Проклятое поместье

Ed Kuziev, 2023

Место проклятое богами и вывернутое самим миром, флора и фауна здесь исковерканы и смертельно опасны, воздух ядовит, а вода отравлена. Но здесь есть жизнь и сокровища, а значит найдутся и охотники за ними. Приграничная полоса охраняется тремя странами, а последняя деревня Гамлет, даёт приют уставшим людям. Случайных попутчиков Вы тут не найдёте, лишь ссыльные, каторжане и отчаявшиеся люди…

Глава 3. Последний оплот.

Мощенная дорога кончилась сразу после моста через мелкую речку, у и которой случился бой. Дальше она была разбитая грязью от утреннего дождя со следами редких телег и отпечатками местной живности. Местами сужалась настолько, что казалось дилижанс и вовсе не сможет проехать, не зацепив бортами небольшие деревья или кусты, но слава богам, обошлось. Взобравшись на небольшой холм, сверху открывался замечательный вид на пристань и три небольших замка. Даже неискушенному в военном деле человеку было понятно, что они разные настолько, насколько могли быть. Не только расцветка крыш внутренних строений, но и сами превратные башни и донжоны отличались формами размерами и назначением. Будто зодчие, что трудились над строительством, устроили соревнование между собой на самую величественную постройку в условиях дефицита материала.

— Великая троица. Оплот, Цитадель и Куватт. Вечные соперники и заклятые друзья, — восторженно произнес Игнат, широко распахивая дверцу дилижанса. — Смотри, молодой Князь. Редкая возможность разглядеть их троих сразу. Туман или тучи тут обычное дело, а лишь на солнце и только после дождя открывается такое великолепие. Земли нашего Княжества, Южан и Запада сошлись в одном месте. Жёлтая слева крепость, Куватт. По центру стены из чёрного драконьего камня, Оплот. Серая твердыня, Цитадель. Три культуры, религии и уклада жизни воплотились из камня и глины в одном месте. Минарет ли в центре, Церковь или Храм, то неважно. У каждого сильные стороны и есть слабые. Великолепная алхимия южан, свет наших весталок или чумные доктора запада. Воители, мастера копья и крестоносцы. Бретеры, охотники за головами и Арбалетчики. Замыкают список охотники за сокровищами, прокаженные и дрессировщики. Есть и более редкие и экзотические классы, но у тебя будет возможность с ним познакомится. Это единственное место, где ты можешь заночевать у южан, не опасаясь за свою жизнь. Отсюда нет выдачи, здесь не действуют законы государств, лишь собственные правила и истины. Но, береженного Отец бережёт, беспокойного Мать обнимает. Вечером сможем сбить грязь в купальнях и расслабиться последний раз перед Гамлетом.

Олег заворожено смотрел на превосходную картину, даже не имея художественных навыков, хотел запечатлеть для потомков увиденное. Душевный настрой обломал Мирон.

— Здесь заканчивается Ваша светлость, и начинается история новичка Олега. Все регалии и привилегии более не действуют и вспоминать о них не следует. В Оплоте князь, судья и бог воплотились в одном человеке, начальнике гарнизона. Не знаю, кто сейчас назначен, но прошу Вас, Светлый Князь, проявите все свое терпение и самообладание. Не хотел бы Я висеть у границ в назидание. Придорожный камень слева в кустах указывает на начало Проклятых земель. Историю этого края Вам уже поведали, а теперь Вы должны пересечь черту за которой ждет новая жизнь, — Мирон примирительно склонился, пока Молодой Княжич примет свой выбор.

Стоя на границе между двух миров, Олег тянул сладкий воздух свободы и опасности, затем смешно подпрыгнув, прокатился колесом, переходя условную границу.

–Позер! — произнес Мирон, усмехнувшись.

–Весь в отца… — задумчиво ответил Игнат.

***

На воротах стояла стража и подозрительно осматривала приближающийся дилижанс. Несмотря на духоту после дождя, стражники держали пост в полной броне и с тяжелыми алебардами. Заметив на козлах знакомого возничего, слегка расслабились, но оружие из рук не убрали.

— Мастер Мирон Четыре глаза, рады тебя видеть в этом богом забытом месте. С чем пожаловал? — спросил старший из Стражи.

— Гостей Барону везу. Ежели примет, — с хитринкой в глазах ответил ямщик.

— Много гостей? Да и время странное выбрали, кто же летом гостить приезжает? Время гона и жатвы, — изумился второй стражник.

— Везу двоих, а время не мы выбираем, время нас выбирает. Ты скажи-ка мне, служивый. Кто сейчас начальник? Старый проказник или кого нового выбрали? — поинтересовался Мастер.

— Старого пожрала лихоманка, он возглавил личное кладбище два года назад. Сейчас начальник гарнизона другой, себя он милостиво разрешил называть комендант Егор Иванович Майдель*, — с легкой улыбкой доложил старший. — Порядки особо не изменились да и никто их поменять не сможет. Кабак и Срамной дом на том же месте. Зверинец сожгли. Езжай уже, нечего у ворот стоять, вечером посидим немного, поговорим. Расскажешь, чем большая земля живет.

Коротко отбив приказ, стражник проверил содержимое ящика и осмотрел вновь прибывших гостей. Кивнув своему напарнику, направился открывать тяжелые ворота, чтобы пропустить повозку в замок.

— Что значит, возглавил личное кладбище? И к какому Барону мы едем? — спросил новичок Олег.

— Проклятое поместье возникло не просто так. Историю этого места такая: Один Барон потеряв свою семью, пытался вернуть их к жизни. Якшался с сомнительными личностями, шарлатанами и оккультистами. Собирал по миру трактаты и запретные знания, в общем жил лишь одним этим желанием. Его двое детей и жена не были погребены, а дожидались своей участи на леднике в фамильном замке. Что ему попало в руки доселе неизвестно, но очередной эксперимент стал удачным. Постаревший за долгие годы поисков барон вернул семью, вернее будет сказать, вдохнул жизнь в сосуд. Только заполнил не душами своих родных, а тварями с Темной стороны Грани. Радость от воссоединения с семьей была недолгой. В поместье стали пропадать люди средь бела дня, а земля меняться. Чуть позже из провала у горного хребта вырвались первые твари, что и ознаменовало окончательную порчу поместья. Любой честный человек на его месте сжёг бы до тла свои ошибки и грехи, но в место этого Барон продолжил жить с новой семьей, меняясь в тёмную сторону. Я его не осуждаю, отнюдь. Мир странная штука. Из одного дерева может родиться тысячи спичек, одна спичка может сжечь тысячи деревьев, — Игнат вздохнул, задумчиво потёр подбородок. — Желание вернуть троих близких людей, привело к смерти тысяч и тысяч других. В тот костёр по прежнему ссыпяться люди, чтобы он не погас. Кто-то становиться сильнее, кто-то остаётся безымянными костями в тёмных руинах, а есть и те, что оставляют в памяти людей свою историю. Судить о добре и зле легко, когда не владеешь полнотой картины. Позже, уже не все так однозначно. А мы, гости на земле Барона. Что касается личного кладбища… Когда лидер набирает команду и выполняет задание, временами случаются потери. Лидер приносит тело к городу и хоронит на освященной земле. Чем дольше командир бьётся в фамильных склепах, на побережье или в лесу, тем больше список погибших. Рано или поздно, глава отряда погибает или умирает после ранения. Тогда его хоронят на личном кладбище, что уже успело разрастись. В том момент он вновь воссоединяется с погибшими и опять возглавляет свой отряд. У меня в деревне тоже есть свое личное кладбище… Пойдём уже в трактир, смердим хуже протухшей рыбины.

****

— Нравы тут и прям свободные, — сообщил о своих наблюдениях Олег. — Такое распутство даже в домах покойной мадам Франко не увидеть.

Напарившись в бане и разомлевший от пенного напитка его пестун лишь хмыкнул, провожая взглядом очередную подавальщицу. Та, увидев заинтересованных взгляд, призывно завиляла бёдрами, рассчитывая на чаевые или продолжения общения в более интимом месте.

Мирон сидел отдельно, рассказывая группе стражников об изменении большого мира, не скупясь на подробности и грязные мелочи. Меньше всего людей интересовали политические интриги и будущая война. С огромным удовольствием интересовались ценами на жилье и продукты, стоимостью ужина в корчме и по чем нынче продаётся любовь и меч.

— Почему он хулит наше Княжество? — спросил Олег.

— Завтра на разведке, наши конные дозорных пересекутся с разъездами соседей. Им расскажут историю и события в не лучших красках. Второе, не нужно местным знать о том, как хорошо в столице. Побеги отсюда не редкость, а дома их ждёт бедность и пороки. Каждый день они мечтают, о том, как закончится их повинность, и они вернуться в родные края. Скорые на расправу, десятки лет живущие в ожидании смерти и сечи. Их уже не приучить к мирной жизни, а самое лучшее, что с ними может произойти на Большой Земле, это наемничество. Большинство пополнит общество лихих людей или лесных братьев. Умеющие и любящие убивать, жёсткие и протертые через сито местных земель, они наведут ужас и утопят мир в крови. Но эта не наша история.

Княжич продолжал жадно разглядывать легендарный Оплот. Каждая стена, кирпич и кусочек черепицы несли в себе великую память о тех, кто смог. Преодолел и выжил, предал, но остался в живых. О трусах и подлецах, о героях и святых.

Это место навсегда меняло людей и давала Дар или Проклятье. Всё те, о ком помнят на большой земле прикоснулись к проклятым землям. Умеющие врачевать руками, убивать словом. Видеть скрытую ложь или спрятанное злато. Возможно за тем столом когда-то сидел великий Зодчий Марсель, что возвел лучшие дома в стольном граде. А там тискал подавальщицу, печально известный дрессировщик Грегор Волчья голова. Приручить любую тварь мог играючи. Говорят на Юге его кинули в клеть с крокодилами, уставшие от его хвастовства султаны. Но смерть он принял не от пасти животных, его убила собственная жена.

— А кто тут такой любопытный? — раздался пьяный голос одного из местных. — Глазами зыркает, будто лазутчик.

— Гость Барона, новичок Олег, — ответил за Княжича пестун.

— Я не тебя спрашиваю, одноглазый, — насупился пьянчужка, нарываясь на драку. Таверна притихла, ожидая продолжения представления.

— В жизни не видел более отвратительной рожи, вот и пытаюсь понять, тебя стоя рожали? — ответил бреттер. Игнат печально хмыкнул, отодвинув табурет. А таверна покатилась от смеха.

— Да я тебя сейчас давлю! — кривая рожа поднялась из-за стола, демонстрируя крепкую грудь и не маленький живот. Крепкий детина под два метра ростом. Заросшие шерстью лапы и чёрные от грязи ногти сжались в кулаки.

— Ты сейчас сядешь ровно на табурет и прижмешь свою немытую задницу, — положив руку на плечо здоровяка, вкрадчивым голосом произнес не весь откуда взявшийся Мирон.

— И кто меня усадит? — взревел бером дебошир, скидывая с плеча руку. Развернувшись на нового недуга, сверлил его глазами.

— Мастер Мирон Четыре глаза, — ответил ему возничий.

— А кто за тебя поручится? — спросил худощавый парень за столом бузетёра.

— Ветеран Игнат Милосердный, — прогремел голос пестуна.

— Серьезные ребята, как Я погляжу. Но Я вас не знаю и точно не помню. Кто поручится за звания этих двух бродяг? — продолжал нагнетать атмосферу неминуемой драки худощавый.

— Сядь уже Раздай-Беда. Кто новичка до крещения обидит… Сам знаешь, как это бывает. А этих двоих знаю Я, слышишь меня, Солёный? — неожиданно крикнул из-за стойки трактирщик, быстро успокоив всю таверну.

Вновь трактир наполнился разговорами, короткими перепалками да стуком стаканов. Ужин подходил к концу и Игнат было собрался в казарму, как дверь трактир распахнулась и в помещение завалились четверо мертвецки пьяных хмурых мужика. Следом с глумливой улыбкой франт, одетый по последней моде запада. Нашивка на груди ясно давала понять его службу.

— О горе нам, защитники границ, — театральным голосом начал вещать напыщенный от собственной важности глашатай. — Умерла после продолжительной болезни кормилица всего Оплота, Кудрявая Тереза. Весь честный люд, приказом Егора Ивановича Кишкодера, всем вменяется прибыть завтра на погост в лучшей одежде и с печальными рожами. Опоздавших и отсутствующих наказано пороть плеткой семихвосткой до потери сознания. А сейчас всем пить за упокой души мученицы.

Сделав пьяный шаг, франт чуть было не упал, но тут же был подхвачен за руки и усажен за лавкой. Народ пошумел для приличия и стал жрать хмельной в два раза активнее. Глашатай оторвался от кружки с пивом и опять начал пищать на весь трактир.

— Я что-то не слышу от вас поминальных речей, воины. Сказывается мне, что вы не прониклись грустью к смерти Терезы. А ну-ка ты, Солёный. Произнеси — ка речь за спокойную, — разлив пол кружки по столу, глашатай поднялся и гаркнул. — Всем встать и оголить голову, поминальная от Соленого.

Худощавый поднялся из-за стола и переминаясь с ног на ногу начал свою речь.

–Что сказать мне за безвременно усопшую… Весь Оплот потерял кормилицу. Сколько раз мы жертвовали своими жизнями в её спасение? — толпа вокруг закивала головой, между тем видны были кривые ухмылки. — А уж как любил её предыдущий начальник гарнизона. Души в ней не чаял. Бывало запрется с ней в винном погребе и всю ночь стихи читает. Покойся с миром, Тереза! — Солёный опрокинул рюмку и сел с поникшим взглядом.

— Славная поминальная. Что ж, братцы, выпьем! — продолжал заливаться франт. Вылив на себя остатки пенного напитка, остановил свой взгляд на следующий стол. — О, кавалерия, а что вы скажете про покойницу?

Быстро поднялся молодой казак, с залихватскими усами. — Много чего было связано с кормилицей. Бывало выйдем в дозор, рыскаем в поисках тварей, но нет-нет, каждый конник да сорвет ромашки или василек. Да схоронит он за своей пазухой букет для нашей ненаглядной. Кому теперь сорванные цветы приносить, если наша отрада померла? Помянем красотку нашу, ребятушки! — выпив, уселся на место, а с ним и весь его стол.

— Что же, ожидаемо тёплые слова от четырехногих. А вот всем интересно что нам скажет стражники? Эй, батька с оторванным ухом, как там тебя… Артур Красавчик, ну-ка поведай нам о любви своей.

— Как любил Терезу начальник гарнизона, так никто не любил, — окружающие стражники на его слова заулыбались, пряча ухмылку за кулаками. — Жаль бедняжку, ну такова её судьба. Наконец-то она свидится со своим возлюбленным. Завтра в обед воссоединятся любящие сердца.

— Браво!! Старый проказник потрепал бы тебя по щечке за такие тёплые слова. А кто это у нас такой молодой? — глядя на Олега пьяными глазами продолжил пытку глашатай.

–Новичок Олег, — ответил княжич.

— Скажи и ты пору слов о покойной, хоть и не знал её… — покрутив пальцем в воздухе, предоставил слово золотому мальчику.

Пестун толкнул под столом ногой бреттера и кивнул головой.

— Как Вы и сказали ранее, Я не знал усопшую, но видя грусть в глазах всех этих людей и слыша тёплые слова в адрес ушедшей, могу лишь высказать сожаления и выразить соболезнования родным и близким.-смиренно произнес княжич, помятуя предостережения Мирона.

— Добро, выпей за упокой нашей Терезы, — речь франта становилась все бессвязнее и в итоге скатилась в пьяное бормотание.

Олег допил вино, перевернул стакан, указывая его пустоту. Игнат схватил его за руку и быстрым шагом направился в сторону спальных мест. Входная дверь хлопнула, но Княжич услышал истошный крик: — Танцуют все. *

По дороге Игнат был молчалив, лишь улыбался чему-то в накрученный пальцами ус.

— Думал завтра с утра идти к Поместью, но видишь как все изменилось. Нужно к обедне прийти на похороны, — наконец изрёк ветеран.

— А нас это каким боком касается? — нервно возразил Олег.

–Ты слышал глашатая? Сладкоречивый сказал, что плетью угостят, ежели проигнорируем приказ коменданта. А тут с этим строго. Хорошо хоть на танцы не остались.

*****

Утро в трактир было мрачным из-за похмельных рож и отсутствия зажжённых свечей. Люд поправляя здоровье хмельным, но не напивался сверх меры. Поковыряв вилкой завтрак, Олег задумался о своей судьбе, о том каким он стал. И навалилось на него такая тоска, что он чуть не завыл. Его метания прервал Игнат.

— Эка какая на тебя хандра напала, еду не хочешь, на людей волком зыркаешь. Пойдём-ка растрясём с тебя уныние. Выбирай, Срамной дом или на стрельбище?

— Пойдём постреляем немного, нужно привыкать к пистолям. Тяжеловаты они для меня, потому подранок и появился, — отозвался Олег, двигая от себя тарелку.

— Добро. Следуй за мной, тут недалече.

Стрельбище примыкало к Крепостной стене. Оборудовано деревянными манекенами в рост человека, местами стояли Планки с разношерстными глиняными фигурка ми, слепленые кривой рукой. Да соломенные чучела для арбалетов и лучников. Привычные дистанции в тридцать, пятьдесят и сто шагов. Что для поединка, что для строевой стрельбы обычная дальность. Внимание привлекли лишь намалеванные на стене похабные рисунки. Художник явно знал, с какой стороны держать кисть, оттого настенная живопись смотрелась весьма достойна, а детали у мужчин и женщин прорисованные весьма качественно. Отдельного упоминания заслуживает рисунок старика, что пристраивался к козе. И если фигуры других людей местами повреждены пулями, в особенности интимные части, то старик был неприкосновенен. Игнат заметил мой взгляд, хмыкнул с улыбкой да развернул суму с оружием.

— Тридцать метров нам не нужны, уходим на пятьдесят. Для начала одиночные, затем три выстрела без прицеливания. Позже чередуем маятник и статичные цели, — дал указания пестун.

Несколько раз вскинув пистолет, для того, чтобы привыкнуть к весу оружия, Олег тщательно прицелился. Он мог бы выстрелить сразу, но хотел попасть в красный глаз манекена. Наконец на выдохе выжал курок. Ствол изрыгнул пламя, выплевывая пулю. Пространство на два шага заволокло дымом. Уложив разряженное оружие на стол, не медля взял второй. Дожидавшись, когда дым развеется, княжич с удовольствием рассматривал дымящуюся дырку в левом глазу мишени. Вскинув ствол во второй раз, замедлил подъем и прицеливание. Выдох, выстрел. Третью пули он выпустил уже не целясь, дырявя набитый мешок в область кривого рта.

— Освоился? Чего же в лесу так не бил? — пожурил Игнат.

— Стрелял на звук. Куда Я ему попал, ты рассмотрел позже? — спросил золотой мальчик, готовя новую партию из трех пистолей.

— В правую ключицу. Это тебя и спасло. Лиходей бил топором с левой непривычной руки, но промахнулся. К барьеру. Три выстрела подряд. Мишень та же. На вскидку пли… — отбил приказ ветеран. Олег схватил пистоль и сделал выстрел, не спуска взгляд с мишени, схватил второй, и вновь выстрел. Третий сделал с паузой в три секунды. Закинув пистоль на плечо, вальяжной походкой направился сквозь белесый дым пороховых газов. Убедившись, что условная голова манекен разбита в клочья, с победной улыбкой повернулся к пестуну.

В ответ напоролся на укоризненный взгляд.

— Разбор ошибок, — Игнат был зол и сосредоточен. — Стрельба на уровне, но третий выстрел был не навскидку. Вторая глупость, это то, что ты без снаряженного пистоля или оголенной сабли пошёл на проверку. Третье. Вместо того, чтобы обогнуть дым и встречать неприятеля слева, ты ринулся напрямик. Ещё один недобиток мог пырнуть тебя безоружного с легкостью. Почему обходить нужно слева понятно?

Олег кивнул. — Дым тянет вправо.

— Вот и славно. Заряжаем оружие и к барьеру, следующий на очереди маятник.

****

— Довольно, — прохрипел взмокший от тренировки на саблях Игнат. — Основы боя против доспешного воина ты получил. Время бежит к полудню, а нам нужно успеть сбить пот и нарядится для похорон.

Тёплая вода из бочки слегка отдавала тиной, но тем не менее приятно охлаждала разгоряченное тело. Олег много думал над своими промахами, всегда уверенный в победах, скоротечных поединках, вдруг осознал, что все делал неправильно. Армейская закалка Игната, его стиль боя и доспех сводил на нет все мастерство и скорость бреттера. А новые финты и шаги для отхода разнообразили арсенал приёмов княжича. Переодевшись и затянув шнуром волосы, золотой мальчик спустился в корчму.

Народа изрядно прибавилось, и он сильно изменился. Утренних помятых рож уже не было, а все воины в начищенных сапогах да в чистых одеждах. Вчерашний Раздай-Беда блистал в красной рубахе, широких льняных штанах и в высоких сапогах. Голова зачесана в один пробор посредине, что выглядело комично и строго одновременно.

Игнат сунул Олегу под руку кружку с квасом, а сам пригубил медовуху. Спустя пол часа бессмысленных и пустых разговоров по Оплоту разошёлся тягучий призыв набата. Всё разом встали и направились на площадь.

У Храма Отца-Небо было не протолкнуться. Длинный украшенный свежесорванной травой и цветами помост венчали вензеля с флажками. На стилизованном под трон стогами сена восседал комендант. В строгом армейской кителе чёрного цвета с аксельбантами и вся грудь в нашивках, орденах и медалях. Сам начальник гарнизона выглядел суровым седовласым аристократ ом с забритыми висками. В меру строгий и по-военному сосредоточенным. В руках у него короткая резная дубинка с кожаным ремешком. Временами он оглядывал собравшихся люд и делал одному ему понятные выводы.

Последними пришли стражники с дозорной башни, вои с рубежей и разъезды. Наконец на помост выскочил глашатай в траурной одежде.

— Преклоните колени, доблестные защитники Большой Земли! — народ тут же припал на одно колено, Олег переглянувшись с Игнатом тоже опустился. — В это траурный день мы собрались, чтобы проводить в последний путь нашу кормилицу, не побоюсь этого слова, близкую подругу. Терезу. Каждый из нас знал её только с лучшей стороны. Теплом и любовью её крохотный души согреет каждый из нас. Пусть этот день останется с нами, как самый ужасный и грустный. Помните эту дату, день когда мы простились с ней.

Тишину и торжественности момента нарушали лишь трепетания флажков на ветру, да где-то далеко мычали овцебыки. Комендант бодро поднялся и дал старт церемонии прощения.

— Внесите тело!

Четверо вчерашних ребят в чёрном, помощники глашатая, внесли носилки на помост. Накрытое белым саваном, украшенное цветами тело, трудно было разобрать, возраст, комплекцию или какие либо подробности, хоть Олег и тянул шею. Единственное, что ему бросилось в глаза, так это размер носилок, казалось, что они маленькие для зрелого человека, скорее для подростка.

— Шапки прочь… Всем скорбеть! — перешел на визг глашатай. Кто не был простоволосым, тут же скинули головные уборы, затем все вместе замычали что-то. Местами можно было разобрать слова из Писания, где-то похабные стихи. Более двадцати минут продолжался этот театр, как вдруг коменданту наскучило.

— Сожгите уже эту козу, — он резко поднялся и отдал приказ, а сам удалился прочь походкой вечно занятого господина.

— Козу? Он сказал козу? — не веря своим ушам, произнес Олег. Затем он воочию увидел тело покойной и все стало на свои места. Кормилица, любовница Старого проказника и настенная живопись у стрельбища. — Это ей Я вчера поминальную читал?

— Тут мало развлечений, — расхохотался Игнат. — Пойдем, нужно готовиться к дороге.