Северный ветер. Том 2

Holly Hope Karter (2024)

Харона есть в чем обвинить! Он не только не дал Дане Торрес «инструкцию», прежде чем вырвал девушку из привычной жизни и засунул в другой мир, но даже не подумал предупредить, что она — самая могущественная одаренная Кахаэра. Мархээарисс — защитница мироздания, знамение великих перемен. А каких именно и чего они будут стоить всем живущим, предстоит выяснять Дане. А заодно разобраться с новой сущностью, овладеть дарами, подчинить мощь стихий… и выбрать союзника из вольных дааров. Одного и на всю жизнь. Весь он станет ее супругом.

Глава 2

Восьмой рассвет, встреченный у колыбели, растекся по скале розовыми и желтыми красками. Я мрачно глянула на безоблачное небо над далеким Харадгаром.

Не скажу, что меня тянуло в замок. Во-первых, мьаривтаса там не было. Я не представляла, как смотреть ему в глаза, зная, что увижу в них лишь равнодушие к Дане Торрес и восхищение к мархээарисс. Но возвращаться в двор Севера без привезшего меня правителя ощущалось… вторжением в чужой дом.

Во-вторых, дар воды я так и не разбудила. Да и облик даара еще ни разу не приняла — Даримас настаивал на необходимости повременить.

«Ты хочешь выстроить дом, не укрепив основание», — повторял он, напрочь игнорируя, что один раз я дааром уже обернулась.

Думаю, попросту боялся, что зашибу хвостом.

Но и на «жизнь» в колыбели не осталось ни сил, ни терпения!

— Может, попробуешь атаковать? Дар тверди проснулся, когда Акха…

Даримас изумленно уставился на меня. Я раздраженно повела плечами.

— Что не так с моим предложением?!

— Я не могу напасть на тебя. Ты — мархээарисс.

Я проглотила нетактичное: «твоему роду точно хуже не станет!» и мягко начала:

— Акха сказал, что первая мархээарисс победила мьаривтаса двора света. Полагаю, это значит, что он ее атаковал.

— Потому что она бросила ему вызов, чтобы доказать право силы.

Я раскинула руки в стороны.

— Я должна бросить тебе вызов, чтобы мы сдвинулись с мертвой точки?!

Мужчина выразительно посмотрел на выжженную поляну. Драха, привезший в колыбель еду и вино два хода луча назад, исцелил землю и корни, и прогалина успела опушиться молодой травой. Но намек был ясен — я толком не справлялась ни с одним даром. О каком противостоянии могла идти речь?

— Тогда давай вернемся в Харадгар. Я запрусь в библиотеке и буду читать про дары, пока не разберусь, как они работают. Если вдруг стану дааром, места хватит развернуться!

Даримас проглотил смешок и наставительно начал:

— Мархээарисс, в твоих руках — могущество. Но эти руки принадлежат неумелому дитя…

Я не стала дослушивать и направилась к тоннелю, запалив огонь на кончиках пальцев. На этот раз вышло сносно — он не гас и не пытался уничтожить все живое вокруг.

Путем проб и ошибок выяснилось, что управлять даром не так уж сложно. Но недостаточно желать результата — важно тщательно отмерить силу. По капле! И не тянуться к тверди, когда возникает желание спалить живьем порядком надоевшего кумхарида.

И то, и другое давалось большим трудом.

В колыбели я прошла к бассейну и присела на каменный борт. Вода едва заметно светилась, и я вспомнила, как с пальцев Акха срывались и разбегались по чаше искры.

Тоска и тревога, которые я давила с его отлета, атаковали вновь. В груди заворочались битые стекла, воздух встал в горле комом. Захотелось выбежать из-под горы и вдохнуть озерную свежесть полной грудью, разорвать стянувшие ее оковы!..

Но оков не было.

Чем дольше мьаривтас отсутствовал, тем сложнее было не думать о том, где он и чем занимается. Я гнала прочь мысль, что он может коротать время в объятиях другой, но продолжала мучить себя яркими образами — лишь бы не думать о том, что за время отсутствия у Акха появился настоящий Узор.

Мьаривтас снился мне и во снах неизменно уходил, оставляя рыдающей на полу в библиотеке. Это… было больно. Отупляюще, оглушительно. Словно невидимый мучитель раз за разом отрывал от меня куски плоти. Колодец в душе отзывался протяжным эхом успевших попасть в его недра чувств. И у каждого было лицо Акха…

И чем громче звучало эхо, тем сильнее я убеждалась — когда мьаривтас вернется, нужно еще раз поговорить с ним. Он ведь сказал в библиотеке, что я — его солнце! Нужно выяснить…

Ироничный голос Харона пронзил виски иглами: что именно?

«Способен ли Акха отделить мархээарисс от Даны Торрес».

Шелестящий издевательский смех стал ответом моей наивности. И другой голос, мой:

«Мархээарисс — не титул, а суть. Роль, выданная роком! Перед тобой открыты все двери! Сотни возможностей! Но ты страдаешь, лишившись навязанного мужчины, который разглядел в тебе солнце из-за временной роли в его жизни! Почему?!».

Глаза защипало, и я зажмурилась. Ужасно хотелось ударить себя по груди, зажав в кулаке мощь тверди, чтобы сердце забилось ровно, а стекла перестали ранить нутро. Чтобы ушла мучительная тоска…

Даримас присел на борт с другой стороны бассейна и коснулся воды. Голубые искры сорвались с его пальцев, метнулись в разные стороны, и вода засветилась ярче. Я погасила огни, всматриваясь в переливчатое мерцание.

Всю жизнь вода была моей стихией. Моим покоем. Я стремилась к ней. Рядом с ней наполнялась силой и освобождалась от тревог. Почему же сейчас она не поддается?!

И, словно отвечая на вопрос, битые стекла снова взрезали нутро. Удивительно, что я до сих пор не кашляю кровью…

— Я не обрету покой в колыбели.

— А где обретешь?

— Сомневаюсь, что обрету его в скором времени в той мере, в какой он необходим, чтобы вода подчинилась.

«Пока не поговорю с Акха — точно не обрету. Никакой».

Я вытерла щеки и отвернулась.

Как же хочется порыдать от души! С надрывом, катаясь по полу…

— Мне жаль, что я потратила твое время, но нам лучше вернуться.

Даримас коснулся моего предплечья, и я вздрогнула от неожиданности — он снова оказался рядом! Но ведь только что сидел в десяти шагах от меня!

— Как ты это делаешь?! Как передвигаешься так быстро?

— Я слышу твой дар и тянусь к нему.

Я кашлянула и отодвинулась от собеседника.

— Почему ты его слышишь, а я — вижу?

— Наши силы разнятся, мархээарисс. Я слышу голос дара. У каждого он свой. Вода журчит и шелестит прибоем, пламя рычит и трещит, твердь отзывается гулом и вздохами…

— А стужа?

— Воет и свистит.

Я натужно сглотнула.

— А… тлен?

Даримас склонил голову набок.

— Хрипит, сухо, неприятно. От его голоса першит в горле. А что видишь ты?

— Шар света. Он бьется в такт сердцу, и от него расходятся нити разных цветов. Полагаю, каждому дару присущ свой цвет. У Драха нити зеленые, а у тебя — голубые и белые.

— А у тебя?

— Красные, зеленые и белые.

Даримас задумчиво хмыкнул и попросил:

— Представь, что среди твоих… нитей есть голубые.

Я послушно вообразила, как по шару в груди пробежала рябь бликов, и клубок голубого света расплелся тонкими волокнами. Понимая, чего кумхарид добивается, вытянула руку над бассейном, позвала воду и открыла один глаз. Попыталась снова. И еще раз.

Ничего не произошло.

— Это бессмысленно. Давай вернемся в Харадгар.

— Твоя воля ведет меня, мархээарисс.

Я злобно зыркнула на едва различимого в темноте Даримаса.

— Скажешь так еще раз, и я заставлю тебя пожалеть.

Мужчина весело засмеялся, но вдруг посерьезнел.

— Могу я попросить тебя о милости?

— Перестать тебе угрожать?

— Не подчиняй неодаренных. Они не могут сдвинуться с места после твоего приказа и погибают от голода и жажды, не в силах противиться твоей воле.

Я попыталась вспомнить, кому и когда приказывала нечто подобное, и взвизгнула:

— Что?!

***

Мы подъехали к столице Севера, когда солнце коснулось горных вершин.

На протяжении всего пути я с любопытством рассматривала вереницу груженых повозок, рассекавших травяное море. Их было не меньше пары сотен, и последние как раз подъехали ко рву.

— Что происходит?

Даримас остановил кайдахара и указал взглядом на горы, врезающиеся в обрыв — там пролегал нижний путь на равнину.

— Аграу Аристар прислал провиант.

— Вы получаете еду из столицы?

Мужчина кивнул и набросил на голову капюшон.

— Северные города обеспечивают себя пропитанием, но земли вокруг Харадгара не возделываются — здесь слишком длительны и суровы зимы из-за дара рода Джахар. А потому столица Севера получает провиант от подданных и мьаритарха.

— Понятно. С первых собираете дань, а со второго?

Даримас вопросительно посмотрел на меня. Я махнула рукой на повозки.

— Он вам еду, а вы ему?..

Мужчина озадаченно нахмурился. Я тоже.

— Ну что-то же вы должны дать мьаритарху за еду! Чем платите?

— Аграу Аристар поддерживает провиантом все столицы и города на пустых землях — тех, что не удалось излечить после войны Пепла. Дворы платят защитой мироздания и мощью стяговых дааров. Акха Джахар укрывает пашни Аграу Аристар снегами, когда тем требуется отдых. Я отворачиваю реки от равнин двора Запада. Мархэ Дар восстанавливает лесные пограничья пустынь на Юге, останавливая пески.

Он добавил с явной насмешкой:

— Также у нас есть сульды, за которые можно купить что угодно. Провиант из этого обоза отправится в городские хранилища, а товары попадут на ярмарку Харадгара. Обратно обозники поедут, закупившись у наших ремесленников и мастеров.

— Ярмарка? Большая?

— Весьма. Если пожелаешь, мы посетим ее. Но не советую делать это без мьаривтаса — я опасаюсь… чувств харадгарцев. И твоей на них реакции.

Я с тревогой глянула на обоз. Мы были достаточно далеко, чтобы хвостовые повозки обратили внимание на двух всадников в черных одеждах. Но шестиногих кайдахаров с горящими глазами неприметными назвал бы только… тупица. Приблизимся и наверняка потеряем скудное преимущество.

— Они разорвут меня на части от восторга?

Даримас засмеялся, журча звуками.

— Как жестоко!

Я мрачно улыбнулась.

— Жестокость более свойственна натуре женщин, а не мужчин.

Даримас резко перестал смеяться и нахмурился.

— Наши женщины не испытывают нужды проявлять жестокость.

Поразмыслив, добавил тише:

— Но однажды женская жестокость спасла Кахаэр.

Я раскинула руки в стороны, проглотив ироничное: «я — не ваша женщина».

— Не хотелось бы, чтобы это повторилось, да?

Мужчина медленно кивнул, а до меня внезапно дошло.

— Ты поэтому меня в колыбель по темноте вывез? Чтобы меня никто… не разорвал?

— Я помню, как ты впервые проехала по улицам столицы, и не был уверен, что смогу успокоить тебя, если вновь испугаешься и отпустишь дар.

— Выходит, я опасна?

Я подавилась последним словом, вспомнив несчастных стражников, которых обрекла на смерть необдуманным приказом. Неискупимая вина ударила безжалостно.

Но разве я знала, что так выйдет?..

— В наших руках страшное оружие, которое можно направить как на разрушение, так и на созидание. Каждый одаренный опасен. А ты опаснее всех.

— Почему это?

— В твоих руках не только мощь, но и власть над каждым одаренным Кахаэра.

Я расхохоталась.

— О чем ты говоришь?! Какая власть?

— За тобой право силы.

— Даримас, ты точно был со мной в колыбели?! Не заметил, что я ни один дар толком подчинить не могу?!

Он посмотрел на меня с ужасающей серьезностью.

— Наши силы разнятся, мархээарисс. Я — озеро, а мой пращур — залив Аргавамеса. Маритас — огонь в камине, а ты — полыхающий до горизонта Кахаэр. Подчинила ты дары или нет, твоего могущества хватит, чтобы уничтожить самого сильного из нас.

— Кстати, кто он?

— Джайа́ Амар Даар, мьаритарх Кахаэра.

— Так мне ему нужно вызов бросить?

Даримас вздрогнул всем телом и тихо спросил:

— Зачем тебе это?

— Чтобы право силы доказать!

Мужчина решительно покачал головой.

— Для начала ты должна подчинить себе силы…

Я рассмеялась, упираясь ладонью в шею Буцефала. Скакун беспокойно дернул мордой, и я ласково погладила его по лбу между рожек.

— Я не собираюсь бросать ему вызов. Всего лишь пытаюсь понять, как все у вас устроено.

Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, подставляя лицо вечерней свежести. Кажется, мне не только про дары нужно многое прочитать, но и про первую мархээарисс. Выяснить все про собственные возможности и обязанности. А то сделаю что-то неправильное и случайно свергну правителя. Или войну развяжу. Или мироздание уничтожу.

Даже не знаю, что выбрать, все такое интересное!

Я глянула на крепостную башню с узкими окнами-бойницами. Черные стяги на ее крыше отбивались от ветра и громко щелкали.

— Я не спрашивала… Как отреагировали харадгарцы на ритуал? На то, что я лишилась чувств. На огонь и прочее.

— Они взывали к Кахаэру, моля даровать тебе здоровье. А узнав, что ты идешь на поправку, хмельно отпраздновали твое возвращение под солнце.

— Они поняли, что что-то… буквально все… прошло не по плану?

— Даже мы не сразу поняли, что что-то… буквально все… прошло не по плану. А неодаренные… Их жизни скоротечны. После Эона пепла сменилось больше двадцати пращуров. И многое из того, что связано с нашей историей и обычаями, для них — лишь легенды, пусть и знакомые с колыбели: про великие войны, красное солнце… и про тебя. Ты, мархээарисс, величайшая из их легенд.

Он рассмеялся, но я не вторила ему и сдавленно спросила:

— Они уже знают, что я — не мьори их правителя?

Даримас подъехал ближе, и его кайдахар цыкнул на моего. Буцефал в долгу не остался и оскалился. Уж не знаю, что они обсудили, но к единому мнению явно не пришли.

— Мьаривтас представит тебя Кахаэру, когда будешь готова.

— Он сказал, что послал весть в Аграу Аристар. И это…

Я не договорила, потому что шею обхватили невидимые пальцы. Да и не знала я, что сказать! Как выразить обиду и досаду от того, что Акха сделал наверняка должное?

Понять бы еще, почему меня так задели его действия…

Харон услужливо прошептал: потому что он отказался от тебя…

Кумхарид сжал поводья и ответил так тихо, что пришлось напрячь слух:

— В первый раз появление мархээарисс ознаменовало конец великой войны. Она явилась после того, как мы лишились куор, остановила кровопролитие и подарила нашим пращурам надежду на будущее. Но ты явилась в мирное время. Солнце исправно измеряет небосвод. Стихии буйствуют не более, чем в прежний эон. И мы не понимаем, зачем ты здесь. Скажи, Дана Торрес, чего нам ждать от твоего прихода?

В его вопросе туго сплелись надежда и страх. Я понимала, откуда взялись оба чувства… и солгала:

— Не повезло вам со второй мархээарисс — я не знаю.

— Возможно, это как раз везение?

Я вопросительно приподняла брови, и Даримас пояснил:

— Возможно, ты явилась не потому, что мирозданию что-то угрожает?

Я не ответила, чересчур пристально рассматривая крепостную стену, на камнях которой ночные тени безжалостно отбирали цвет у закатного багрянца.

А что? Нужно было сказать, что Кахаэр в опасности, но я не представляю, от кого его защищать?! В надежде, что кумхарид подскажет? Судя по его словам, даары тоже не знают, откуда ждать удара. Чтобы панику посеять? Она наверняка даст потрясающие плоды — как бы они снова не устроили кровопролитие в поисках ответа!

А вдруг ответ — сами даары?! Да и как вообще у мироздания могут завестись враги? Тем более… Как сказал Харон?

«…друзья, которые окажутся врагами. Герои, чьими поступками будет смыт позор с имен злодеев…».

Если бы не знала, что он говорит про мир, подумала бы, что угрожают человеку.

Глаза сузились против воли.

Мир. Это ведь не только мироздание. Это еще и мирное время. Может ли кто-то грозить благополучию Кахаэра очередной войной? Но кто ее затевает? И против кого? И почему я раньше не задалась вопросом множества смыслов? Из-за прежнего речевого портрета?

Нет, Харон совершенно точно говорил про мироздание!..

Даримас оборвал мои размышления вкрадчивым вопросом:

— Возможно, ты явилась, чтобы вернуть Кахаэру величие, а нам — куор?

С губ сорвалось злое:

— Чтобы вы очередную бессмысленную войну затеяли, заскучав в покое?

Мужчина отшатнулся. В его взгляде забились пенные волны обиды.

Я поморщилась, прижимая пальцы к виску.

— Я не хотела тебя задеть. Прости за резкие слова. Не знаю, почему я здесь. Когда выясню, обязательно расскажу.

Кумхарид склонил голову, прижимая ладонь к груди.

— Если в поисках тебе потребуется помощь…

— Обращусь. Ну что, достаточно стемнело, чтобы мы проникли в город без шума?

Даримас посмотрел на горные вершины, и последний закатный луч полыхнул в его глазах, прогоняя горечь. Мужчина ударил кайдахара пятками. Тот послушно направился к городским стенам. Буцефал потопал следом, недовольно порыкивая под нос.

Набросив на голову капюшон, я смотрела на набирающее цвет зарево над Харадгаром, а в голове крутилось на повторе:

«…как сложны ваши языки. Сколько смыслов может быть у одного слова…».

Когда кайдахары вступили на мост, я окликнула спутника:

— Даримас?

Он посмотрел на меня поверх плеча. Я облизнула сухие губы и спросила:

— Кто ценнее для харадгарцев, мьори их мьаривтаса… или мархээарисс?

— Конечно же мархээарисс.

— Из-за права силы?

Мужчина улыбнулся. В уголках его глаз притаилась насмешка.

— Сила чтима теми, кто обладает достаточным могуществом, чтобы заявить на нее право.

Я раздраженно воскликнула:

— А проще можно объясняться?! Понятнее!

Даримас рассмеялся. Я с трудом сдержала рвущееся на свободу пламя. Как же хочется приложить его по голове!..

— Неодаренным никогда не понять и не оценить твоей мощи. Для них важна суть — ты защитница мироздания, Дана Торрес. Ты хранишь Кахаэр и уничтожишь любого, кто посягнет на его благополучие. А по силе это немногим — стихиям и…

–…даарам. Их правителю, например.

Слова сорвались с губ, и звуки испуганно задрожали в густых сумерках. Как-то уж слишком много непрямых подтверждений тому, что «даар» — ответ на вопрос о причинах моего появления в Кахаэре. Акха Джахар Даар, если точнее…

Я вцепилась в поводья до побелевших пальцев и выдавила смешок.

— Не много ли ты на меня взвалил лишь потому, что я — мархээарисс?

Глаза мужчины тревожно блеснули.

— Такова мархээарисс в легендах неодаренных.

— За уши притягиваешь.

Даримас озадаченно коснулся уха под капюшоном. Я вздохнула.

— Это значит: слабый довод.

***

Город тонул в гомоне и стуке колес. Повозки двигались по ярко освещенной главной улице и сворачивали на площадь. Небольшой затор отвлек внимание от ворот, и горожане на нас не смотрели.

Стражники при появлении кайдахаров вытянулись и прижали поочередно кулаки ко лбу и груди. Даримас кивнул в ответ и свернул на узкую улочку, вымощенную камнем. Двухэтажные здания стояли так близко, что между ними едва ли проехала бы повозка. Из окон лился приглушенный занавесями свет.

Я вздрогнула, когда кумхарид уверенно заявил, возвращаясь к разговору:

— Легенды приукрашивают наши силы и нашу историю.

— Вот именно, приукрашивают! Откуда неодаренным знать, что я пришла ради защиты Кахаэра?

Голос мужчины смягчился, а тон стал раздражающе примирительным.

— В легендах не все правда, но они не лживы изначально. В нашей истории была лишь одна мархээарисс, и мы, даары, не можем отрицать, что ты пришла из-за неведомой угрозы. Неодаренные же не размышляют о причинах и пересказывают истории о могуществе женщины, благодаря которой выжил их вид.

— Даримас, я воду разбудить не могу! Какая из меня защитница мироздания?!

— Осознав суть, даары множество зим тратят на то, чтобы подчинить себе дар. Ты не первая в своей беде. Но… Возможно, именно в легендах кроется ответ на вопрос, насколько могущественной ты станешь, раскрыв свою суть.

— Предпочитаю выяснить это в библиотеке из книг про безостановочные войны!

— Любой даар расскажет, на что была способна первая мархээарисс…

Я сорвалась на крик:

— Но я — не она!

Даримас шумно выдохнул и склонил голову вперед.

— Мархээарисс, я веду к тому, что даже мы, даары, не можем знать…

Конец фразы потонул в громогласном реве.

Я запрокинула голову, вглядываясь в темнеющее небо между крышами. Сердце забилось болезненно сильно, когда прямо над нами пролетел черный даар. Слабое голубое сияние быстро рассеивалось, повторяя его путь.

Мьаривтас Севера вернулся в столицу!

Раздались отдаленные радостные крики. Харадгарцы высунулись из окон, приветствуя правителя. Их взгляды еще не обратились к двум всадникам, и я процедила, пересаживаясь выше в седле и закрепляя ступни в стременах:

— В замок! Быстро!

Буцефал послушно сорвался с места и помчался по улице, высекая подковами искры из камня. Кайдахар Даримаса не отставал.

***

Пока мы добирались до внутренних защитных стен, я отбила все, что не успела отсидеть. Пальцы на руках сводило. Ноги онемели. А потому, когда Буцефал резко остановился перед рядами воинов в черных доспехах, я практически вывалилась из седла. И какова же была моя радость, когда прохладные объятия спасли непутевую мархээарисс от парочки тяжелых ушибов.

Дар стужи ущипнул за нос. Хриплый голос пробрал до мурашек:

— Мархээарисс, ты уже видела солнце?!

Я отстранилась от Акха, поймала его встревоженный взгляд и выдохнула:

— Да! А ты?

Одетый в знакомую «походную форму» с аксельбантом, он посмотрел на Даримаса за моей спиной, приветливо улыбнулся.

— Да, мархээарисс. Благодарю тебя.

И опустился на одно колено, расплескивая белую мантию по брусчатке. Его действия сопроводил жуткий грохот.

Я растерянно отступила, осознав — абсолютно все на площади преклонили колено: воины, хариды, вышедшие встретить Акха мьаривы и знать. В стройном приветственном хоре голос мьаривтаса прозвучал торжественно, без капли нежности:

— Черного неба, мархээарисс Кахаэра! Жду твоей воли.

Тошнота поднялась по горлу склизким комом. Не в силах отвести взгляд от короны правителя Севера с зубцами-сосульками, я сказала первое, что пришло в голову:

— Проводи меня до покоев.

Акха поднялся, сохраняя осанку возмутительно идеальной. Под пушистыми ресницами горел восторг, словно исполнение моей просьбы было великой честью.

Рот заполнила горечь. В грудь словно ветоши набили — так тесно стало внутренностям!

Конечно, честью, ведь в сопровождении нуждалась сама…

— Твоя воля ведет меня, мархээарисс!

Да, она самая.

За два удара сердца я успела трижды пожалеть о просьбе и четырежды передумать. Но когда мьаривтас в полупоклоне подал мне согнутую в локте руку, ухватилась за его предплечье выше наручей. Нас привычно окружил десяток воинов в трехрогих шлемах. Хариды возглавили группу, а мьаривы составили внешнее кольцо.

В замке картина повторилась — все, кто встречался на пути, спешно преклоняли колено, приветствуя сначала меня, а потом правителя Севера.

Я не смотрела на него, страшась не найти за величественной броней знакомое тепло. Мне казалось, что кто-то выстудил мьаривтаса, пока он отсутствовал. Лишь раз встретившись с ним взглядом, я спешно отвернулась — видеть откровенное равнодушие, словно по щелчку пальцев сменявшееся восторгом, было тошно.

Когда мы миновали нужный этаж и двинулись к лестнице, я остановилась и спросила:

— Куда мы направляемся?

Акха казался искренне удивленным.

— В твои покои, мархээарисс.

Ноги подкосились, и я устояла лишь благодаря тому, что цеплялась за его предплечье.

Что ж, видимо, меня переселили… подальше от мьаривтаса.

«Не в этом причина! Почему надумываешь всякое?!».

Впервые за очень долгое время я прислушалась к голосу разума и заставила себя успокоиться, хотя зверь яростно протестовал, а с кончиков пальцев успели сорваться искры.

***

Я пораженно разглядывала гостиную, прогнав десяток услужливых магри.

Во-первых, она была гигантской. Да я заблужусь по пути от спальни к выходу раз пять, если карту местности не изучу! А во-вторых…

Я медленно повернулась к Акха.

— Это что за комната боли?!

Шикарная драпировка на стенах, пушистые ковры на полу, тяжелые плотные шторы, обивка диванов и кресел — все было красным! Даже у дерева, из которого были выполнены столы и стулья, был благородный красный оттенок! Один каминный портал был белым, но даже его умудрились наглухо разрисовать изящными узорами.

Какими? Конечно же красными!

А еще в покоях было до рези в глазах светло! Белый огонь радостно танцевал на фитилях множества свечей, подмигивал отражением в подсвечниках и лампах.

На невысоком столике был накрыт легкий ужин на одну персону — в замке узнали, что я собираюсь вернуться, или постоянно меняли блюда? Бегающий взгляд болезненно спотыкался об вазы, картины и открытые резные шкатулки с драгоценностями.

Красиво, дорого и богато, конечно, но в такой обстановке рассудка лишиться недолго! И вот что удивительно — ни одного даара.

Я направилась в спальню, с ужасом представляя, что ждет меня за массивной дверью. Распахнув ее, вошла в комнату и схватилась за голову. Размерами она не уступала гостиной, а если учитывать несколько смежных помещений, в которые вели отдельные двери, наверняка превышала мои прежние покои. Все целиком!

Проигнорировав кровать на десятерых без привычного балдахина, но зато с вычурным кованым изголовьем, я распахнула одну дверь и застонала — комната была заставлена открытыми шкафами с бесчисленными нарядами. Красными! Вся одежда была красной!

Когда я вернулась в гостиную, мьаривтас не посмотрел в мою сторону.

— Акха… Зачем… Это все слишком!

Растерянный и подавленный, он глянул на меня украдкой и уставился на камин — огонь тянулся к нему и нетерпеливо помахивал белыми язычками, словно соскучившийся питомец.

— Прошу о милости, мархээарисс — скажи, что тебе не по душе. Позволь исправить…

— Не нужно ничего исправлять!

— Но ты недовольна…

— Я не… Акха, мои прежние покои прекрасны!

Мьаривтас взглянул на меня с непривычной холодностью, вскинул подбородок и расправил плечи. Броня властности наглухо запечатала знакомого мне мужчину, ласкового и нежного.

— Ты заслуживаешь самого лучшего, что может предложить двор Севера и его мьаривтас.

Я вымучила улыбку.

— Мне достаточно того, что ты уже дал. Кров, одежду, еду… Мне все по душе! Ты дал мне все, что необходимо…

— Этого недостаточно!

Злой ветер пронесся по комнате, тревожа огни. Акха судорожно вздохнул и прикрыл глаза, пряча вьюжные белые искры. Снова посмотрел, да так высокомерно, что даже зверь, раззадоренный близостью знакомого дара, озадаченно притих.

— Двор Севера будет твоим домом столько, сколько пожелаешь. И все его блага…

Остро кольнуло в груди.

— Сколько пожелаю? Акха, ты говоришь так, словно я…

«…лишь гостья».

«А разве это не так?».

Я резко отвернулась, пытаясь отдышаться. В каждом слове мужчины звучало: «оставайся сколько нужно, я обеспечу тебе комфорт и роскошь!». Но не было ни намека на желание, чтобы я осталась навсегда.

Меня окутал запах грозы. Я повернулась и едва не ткнулась лицом в грудь мьаривтаса. Прохладная ладонь привычно скользнула по моей спине к лопаткам, но тут же опустилась.

— Мархээарисс, ты видела солнце?

Я развернулась и обхватила его щеки ладонями.

— Дана! Меня зовут Дана!

Акха прикрыл глаза и прильнул к моей ладони, но тут же отступил и выпрямился, возвышаясь надо мной. И внезапно показался ужасно далеким. Недостижимым! Отстраненным, надменным, безразличным.

Таким видел правителя Севера каждый. Но я — никогда. И не желала этого!

Акха сделал шаг назад и склонил голову. Я безжалостно убила желание схватить его за мундир и обняла себя за плечи. Тело забила дрожь — казалось, равнодушие мьаривтаса проникло в кости, и даже дар пламени не мог справиться с заполнившим нутро холодом.

— Если покои тебя не устраивают…

— Да, не устраивают. Пожалуйста, я хочу вернуться в прежние!

Акха выдержал паузу и медленно кивнул.

— Твоя воля ведет меня, мархээарисс. Позволь покинуть тебя и…

— Не позволяю!

Слова вырвались, обгоняя мысль. Мужчина часто заморгал, не поднимая взгляда. Он молчал, ожидая моей воли, и я изъявила ее:

— Поужинай со мной.

«Нам нужно поговорить».