Операция «Гвоздика»

Mirei Han (2024)

Сёстры Добронравовы оказываются в вихре опасного расследования, которое связывает их не только кровными узами, но и тёмной тайной, затронувшую их семью. Алиса в поисках правды о смерти матери начинает собственное расследование, не подозревая, что Марина уже несколько лет пытается раскрыть тайну убийств девушек, совершаемые «зверем» в интересах своей мрачной фантазии. Но чем ближе приближается разгадка, тем больше они сталкиваются с демонами прошлого, которые угрожают поглотить их целиком.

Глава 1

Пять месяцев спустя.

Ночь. За окном стояла темень, разрываемая вдали тусклым светом фонарных столбов. Редкие облысевшие кроны старых деревьев качались на ветру из стороны в сторону, когтями ветвей пугая запозднившихся уставших работяг.

Один из них, нервно оглядываясь по сторонам, быстрым шагом брел по занесённой снегом дороге, дёргаясь при скрипе ржавых железных качелей на детской площадке. Дрожащими руками молодой парень кутался в объёмный пуховик, заледеневшим носом утыкаясь в воротник и пытаясь хоть как-то спастись от разгулявшейся метели. Вскоре силуэт скрылся в ближайшем подъезде многоэтажки.

— Во дела. А Нюрка говорила, что тепло на днях будет, — бормотала Светлана, стряхивая пальцем пепел с тонкой сигареты в потрескавшуюся временем миску.

Недовольно шмыгая крючковатым носом со смотрящим вниз кончиком, девушка плотнее укуталась в хлопковый халат, изгвазданный жиром.

— Угу, — промычала Алиса в стакан с вином, склонившись в три погибели над ним. Пить не хотелось, а напиваться тем более.

На плите томилось мясо со специями и обилием лука. Тихо потрескивая на сковороде, блюдо распространяло свой жар и аромат по всей территории крохотной кухни. Рядом закипал чайник с вздёрнутым вверх носиком. Запах еды оседал на кончике языка, заставляя желудок девушки неприятно заурчать, а слюну обильно скапливаться во рту.

Света сделала глубокий вдох, втягивая дым в себя и чувствуя, как он едва касается лёгких.

Сигареты отвлекали.

Исписанные выпирающими венами ноги ломило от нарастающей усталости. Тянущая боль поднималась от пят выше и выше к пухлым бёдрам, едва прикрытым тонкой тканью. Невероятно хотелось спать. Никотин совсем не боролся с сонливостью, как и выпитая минутой ранее бутылка крепкого алкогольного напитка. Она одиноко стояла на столе, привлекая внимание своими зеленоватыми бликами.

«Краснодарское», — гласило название на этикетке приятного цвета.

— Торкнуло уже небось, Лис? — натянуто улыбнулась подруга. — Теперь ты хотя бы не ревёшь в три ручья, а сидишь спокойная и захмелевшая.

— Торкнуло, — шмыгнув носом, подтвердила девушка, потирая покрасневшие щёки.

Из груди Светланы вырвался лёгкий смешок, стремительно перетекающий в едва слышимый смех с лёгкой хрипотцой. Создавалось впечатление, что она лишь тихо откашливалась. Присев рядом с Алисой, она запустила пальцы в растрёпанную копну, ласково оглаживая каждую прядь. Добронравова примкнула к женской полной груди, утыкаясь в неё лбом.

Она всегда пахла по-особенному. Не так, как коллеги, часто бывающие в её небольшой квартирке, доставшейся той после смерти одинокой родственницы. Те дамы пахли резкими дешёвыми цветочными духами, иногда с примесью алкоголя. От неё же исходил сладковато-кислый запах пота, перца, смешанного с чесноком и горьковатой сигаретной дряни. Именно так для Алисы в последнее время пахли домашний уют и спокойствие.

Слёзы накатывались на глаза вновь.

— Ну, малыш, — пухлая ладонь опустилась на спину подруги, оглаживая выпирающие сквозь кожу и одежду позвонки. — Теперь давай ты без истерики объяснишь мне, почему оказалась у меня посреди ночи на пороге в одной лишь сорочке, плача и вереща як полуденица? Как ты вообще до меня добралась со своего посёлка?

— Просто… — Алиса нахмурилась, дёрнув вздёрнутым веснушчатым носиком. Говорить о том, что сестра любезно подвезла её до города и оставила у подъезда Светланы, почему-то не хотелось то ли от злобы на Марину и весь мир, то ли от стремительно подбирающегося стыда за проявление лишних эмоций.

Девушка замерла, прислушиваясь к ощущениям и боясь разреветься вновь.

Далеко не было столь просто. Не важно, закрыты ли были веки, перед её взором из раза в раз оказывались кадры из дома. Место, в котором она должна была чувствовать себя лучше всего.

Не хотелось показаться слабой, а уж тем более перед Светой, которая излишне паниковала по любой причине. Обременять её не хотелось, видя из раза в раз как та, еле волоча ногами доползала до дивана и моментально засыпала.

Последние пять месяцев казались сущим адом, после ужасного известия в августе.

Девушка толком не помнила, как с отцом домчалась до поликлиники, как бросили машину посреди двора и как ворвались в морг, видя бьющуюся в истерике сестру над койкой с телом, скрытой белоснежной простынёй. Она была той, кто опознала покойницу как свою мать — Добронравову Елену Михайловну.

Елена с пробитой головой была найдена группой подростков на заброшенном пустыре на юго-западе Ульяновска, отведённого некогда на постройку детского центра творчества. Она лежала лицом в землю, зарытая на половину в земле. Золотая цепочка, серьги и серебряный браслет были при ней. В нескольких метрах от неё был найден паспорт гражданки РСФСР в небольшой сумочке, по которому её предварительно смогли идентифицировать. Следователь Семёнов Роман Андреевич, взявшийся за это дело, утаивал перед родственниками обстоятельства дела. Морщась и стыдливо опуская глаза в пол, чуть слышно тот заявил, что мотив убийства был пока не ясен.

Похороны также прошли как в тумане. Подготовка документов, отпевание, гроб, кладбище — всё это проносилось мимо девушки настолько быстро, что та не заметила, как прошли эти месяцы.

Но ей отчётливо врезались в голову короткие жуткие кадры. На них была сама Алиса, что в чёрном платье сидела на коленях и, сгорбившись над материнской могилой, пронзительно кричала, срывая горло. Ногтями впиваясь в землю, она истерично била кулаками по поверхности, не в силах успокоиться, пока её за плечи оттаскивала в сторону Марина.

Убийцу не нашли, как и ту шестнадцатилетнюю девчушку, пропавшую за неделю до смерти дорогого сердцу человека.

Надевая из раза в раз маску безразличия, она училась жить дальше, скрывая эмоции и только по ночам разрешала себе горько рыдать в подушку, пока обессиленная не засыпала.

Их дом напрочь потерял былые краски и радость, разлагаясь в скорби.

Хлопок. Входная дверь с шумом закрылась, а следом с первого этажа стало раздаваться невнятное бормотание и шуршание куртки.

«Явился, — девушка поморщилась. — Как ему не лень искать свои перчики в такую холодину?» — нервно потирая ладонями заспанное лицо, девушка медленно побрела к двери, пошатываясь от лёгкой боли в неразработанных мышцах бёдер.

Алиса мало верила, что увидит отца в адекватном состоянии. Скорее всего, он как всегда улёгся в уличной одежде на своём потрёпанном диванчике на кухне, не осмеливаясь лечь в постель к жене. Девушка надеялась, что тот уже на подходе к дому начал засыпать, и, оказавшись в горизонтальном положении, сейчас наблюдает счастливые сны.

Осторожно переступая каждую деревянную ступеньку в темноте и волоча за собой махровый плед, она крадучись вошла в комнату. Луна своим мягким светом освещала кухню, давая в январской мгле рассмотреть, если не каждый завиток обоев, то хотя бы контуры кухонной утвари, стоящей на тумбочках.

В углу стоял потрёпанный временем диван. Его обивочная ткань во многих местах была порвана, а из дыр, словно первый снег в ноябре, поблёскивал на свету синтепон. Подлокотники были не в лучшем состоянии — на ткани мелькали пятна от томатной пасты, грязи и чего-то жирного. Только смотря издалека на этого «уродца», в носу начинало неприятно свербить от предполагаемого запашка.

Они с Мариной несколько месяцев намеревались вынести эту мебель на ближайшую свалку. Если разговор происходил тогда, когда отец был трезвым или слегка выпившим, то он буквально вставал в боевую стойку, не позволяя выкинуть его «старичка». Мужчина недовольно бурчал, что лучше и удобнее дивана сейчас не купить. Алиса данное заявление даже не пыталась оспорить, грустно улыбаясь.

Это была необычная мебель. Казалось, диван занимал точно такой же статус важности в семье, как собака или кот. Девушка часто наблюдала за тем, как отец, наблюдая за напряжённым моментом в фильме, невольно поглаживал мягкую ткань обивки, успокаиваясь.

Этот «уродец» был некогда одним из предметов гордости покойного деда Алисы. Иван Григорьевич своими руками искал и обтачивал деревяшки, покупал все материалы. Несколько бессонных ночей за работой и подарок в честь первой годовщины свадьбы своего горячо любимого племянника и его невестки был готов.

Время не щадит никого. Будь ты человек или купленная за большую сумму бездушная вещь, итог один — когда-нибудь от тебя останутся лишь воспоминания.

Алиса никогда не забудет глаза отца, смотрящего на бездыханное тело собственной жены. Упав на колени, он мозолистыми пальцами сжимал её руку, исцеловывая каждый сантиметр ледяной кожи, окропляя ту горячими слезами. Мужчина не готов был отпустить «её».

Сухой кашель прервал мёртвую тишину.

Игорь лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку. На нём была стёганая фуфа́йка, а шапка лежала на полу посреди кухни.

«Снял и выкинул её на автомате», — девушка медленно приближалась к родителю, обходя босыми ногами следы грязи и снега от подошвы.

В нос ударил запах пота и перегара. Они создавали омерзительное сочетание ароматов, от которого накатывали приступы тошноты. Алиса не может привыкнуть к подобному, как бы не старалась.

Присев на колени перед отцом, девушка аккуратно стянула с него обувь и поставила её рядом на пол, пачкая тонкие пальцы. Брезгливо поморщившись, Добронравова вытерла их об обивку.

Зимний пуховик поддался женской хватке, сползая с крепких плеч. Игорь машинально приподнялся, пугая девушку, и вытащил конечности из рукавов. Он замер, упираясь руками в мягкую поверхность.

— Пап, — Алиса погладила мужчину по голове, чувствуя кожей жёсткие короткие волосы. — Плохо? Воды будешь?

Ответом ей послужило неразборчивое бурчание и едва слышимое хриплое:

— Нет.

Больше ей здесь делать было нечего.

Девушка слегка надавила на спину отца, укладывая и поворачивая его голову так, чтобы тот не задохнулся во сне. Мужчина подрагивал. Алиса сначала не заметила этого, но сейчас, оказываясь совсем близко, она отчётливо чувствовала вибрацию руками и слышала клацанье зубов друг об друга.

«Где же ты так налакался?» — отряхивая принесённый плед, девушка набросила его на отца, заботливо укрывая от сквозняка каждый кусочек разгоряченного алкоголем тела.

Алиса вновь села на колени, внимательно вглядываясь в напряжённое морщинистое лицо. Прямой нос был синеватым и опухшим, а у ноздри были перепачканы засохшей кровью. На щеке были мелкие царапины, говоря о том, что мужчина скорее всего проехался лицом по ледяной дороге, поскальзываясь.

«Может, ему кто-то помог», — она снова бросила взгляд на некогда здоровый и красивый нос родителя.

Нежно поглаживая костяшками пальцев отцовскую щетину, слёзы застилали глаза девушки, а грудь атаковала ноющая боль.

Девушка больше не могла видеть его таким. День изо дня наблюдать за тем, как мужчина сам копает себе могилу, закидывая бутылки в образовавшуюся яму и пачкая собственный гроб этиловым спиртом.

Из размышлений её вырвал шёпот:

— Пришёл?

Женщина выпорхнула из спальни, обхватывая себя в защите руками. С каждой секундой того, как она смотрела на отца, первые морщины на её лице стали проглядываться явнее.

Облачённая в милицейскую униформу, доставшуюся ей на размер больше, Марина казалась старше собственных лет. Заспанная, со следами от подушки на щеке, она нервно поглядывала то на отца, то на сестру.

«Вызвали», — догадалась, пряча от родственницы слезливый взор.

— Как видишь, — отвернувшись, Алиса постаралась как можно незаметнее вытереть влагу с глаз, дабы не травмировать нервы сестры сильнее.

Ей и без истерик младшей приходилось несладко.

Тяжело вздохнув, Марина опустилась рядом с мужчиной, примкнув лбом к его лбу и прикрыла глаза.

— Милая, иди спокойно спать. Я отведу его в кровать, не волнуйся.

Кивнув, девушка направилась на вход из кухни, замерев подобно мраморной статуе от фразы:

— Пап, ты опять к маме ходил? Молодец, что больше у могилки не спишь. Ей тоже покой нужен, не тревожь её по ночам, — её голос дрожал.

Старые пыльные часы на стене показывали без десяти одиннадцать, когда тяжёлая скрипучая входная дверь захлопнулась за выбегающей на мороз Добронравовой младшей в тонкой материнской ночнушке.

Единственной отрадой Добронравовой стала болтливая бухгалтерша Светлана Сергеевна, которая после смерти матери и нескольких слезливых пьяных ночей с инициативы блондинки стала именоваться любовно «Светочка» или «Светлячок». Словно яркий луч, она освещала девушке пространство во мраке, вытаскивая из болота тоски, безнадёги и печали.

Сухо и избегая лишних подробностей, Алиса пересказала подруге произошедшее часом ранее. Смотреть в лучистые голубые глаза было почему-то стыдно.

— Он… — Светлана, опустив взгляд в пол, сошла на шёпот. — Дядя Игорь ночует у тёти Лены? Свят, свят, свят, — девушка перекрестилась.

Слова «могила» или «погост» с молчаливого согласия обоих сторон были искоренены из лексикона.

Добронравова слегка качнула головой вперёд, одним глотком опустошая наполовину полный стеклянный сосуд с алкоголем. Горло обожгло.

В комнате наступила тишина, разрываемая свистом чайника. Резкий звук ударил по ушам, заставив обеих вздрогнуть, а хозяйку дома — хлёстко выругнуться.

— Чёрт!

— Чертей ночью не упоминают, — девушка пожала плечами, укладываясь горящей щекой на прохладную поверхность стола, ощущая мурашки от перепада температуры. — Примета такая, мама говорила.

Света брезгливо поморщилась, возможно складывая в голове картинку некого апокалипсиса, сотканного вмиг лишь благодаря одному слову.

«Сегодня алкоголя мне достаточно», — подумала девушка, отодвигая бутылку с алой жидкостью подальше от себя.

— А у меня бабушка, — усмехнулась подруга, встав со стула и выключая конфорки на плите. — А знаешь что? — Светлана звонко чмокнула подругу в лоб, глупо хихикая. Кружась по кухне в вальсе с импровизированным партнёром, она подскочила к верхней полке, распахнула дверцы шкафа и достала несколько восковых свечей. — Скоро вот-вот стукнет девятнадцатое января!

Девушка лениво подняла голову, недоумённо глядя на Свету.

— Святочная неделя, лисёнок, — цокнула Сафонова и закатила очи, словно учительница на нелепицу нерадивого ученика. — Поднимайся, будем гадать тебе на суженного.

Женщина, обхватив пальцами одной руки горлышко бутылки и свечки, а другой рукой схватив опьяневшую Добронравову, поспешила в гостиную.

***

— Обряд заключается в том, чтобы создать «коридор» между зеркалами, — вырвал монотонный женский голос девушку из раздумий.

Алиса заинтересованно подсела поближе, словно маленький ребёнок, подпирая щёки кулачками, едва не раня кожу рвано погрызанными ногтями.

Небольшую комнату освещали две толстые свечи, стоявшие по бокам от уже глубоко пьяных дам. Свет крохотных огоньков ненамного распространялся по спальне, больше освещая игрища теней на стене. Берёза, что росла напротив окна, была главным танцором среди остальных, игриво помахивая своими ветвями, перенимая всё внимание на себя.

— А ты хоть знаешь, как гадать то? — пытаясь сфокусироваться на собеседнице, Добронравова устало брякнула первое, что пришло в голову, дабы показать свою вовлеченность в происходящее.

Светлана не отвечала, непрерывно расставляя всё для проведения ритуала. Лишь только сложенные недовольно бровки кричали о том, что слова девушки не остались без внимания.

Алиса не мешала до той поры, пока все приготовления не были завершены в аккурат полночи.

Взору предстало два зеркала, стоявших друг напротив друга. Одно из них было в несколько раз меньше другого. Рядом с ним лежала дешёвая пластиковая расчёска неприметного чёрного цвета. По бокам располагались две длинные восковые свечи, разнося запах парафина и нечто едкого по комнате. Иного освещения не было и быть не должно, согласно инструкции, от чего плывущему пьяному взору казалось, будто в спальне напрочь отсутствовали стены. Очертания предметов также были плохо видимы.

Всё это вызывало воистину странный трепет в груди. Девушка ощущала себя маленьким ребёнком, который верил в сверхъестественные и аномальные явления под влиянием баек местных старух.

— Так, Лис, — Света встала с колен, разминая конечности. — Необходимо будет раздеться до гола. Как сядешь перед зеркалом, то начинай расчёсывать волосы. Смотри только в маленькое зеркальце и повтори отчётливо: «Суженый мой, ряженый, приди, покажись мне в этом зеркале». Потом меня позовёшь, как надоест или может действительно увидишь что-нибудь эдакое.

— Хорошо, — кивнула Добронравова, торопливо снимая с себя хлопковую ткань и кидая куда-то под ноги. Сквозняк прошёлся по нежной девичьей коже обнажённых ягодиц. — А больше ничего не нужно делать? У меня такое чувство, будто мы что-то забыли.

Девушки смолкли. Каждая пыталась найти в глубинах памяти недостающий кусочек, однако их попытки были тщетны — в затуманенной алкоголем голове прокручивалось всё, что угодно, но не хотя бы минимальные сведения о гадании.

— Насрать, — Светлана махнула рукой, шагая в сторону выхода. — Ты только когда Димку увидишь, не визжи слишком сильно от радости.

Заливистый хохот подруги раздался через мгновение после хлопка межкомнатной двери. Подушка, кинутая девушкой, глухо ударилась об неё, так и не долетев до цели.

Алиса сделала так, как велела ей Сафонова. Водила зубчиками расчёски по распущенным волосами и вглядывалась в собственное отражение. Ничего паранормального не происходило. Она не знала, сидела ли уж минут десять, а может и целый час, но ноги стали предательски затекать, вызывая волну раздражения на Светку, собственную наивность и глупую детскую шалость.

«Бред», — покачала головой Алиса, откладывая на столик щетку.

Добронравова уже хотела было встать, как внезапно зеркальная поверхность стала стремительно мутнеть, теряя очертания девушки и сменяясь иными, непохожими.

Дыхание спёрло, а сердце яростно застучало в грудной клетке. Девушка зачарованно вглядывалась в, как казалось ей, очертания фигуры, не веря собственным глазам и смахивая всё на разгулявшееся воображение.

На улице раздались отчётливые шаги. Некто бродил по снегу у дома, будто что-то вынюхивал.

Алиса напряглась. Это было довольно странно и даже пугающе. На улице темень и тишина, не разрываемая даже собаками, моментально реагирующего на каждого прохожего звонким лаем. И даже если брать в расчёт, что кто-то перепил пару баночек хмельного и заплутал по дороге домой, то каков был смысл забредать сюда — она не понимала. Под окнами первого этажа располагались высокие сугробы под метр с небольшим. Было идиотизмом брести сюда, дабы попытаться разглядеть чужое убранство сквозь небольшую щель между плотными шторами или вовсе попытаться залезть внутрь для грабежа.

Леденящий душу холод пробежался вдоль позвоночника. Былой трепет ушёл, оставляя после себя неприятный осадок, переходящий в необъяснимый и иррациональный страх.

Поддавшись этому чувству, Алиса задула свечи, оставшись в непроглядной тьме. Казалось, что вместе со светом ушли все светлые чувства, что нарастали в её душе. Стало невероятно холодно. Темноватые соски на выпуклой груди болезненно напряглись, кожа покрылась мурашками.

Нечто с глухим стуком ударилось об окно, заставляя стекло мелко затрястись.

— Света!

Пронзительный девичий крик разнёсся эхом по комнате, вынуждая соседей забарабанить в хлипкую стену, лишь бы успокоить неугомонную в поздний час. Алиса едва ли обратила на них должное внимание, взглядом пытаясь разглядеть хоть что-то за плотной шторой.

Быстрыми шагами преодолевая расстояние, Светлана вбежала в комнату, моментально цепляясь взором за дрожащее нагое тело.

— Лис! — в комнате зажёгся свет, вынуждая зажмуриться. — Что случил… эй, ты чего?!

Светлана бросилась к подруге, едва завидев её состояние. Побледневшая девушка, сгорбившись, сидела, вцепившись в края табуретки. Алису всю трясло и даже тёплые объятия близкого человека не могли привести разум и тело в чувство, а страх отойти на второй план.

Сердце загнанным воробьём билось в грудной клетке. Буквы с трудом складывались в слова, не говоря уже о целых предложениях.

Обхватив шею девушки, Добронравова просипела:

— Там… что-то…

Вновь послышался знакомый звук, вырывая из побелевших от страха уст кроткий вскрик. Следом за ним послышались едва различимые крики, вперемешку с бранью.

— Ну, малыш, — шептала блондинка, нервно улыбаясь и прижимая девушку к своей полной груди. — Хулиганьё опять за моей соседкой снизу пришло. Как напьются, то напрочь забывают, что живёт она на первом этаже, а не на втором. Всё хорошо, слышишь?

Добронравова неуверенно, больше на автомате, пожала плечами, мертвой хваткой хватаясь за чужие плечи.

Светлана недовольно хмыкнула, подрываясь с места.

— Ну, я этим выродкам сейчас устрою, — дёрганым движениями она распахнула тяжёлую ткань и принялась открывать ставни.

— Не надо, — жалобно запищала Алиса, впопыхах натягивая сорочку.

Признаться в том, что испуг был вызван ничем иным, как её бедовой головой и долгим стрессом, было тяжело. Однако и парней винить в этом никак не хотелось.

Самой себе дороже.

— Надо, лисёнок. Надо, — пыхтела Света от недовольства. — И так народ местный говорит, что я под этими уродцами хожу.

Это была плохая идея.

Она не раз слышала, как местные девчата, учащиеся на медсестёр в колледже жаловались на ежедневные проблемы в больницах из-за местных группировщиков. То спирт украдут, пока лежат в стационаре, то запечатанные шприцы, то бинты. А весь нагоняй получали слабые и беззащитные перед лицом представителей «закона улиц» практикантки.

В лицо вместе с противным скрежетом ударил январский мороз.

— Эй, а ну-ка прекратили свой балаган. Я сейчас участкового на вас вызову, если не заткнётесь, — орала женщина на вмиг затихнувших парней. — Своей девке снежки и бросайте в окна, а мои не трожьте!

— Только попробуй, — раздался снизу «ломкий» голос, явно принадлежавший подростку. Интонация неизвестного отчётливо срывалась с низких нот на высокие. — Мусарнёшься, и мы тебя из хаты вперёд ногами вынесем!

Приятели незнакомца поддерживали того одобрительными возгласами и крайне изощрёнными оскорблениями в сторону Светланы, от которых уши натурально сворачивались в тонкую трубочку.

Сафонова нападки в свою сторону терпеть была явно не намерена. Женщина уже собралась обматерить наглецов на чём свет стоит, но Алиса быстро пресекла бездумный поступок подруги, утягивая её обратно.

— Брось ты это, светлячок. Каков с них толк, если кроме улицы они ничего толком не видели. По волчьи жить — по волчьи выть, помнишь?

Света недовольно засопела, но поперёк слов Добронравовой ничего не высказала. Возможно и понимала, что та права, но ущемлённая гордость грызла изнутри.

С обратной стороны кроткими ударами застучали снежки.

— Эу, — закричали с улицы, разом весь галдёж прерывая. — Вы чё здесь барагозите¹, пиздюки?

Прокуренный хриплый голос одиноко разносился по ночным безлюдным улицам. Грубый и озлобленный он проникал в колотящееся под всплеском адреналина сердца.

Стало мигом не по себе. Словно мужчина не незнакомых мальчишек лет тринадцати-четырнадцати отчитывал, а её, по щеке звонко, обманчиво по-доброму похлопывая перед мощным ударом.

Алиса переглянулась с подругой. Те поняли друг друга с полу слова. То, что им было страшно — определённо, но никто любопытства, подогретого алкоголем, не отменял.

На цыпочках, подобно заправским партизанам, девушки подобрались к окну, чуть носами выглядывая.

Хрипящий незнакомец методично пробивал подросткам в нос чётким ударом массивного кулака. Параллельно этому браваду читал о чести «волжских», о чертях подшконочных² и их гнилой жизни.

Света поморщилась, шепча Добронравовой в замёрзшее ухо:

— Походу старший группировки это, — кивнула сама себе, словно на секунду над собственными словами задумываясь, а после соглашаясь с несокрушимым фактом.

А любопытство девичье всё наружу лезло, заставляя Алису на носочках медленно приподниматься в желании увидеть того самого «старшего».

Он вскинул голову вверх в тот момент, когда девушка выглянула наполовину.

Первое, что бросилось в глаза — рост незнакомца. Девушка едва могла бы достать макушкой его плеча. Расслабленная поза, лукавая улыбка, посвящённая ей и открывающая вид на чуть кривые зубы.

Вьющиеся тёмно-русые волосы были романтично украшены большими снежными хлопьями. Алиса позволила бы себе при других обстоятельствах даже слегка улыбнуться, однако, столкнувшись с взглядом холодных карих глаз, захотела лишь поёжиться и пуститься в бегство.

Только в реальности стояла на месте, не шелохнувшись. Взглядом мужским загипнотизированная, глаз не отводила, позволяя облик его нагло рассматривать.

Верила и надеялась, что они больше не встретятся.

Так бы и глазела на него, игнорируя тихие вопросы Светы, пока мужчина широкой ладонью не замахал лениво, подмигивая неудавшейся шпионке.

Краснея до кончиков пальцев ног от жеста лёгкого, будто бандит пёрышком провёл по её телу, девушка ставни старые с шумом захлопнула, пугливо осев на пол.

С обратной стороны кроткими ударами застучали снежки.

Сафонова рассмеялась, рассеяно посмотрев на подругу.

— Ладно, Лис, поспим сегодня вместе в зале на диване, — мягкий поцелуй опустился на русую макушку. — Идём в кроватку, я укачаю тебя, а завтра вместе пойдём на работу и по дороге мне расскажешь, от кого горишь сейчас, как звезда красная на ёлке.

На ослабленных ногах Алиса побрела под руку за хозяйкой дома, чуть качая головой.

Никому ничего говорить не собиралась, намереваясь в могилу за собой унести момент, как от бандитских заигрываний раскраснелась, как школьница.

***

В темноте, освещаемой лишь жёлтыми лампами, в более или менее чистом кабинете с бежевыми стенами и небрежно побелённым потолком восседали за длинным столом трое.

Во главе сидел мужчина средних лет, задумчиво покручивая ус. Не обращая никакого внимания на своих подчинённых, Виктор Русланович сверлил взглядом из-под густых бровей острые листья драцены, явно попросту зацепившись за яркую точку, выделяющуюся на фоне однотонной комнаты. Совещание затягивалось.

Ближе всех, опираясь локтями на стол, сидели двое: старший лейтенант Добронравова и майор Семёнов. Последний нервно дёргал коленом, а также то и дело тянулся к карману тёмно-синих брюк, из которых заманчиво выпирала светлая помятая пачка сигарет.

Русые волосы старшего лейтенанта слегка вились на концах незатейливой петелью, выглядывая из небрежно собранного пучка. Длинный в рукавах и однозначно старый тёмно-синий пиджак делал девушку похожей на поломанную, но залатанную антикварную вешалку. На острых плечах красовались погоны с тремя маленькими золотыми звёздами, заставлявшие их ссутулиться, словно наплечные знаки различия весили по пуду каждый. Тёмная юбка была в подтон образу, контрастируя на бледной коже. Из-под него при нервном движении сотрудника полиции выглядывали костлявые коленки и худые ноги, издали напоминавшие неровные молоденькие сучки дерева, обтянутые телесными колготками. Её было трудно назвать красавицей, замечая форму, в некоторых местах у которой виднелись потёртости. Её нельзя было разглядеть в толпе, уж сильно она горбилась, становясь ещё меньше, чем есть. Маленькая, чем-то напоминавшая фею с совсем несказочными глазами, она сжимала до побеления пальцев папку, казалось, защищаясь.

Марина была окружена листами бумаг, которые она удобно разложила в начале доклада майора на и так ограниченном пространстве.

Они все бурно и даже в некоторых местах чересчур эмоционально обсуждали последние события, едва не срываясь на крики.

Был найден ещё один труп.

— При всём уважении к вам, Роман Андреевич, — женщина бледными пальцами поправляла пряди на мокром лбу, действуя больше рефлекторно, а не по большой нужде. — Вы вообще соображаете, что городите? Утверждаете, что это серия? Нам по вашей логике тогда надо за каждым человеком в Симбирске слежку установить, а затем всех уголовников в посёлке пересажать, которых из всего населения — не меньше двух, а то и трёх сотен будет…

— Я, Марина Игоревна, всего лишь фиксирую очевидные факты, — острые скулы ходили под кожей ходуном. — И они говорят сами за себя. У нас очередной труп, а убийств с каждым днём становится всё больше, — перевернув страницу, он вновь уткнулся в свой доклад, зачитывая написанное монотонным голосом. — Тело девятилетней Алии Шакировой было найдено у подножия Майской горы рядом с рекой Красёвка. Родители, проживающие в ближайших домах, уехали. Девочка осталась одна. Следов взлома не было обнаружено, следовательно, ребёнок добровольно отворил дверь. Знала она убийцу, или тот воспользовался доверчивостью Алии — не ясно.

Это была официально восьмая жертва за год. Тела изувечены до неузнаваемости, у многих не досчитывалось пальцев и органов. В городе стояла настоящая паника. Люди боялись выходить на улицу не только с заходом солнца, а вообще.

— Довольно, майор Семёнов. С вашим подробным докладом я ознакомился ранее. Каков специфический почерк? — грубый бас подполковника Рогова прозвучал неожиданно, заметно заставляя занервничать Добронравову и остужая зарождающейся пыл Романа Семёнова.

Марина подняла на вышестоящего Виктора Руслановича уставший взгляд, встретившись с его напряжённым на долю секунды.

Гнетущая атмосфера неблагоприятно влияла на каждого из присутствующих. Несколько дней назад произошло очередное убийство, которое нельзя было уже игнорировать или отмахнуться статьёй уголовного кодекса, подводя её к делам.

— Кхм, тщательно исследовав аналогичные по характеру преступления дела, затрагивая похожие архивные, было выявлено несколько факторов. Во-первых, исходя из увечий, мы можем вполне предположить, что в округе работает одна из организованных группировок или человек крепкого телосложения, имеющий садистские наклонности. Повреждения различаются, но схожи в своей чрезмерной жестокости и извращённости. Убийца или убийцы по неизвестной нам причине лишают своих жертв пальцев и языка, унося их с собой. Во-вторых, зафиксировано, что удары наносились именно слева направо, отчего следует, что круг подозреваемых сужается до левшей. Стоит также отметить, что все жертвы были убиты не на местах обнаружения. Судмедэкспертиза подтвердила, что тот или те, кого мы ищем, «путешественники».

— Что говорят судмедэксперты касаемо улик?

Женщина заметно сникла, качая головой.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Смею предположить, что он или они до деталей продумали…

Смешок разнесся по кабинету, прерывая Романа Андреевича. Старший лейтенант уткнулась лицом в ладони, слегка покачиваясь вперёд-назад.

— «Смею предположить»? Бред. Такими темпами мы можем наводки запросить у гадалки. Пускай она за нас всю работу сделает…

— Еще одна попытка саботажа доклада майора, — в голосе мужчины лязгнула сталь. Виктор Русланович стремительно терял терпение. — И я буду вынужден отправить вас в архив. А если замечу, что ваши сугубо личные отношения влияют на ход следствия, тогда мною будет решено отстранить вас обоих от дела, — покручивая уже второй ус, подполковник перевёл взгляд на Марину, покрасневшую не то от злобы, не то от повышенного давления, — Разъедитесь по своим домам. Одна — в посёлок, другой в Москву — на родину. Вы всё уяснили?

В ответ раздалось синхронное: «Так точно, товарищ подполковник», заставившее мужчину чуть улыбнуться уголками губ, но не потерять своего сурового настроя.

— О том, что происходит у нас в области стало известно на самом высоком уровне. Дело взял под свой контроль центральный комитет коммунистической партии, который принял решение включить в Романа Андреевича в следственно-оперативную группу. Хотите вы или нет, старший лейтенант, но вы обязаны ладить с майором Семёновым хотя бы во время расследования, а дальше хоть глотки друг другу перегрызите, мне всё равно.

Девушка оживилась, а атмосфера с каждой секундой стала накаляться сильнее. Такое было чувство, что сейчас подполковник, одно из главных лиц уголовного розыска Ульяновска, вот-вот мог получить по лицу.

Вздёрнутый маленький носик был сморщен, глаза прищурены, короткие пряди немного подрагивали от недовольного покачивания головой.

Ситуацией в Ульяновске заинтересовались сразу после выпуска статьи в местной газете с провокационным названием «Майский убийца», с отсылкой на неофициальное название горы, разделяющей два рабочих посёлка: Верхняя и Нижняя Террасы.

Спустя неделю в Симбирск был направлен в командировку майор Семёнов, имеющий опыт работы с маньяками и даже входивший в следственную группу по поимке Анатолия Сливко³.

Особые чувства темноволосого мужчины, любившего выругаться от случая к случаю, Марина заметила к себе довольно быстро, ощущая неодобрительный взгляд на собственной спине. А уж когда при приватной беседе специалист из столицы обронил саркастичное: «вести расследование — не борщи варить», женщина поняла, что с этим мужланом ей не по пути, да и вряд ли она с ним поладит.

Добронравова пусть и была суховатой в общении, но искренне горела своей профессией. Несмотря на своеобразный нрав и на небольшой опыт в работе с убийцами и насильниками, их, как считала сама женщина, перекрывали успешные теоретические знания, полученные в академии во время учёбы.

Взрывной характер майора Семёнова походил местами на нрав его напарницы. Сходство темпераментов нередко приводило к конфликтам из-за того, что они оба имели тенденцию быть упрямыми или настойчивыми в своих убеждениях. Поэтому между людьми возникало неоднократно соперничество и желание доминировать в отношениях, вместо стремления к сотрудничеству и взаимопониманию.

Высокий мужчина, рядом с которым и без того невысокая Марина казалась ещё меньше, имел бандитскую отталкивающую внешность. Уставшее, хищное, исхудавшее лицо, обрамлённое короткими седыми волосами, напоминало морду орла. Его карие глаза казались чёрными, как смоль, каждый раз, когда Роман злился или вовсе впадал в ярость. При последнем они были особенно пугающе-отвратительны.

Едва стоило им двоим столкнуться взором, на мгновение лицо, некогда уставшее и злое, заметно приняло иные черты. Глаза сверкнули исподлобья заинтересованным огоньком.

Добронравова уткнулась в стол, грубо игнорируя Романа Андреевича.

После произошедшего в доме говорить хотелось меньше всего. Благо начальство не настаивало на её мнении.

— Старший лейтенант Добронравова, — мужчина заметно занервничал. В горле запершило. — Дело принимает серьёзные обороты, думаю, вы сами понимаете. Сверху выпрашивают у меня точное количество жертв и, стоит мне умолчать малейшие детали, все наши головы полетят моментально. Вы меня понимаете?

Она понимала. Прекрасно осознавала, что долго тянуть с этим не получится.

— Делом вашей покойной матери заинтересовались. Появились вопросы, касаемо расследования дела, идентичного с делами образовавшейся серии, но до сих пор не включенного в него. Из глубокого уважения к вам, Марина Игоревна, и к вашим родителям я оттягивал этот момент до последнего, внемля вашей просьбе…

Дело об убийстве матери вёл майор Семёнов. Моля коллегу о сокрытии деталей и мотивов преступления от родных, она повесила на свою шею тяжёлый груз, тянувший женщину вниз и мешавший спать.

Марина была на смене, когда прозвучал вызов об обнаружении тела женщины. Выехав на место, матёрая и повидавшая многое Добронравова не ожидала увидеть собственную мать.

Точнее то, что от неё осталось.

Первое, что бросалось в глаза — отсутствие пальцев, кроме безымянного, на котором поблёскивало в солнечном свете обручальное кольцо. Подобное казалось откровенным издевательство и насмехательством над чувствами родных. Мясо с пухлых бёдер было вырезано до костей, которые прятались под рваными лоскутами кожи. Живот, грудь, плечи постигла та же участь. Языка также не было обнаружено.

Она не помнила, в какой момент стала кричать. Убитая горем Марина пыталась кинуться к трупу, сдерживаемая крепкими руками оперативников.

Даже самые суровые служители закона не могли сдержать слёз. Словно маленького ребёнка мужчины прижимали коллегу к себе, поглаживая по дрожащей спине и помогая выплеснуть все негативные эмоции.

— Так точно.

— Значит поступим так, во избежание эксцессов на рабочем месте. Старший лейтенант, вы поедете завтра поутру к родным ребёнка ещё раз и опросите: где гуляла Алия, с кем водилась, не было ли замечено ими чего-нибудь подозрительного в поведении дочери и внучки. Может они что-нибудь ещё вспомнят. Адрес найдёте в материалах дела. Вопросы есть?

— Никак нет, товарищ подполковник, — прошептала Марина, не поднимая взора.

— Нет для беспокойства поводов, Марина Игоревна, — улыбнулся жутким оскалом, коим только и мог благодаря полукруглому шраму от уголка губ до самого уха, уродующего его щеку, мужчина на секунду. — Эта работа точно для вас.

— Разрешите откланяться?

Получив одобрение Виктора Руслановича, девушка пулей выскочила из кабинета, хлопнув дверью.

Продолжая накручивать на свой указательный палец длинный ус, мужчина, поблёскивая игривыми огоньками глаз, старался изо всех сил прикрыть ладонью нелепую ухмылку, открывающую вид на его черноватые зубы. Не заметить таких, отдающих пылкостью, взглядов мог лишь слепой или воистину пустой нелепа.

— Так, Ромка, как дядька, я выбор твой уважаю. Добронравова девушка хорошая. Но как начальник твой — осуждаю роман на работе, а методы тем более. Будь поласковее, что ли. Марина… Мариночка многое пережила. Сейчас ей точно не до игр твоих, — тяжело вздыхая, грузный мужчина побрёл к окну, поджигая папиросу.

В спину ему прилетел смешок.

— Так точно, товарищ подполковник, — Роман в волю протёр грубыми пальцами шрам, что в мгновение стал для него раздражающим.

— И это, оперов отправь с «Волжскими» побеседовать. Мне донесли, что это «их» территория, мать вашу. — мужчина закашлял, деря горло дымом. — Только выбери бывалых, опытных. Старший их, с «зелёными» говорить не станет.

На лице мужчины расцвела ухмылка.

— Не лыбься, — предостерегал подполковник сурово. — Дело Волкова возьми для ознакомления. С такими людьми, Ромка, дружить надо.

— Блатной?

— Робин Гуд наш местный. Чалился⁴ десять лет по сто сорок шестой⁵. Почти максималку дали в своё время…

***

В зимней темноте холодный воздух разносил свой свежий аромат по округе, кружа редкие снежинки по парку в ленивом танце. Лунный свет заливал парк ярким белым светом.

Леденящий ветер неприятно покалывал щёки и иные открытые участки кожи девушки, от чего ей пришлось совсем скоро спрятать тонкие пальцы в широкие карманы верхней одежды. Холод пронизывал её кости сквозь плотную ткань одежды, но она шла упорно вперед, не сбавляя своего темпа, несмотря на усталость, сковывающую шаги. Огни близлежащих зданий и редких фонарных столбов создавали немного комфорта в столь безлюдном месте.

— Надо было всё-таки попросить бабушку отправить из Казани пару вязанных вещей, — зарываясь покрасневшим носом в воротник пальто, бормотала недовольно девушка.

За своими многочисленными причитаниями она совсем не заметила, как зашла на территорию аллеи. Анна, понимала, что, проходя через неё, значительно сократит время своего пути до долгожданной остановки. Сцепив зубы, девушка быстрым темпом направилась по тропинке.

Она старалась избегать этого места, особенно в тёмное время суток. Не то чтобы здесь происходили криминальные события. Скорее, эта аллея была неким пристанищем местных забияк и гопоты разного разлива. А подобного контингента ей хватало и в школе.

Опуская голову под ноги, Анна почти было прошла мимо веселящейся компании, как совсем рядом раздался свист, а затем знакомый голос:

— Анька, бля буду, ты!

Девушка обернулась. Её взору предстала компания из пяти парней её возраста и двух мальчишек помладше. Она знала их хотя бы на лицо, все ребята были местными, а с одним девушка вовсе училась в одном классе. Как раз Семён её и окликнул.

— Да спасёт Господь твою душу, Семён, — не двигаясь с места, пробормотала девушка с тяжёлым вздохом.

Компания разразилась смешками, а кто-то вовсе под звон бутылок начал писклявым голосом пародировать её фразу.

Одноклассник, широко улыбаясь, подошёл ближе. Его походка была кривой, явно демонстрирующая то, что пивом он только догонялся, употребив перед этим что-то более крепкое.

— Семён Анатольевич, — продолжала Анна, не поднимая своего взора. — Была безумно рада видеть тебя, но могу я спокойно дойти до остановки? Меня мама на ужин ждёт…

— Ты всё такая же ботаничка, Нютка, — она прямо нутром чувствовала, как с его пьяного лица не сходила ухмылка. — Слишком ты какая-то серьёзная. Погнали с нами выпьем. Покумекаем о том, о сём. Отказ я не принимаю.

Едва его широкая ладонь крепко обхватила женское предплечье, в нос резко ударил запах спирта и дешёвых сигарет. Анна невольно сделала шаг назад, в раздражении дёргая носом. Видимо, это его сильно взбесило. Если до этого парень был вполне дружелюбен, то теперь его глаза натурально налились кровью.

Семён резко дёрнулся к девушке вперёд, хватая свободной рукой её за подбородок, поднимая вверх и болезненно сжимая.

— Сука ты, Кравчук, — капельки слюны противно брызнули из его рта на женскую щёку. — Я ведь по-хорошему хотел. Думаешь, если жопу отрастила и в город часто мотаешься, значит теперь ты цаца? Хули заставляешь за собой бегать?!

Паника и страх ударили в голову, словно точным ударом молота. Анна принялась дёргаться, стараясь вырваться.

— Семён! Совсем мозг пропил?! Отпусти меня! — проскулила девушка в конце, истерично дёргаясь в крепкой хватке.

Хватка с подбородка поднялась к щекам. Парень сжал их, заставляя девушку выпятить губки. Красная помада размазалась, выходя за контур.

Испытывая некое наслаждение от происходящего, Семён большим пальцем провёл по верхней губе Анны, смазав помаду красную, проводя линию до скулы. Она опешила, замерев.

— Вот такая ты мне нравишься больше, Анька, — мерзкое дыхание окатило лицо. — Мужика бы тебе нормального. А пока и я могу строптивость с дурью из тебя выбить.

Парни из компании вновь захихикали, выкрикивая:

— Лучше «вытрахать».

В женских глазах показались слёзы от обиды и понимания, что ничего хорошего сегодня её не ждёт.

К компании стремительно приближались тяжёлые шаги, а совсем скоро в свете фонаря показалась высокая величественная мужская фигура, одетая в однотонную куртку то ли тёмно-синего, то ли тёмно-зелёного цвета.

В таком мраке дальше своего носа была увидеть невозможно.

Незнакомец громко засвистел.

— От девушки отошли, уроды малолетние, — грубый мужской бас раздался неожиданно громко, от чего вся компания во главе с Семёном затихла. — Сейчас поймаю вас и повезу в отделение. Посидите с рецидивистами в камере, подумаете хорошенько, как вести себя надо.

Одно дело быть уверенным в себе рядом с хрупкой девушкой, а другое дело — встретиться с оппонентом, значительно превышающему по силе.

К тому же, по всей видимости, с человеком при исполнении.

Анна, глубоко в лёгкие вдохнув морозный воздух, закричала, не жалея горла. Она забилась в руках парня ещё сильнее, визжа, словно полоумная. Семён, не ожидавший подобного выпада со стороны одноклассницы, ослабил хватку, от чего девушка повалилась на заснеженную землю, зашипев от боли в копчике.

Мужчина сорвался с места, приближаясь к парням, давшим дёру сразу, как только он чуть приблизился к ним.

Девушку резким рывком за шиворот подняли на ноги и стали заботливо отряхивать со всех сторон, от чего та, пусть и до сих пор напуганная, покраснела.

— Спасибо.

Пробормотала тихо, засмущавшись сильнее от хриплого смешка над головой.

— Было бы за что, гражданка. Давайте я вас провожу?

Сказанное сказалось не столь вопросительным, сколько утвердительным. Он согнул руку в локте, казалось, настаивая на своём сопровождении.

После пережитого, отказываться от помощи Анне показалось глупым, поэтому она осторожно обхватила заледенелой ладошкой мускулистую конечность, чья твёрдость ощущалась даже через объёмную набитую синтепоном ткань.

Ночь была безмятежной и молчаливой, и лишь порывы ветра завывали рядом с незнакомцами. Снег хрустел под ногами невольных попутчиков, пока те брели вперёд.

— Знаете, у вас такие красивые блондинистые волосы…

Примечания

1

тюр. жарг. хулиганить.

2

тюр. жарг. заключённые, изначально не имеющие авторитета в воровской среде (либо утратившие его в силу определённых причин), не имеющие своего места в камере и вынужденные коротать время под камерной койкой (шконкой)

3

Анатолий Емельянович Сливко — советский серийный убийца и педофил, действовавший в городе Невинномысск Ставропольского края

4

тюр. жарг. отбывать срок в тюрьме

5

УК РСФСР ст. 146. Разбой