Иркутское городское Иерусалимское кладбище

Ю. И. Перцовский

Кладбища являются ценнейшей частью историко-культурного наследия любого города. Иркутск лишился многих погостов, но одновременно с утратой кладбищ потерял большее – своё ощущение Иркутска как культурного города, называемого ранее «Северным Петербургом».Главная мысль этой книги – вернуть уважение, почитание, память мёртвым, бесчисленным поколениям иркутян, похороненных на Иерусалимском городском кладбище. На этом месте должен возникнуть мемориал, призванный стать культурным центром Иркутска.

На обложке изображена Входо-Иерусалимская церковь в Иркутске.

Юрий Иосифович Перцовский — написание текста, перевод книги Agaton Giller «Польские могилы в Иркутске».

В. А. Карданов и В. Н. Кулик — электронный набор, редактирование, верстка.

Редактор Анастасия Карданова

Дизайнер обложки Алексей Кулик

Корректор Виктория Вульшонок

© Ю. И. Перцовский, 2022

© В. А. Карданов, 2022

© В. Н. Кулик, 2022

© Алексей Кулик, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0051-0656-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВВЕДЕНИЕ

Польская ссылка нередко заканчивалась смертью для многих изгнанников. И для многих католиков смерть была бы обычным явлением, если бы не чужая земля, не всегда исполняемые обряды, отсутствие земляков при отдании последнего прощания. Особенно, многие старые люди с содроганием думали, что отсутствие близких людей и ухода за могилкой со временем станет причиной полного запустения кладбища.

Так обычно и случалось с годами: могилы становились безымянными, земля проваливалась, деревянные кресты превращались в труху, а железные, безнравственное население использовало для своих сиюминутных нужд.

Смерть есть конец земного паломничества человека, времени благодати и милосердия, дарованных Богом, чтобы осуществить земную жизнь в согласии с замыслом Божьим и определить свою окончательную судьбу. Когда наступит предел «единственному течению нашей земной жизни»¹, мы уже не вернёмся к другому земному существованию.

Пересечение границы земного существования, в воспоминаниях ссыльных поляков, отправляемых этапом в Сибирь, сравнивалось с пересечением какого-то предела на географической карте России, которым становился Урал.

У Яна Сивинского и многих других такой ужасной границей были ворота Варшавской цитадели. Описание этой границы он снабдил эпиграфом, взятым из знаменитой третьей песни «Ада» Данте:

Входящие, оставьте упованья <…>,

Там вздохи, плач и исступлённый крик <…>

«Кто хоть раз войдёт в эти врата, — писал он, — тот живым будет погребён, тот уже пропал в этом граде слёз и бесчисленных страданий². Переход через ворота тюрьмы казался Сивинскому подобным смерти, поэтому отбывающих в изгнание он часто называл «скелетами», «мертвяками», «призраками». Отправленный в ссылку человек становился «умершим для мира»,

Агатон Гиллер замечал, покидая территорию родины, что «на полях и у дороги не стояли, как в Польше, кресты, напоминающие путнику о муках Спасителя, принёсших избавление людям»³.

Однако главной была та граница, что проходила по Уральским горам (или по реке Урал), — граница между Европой и Азией, Россией и Сибирью. Именно она являлась кульминационным пунктом этапа. Тут окончательно приводился в исполнение царский приговор, тут происходило первое знакомство с местом изгнания. В поэтическом творчестве романтиков пересечение этой границы представлялось вступлением в ад и сравнивалось со смертью:

Ах, кто хоть раз коснулся ногой этой границы,

У того погасла и надежда, и радость⁴. —

так писал Стефан Гарчинский в поэме «Гробница на границе Сибири».

На Уральском хребте ссыльных встречал каменный пограничный столб, высотой в несколько метров, установленный в честь царевича Александра. Этот столб ссыльные превратили в свою собственность и сакрализовали. Александр Сохачевский увековечил его на своём полотне «Прощание с Европой», называя его «могильным камнем надежды», таким образом, в глазах художника монумент стал символической могилой всех изгнанников, памятником их мартирологии.

Для видевших этот столб путников он становился мерилом размаха царских репрессий, ведь именно здесь можно было произвести подсчёт жертв: «С 1878 года — суммирует Джордж Кеннан, — здесь прошло 170 тысяч изгнанников, а с начала текущего столетия — более полумиллиона»⁵. Столб был покрыт надписями фамилий сверху донизу.

Ю. Перцовский

Примечания

1

Катехизис католической церкви, 1013, II LG 48

2

Siwinski J. Katorznik, czyli pamiętniki Sybiraka, Kraków, 1908, s. 22

3

Giller A. Op. cit., T. 1, s. 104

4

Garczyński S., Grobowiec na Syberii//Trojanowiczowa Z. Sybir romantyków. Kraków, 1992, s. 223

5

Kennan G., Syberia, Lwów, 1891, T. 1, s. 28