По доброй воле

Holly Hope Karter (2022)

Вступив в ряды загадочной Гильдии, собравшей под своим крылом сотни наемников, Дэниел Стоун даже не мог предположить, как сильно изменится его жизнь. Отряд верных товарищей, ставших друзьями, жестокий, но справедливый командир, любимая женщина — Гильдия многое дала ему. И ее приветливые объятья совсем не похожи на ловушку, а черный браслет — на оковы. По крайней мере, на первый взгляд… Приквел цикла «Еще один…». Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Бар был полон. Обыватели, пьяные и не очень, отчаянно шумели.

Мы уселись за круглый столик в дальнем углу. Снайпер провел ладонью по столешнице, смахивая невидимые крошки.

— Я с вами ненадолго. Это вы завтра халтурите, а у меня — тренировка с Тайлером.

Мартин озадаченно нахмурился и скрипнул зубами. Его челюсть едва слышно щелкнула, но он даже не поморщился.

— Наш универсал решил пойти по твоим стопам? Я думал, он с Лиамом.

Николас взъерошил темные волосы.

— Сомневаюсь, что он быстро определится. Универсалом быть проще, ты же понимаешь.

Тайлер Кей… Я вспомнил… да почти мальчишку! Он был ненамного младше меня, но выглядел гораздо моложе своих лет, и мне было сложно воспринимать его всерьез.

— Как он попал в отряд?

Мартин повернулся ко мне и тихо ответил:

— Спроси у него, не лишай парня удовольствия.

— Какого удовольствия?

Мужчина слабо улыбнулся — и совсем даже не жутко! Вот, может же, когда хочет!

— История крутая. Пусть он сам тебе ее расскажет.

Его голос звучал подозрительно мягко. Я невольно напрягся, ожидая подвоха, но Мартин отвернулся к снайперу.

— Надеюсь, что он последует за тобой. Да простит меня Кей, но рейнджера он не потянет. Мозгов маловато.

Николас ошарашенно уставился на товарища.

— А, то есть, снайперу мозги не нужны?!

— Не перегибай! Ты прекрасно понимаешь, о чем я!

Пару секунд они буравили друг друга мрачными взглядами — будто боевыми шестами махали прямо перед моим лицом — а потом снайпер протяжно выдохнул.

— Понимаю. И… согласен с тобой.

Я с удивлением осознал, что они оба переживают за парнишку. Очень сильно. Словно Тайлер был их младшим братом. Дурным, без мозгов и жизненного опыта. Тем, за кем нужен глаз да глаз.

Николас скрестил руки на груди, глядя перед собой в никуда. Его лоб прочертила глубокая морщина. Ясные глаза наполнились тревогой.

Он был моим ровесником, едва ли старше. Лицо совсем молодое, но ярко-голубые глаза светились мудростью, а взгляд оставался серьезным, даже когда он смеялся. Он больше молчал, чем говорил. А когда говорил, его голос звучал тихо, но слышали его все.

Нет, не так. Его не просто слышали, его СЛУШАЛИ.

Я не мог представить его в гилли со снайперской винтовкой в засаде. По моим представлениям он был слишком высоким для этого ремесла. Дьявол, да он был выше меня дюйма на три! И как он умудрялся оставаться незаметным?

Я почему-то вспомнил Маркуса Миллера, старого армейского приятеля. Он мечтал стать марксманом, пехотным снайпером, когда пришел в нашу часть. И даже пытался научиться стрелять, но драться у него получалось… Да так же хреново у него драться получалось, как и стрелять. Высокий, но щуплый парнишка, который вечно таскался за нами с…

Стиснув челюсти, я опустил взгляд в стол.

«Пошел. Вон. Из моей. Головы».

— Либо он останется универсалом, либо…

— Мы оба знаем, что будет, если он останется универсалом.

Я поднял взгляд и вопросительно посмотрел на встревоженных мужчин.

— А что не так в Гильдии с универсалами?

— Универсалы… они как… недоразвитые. Грубо звучит, но… так оно и есть.

Мартин уставился в столешницу. Николас окинул его расстроенным взглядом и повернулся ко мне.

— Универсалы думают, что умеют все. Некоторые, особо одаренные…

Он покрутил пальцем у виска, и я улыбнулся. Но улыбка тут же испарилась — взгляд снайпера стал мрачным.

–…пытаются быть лучшими во всем, но это невозможно. Если ты считаешь себя лучшим во всем — значит, ты во всех плох. И страдают универсалы гораздо чаще других бойцов… кхм… УЗКОЙ специализации.

Я хотел поспорить с его логикой, но что-то во взгляде товарища остановило меня. Он говорил уж слишком уверенно, словно его слова были основаны на богатом и очень неприятном опыте.

К нам подошла официантка, и мы сделали заказ.

— И что? В Гильдии нет универсалов?

— Есть, но, как правило, у этих бойцов есть более развитый навык. Командир развивает в них этот навык. По тебе видно, что ты — боец прямого боя. По тому, как сформирован мышечный каркас. У тебя сильные руки, плечи и спина. А то, что ты практически одинаково хорошо владеешь и правой, и левой руками, определенно, твое преимущество. И Торп сделает все, чтобы из тебя получился первоклассный боец. Это его задача, как командира — воспитать полноценного члена команды, который будет на своем месте выполнять свои задачи. Но по тому, как ты метал дротики, я могу сказать, что ты и стрелок довольно меткий. И я с удовольствием потренировался бы с тобой, чтобы помочь развить этот навык.

Мартин хмыкнул и мотнул головой.

— Почему это звучит, как отличный план под названием: как огрести от Торпа?

— Потому что так оно и есть. Но я же не бессмертный! Я не предлагаю ему завтра присоединиться к нам с Тайлером, верно? Да и что-то мне подсказывает, что…

— Что командир сам будет учить его стрелять?

Я удивленно вскинул брови и посмотрел на ухмыляющегося Мартина.

Николас медленно кивнул.

— Мысли мои читаешь.

Перед нами на столе возникли бокалы с алкоголем, и мои товарищи тут же отвлеклись на них. Принесшая их девушка мгновенно испарилась. А я охренело моргал.

С чего Джексону учить меня стрелять, когда в отряде есть снайпер? Раз он боец ближнего боя и собирается сделать из меня мастера по пробиванию голов, как он может обучать меня стрельбе?

Внезапная догадка ударила по голове не хуже бяньганя.

— Подождите, Джексон — универсал?!

— Нет!

— С чего ты взял?!

Меня позабавила их реакция, но я прекрасно помнил, как брошенный рукой командира дротик воткнулся в стену. Кстати, царапина на носу Николаса уже зажила.

А ведь он как раз с Тайлером ругался…

— Я играл с ним в дартс.

Мартин помассировал висок.

— Понимаешь, в чем дело, Дэнни. Командир… Я думаю, не стоит рассказывать тебе, насколько он хороший боец ближнего боя. Ты сам видел. Кстати, с боевым крещением.

Николас лучезарно улыбнулся и поднял бокал.

— Ха! Ребра, да? У меня был указательный палец. За первый, но не последний перелом!

Я озадаченно моргнул.

— Хреновый тост.

— Традиционный, что поделать.

Я опасливо чокнулся с ним бокалом и повернулся к Мартину.

— Ну и? Что дальше?

— А то, что командир свое мастерство оттачивал годами. Очень долго он его совершенствовал. И вот, что вышло в итоге. Он — охренительный боец прямого боя. И, лишь отточив один талант, он взялся за стрельбу. И это мастерство он тоже оттачивал годами. И в результате стал очень хорошим стрелком, хотя мне кажется, Планкетт побьет его на дальних позициях.

Снайпер вскинул ладони и помотал головой.

— Не рискну, не подначивай. А еще он сапер.

Я поперхнулся скотчем и уставился на Николаса. Он кивнул с улыбкой.

— И нам это порой очень помогает.

— Уже три навыка! Значит, универсал!

Мартин раздраженно поморщился.

— Речь не о количестве навыков… нет, именно о нем! Черт!

Он отставил бокал и посмотрел на меня в упор.

— Давай возьмем наш отряд, хорошо? У каждого бойца в нем свое место и свои задачи. Они закрепляются за ним сообразно его навыкам и…

Николас осторожно перебил его:

— Ты не думаешь, что это ему должен объяснять командир?

— Я его первенец. Ты и сам знаешь, что я могу…

— Я только хотел напомнить, чем это в прошлый… Ладно, понял, отстал.

Снайпер покачал головой, когда Мартин попытался испепелить его взглядом. Я недоуменно вскинул брови, но додумать не успел. Первенец Джексона повернулся ко мне.

— Как я уже сказал, место и задачи закрепляются за определенным бойцом сообразно его навыкам. А точнее — сообразно его самому сильному и развитому навыку. Иногда место в отряде — роль, позиция — требует от бойца не одного навыка. Понял?

Я тупо кивнул. Нет, я действительно все понял. К чему он ведет — не понял.

— Вот и получается, что навыков может быть два и больше, а ролей — нет. Понял?

— Ну.

— А универсал не понял бы. Ему нужно заткнуть каждую брешь даже там, где ее нет.

Я благоразумно промолчал, не высказывая свои сомнения насчет на мой взгляд хромой логики Мартина.

«Ты просто, как обычно, до чего-то не догоняешь, смирись».

— Так универсалы опасны тем, что лезут везде, где не надо?

— Именно! Особенно, когда они лезут туда, где считают себя первоклассными профи, а на самом деле — среднестатистическое ничто.

Я задумчиво хмыкнул.

Значит, универсал — не тот, у кого много навыков, а тот, кто думает, что он хорош во всем, и это самое все пытается продемонстрировать, в том числе, когда не стоит и когда его не просят, что ли?

— Но ведь Торп…

— Торп — наш командир. Ему по статусу положено уметь чуть больше, чем умеют его бойцы. Но его роль — командовать отрядом, понимаешь? Именно он разрабатывает стратегию, руководит работой и отслеживает выполнение этапов плана, дает волю на то или иное действие. Мы всегда опираемся на его решения и приказы. Командир ведет нас за собой. Да, часто он идет первым, часто прочищает нам путь, чтобы мы выполнили свою часть работы! Но при этом помнит, что он — командир.

Я крепко задумался, выцепив одну фразу из его речи.

«Дает волю. Это что, разрешение, что ли, у него спрашивать каждый раз?».

— Если Торп вовремя не отдаст приказ, а боец его вовремя не выполнит, весь план полетит псу в то самое место, из которого потом его чистеньким и привлекательным не достанешь! Да, Торп — ближник, стрелок и сапер. Но в первую очередь он — командир. Он вступит в бой тогда, когда это будет нужно, начнет стрельбу тогда, когда это необходимо. Но в первую очередь он отдает приказы. Так со всеми в нашем отряде, Стоун, у каждого — свое место.

Мартин махнул рукой в сторону выхода из бара.

— Наш рейнджер начинает делать свою работу еще до того, как кто-то из нас почешется. Мы вещи разложить не успеваем на новом месте, а он уже отправляется на задание! И потом держит ситуацию под контролем на протяжении всего задания. И он всегда держится вдали от главного сражения, чтобы обеспечить нам отступление и прикрытие…

— По сути, тут он со снайпером работает, да?

Николас кивнул с удовлетворенной улыбкой, а я едва не застонал от отчаяния.

Раз рейнджер переходит на позицию другого члена отряда, разве он не становится универсалом?!

Снайпер будто прочитал мои мысли и весело засмеялся.

— Не становится. Он остается рейнджером и выполняет совершенно другие задачи. Я стреляю. Он — прикрывает.

Я потер лоб. Голова начала гудеть.

«НО ВЫ ЖЕ ОДНО И ТО ЖЕ ДЕЛАЕТЕ И… Почему все так сложно?!».

Николас улыбнулся с пониманием.

— Не перенапрягайся. Это не твои задачи, наши. Главное, помни — мы тебя прикроем. Я достаточно хорош в своем ремесле. И рейнджер наш хорош. От него зависит очень многое, и мы бережем его…

Я скептически выгнул бровь, вспомнив, как господин Хайд пытался согнуть его пополам в обратную сторону.

Мартин раздраженно закатил глаза и выдал:

–…как бы сильно мне порой не хотелось бы его прибить, засранца высокомерного.

Я невольно засмеялся. Лично мне рейнджер высокомерным не показался, а засранец он или нет, я не знал и подавно — я его видел один раз в жизни.

Николас взъерошил волосы.

— Хаммер точно тебя убьет, если лишишь нас ТАКОГО рейнджера.

Все вроде как засмеялись после его слов, но стало понятно — это не шутка.

Мартин продолжил:

— Наш тыл состоит из двух людей. Это — наш второй фронт, два первоклассных бойца своего профиля. Эти парни не полезут в прямой бой без приказа Торпа, потому что прекрасно знают — мы рассчитываем на них. Нам в любой момент может понадобиться диверсия, устроенная рейнджером, и меткость снайпера. Мы рассчитываем, что Планкетт не позволит противнику подобраться к нам незамеченным, а если запахнет жареным, нам будет, куда отступать. А теперь представь, что мы на задании, запахло жареным, а наш рейнджер покинул позицию, решив подраться вместе с нами. Или снайпер решит вступить в схватку, когда мы ждем от него поддержки.

Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что произойдет в этом случае — отряд останется без прикрытия, оголив «спину» перед противником.

— Перебьют нас, если наш тыл решит, что достаточно хорош, чтобы подсобить в прямом бою, вместо того, чтобы свою работу делать. И если ты думаешь, что ни один из них драться не умеет, очень зря! Лиам тебе по заднице надает, не раздумывая!

Николас притопнул, глядя на товарища с хитрой улыбкой.

— Я напинаю, можно?

— Можно, разрешаю.

Мужчины засмеялись над одним им понятной шуткой, когда Николас топнул во второй раз.

— Парни драться умеют, а мы с Аароном — стрелять! И неплохо!

— Ну, ты себе льстишь.

— Морган, чтоб тебя!

Николас тихо засмеялся, когда Мартин окинул его грозным взглядом.

— Мне не нужно попадать в подброшенную монетку! В моих противников со своей позиции я точно попаду. Остальных, так и быть, оставлю тебе.

Я сделал глоток скотча, не сводя взгляда с Мартина. Он разошелся не на шутку, пытаясь объяснить мне, чем так опасен Тайлер Кей, как универсал, и выложил кучу информации — башка трещала по швам.

Он повернулся ко мне и постучал пальцем по столешнице.

— Универсалы, Стоун, как любопытные дети. Им хочется попробовать себя во всем и во всем добиться успеха. Они мечутся между навыками, не в силах ни за один зацепиться — им быстро становится скучно. Тайлер испытал себя в качестве рейнджера — поперся в снайперы. Потом придет к Торпу. И по кругу, по новой. Он не понимает, куда ему податься, и, как уличный пес, пытается прибиться к тому, кто поласковее.

В голосе мужчины звучала тревога. Он искренне волновался за судьбу товарища.

— Но разве это не задача командира — выявить сильную сторону бойца и помочь ему стать профессионалом?

Мужчины переглянулись с явной досадой. Николас удрученно покачал головой.

— Все так, Дэнни, но, когда человек УНИВЕРСАЛ, у него нет сильной стороны, которую командир поможет развить.

— Так какого черта тогда Тайлер делает в отряде?!

Я повысил голос против воли, ощущая себя непроходимым тупицей. Мне казалось, что мои собутыльники сами себе противоречат! И чем больше они пытались что-то объяснить, тем сильнее я путался!

— Кей — отличный боец!

— Он хорошо стреляет!

— У него на каждом задании своя роль!

Я отодвинулся вместе со стулом, когда товарищи бросились защищать Тайлера. Их лица стали одинаково злыми. Казалось, они готовы накинуться на меня с кулаками.

Кажется, я ступил на очень опасную территорию…

Николас хлопнул Мартина по плечу, когда тот с рычанием подался вперед.

— Уймись, он не то хотел сказать. Понимаешь, Дэнни, в чем ГЛАВНАЯ беда универсала? Универсал верит, что способен на большее. Что того, что он делает для отряда, недостаточно. У универсала, даже если за ним закреплено его место, даже если ему отведена его роль и даны четкие инструкции, в голове всегда есть план «Б», потому что умеет не только драться, но и стрелять. И все делает одинаково хорошо. Майерс, например, между винтовкой и ножом всегда выберет нож. Как и ты. Как и Бенджи. Как и Торп. А универсал будет думать, как воспользоваться и тем, и другим. И будет искать возможность сделать это. Это… Дело не только в том, что мастерство вырабатывается годами, а Тайлер… он ведь очень молод. Дело в том…

Снайпер помолчал немного, формулируя мысль.

— Дело в том, что Тайлер верит, что может гораздо больше, чем просто вести прямой бой. Или просто прикрывать отряд. Или просто разведать обстановку, а потом устроить такую диверсию, что отряд справится с заданием, не привлекая к нему всех бойцов. А ведь, чтобы научиться всему этому, требуются годы упорной работы! Тайлер верит, что может сидеть на двух стульях без всякого ущерба. Любой универсал в это верит. Но, как правильно отметил Хайд, у любого из нас — свое место в отряде. Своя роль на каждом задании. И если мы будем разрываться на несколько частей, а не делать свою работу…

Я откинулся на спинку стула и задумчиво постучал по бокалу.

— И сейчас вы пытаетесь помочь Тайлеру понять, какая сторона сильная, да?

Майерс громко застонал. Я вопросительно моргнул, а Николас усмехнулся.

— У универсала НЕТ сильной стороны. У Тайлера НЕТ сильной стороны. Но он может выбрать занятие по душе. И стать в нем мастером. Хаммер тренирует его так же, как и всех нас. Хайда и Бенджи, а теперь и тебя, он учит драться. Меня — попадать в цель, как бы странно это ни прозвучало.

Я усмехнулся, вспомнив нашу с командиром партию в дартс. Три дротика и то, как именно они вошли в мишень.

— А чему он учит рейнджера?

— Тактике ведения боя, стратегии. Рейнджер, по сути, вторая голова нашего отряда. Торп — первая.

Мартин подался вперед.

— Он подчиняется приказам Торпа, само собой, но в особой ситуации волен действовать по своему усмотрению. Очень важно, чтобы рейнджер и командир знали, чего ждать друг от друга. И действовали слаженно. Иначе… нам всем хана.

— А что, если командир погибнет во время задания? Кто после его гибели на себя командование возьмет? Рейнджер?

Мартин ответил очень тихо:

— Да.

Я несколько секунд рассматривал его, озадаченный реакцией, а потом вдруг понял.

Мартин — первенец Джексона и его правая рука. По идее, именно он должен взять командование отрядом на себя.

«Дело в Мартине, или так принято, чтобы рейнджер… Но ведь не во всех же отрядах есть рейнджеры! Тьфу…».

Я глухо застонал и закрыл лицо ладонями. Голова начала болеть.

Слишком много непонятной информации, слишком мало алкоголя — вот рецепт отвратительного вечера в компании товарищей.

— Да уж, нагрузили вы мой мозг…

Я посмотрел на Мартина сквозь пальцы, когда он усмехнулся. В голубых глазах все еще стояли отголоски тяжелых, мрачных мыслей. Что их вызвало — наш разговор или мой последний вопрос — я не знал и решил не ворошить осиное гнездо.

Над столом повисло молчание. Мы думали каждый о своем. Я кусал губу, пытаясь переварить новую информацию.

И вроде все подчинялось логике. Если стараться быть лучшим во всем… Да человек физически не может быть одинаково хорош во всем. Действительно. Что лучше — быть посредственным универсалом или, скажем, первоклассным снайпером?

Меня тронуло, с какой досадой мои товарищи говорили об универсалах, с какой тревогой думали о будущем Тайлера. Перед взглядом стоял молодой парень с квадратной челюстью и задумчивыми глазами. Он действительно выглядел потерянным в этом огромном мире и в своем маленьком отряде.

«Смотри-ка, Стоун. Не у одного тебя проблемы с самоидентификацией».

«Заткнись!».

Очередная внезапная догадка защекотала нервы. Я повернулся к собеседникам.

— Окей, хорошо. Допустим, Тайлер выберет прямой бой. Все прекрасно, командир будет тренировать его и, в конце концов, слепит из него хорошего бойца. Или он решит стать снайпером, и… Планкетт научит его быть снайпером. Или он станет рейнджером и…

— Ближе к сути, к чему ты ведешь?

— А что, если он не сможет выбрать? Ты сказал: вы оба знаете, что будет, если он останется универсалом.

Лицо Мартина окаменело, а глаза наполнились холодной яростью. Он повернулся к снайперу.

— Расскажи ему, как получил свое имя.

— Я присоединюсь?

Я вздрогнул, когда за спиной раздался голос командира. И не я один — Майерс чуть со стула не рухнул.

Мы резко обернулись и уставились на Джексона. Обратившись в гребаную статую с бокалом скотча в руке, он смотрел на меня.

Я тупо кивнул, словно командиру требовалось мое разрешение.

Он обошел стол и сел на свободный стул.

«Почему я чувствую себя так, словно меня на месте преступления поймали вместе с этими кретинами?».

Мартин повернулся к командиру.

— Мы тебя не видели.

— Николас меня видел. Фрилансер никогда не ослабляет внимание, верно, Дэниел?

Я тупо кивнул, давя протяжный вздох, на который мои ребра ответили бы слабой болью. Урок усвоен.

Джексон повернулся к снайперу, которого Мартин пытался взглядом со стула сбросить.

— Все действующие лица здесь. Рассказывай.

Николас кивнул и повернулся ко мне.

— Это было мое второе задание. Когда я только пришел…

— Как ты попал в Гильдию?

— Хаммер привел меня. Он отметил, что я хорошо стреляю.

— А кем ты был до этого?

— Никем.

Сказал, как отрезал. Я невольно выгнул бровь, но Николас лишь пожал плечами.

— Я работал в парке развлечений. В палатке, в которой нужно стрелять по мишеням за призы. Я лишился ноги на службе и…

— Что?!

Кажется, я сказал это громче, чем хотел. Настолько громко, что даже Джексон, кажется, вздрогнул от неожиданности.

— Дьявол, прости! Я не… я просто… я никогда не подумал бы, что у тебя… Но ты же…

Я прокручивал в голове каждый раз, когда видел Николаса, и не мог вспомнить, чтобы он хромал. Хотя бы прихрамывал!

Мужчина улыбнулся и пожал плечами.

— Я подорвался на мине, и мне очень сильно повезло — я всего лишь ноги лишился. А вместе с ней — желания возвращаться на службу. Мое начальство подлило масла в огонь — оно не сильно озаботилось моей реабилитацией.

Он угрюмо хмыкнул и провел пальцами по волосам.

— Да и нахрен никому не нужен снайпер с фантомными болями.

Я тяжело вздохнул. Захотелось потрепать Николаса по плечу — совсем несвойственное мне желание!

— Понимаю тебя. Я тоже…

Мартин раздраженно рыкнул:

— Ты в курсе, что ты — хреновый слушатель?!

Джексон неожиданно засмеялся и хлопнул ладонью по столу.

— И до тебя очередь дойдет, Дэниел.

Я смущенно опустил голову и искоса глянул на командира. Моя-то очередь дойдет, а если я его спрошу, он расскажет, как пришел в Гильдию?

«Любопытство кошку погубило…».

Снайпер продолжил.

— Я не хотел возвращаться на службу. И не собирался. Но быть снайпером… Я очень люблю стрелять. Так сильно, что не нашел другого применения своим талантам, кроме как устроиться в парк аттракционов в Денвере. И однажды, когда я по своему обычаю после завершения рабочего дня стрелял по мишеням, ко мне подкрался командир. Я, признаться, чуть не обделался! Представь себе. Ночь. Темно, как в заднице. Я с пневматической винтовкой в руках. И тут голос из темноты: ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА! Да я не знаю, как я в него стрелять не начал!

Я тихо засмеялся, представив эту картину, а Джексон усмехнулся.

— Я не думал, что ты такой нервный.

Снайпер тепло улыбнулся командиру и повернулся ко мне.

— Мы с ним разговорились. Я рассказал о себе, о службе, о том, что получил травму и не хочу возвращаться, про боли. Сам не знаю, почему, но все выложил. И Хаммер спросил, что я люблю больше, чем стрелять. И это был самый сложный вопрос в моей жизни.

Он хмыкнул.

— Сколько бы я ни думал, я не мог придумать хоть что-нибудь, что было бы мне ближе, чем стрельба. Звучит странно, наверно, но… Заставлять пулю, этот маленький кусочек металла двигаться так, как нужно тебе, и туда, куда нужно… это непередаваемо.

Его глаза засверкали от восторга, и я невольно улыбнулся. Этот парень действительно любил свое дело.

— И я ответил честно: ничего. Стрелять я люблю больше всего. И он сказал: если хочешь заниматься тем, что любишь, приезжай в Чикаго, найди меня, и я дам тебе шанс на новую жизнь. А когда я сказал, что у меня нет трети ноги, он засмеялся и спросил: ты что, в ногах винтовку держишь?

Я невольно выгнул брови. Вот уж не подумал бы, что Джексон умеет шутить.

Я вдруг понял, почему товарищи смеялись, когда Николас топнул ногой, предлагая напинать мне.

Да уж. И они МОЕ чувство юмора дерьмовым считают?

— Той ночью я собрал вещи и уже на следующий день стоял в аэропорту О’Хара в совершенно незнакомом мне Чикаго и сжимал листок с очень странным телефонным номером.

Майерс театрально похлопал, а я повернулся к Джексону.

— Чем тебя так зацепил парень, стрелявший по мишеням в парке аттракционов? В них не попадет только ребенок… да и Хайд, скорее всего.

Командир скосил взгляд на снайпера и тихо ответил:

— Он попадал в «яблочко» с двухсот ярдов. Из пневматической винтовки.

Как мои глаза не выпали на стол — не понимаю.

— Но это невозможно! Это… Пневматика так далеко не стреляет!

Джексон загадочно улыбнулся, а Николас пожал плечами.

— Все зависит от калибра.

— Это невозможно!

— Пари?

Мартин наигранно весело улыбнулся. Я обреченно махнул рукой снайперу.

— Продолжай.

— Хаммер довольно долго не выпускал меня на задания. Он сказал: восстанавливай навыки, научись справляться с болями — и поговорим.

Николас смущенно улыбнулся командиру.

— Мне было стыдно за то, что я не работал с ними. Я казался себе бесполезным куском дерьма, который не приносит никакой пользы. И я не давал себе поблажек. Полгода тренировался, не спал сутками, просто не мог заставить себя уйти из тира! Хотел поскорее вернуться в строй. Восстанавливал с командиром физическую форму. Боролся с фантомными болями. Работал с психологом. Короче, было довольно сложно, но оно того стоило. Когда меня выпустили на первое задание, я нервничал так, что меня едва не вырвало в самолете, когда мы приземлились. Но все прошло гладко. Моя задача состояла в том, чтобы прикрывать отряд, но мне не пришлось сделать ни одного выстрела. А вот на втором…

Он сухо сглотнул и повернулся к командиру. Джексон молчал, буравя его своим фирменным взглядом — холодным, спокойным, уверенным.

— Продолжай.

Николас бросил быстрый взгляд на Мартина, и я отметил, как чертов мистер Хайд напрягся. Или он давно такой напряженный? Наш товарищ смотрел в стол, а об его плечи спокойно можно было сломать бяньгань.

— На втором задании я тоже должен был только прикрывать. В том смысле, что… Вмешательства не планировалось. Но потом возникли трудности… с одним из наших бойцов. Я… Хаммер, я не…

Николас поджал губы и замолчал, поглядывая на Мартина. Командир понаблюдал за ним, едва заметно вздохнул и опустил взгляд.

— В то время в нашем отряде было меньше бойцов. Я, Мартин и Аарон. Нас было трое, и все мы были на одной и той же позиции. Отряд был слишком однообразным, и я искал рейнджера и снайпера.

— Рейнджер и снайпер — это что, обязательное условие?

Джексон медленно покачал головой

— Нет. Командиры вольны формировать отряды из тех бойцов, которые им нужны. И мне нужны были эти парни. Снайпер прикрывает тебя, а рейнджер… Когда в твоем отряде есть сообразительный рейнджер, это… как если бы у тебя было два отряда.

Я удивленно вскинул брови, и командир кивнул.

— Грамотный рейнджер сработает так, что противнику будет казаться, что против него выступает целая армия.

Я подумал о Лиаме. О том, какое впечатление он на меня произвел. Вспомнил татуировки на его шее. Какие-то символы, узоры… В тот вечер мне было слишком больно, чтобы разглядывать их. Да и самого рейнджера.

— Найти такого профессионала довольно сложно, учитывая специфику нашей работы. Настроить с ним связь — еще сложнее. Наладить работу, основанную на взаимном доверии и полном понимании — невыразимо трудно. Но, если приложить достаточно усилий, можно достичь любой цели.

«Видимо, с Лиамом ему это удалось…».

— Тот парень был универсалом. Он неплохо дрался, неплохо стрелял, был довольно сообразительным, а главное — понимал, что такое тактика и стратегия. Я видел в нем выдающегося рейнджера, а он хотел быть везде и сразу. Подстраховывать всех, идти в разведку и в бой в первых рядах. Ему казалось, что без него отряд провалится под землю.

Джексон тяжело вздохнул, и я внезапно понял, что задержал дыхание.

Командир говорил о бойце в прошедшем времени. Был. Понимал. Хотел…

— Я тренировал его. Хотел, чтобы он сам выбрал, что ему понравится больше, но он не мог остановиться. Ему удавалось все, но все он делал в пол силы. Просто хватал верхушки и быстро терял интерес. Но я продолжал учить его. И чем больше учил, тем более посредственным он становился. И более заносчивым.

Джексон пристально посмотрел на меня

— Я не люблю выскочек, не люблю позеров. Заносчивость бойца, если она не оправдана, может принести гораздо больше проблем, чем его неумение держать оружие. Заносчивый боец слишком уверен в себе.

Я нервно сглотнул. Не хотелось думать, что это — намек…

— Когда в один из дней он сказал, что решил стать рейнджером, я отнесся к этому с сомнением, но решил дать ему шанс. Я начал учить его усерднее и увидел с его стороны отклик. Настоящий, непритворный интерес. Он понял, насколько важна роль рейнджера в отряде. Казалось, что он наконец-то нашел свое место и с головой ушел в обучение. И я следил за ним. Долго, очень долго. Я наблюдал за тем, как он осваивается в своей роли, гасил вспышки самолюбия, подогревал интерес, превращая его в азарт. И получал отдачу, да такую мощную, что расслабился, поверил, что он действительно хочет быть рейнджером. И это стало первой ошибкой.

Он кивнул в сторону снайпера.

— Два Николаса вошли в мой отряд — снайпер и рейнджер. Я наблюдал за обоими. За тем, как они развиваются на своих поприщах. Как встают на ноги. И видел, что они оба нашли свое место. Один — по призванию. Второй — по доброй воле. Я выпустил их на задание одновременно. И на первом задании снайпер и рейнджер сработали безупречно. И я совершил вторую ошибку. Я поверил, что у меня есть прекрасный тыл. Что я нашел тех, кого так долго искал.

В глазах командира появилось что-то напоминающее сожаление. А когда его взгляд скользнул по Мартину, в них мелькнула досада. И горькая вина.

— На первом задании ближникам пришлось ввязаться в схватку. Но снайпер не сделал ни единого выстрела, потому что рейнджер сработал бесподобно. На втором мы должны были тихо войти в здание, убрать одного очень неприятного парня и его компанию до переговоров и так же тихо выйти. Я продумал стратегию, раздал приказы и отправился готовить отходной путь.

— Но это же…

Я прикусил язык, когда глаза Джексона метнули в меня яркую молнию.

— Работа рейнджера?

Я нерешительно кивнул, и командир ответил тяжелым вздохом, который в теории мог раскрошить горную цепь.

— Верно. Меня что-то тревожило с самого начала операции. Уж слишком все было просто и гладко по словам рейнджера, и я, выполнив свои обязанности, решил перепроверить. Вот только поздно решил.

По обычно бесстрастному лицу мужчины заходили желваки, но длилось это лишь пару секунд. Его взгляд помертвел, и Джексон действительно стал статуей — не шевелился, не дышал, не моргал. Жуткое зрелище…

— Я отправил ближников вперед, как, впрочем, делал не один раз. И именно на этом задании, когда я решил, что у нас есть прекрасный тыл, что я достаточно вложил в бойцов, в отряд, мой чертов рейнджер…

Его мертвый взгляд пробил брешь в моей душе — в нем было столько вины, что я едва не задохнулся!

— Мой чертов рейнджер сработал плохо. Не подумал, что планам свойственно меняться. Что встречу могут перенести на более раннее время. И что мои мальчики ворвутся в зал, полный вооруженных ублюдков. И их было гораздо больше, чем мы думали. Рейнджер ничего не проверил и дал зеленый свет, и мой отряд угодил в капкан.

Глаза зажгло — я не моргал, с замирающим сердцем слушая рассказ командира. Я не мог отвести взгляд от его лица, от его голубых глаз, остекленевших, запечатавших в себе, казалось, всю боль, что могли испытать миллионы людей за одну секунду.

Казалось, что весь мир слушал его, затаив дыхание, не шевелясь.

Джексон сглотнул и тихо спросил:

— Знаешь, каково это — знать, что тех, кого ты сам воспитал, в кого ты вложил частичку себя, сейчас раскатают в блин, потому что хренов рейнджер не досмотрел там, куда должен был обратить особое внимание? Что он просто не стал напрягаться. И это — твоя вина.

Я ответил так же тихо, перебиваясь хрипами:

— Нет.

— Дерьмово это. Когда снайпер сообщил, что Аарон и Мартин попали в заварушку, я был не с ними. А когда он сказал, что рейнджер вместо того, чтобы исправить ситуацию и отвлечь противника мощной диверсией, ломанулся к ним на подмогу, я был готов разорвать его голыми руками. Потому что он МОГ исправить ситуацию, МОГ помочь. И я добрался бы вовремя.

Я боялся вдохнуть. Я смотрел на командира и, кажется, впервые по-настоящему разглядел в нем живого человека. Того, кто не совершенен, кто ошибается. И кто испытывает все те же эмоции, что и мы, простые смертные: боль, вину, сожаление…

— Я отдал приказ снайперу: сделай все возможное, чтобы спасти их. И он сделал то, что должен был сделать рейнджер — устроил такое шоу, что нашим противникам показалось, что на улице их ожидает, по меньшей мере, взвод бойцов, и вытянул часть людей из укрытия. И начал класть их, одного за другим. Он даже умудрился подорвать бензовоз, на нашу удачу оказавшийся неподалеку! Это не так просто сделать, как показывают в фильмах. Но он смог. Взрыв обрушил часть здания. Мой снайпер устроил диверсию и на пару минут внес хаос в систему защиты противника. А подоспевший рейнджер перетянул на себя внимание части оставшихся в здании людей, но увести их под пули не смог и ввязался в прямой бой. Я говорил, что он был посредственным бойцом?

Я тупо кивнул.

— Я бежал под пулями моего снайпера, и мне самому казалось, что меня прикрывает стрелков пять. Николас не только подверг противников массированной атаке, но и провел меня к зданию. И я отдал следующий, очень рискованный приказ — прикрой нас внутри и приготовь отходной путь. А это…

— Работа рейнджера.

Джексон медленно кивнул.

— Вот только рейнджера моего в это время загнали в какой-то закуток и пытались прибить. И я потратил драгоценные секунды, чтобы спасти его задницу. Я ошибся. Нужно было бросить его…

— Хаммер…

Командир остановил Мартина одним взглядом.

— Я ошибся! Ошибся! Все ошибаются. Но не все понимают, чего могут стоить их ошибки.

Он повернулся ко мне и продолжил:

— Мы вдвоем добрались до того места, где была главная заварушка. Счастье, что перед заданием оба Николаса изучали местность, с разными целями, но оба, только это нас и спасло. Когда снайпер прекратил атаку, чтобы сменить позицию, наши противники решили укрепить позиции и покончить с двумя забредшими на огонек ближниками, которые, к слову, положили немало вооруженных ублюдков. И это…

Он прикрыл глаза и выдохнул.

— Там была бойня, Дэниел. Кровавая бойня. И я ворвался в это месиво с мыслями: все случившееся — моя вина. Моя ошибка. Я не того человека взял в отряд. Я не то место ему отвел на задании. Я не ту задачу перед ним поставил. Я ПОВЕРИЛ В НЕГО. Я поверил ему. Я ошибся. И эта ошибка едва не стоила мне Хайда.

Конец ознакомительного фрагмента.