Глава 11 «Выборы»
«Один белый, другой серый — два веселых гуся!» — почему у Игоря Морозова крутилась на языке эта детская песенка он не отдавал себе отчета. Но, наверное, что-то в этом было. Ведь если долго и упорно ломаешь голову над какой-то проблемой, само подсознание начинает подкидывать какие-то зацепки, подсказки, версии.
Допустим, белый гусь — Весемир. А серый? Скажем, Святогор… Но причем здесь они? Ах, да! Разумеется… От них, во многом зависит, станет ли Ксения Хрумова Особой. А если станет, как будет вести себя в новой роли? Вопрос, конечно, интересный. Анализ ситуации, подготовленный Палей для шефа, был засекречен.
А что, если Ксения каким-то образом все-таки причастна к действиям таинственной стаи? Как тогда Весемир намерен сдержать свое слово? И намерен ли?!
Подобные мысли стали чаще и чаще посещать Морозова после ночной встречи на подземном паркинге. Ксения приехала вместе с молодым и дерзким амбалом. Рыжий здоровяк вылез с водительского места штатного черного фургона, чем немало удивил Игоря. Весемир, значит, лично прибыл за своим сотрудником, а глава Детей Ночи послал боевиков. Любопытно.
Морозов попытался просканировать незнакомого противника. Тот был максимально закрыт. Аура настороженно-возбужденная, а кто он, на что способен, Игорь сказать не мог. Должно быть, пятый уровень Силы, как у него самого. А может быть и выше.
Где они их только набирают? Специально что ли по школам-интернатам ездят? Или где сейчас можно найти озлобленных детей? «Да, пожалуй, везде», — сам себе ответил Морозов. Быть злым легко. Всяко легче, чем правильным и честным.
— И все-таки жаль, что мы ее тогда упустили, — тихо вымолвил шеф, сев на пассажирское сиденье штабного седана готового везти их обратно. Весемир как будто тоже разговорился сам с собой, подобно Морозову, только вслух.
— Какой у нее уровень? — спросил Игорь. Из любопытства, а еще чтобы просто что-то сказать. Потому как, что еще можно ответить на очень запоздалую ремарку посыпающего голову пеплом старика?
Этот седовласый, смуглолицый волшебник никогда и ничего не объяснял подчиненным без необходимости. Он был мозгом, главным стратегом и хранителем тайн. Отчего поначалу каждому новобранцу Детей Дня казался фигурой загадочной и непогрешимой. Впоследствии полог святости, конечно, спадал, но общее впечатление, что шефу виднее, ибо известно много больше прочих, оставалось. Почти у всех.
Личная жизнь его тоже была не афишируема. Поговаривали, что есть любимая женщина, соратница из верхушки белых. И, вроде как, даже имеется от нее ребенок — сын, прошедший конфирмацию уже во взрослом, предпенсионном возрасте. Но Игорь был не болтлив и сам болтунов не любил, поэтому досконально ничего не знал. Тем не менее молодой маг задумался: разве позволил бы Весемир стать продолжателю его рода приверженцем Тьмы?! Почему тогда мыслит, что Платон допустил бы аналогичное противоречие?
— Второй, — меланхолично выдал шеф. — Второй уровень, как у бабушки когда-то.
— У какой ба… — начал было Морозов и вдруг сразу все понял. — У-у-у, как все запущено…
После таких новостей надеяться на то, что Ксения Хрумова не будет избрана в Совет Особых, было бы глупо. Но ведь надежда умирает последней.
Игорь не мог простить ей случившегося со Степаном. Ждал, что рано или поздно она снова оступится и его несостоявшейся подопечной придется заплатить по счетам. Если же ее примут в касту Особых, добраться до нее будет сложно, действительно сложно.
***
Кабинет отца в лофте был меньше, чем когда-то занимаемое им рабочее место босса в офисе. Обставлен, разумеется, с тем же шиком. И большой стол из массива дерева, и широкое кресло для хозяина. Кожаный диван, напоминающий мебель из зоны отдыха того кабинета. Даже шторы на окнах были из похожей плотной ткани.
И все-таки атмосфера другая. Как храмы: бывают старые, намоленные, а есть новодел. Здесь редко решались судьбы. Долгое время эта комната вообще пустовала. Существовала по принципу «должно быть по статусу». Будучи главой Детей Ночи, отец проводил основное время в офисе. После казни — вообще в ином мире.
С возвращением Платона кабинет как будто ожил. Отец часто стал работать здесь со старинными книгами. Задумчиво листал, иногда выписывал что-то короткое в свой ежедневник. Редкие экземпляры носителей магических знаний ему привозили мы с Бескудниковой. Из офиса. А туда они доставлялись из спецхрана Совета.
Что он искал я могла только догадываться по названиям изучаемых им фолиантов и манускриптов. Их я понимала выборочно. Например, читать на санскрите меня никто не учил. Равно как и на языке Шумер. Греческий и латынь пришлось осваивать под началом Юрия после решения о моем выдвижении в Совет, то есть уверенно говорить на них я еще не могла, но читать и понимать уже получалось.
— Ну что, поздравляю с новым статусом, Ксения Платоновна, — иронично подытожил мое избрание наставник на встрече с Платоном.
За меня проголосовало семь членов собрания из одиннадцати. В качестве второй кандидатуры Юрий предложил Павла. Если бы, поддавшись давлению Весемира, он вынес на голосование меня и Владимира Шаронова, новым участником Совета стал бы, разумеется, последний.
Владимира Великие, конечно, ценили. Он, несомненно, волшебник сильный, опытный и, что особенно важно, разумный. Это и сыграло против него. Нашим предводителям нужна была уверенность, что в любой, даже самой щекотливой ситуации последний голос будет за них. А Шаронов может выкинуть фортель.
Отец расплылся в довольной улыбке.
— Теперь можно и моими чаяниями заняться, — как бы мимоходом бросил он.
— Окончательно решил? — спросил Юрий.
Платон только беззвучно хмыкнул. Если уж он чего-то захотел, непременно получит желаемое. Бесполезно спорить и уговаривать.
— Помимо прочего нужен прах врага, — напомнил ему Юрий. — Кого на этот раз порешаем?
Мой наставник произнес последние слова с ехидной усмешкой, но, как известно, в каждой шутке только доля шутки.
Я настороженно посмотрела на отца. С таким выражением лица только в покер играть.
Неужели они действительно думают о покушении на Весемира? У меня по спине пробежали мурашки.
— Ведьма моя высказала одну идею, — любовно начал он. — Не уверен, что получится. Но она убеждена, что сработает.
Вот как?! Мне казалось, после ревоплощения отец неспешно восполнял свою Силу, вспоминая сложные заклинания и обучая новых питомцев. А его бездействие (против привычной в прошлом активности) на самом деле было мнимым. Он уже наметил себе цель, и даже сделал определенные шаги на пути к ее достижению.
Какие конкретно, пока не понятно. Но, судя по их с Юрой репликам, Платон вовсе не сидел, сложа руки, как я думала.
Манера общения Великих всегда вызывала у меня определенное недоумение. Я, конечно, все понимаю. Возраст, опыт, видимая усталость от бренного мира. Но вот эти ироничные нотки в каждой фразе и хитрые взгляды с прищуром. Попробуй разбери, стебутся они или абсолютно серьезны.
Юрий ждал пояснений от друга, подняв бровь. А Платон продолжал сидеть с загадочным видом, покачивая ногой как маятником.
— Давно Ксю на исторической Родине не была, не считаешь? — наконец, выдал он.
Юрий пристально посмотрел ему в глаза. Очевидно, что-то понял:
— Может и сработает.
Меня подмывало потребовать объяснений. Но если бы я не научилась хоть немного держать себя в руках, сейчас бы здесь не сидела.
— С Павлом что будем делать? — обеспокоенно произнес Юрий, меняя тему.
— А что с Павлом? — как будто не понял друга Платон.
— Рано или поздно о твоем воскрешении узнают все. Он обидится, что его не посвятили…
— Что думаешь? — Неожиданно перевел на меня взгляд отец. Я пожала плечами. Чужая душа потемки.
Тревога наставника понятна: служа верой и правдой, Матвеев имел право на определенную благодарность. Она, например, могла бы быть выражена в доверии. Оставив его за бортом основных событий, трудно будет впоследствии рассчитывать на прежние рвение и преданность с его стороны.
— Он был с тобой до смерти. И после продолжал выполнять твою волю.
Мы погрузились в размышления. И воспоминания.
— Ладно, — сказал Платон как будто соглашаясь с нами и сам с собою. — Нанесу визит лучшему цепному псу.
— Вот умеешь ты… — Покачал головой Юрий.
— Собирать вокруг себя верных людей? — самодовольно улыбнулся отец.
— Все обосрать.
