Случайный лес

Fum Fum (2024)

Что же интересного в этом мире? В нем есть ужасные ведьмы, загадочные волшебные механизмы под названием волшебнизмы, и, что гораздо более поразительно, нет инфляции! Вам этого недостаточно? Тогда предлагаем посетить традиционную гаражную распродажу перед концом света. Вы будете приятно удивлены размером скидки, которую можно выторговать за час до последней ночи.

Вигго

Когда Эйден и компания оказались за воротами, в безопасности под крышей мастерской, настроение в маленькой группе сразу поменялось. Если до этого всех объединяла общая тревога, под гнетом которой решили закрыть глаза на взаимную неприязнь, то сейчас причин для дружбы не осталось. Надзиратель лишь буркнул что-то про то, что все должны идти в свои комнаты, и тут же забыл про детей, отправившись по своим делам. Кассия уже шагала в сторону детской спальни, когда вдруг поняла, что Эйден за ней не следует.

— Иди, — махнул рукой Эйден, — я скоро приду.

Видно было, что Кассия хочет задать какой-то вопрос, но Эйден не дал ей такого шанса. Он развернулся и побежал в противоположном направлении. У него были важные дела, которые нужно было срочно решить, пока его интерес к ним не успел испариться. Он знал себя очень давно, примерно, столько, сколько сам себя помнил, поэтому не сильно себе доверял. Кому, как ни Эйдену было знать, что он был ленивой и ненадежной личностью.

Коридор убегал вперед, все время обгоняя Эйдена на один поворот. И это было абсолютно, просто преступно, нечестно. Ведь победа должна была принадлежать Эйдену по праву его рождения в тесном душевном родстве с тщеславием. Но каждый шаг оставлял позади кусочек пройденного пути, когда вперед продолжали тянуться бесконечные стены. При этом они имели наглость принять такой древний и потрепанный вид, словно ждали этого мгновения целую вечность. Впрочем, они и ждали. Или как-то так говорил Вигго.

Но Эйден знал, что это всего лишь слова. Эйден мог помчаться так быстро, что неряшливая каменная кладка просто не смогла бы успеть собраться ни в одну стену. И мир стал бы размытым серым пятном. Всего-то и нужно было помножить свою скорость на мощь юношеского максимализма.

Только сегодня Эйден решил изменить игру. И пусть стены обгоняли его на один поворот, на шаг впереди был все-таки он. На шаг, который нужно было сделать ровно на щель стыков половых плит. Что, кстати, было намного сложнее, чем могло показаться со стороны.

Со стороны все вообще выглядит проще, чем оно есть изнутри. Со стороны смотрят глаза, но проблемы и сложности — они в голове, в самом нутре человеческого ума. А Эйден видел мозг на картинке, и он точно знал, что это настоящий лабиринт из хитросплетений извилин. Поэтому в этом не было ничего удивительного: даже самая простая мысль могла запросто сойти сума, по ошибке свернув куда-нибудь не туда.

До библиотеки Эйден добрался быстро, по пути ему никто не встретился: все были заняты тем, что уносили вещи с улицы от дождя или предавались грустным воспоминаниям у окна. Ведь дождь отчасти для того и был создан. Все двери были закрыты, планы нарушены, а настроение намокало от тяжелых капель, что барабанили по крыше, и становилось тяжелым и неповоротливым. А с таким настроением лучше позволить людям жалеть самих себя в одиночестве, чем смотреть, как эта жалость обращается в ненависть к источнику их несчастья, которым чаще всего выступает работа или успех соседа. Именно в дождь планируются все революции и распродажи. По крайней мере, так, или почти так, думал магистр, а как мудрый и слегка трусливый начальник, разрешал подчиненным не ходить на работу в дождь.

Очередной поворот вытолкнул Эйдена из его мыслей в небольшую комнату, которой заканчивался коридор. Здесь было темно, стены вздувались и выгибались, как старый чулок, в который был спрятан на зиму лук. В помещении не было ничего, кроме черной деревянной двери и пса, который эту дверь охранял.

— Здравствуй, собака, — Эйден не произнес этих слов вслух, но этого и не требовалось. Он давно уяснил, что дипломатия могла говорить на множестве языков, среди которых вежливость была самым варварским диалектом, ограниченным бедностью слов и карманов. А вот жирный кусок колбасы напротив проявлял невероятную сноровку и изворотливость в искусстве переговоров, ловко проскальзывая мимо трудностей перевода.

И, кажется, пес был с ним в этом абсолютно согласен. Он съел колбасу, довольно хрюкнул и попытался облизать пальцы Эйдена, но мальчик вывернул руку, пряча ее за спину, и протиснулся мимо собаки. Дверь легко поддалась и впустила Эйдена в целое облако смешанных запахов и чувств.

Тусклый свет, аромат табака, и пыли, и еще чего-то сладковатого, что имело неясные и тревожные очертания, но пока не сложилось в конкретное слово. Хотя Эйден уже успел заметить, что этим словом пахли потрепанные книги, дома пожилых людей и забытые мечты. Эйден не любил это слово. Но он пришел сюда, чтобы поговорить с Вигго, к которому у него было важное дело, поэтому он был готов потерпеть тоску, которую наводила библиотека.

Вигго был самым обычным взрослым. И он уже давно вырос из всего интересного, что отличает детей друг от друга. Поэтому, случись ему когда-нибудь потеряться, Эйден бы сразу забрал его пса себе. Нет, Эйден не желал Вигго зла, просто найти его не было бы ни единого шанса. В самом деле, что бы они стали писать в объявлении о пропаже? Потерялся самый обычный взрослый? Без возраста, особых примет и любимых игр? Проще было бы найти голубя в голубятне, руководствуясь только рисунком трехлетнего малыша. Хотя Вигго был все же больше похож на драчливого воробья. Нахохлившегося и раздутого, с бесцветными редкими волосами, которые лохматыми перьями разукрашивали его макушку, виски и весь образ мрачной чудаковатостью.

— Вигго, у меня к тебе вопрос, как к хранителю слова, — Эйден очень торопился, время приближалось к обеду, а голод способен съесть любое любопытство, даже если речь идет о жизни и смерти — Правда, что ведьмы могут высосать душу?

Вигго сидел за своим столом и пролистывал какую-то книгу. Он бездумно перебирал страницы, когда взгляд его был направлен куда-то в стену.

— Только если ты будешь называть их ведьмами, — хмыкнул Вигго и отложил книгу — Это очень обидное слово.

— А как тогда они называются? — удивился Эйден.

— Все зависит от того, где они живут. У нас они называют себя мастерицами, а на юге кудесницами.

Эйден прошел по кабинету и занял кресло напротив Вигго. Похоже его вопрос займет несколько больше времени, чем он ожидал. Хорошо, что от слов Вигго любопытство Эйдена заурчало даже сильнее желудка, поэтому теперь у него было время расспросить все подробно.

— А мастер-надзиратель называет их ведьмами, — решил расставить все точки на и Эйден.

Вигго вздохнул почти также тяжко, как умел это делать Эйден. Только у Вигго это получилось менее драматично, было заметно, что ему не хватает практики перед зеркалом.

— Потому что мастер-надзиратель не видит дальше своего носа, а он у него застрял в предрассудках, которые ему рассказал его собственный мастер-надзиратель, — дождь смыл с Вигго его обычный сарказм, и теперь он казался больше задумчивым, нежели язвительным. — Взрослые — это самая большая ложь, которую ты когда-либо услышишь. Они существуют только в фантазиях детей. На самом деле, взрослые люди — это дети, которые постарели, и им стало лень делать безрассудные глупости. Поэтому нельзя верить всему, что тебе говорит человек только по тому, что он старше тебя.

— Но как же тогда мне учиться? Как понять, кого слушать, а кого нет?

— Не знаю, — честно ответил Вигго. — Мне кажется, можно надеяться только на удачу, что тебе попадутся хорошие взрослые, которые будут тебя учить правильным вещам. Ну, или, на худой конец, не очень плохим вещам. А потом, когда ты вырастешь, тебе придется самому перепроверять, каждую вещь, которую ты услышал, будучи ребенком. И это самое трудное занятие в этой жизни. И, скорее всего, ты никогда этого не сделаешь.

— А мастер-надзиратель — хороший взрослый?

— Иногда не обязательно быть хорошим человеком, чтобы преподать хороший урок, — Эйден сразу догадался, что делал Вигго — он увиливал. — Иногда плохой пример может лучше всего научить тому, как делать не нужно.

— А если я не пойму, что этот пример плохой и выучусь по нему?

— Тогда из тебя вырастет очередной обычный взрослый, мир от этого не рухнет, да и ты, возможно, будешь даже счастливее.

Эйден не совсем понял последнюю фразу, взгляд Вигго снова уплыл куда-то в сторону от беседы, и не было понятно говорит ли он с Эйденом или с самим собой.

— А ведьмы, то есть мастерицы, они плохие? — Эйден решил вернуть разговор в изначальное русло, уж больно бессмысленным он становился.

— Разные, — Вигго моргнул и снова посмотрел на Эйдена. — Могут быть и плохими, и хорошими или всего понемножку, как это чаще бывает со всеми людьми.

— Ты меня совсем запутал, так кто же такие эти мастерицы? — Эйдену не нравился новый Вигго, казалось ему было важнее покрасоваться своим умом нежели, чем ответить на вопросы. Он стал похож на типичного взрослого.

— Волшебницы, такие же, как и мастера.

— А почему они не живут в мастерской?

— Потому что когда-то давно мир был так построен, а потом все дети выросли, и им стало лень его менять.

— Мастер-надзиратель сказал, что ведьмы вытягивают волшебство из живых существ, — Эйден упрямо пытался привязать разговор хоть к какому-то смыслу.

— Не знаю, мастерицы хранят свои секреты даже строже, чем мастера. Думаю, что это возможно, ведь поэтому мастерам запрещено касаться животных, чтобы не было искушения, — Вигго задумался, и Эйден испугался, что он снова начнет говорить что-то очень глубокомысленное и бессмысленное, но, к счастью, этого не произошло. — Только я в этом сомневаюсь. Им и без того туго приходится. Обычные люди их бояться, а мастера так сильно ревнуют свое волшебство, что готовы плести про них все новые и новые небылицы. Думаю, у них хватает забот без того, чтобы воровать деревенских куриц ради волшебства, — Вигго сам посмеялся над своей шуткой, как вдруг его взгляд перестал быть рассеянным. — Почему тебя заинтересовали мастерицы?

— Мы сегодня встретили деревенскую мастерицу в поле, и она назвала меня принцем.

— Это ложь, — резко гаркнул Вигго. — Что бы тебе не сказала эта ведьма — это ложь.

— Но ты же сказал, что это обидное слово….

— Я знаю, что я сказал, — отрезал Вигго. Он пристально смотрел в глаза Эйдена, и взгляд у него был жестким и злым. — Обещай мне, что ты никогда не будешь разговаривать с этой женщиной?

— Хорошо, — легко соврал Эйден, он был еще маленьким и не успел определиться будет ли он плохим или хорошим человеком, поэтому не считал ложь чем-то запретным.

В дверь тихо постучали. К испугу Эйдена это был мастер-надзиратель.

— Эйден, — сказал он, — тебя срочно вызывает к себе магистр.