PAMF

Aurantia (2024)

Арсений и Филипп — друзья, когда-то неразлучные, но их пути разошлись. Арсений — успешный бизнесмен, раздираемый кризисами и тенями прошлого. Филипп — его старый друг, ставший учителем. Их встреча вскрывает старые раны, заставляя задуматься, правильный ли путь они выбрали. Тем временем четверо учеников Филиппа находят древний артефакт, который раскрывает опасные тайны и запускает смертельную цепь событий. Их любопытство приводит к столкновению с древним культом — силой, связанной с судьбами всех героев. Разрушенные иллюзии, опасные тайны и смертельная игра. Не всем удастся выжить — но каждому придётся сделать выбор.

13. ФЕРУ

Феру зашёл в здание, где его ждали три фигуры. Полумрак помещения создавал удушливую атмосферу. Лица терялись в тенях, а шаги приглушались, будто пространство пыталось скрыть их присутствие. Стены были покрыты следами времени, словно старые шрамы. Воздух был тяжёлым и пахнул плесенью, как заброшенный подвал. Где-то тихо капала вода, звук которой напоминал тиканье невидимых часов, отсчитывающих время. У одного из присутствующих глаза были зашиты грубыми, болезненными стежками. У другого был зашит рот: губы изуродованы толстой ниткой, плотно стянуты, так что даже малейшее движение приносило боль. У третьего отсутствовали уши, и вместо них остались только уродливые шрамы. Кожа была неровной, будто её вырвали с мясом, оставляя глубокие рубцы. Отдав зрение, слух и голос, они получили силу видеть, слышать и говорить то, что недоступно обычным людям. В их мире зрение, слух и речь были лишь инструментами, которые Бог мог отнять, чтобы дать нечто большее.

Комната наполнилась холодным, удушливым ощущением отчаяния и фанатичной решимости. Феру остановился. Каждый затаил дыхание. Они знали, что Феру был не просто их лидером. Он был наместником Бога на этой земле. Феру кивнул, и тишина разорвалась его голосом.

— Нашли? — спросил он, обращаясь к троице.

Первым ответил Ким — мужчина с зашитыми глазами. Ким медленно покачал головой. Он видел то, что не могли видеть даже самые проницательные люди.

— Нет, — его голос был ровным, но в интонациях слышалась ледяная насмешка, которая словно скрывала презрение. — У старика ничего не было. Я обыскал его дом, но там не было ни книги, ни следов её местонахождения. И честно говоря, ему бы не доверили такие знания. Он оказался слишком слабым для пыток и раскололся при первом прикосновении огня. Скажу больше: он молил об искуплении своих грехов, но огонь не принял его.

Феру нахмурился и повернулся к девушке по имени Верона с зашитым ртом. Она кивнула в ответ, её плечи слегка опустились, ясно давая понять, что она потерпела неудачу. Верона говорила, не открывая рта, её голос проникал прямо в разум.

Затем он обратил взгляд на третьего — Авеля, мужчина с зашитыми ушами. Авель слышал голоса Бога, даже когда вокруг была тишина. Он выдержал взгляд несколько секунд, прежде чем ответить тихо и безразлично:

— Ничего. Мой тоже не знал. Принял смерть достойно.

Феру, не изменившись в лице, качнул головой.

— Куда теперь? — спросил Ким, в его голосе слышался азарт.

— Похоже, всё сводится к одному, — Феру замолчал, обдумывая. Его руки опустились вдоль тела. Он сделал шаг вперёд, и его голос наполнился сталью. — Мы возвращаемся в наше гнездо.

Ким выдохнул, повернув голову в сторону Феру, его брови слегка приподнялись, а во взгляде читалось напряжение и ожидание, словно он хотел убедиться, что правильно понял.

— Хочешь устроить там кровавую баню? — весело спросил он.

— Нам это не нужно. В идеале, чтобы они вообще не знали о нашем присутствии.

— Сложно будет это сделать, — сказал Авель, — когда мы были там в последний раз, они явно дали понять, что мы не смеем топтать их священную землю, — его голос был спокойным и монотонным.

— Ничего, — жёстко ответил Феру. — Последний участник Осгунарятун живёт в Икжлове. Мы не можем больше ждать.

Авель кивнул.

— Тогда мы пойдём, — произнёс Ким.

Девушка с зашитым ртом лишь снова кивнула, продолжая болтать ногами.

— Я кое-что ещё припас, — сказал Ким, показав на ящик, на котором сидел. — Небольшой подарок — он пнул его.

Из ящика доносился тихий гул и ёрзанье, перемешиваясь с приглушёнными всхлипами. Воздух вокруг ящика пропитался затхлым запахом, смешанным с металлическим ароматом страха и отчаяния. Ким встал, его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула жестокость. Он слегка улыбнулся, а пальцы сжались, выдавая скрытое напряжение. Он провёл языком по пересохшим губам, глядя на остальных, и его взгляд, полный тёмного удовольствия, задержался на каждом, как будто предвкушая то, что должно было произойти. В его движениях ощущалась смесь волнения и возбуждения. Он открыл ящик и на мгновение замер, словно наслаждаясь моментом. Его дыхание участилось, а взгляд стал беспощадным. Затем, с резким движением, он вывалил на бетонный пол два тела, не отрывая глаз от своих соратников, ожидая их реакции. Дети были связаны, с тряпками во рту, которые были настолько пропитаны потом и грязью, что их вкус вызывал рвотные позывы. Сухие, обветренные губы детей прижимались к этим тряпкам, отчего каждый вдох и выдох становился мучительным. Верона же даже не посмотрела, её глаза были направлены на дыру в стене. Её явно не интересовало, что делает Ким, её больше привлекало пение птиц. Авель же оставался на своём месте, спокойный, словно зная, что будет дальше.

— У деда были внучки, — ухмыльнулся Ким, толкая детей к центру комнаты. — Гляньте-ка на них. Чистенькие, правда? Давайте посмотрим, как быстро они испачкаются… Или, может, просто попробуем, насколько громко они кричат?

Только почему они оказались в семье того старика?

— Бог милостив, — отозвался Авель, — это было искупление, о котором тот старик и просил.

Ким взял за шкуру обоих детей и подтащил к Феру.

— Я привёл их тебе, Феру, — произнёс Ким, опустив голову.

Феру опустился, чтобы взглянуть детям в глаза. В их взгляде читался первобытный страх и отчаяние. Мальчик стиснул зубы, его губы дрожали, но он смотрел прямо в лицо Феру. Девочка же дрожала всем телом, не отрывая взгляда от его кольца с янтарным камнем. Она смотрела на него так, будто он был больше, чем человек.

Феру задумался, и в этот момент к нему пришло видение: два ребенка стояли посреди круга, а над ними кружился вихрь, раскрывающий историю и открывая человечеству глаза на реальный мир. Он почувствовал мощный внутренний импульс, будто невидимая сила указывала ему правильный путь.

— Авель прав, — сказал Феру, — это его искупление. Бог послал их в его семью не просто так. Оставим их в живых, в будущем они нам понадобятся.

Феру провел рукой каждому ребенку по голове, успокаивая их своим прикосновением. Мальчик перестал дрожать, но его глаза продолжали блестеть. Девочка чуть расслабилась, несмотря на слёзы, её дыхание стало ровнее, но взгляд оставался настороженным, словно она пыталась поверить в слова Феру, но не могла до конца избавиться от страха. Затем Феру медленно достал нож, задержался на мгновение, и резанул себе запястье, ощущая острую боль, которая пробежала по всей руке, будто пробуждая что-то глубоко внутри. С его губ сорвались слова:"Дара вимария пароскир", что означало"дай им покой". Кровь стекала на лица детей, смешиваясь с их слезами, оставляя липкие, тёмно-красные следы на их грязной коже. Капли крови медленно скатывались по щекам, проникая в уголки рта. Лица детей были испачканы не только кровью, но и страхом, который казался почти осязаемым, проникая в каждую складку их напряжённых выражений, а они, зажмурившись, вдруг почувствовали покой, словно тяжёлое бремя страха начало спадать. Их тела расслабились, и дыхание стало ровнее, как будто присутствие Феру действительно несло обещанное облегчение. Феру смотрел на них, его лицо было сосредоточенным и холодным.

— Не бойтесь, детишки, — он вытащил тряпки, которые не давали им говорить. — Как вас зовут?

Мальчик сказал первым, пытаясь защитить сестру:

— Архип.

— Хорошо, — Феру перевёл взгляд на девочку, которая вся дрожала.

–Д… Д… Даша, — тихо добавила девочка, не поднимая глаз.

— Меня зовут Феру. Вам нечего бояться, всё с вами будет хорошо, — сказал он, искренне улыбаясь. — Я понимаю, вы напуганы, но я уверяю вас, бояться нечего.

Из глаз девочки продолжили течь слёзы, а мальчик пытался их сдержать.

— Понимаете, — сказал Феру, — ваш дедушка сделал много плохого, и за это его постигла заслуженная кара. Но теперь вам не о чем беспокоиться, мы позаботимся о вас. Я знаю, вам страшно. — Феру улыбнулся, пытаясь выглядеть успокаивающе, и потрепал их по голове. Смотрите на меня. Всё это позади. Больше никто не причинит вам вреда. Понятно?

Мальчик кивнул, всё ещё дрожа, а девочка с трудом выдавила из себя:

— Да…

— Хорошо. Давайте начнём с простого. — Он осторожно прикоснулся к верёвкам на их запястьях. — Пора освободить вас от этого.

Ким лишь печально вздохнул, словно надеясь на что-то большее, вроде совершения жертвы прямо сейчас. Но полностью покорно подчинился.

Мальчик сдерживал слёзы, инстинктивно кивая в ответ. Девочка, всё ещё испуганная, посмотрела на Феру, её глаза выражали страх и сомнение, словно она пыталась понять, можно ли доверять его словам.

— Всё будет хорошо, — добавил Феру, обращаясь к детям. — Бог не даёт случайных испытаний, и вы справитесь.

Феру поднялся и сделал несколько шагов к выходу, замедлил шаг и, не оборачиваясь, сказал:

— Теперь они члены нашей семьи.

Ким молча кивнул, его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень задумчивости. Верона, слегка наклонив голову, наблюдала за детьми, словно пытаясь понять, как они могут вписаться в их мир. Авель, не изменив выражения лица, кивнул, в его взгляде читалась холодная готовность принять новых членов.

Дети стояли, прижавшись друг к другу. Они все так же боялись лишний раз пошевелиться, даже после слов о том, что они стали частью семьи, не находя в этих словах никакого утешения. Верона постучала по камню, на котором сидела, подзывая детей. Дети смотрели на Верону с робостью, но её движения были плавными, материнскими. Она жестом указала им сесть на камень рядом с ней, не произнося ни звука. Они инстинктивно, подошли к ней, не имея сил сопротивляться.

— Детишки нашли себе мамочку, — с ухмылкой сказал Ким. — Только они кое-что не знают.

Верона медленно повернула голову, посмотрев на Кима. Её глаза — единственное, что могло передать её эмоции — остались спокойными, как поверхность пруда. Кима это ещё больше разозлило, ведь её постоянное безразличие было словно издёвка, которую он не мог игнорировать, и это лишь усиливало его раздражение.

— Да ты что, — сквозь зубы сказал Ким.

Верона вновь отвела взгляд, будто ничего не произошло. Ким стиснул зубы. Он чувствовал, как раздражение копится внутри него, словно горючее, готовое воспламениться в любой момент.

— Хватит, Ким, — холодно произнёс Авель, его голос пронзал тишину, как лезвие.

Феру прервал их:

— По пути в Икжлов мы сделаем ещё одно дело. Нам нужно посетить старого друга, — сказал он с лёгкой улыбкой.

— А он знает, что ты идёшь? — спросил Авель.

— Уже давно, очень давно, — ответил Феру.