Исповедь сумеречного беглеца

Yako Darrell, 2022

"Исповедь сумеречного беглеца" – это загадочный и захватывающий роман, рассказывающий романтическую историю таинственного беглеца, который убегает от своей прошлой жизни. Повествование позволяет читателю присоединиться к поиску любви и духовного покоя, и отыскать его на далекой границе, где судьбы людей пересекаются. Вы погрузитесь в его душевный мир и научитесь принимать свои собственные темные стороны.Роман пронизан глубокими философскими темами, которые захватывают читателя в трогательную историю о поиске смысла жизни и преодолении трудностей. Он охватывает оттенки верности, трагедии, мистики и приключений."Исповедь сумеречного беглеца" привлекает читателей, которые ищут духовное совершенствование, готовы проявить смелость и изменить свою жизнь. Роман может вдохновить на борьбу с внутренними демонами, на поиск своего места в мире и на осознание важности каждого момента жизни.

Глава 3. Вечный двигатель.

— Эта, сука, она опять меня кинула! — ко мне повернулся Вадим, рассерженно тыкая мне в лицо свой мобильный телефон последней модели.

— Кто кинула, Ирка?! — последняя, рыжая пассия Вадима

— Нет, Юлька!

— Она сказала, что поехала к маме.

— Я думал, что хата сегодня будет свободна.

Мой друг Вадим. Коренастый и приземистый крепыш невысокого роста. Очень интересный персонаж, я дружил с ним еще с военного училища. Учились на одном потоке, но в разных ротах. Потом вместе служили. Снайпер от бога. Особенно близки, не разлей вода, мы стали после боевого выхода в Мексике. Юлька — это его жена, ревнивая до одури. Держит его за стальные яйца, да так, что он от этого ноет постоянно.

— Что ты скулишь? Ты, владелец риэлторский конторы, тебе и флаг в руки!

— Ага, а это ничего, что ключи от всех хат у нас дома и теперь под охраной?

— Что делать будем?

Мы сегодня встретились неслучайно. Сегодня третий день как я вернулся домой. Два дня отдыхал, приходил в себя, потом писал в службе отчеты. А сегодня, снова, первый день моей независимой жизни. Сегодня я хочу отметить свою свободу от настойчивого внимания моего государства.

Кому звонить? Если ты хочешь реально оторваться? Родителям?! Так они в курсе, что я дома.

Сабина позвонила сама. По телефону устроила мне вырванные годы. Она пообещала при встрече оторвать яйца, которыми я так дорожу. Через слово проклинала меня и всех моих местных и заморских сучек. Гарантировала мне лечение от всех половых и не половых болезней. После начала второй части этой старой песни, точнее после ее «припева» я бросил на хрен яблочную трубу и перевел мою «любовь» в режим игнорирования.

Ну, я, естественно, позвонил своему другу и по совместительству ловеласу Вадиму. Организатор из него, конечно, никакой, но друг и собутыльник он превосходный.

Мы сидели на террасе в новом модном кафе на берегу реки, пили дорогое, по мнению Вадима, пиво и смотрели на редкие корабли, ищущие себе зимнее пристанище. Навигация закрывалась. Сегодня было на удивление светло и солнечно. И солнце, казалось, было более ласковое чем четыре дня назад и если мечтательно закрыть глаза, гладя на него, можно было получить ответный поцелуй в губы.

— Ну, что ты психуешь, поедем ко мне.

— Я надеюсь, ты Юльке не говорил, что я вернулся?

— Я что совсем больной на голову, конечно, нет.

— Но твоя ей звонила утром и спрашивала не у нас ли ты.

— А моя, возьми и ляпни, что ты мне звонил.

— Так, что как-то так! — и он удрученно опустил голову.

— И ты мне после этого утверждаешь, что не больной на голову?!

— Я же тебя просил помолчать и никому не говорить, что я вернулся.

— Ты, твою мать, взял и тут же проболтался Юльке!

—

Что я еще могу тебе доверить?

—

Если ты не в состоянии даже свой язык удержать за зубами?

Он удрученно опустил голову и отвернул от меня глаза и тихо пророкотал:

— Я ничего ей не говорил.

— Она после того случая с Иркой, да ты не знаешь, заставляет меня дома включать громкую связь.

— А я тебе говорил не женись.

— Я на мальчишнике умолял тебя на ней не жениться.

— Говорил тебе, что она тебе весь мозг вынесет.

— И что теперь в результате?

— У тебя ребенок. На основании этого, она засунула свой кулак тебе в задницу. Там его сжала и все, тебя и не трахают и торчишь постоянно рядом с ней.

— Ты этого тогда хотел?

На меня вдруг, неожиданно вперились карие, жесткие, вызывающие глаза. В них сверкали молнии и совершенно чужой голос вдруг прошипел:

— А ну повтори, что сказал?

— Ну. Рискни, я не посмотрю на нашу с тобою дружбу.

— Давай. Рискни!

— Это кто мне в жопу?

— Что засунул?

— А ну, повтори! — наконец то, он вернулся, вырвался из-под опеки этой стервы.

Теперь это был Вадим, мой друг и брат, а не какой-то там слюнтяй и подкаблучник.

— Вот таким, ты мне нравишься больше!

— Ладно!

— Успокойся, не психуй!

Мда, дело принимало дурной оборот. Мой небольшой двухэтажный дом отпадал теперь сразу. Не хватало мне еще, чтобы в самый разгар вечеринки, к нам приперлись две разъяренные горгульи и устроили Армагеддон. Этого мой мозг точно не вынесет, а Вадима, скорее всего, будут ждать скорая помощь, долгое лечение. Да и мой дом они разнесут вдребезги.

— Так, не падай духом!

— Ирка твоя будет? — Вадим уверенно кивнул,

— Пусть захватит пару подружек.

— Если нет, найдем кого-нибудь!

–Ты ж у нас владелец недвижимости?

— Звони клиентам и проси дубликат ключа.

— Если нет, я сам сниму хату или люкс в хорошем отеле.

— Давай! Звони.

Итак, в основе выполнения любой поставленной задачи лежит план операции. Без него никуда. Любой выход на боевое задание сопровождает долгая подготовка и изучение местности, оценка возможностей будущего противника и там много еще всяких мелочей, от знания или незнания которых, зависит твоя жизнь, ну, или тебя прикопают на полметра.

Начнем от обратного. Что мы знаем о будущем противнике, чтобы не схлестнуться с ним ни до, ни после, ни во время проведения вечеринки с элементами похоти и разврата.

Первый противник — Сабина, с которой у меня достаточно долгие, как для меня отношения. Она ненавидит всех: своих родителей, моих родителей, всех наших друзей, но чаще всего меня. Такого врага надо всегда держать поближе к себе, так учили в разведшколе. Однако там не учили что его еще и можно трахать при этом.

— Как можно поймать чистопородного жеребца или кобеля? — задал я сам себе вопрос и тут же на него ответил,

— Влейте в него вечером бутылку «Джемисона», покажите ему обтянутый черной, тонкой лайкой аппетитный зад, дайте отведать волшебства отличного секса, проснитесь с ним в одной кровати, и, с вожделением рассматривайте его во время пробуждения, и, не давая ему опомнится, снова погрузите в негу нового теперь уже орального секса.

— Все, теперь он ваш!

— «The end», птичка в клетке!

Эта продажная философия срабатывала со мною всегда, но только в период гона. А он, как раз, наступил сегодня.

Но так думала Сабина, я же всегда думал иначе. Меня нельзя было просто так захомутать сердечными узами брака, тем более что, по ее словам, мы были созданы друг для друга. Я же имел отличную от нее точку зрения — мне было удобно с ней только трахаться.

Что, что, но она это любила и делала с большим удовольствием. Волшебница привязала к себе тем, что в сексе для нее не было ограничений абсолютно никаких. О, сколько я провел романтических встреч с другими девчонками, которые чаще всего заканчивались сексом в миссионерской позе. Изредка, это разбавлялось новыми танцевальными пируэтами в постели. Да и то, это было взаимное легкое насилие, обычно с быстротечным оральным сексом. И все!

Это было чуть больше года назад. Я вернулся тогда из очередной командировки, и мы с Вадимом рванули на море, на берег лазурного средиземного моря, где на рассвете вместе с первыми лучами солнца к тебе врывается нежный, свежий, морской бриз, забивает полностью легкие озоном, привкусом соли, запахом йода морских, выброшенных на берег, водорослей.

Пару дней мы приходили в себя, осматривали достопримечательности, проводили разведку местности и злачных мест острова.

— Ты посмотри на эту компанию.

— Одна невинность, мать твою. — и Вадим смачно выругался вслух.

И, действительно, это производило впечатление. Одетые в купальники и парео девушки весело щебетали, то и дело постреливая глазками по сторонам. Солнце уже припекало, на пляже было очень жарко, и мы сидели в тени мандариновых деревьев потягивая маленькими глотками свежее холодное пиво. Время потихоньку шло.

Нега отдыха уже начала насыщать наши чресла и тут я заметил, что канонада усиливается, огонь на поражение становится интенсивнее и останавливается уже не на столько на наших лицах, как на детородных органах, которые, так и выпирали из наших плавок.

Отдельные особи, не скрывая заинтересованности вовсю и с вожделением рассматривали наши с Вадимом зады.

— Что ты бесишься, помнишь анекдот про быков, когда старый говорил молодому быку.

— Да помню я «спокойно спустимся и овладеем всем стадом», не продолжай, — Вадим сладострастно закрыл глаза и потянулся. Над столиком показался холм вожделения молодых дам. От чего гул за соседним столиком усилился.

— Жалко, что иностранки.

— А я в отличие от тебя «языкам не обучен», а только убивать и трахать. — съязвил он, но в глазах сейчас читалось уважение.

— Спорим, что это наши — я протянул раскрытую ладонь к лицу моего друга.

— Ставлю ящик шампанского и ящик виски, что это наши сограждане и сегодня вечером у нас с ними будет бурный секс!

— Да, не буду я с тобою спорить.

— Иностранки и так видно! — он жестко констатировал данный факт и повернулся разглядывать, загорающие в неглиже, женские фигурки на пляже.

Я отставил в сторону недопитый стакан уже теплого пива и спокойным шагом отправился к веселящейся компании мирно потягивающий латте и сухое местное вино. Я остановился возле мило щебечущего столика. Взял одиноко стоящий, слева от милой компании стул, развернул его и пододвинул к веселящейся во всю женской мафии.

Я сидел на нем? как на необъезженным жеребце, положив руки на поводья спинки стула и молчал, внимательно рассматривая оторопевшее от моей такой наглости общество. Выждал драматическую паузу и улыбнувшись негромко произнес.

— «Hey girls? How are you? »

— «Where are you from, girls? »

— «What are you doing at the night today. »

— «Maybe you want the dance with us in club. »

На меня смотрело шесть оробевших мгновенно пар глаз. Хотя! Нет, вру, рыжая продолжала с вожделением разглядывать зад и аппетитный бугорок Вадима, пока последний лицезрел, в своем воображении, очередной порно фильм «Café Flesh».

— «And what is your answer for me and my friend. »

— «Oh, my names Slava and name of my best friend is Vadim. »

— Ну, что девчонки залипли?

— Кайфуете от вида и многообразия момента?

–Так мы в клуб сегодня вечером вместе идем отрываться? Или как? — и я продолжал им широко улыбаться, уверенный в своей наглости. Мне нравилось наблюдать за эмоциями приходящей в себя честной компании.

— Ух, а мы думали иностранец.

— Из всего чего ты наговорил было понятно только. — не закончив фразы прощебетала худощавая брюнетка, которая сидела слева от меня.

— Эй, иностранец, Слава, сюда смотри!

— Во-первых, мы вообще ничего не поняли и хотели тебя на хер послать.

— Нам и так местные все надоели — это перебила брюнетку, сидящая справа от меня аппетитная блондинка, с холеными мелированными волосами.

Она затихла на минутку, выставив на всеобщее обозрение небольшую упругую грудь в купальнике, который в реальности совершенно ничего не прикрывал, разве максимум немного, чуточку упругие, набухшие соски.

Это дорогое и вожделенное чудо современного дизайна. Божественная женская грудь. Эти два высокоточных орудия линкора, стреляли то в глаза, то поражали в самое сердце. Они при этом, всячески демонстрировали свою упругость и недоступность.

Это чудо природы пыталось убежать или выпрыгнуть из прозрачного купальника. Скрыться куда-нибудь от своей наглой хозяйки. Данное великолепие при этом, то и дело дополнительно раздевало ее, оголяя и без того обнаженное тело. Ее зеленые колючие глаза рассматривали меня в упор. Сейчас я чувствовал себя перед нею совершенно голым и, стоящим у стены, перед расстрелом.

Она продолжила:

— Так, что? Любое ваше появление, я имею в виду иностранцев, должно вызывать у всех нас девочек вожделение. Очнись, это ваше: «I love you», провоцирует у нас только раздражение.

— Так, что ты там говорил по поводу вечерней «тусы?» — она обвела уверенным взглядом вожака все свое стадо великолепных «телочек» и снова уставилась на меня.

Внезапно, она положила мне свою мягкую руку на щетинистый затылок, притянула мое лицо к своему, в упор. И, неожиданно и жадно, поцеловала в мои сухие и обветренные войной губы.

Ее поцелуй был терпким от вкуса кофе, молока и спелых сочных мандаринов. Ее округлое колено уперлось в пах, и мой напрягшийся член накрыла левая лука ее величества. Я просто охренел!

Все закончилось так же внезапно, как и началось. На моих губах медленно таял вкус поцелуя, а она уже сидела свободно развалившись, запрокинув ногу на ногу, демонстрируя загорелое великолепие своих чуть худощавых бедер. Теперь она уже ласково и с зазывающей порочностью продолжила:

— Мы согласны, но только на наших условиях.

— Мы пойдем с вами только все вместе, уйдем от вас все вместе и на секс не рассчитывайте.

— Максимум это прощальный поцелуй в щеку.

— Это — во-первых.

— Во-вторых.

— Отрываться мы умеем.

— Все за твой счет незнакомец.

— Ну, как тебе наши условия?

— Все еще хочешь нас пригласить? — и она дерзко рассмеялась мне в лицо, внимательно наблюдая за моей реакцией. То, что я принял в тот момент за флирт, оказалось ее точным расчетом на сегодня.

Легкий смешок летал над объединенной компанией. Рыжая, так запала на Вадима, что я стал реально бояться, что она здесь и сейчас привселюдно у него отсосет.

А Вадима от ее внимания расплескало, как от двух бутылок рома, как тогда в горах в Мексике.

Странное дело. Человеческая память. Она просыпается, иногда, в самый неподходящий момент. Наша группа спецназа, тогда, закончила работу уничтожив полторы дюжины повстанцев и наркодилеров. Мы уставшие и грязные с ног до головы, спустились в базовый лагерь и сбросив снаряжение и приняв прохладный душ, отдыхали в тени пальм.

Мы с Вадей тогда сидели в гамаках, голяком, потягивали этот крепкий спиртной напиток, и не обращая внимания на шлявшихся вокруг сослуживцев и медсестер военного госпиталя, смеялись, и я даже не помню сейчас почему. Нам — элите спецназа всегда это было можно.

Я подумал, что нам с Вадюхой, не мешает здесь и сейчас вернуть себе то достоинство, чувство безнаказанности и наглости которым, мы всегда так с ним гордились.

Это происшествие, было полтора года назад, если я не ошибаюсь, а сегодня мы готовились к безбашенному разврату.

Про Юльку Вадима, я даже не вспоминал, не брал ее в расчет. Она меня почему-то боялась. И только, между нами, была «слаба на передок». Тот случай на свадьбе Вадьки для меня в отношениях с его молодой женой стал определяющим.

Я стоял в мужском туалете известного ресторана, ослепленный хрустальными люстрами, которые забавно гоняли зайчики по потолку и стенам мужского заведения, молча курил сигару «Bolivar» и про себя матерился, вспоминая вчерашний мальчишник.

Она влетела, как белая бестия, вся кружевная, возбужденная, улыбающаяся хищным оскалом и с ходу бросилась на меня. Эта сучка впилась в мои губы с остервенением и неуемной страстью. Ее сладкий от шампанского язык, как уж, вертелся у меня во рту, не переставая и перебивая шоколадный привкус кубинского табака.

Я в тот момент оторопел так, что чуть не подавился дымящейся сигарой. И пока я думал, что мне сейчас делать и как себя вести, она неожиданно упала на колени и мертвой хваткой вцепилась в мою ширинку.

Моей растерянности в тот момент не было предела.

— Я хочу его прямо сейчас, дай мне его — постанывала она, лихо, умеючи открывая дверь моих бриджей и выпуская наружу вмиг набухший от возбуждения прибор. Без разговоров и мольбы она лихо впилась в него мягкими и влажными губами. Ее руки обхватили мою напрягшуюся задницу и запустили медленный ритм движения головы, укутанной прозрачной кружевной фатой.

О, это было бесподобно, такое начало минета заслуживало отдельной похвалы. Мой напряженный партнер проваливался в мокрую от вязкой слюны пещеру ее рта и горячие губы обхватывали его тело, зубы слегка прикусывали головку, а эротичный язык облизывал его на выходе.

Теперь она пыталась стянуть с меня нижнюю часть моего гардероба полностью. И это ей удалось! Странно было бы сопротивляться удовольствию и бархатным и приветливым рукам, которые нежно гладили мою попу, осторожно держали меня за яйца и пытались массажировать мой анус. Мы закончили одновременно. Она с удовольствием продолжала гладить языком его спадающее напряжение и великолепие.

Эта пьяная выходка, по согласию, развела нас на следующий день по разные стороны баррикады семейной жизни Вадима. Мне было стыдно смотреть моему другу в глаза. Я оправдывал себя тем, что просил его не совершать той ошибки, которая все-таки произошла, привела к Юлькиной измене, приправленной удовольствием и моим незабываемым ощущениям.

В ожидании прибытия гостей, мы с Вадюхой расположились в фешенебельном президентском люксе отеля «Koncorde de Ritte» на набережной. Два мягких кожаных кресла, диван, небольшой коктейльный столик и пуфик известной итальянской мастерской довольно удачно вписались в огромную ложу номера.

Две огромные спальные комнаты, белый рояль, стоящий в тени живой пальмы как олицетворение богатства и успеха, произвели впечатление, не говоря уже о небольшом теплом бассейне с морской водой и парой веселых и озорных «Джакузи».

Все это придавало ожиданию дополнительный и волнующий налет порочности и похоти.

Мы стояли в одиночестве, опершись локтями о мраморный серый парапет балкона, подмерзали и мечтательно разглядывали копошащийся муравейник неких образов, оттененных вечерним морозцем и ярким сиреневым светом, взошедшей полной луны. Нам уже не так хотелось любви, после литровой бутылки великолепного виски «Macallan», который был почти нашим ровесником.

Мы наслаждались его вкусом с нотками терпкости, в котором идеально гармонировали и дополняли друг друга яркие фруктовые ноты, пряности и шелковистые оттенки дуба. Бутылка недопитого шампанского «Veuve Clicquot Ponsardin» только испортила это нежное послевкусия от выпитого.

— Где они, уже почти девять вечера, а договаривались на восемь? — я развернулся, двинулся в огромный холл нашего номера и присел в глубокое кресло, неумело держа в руках хрустальный бокал с ненавистным мне шампанским.

— Я задолбался лакать это французское пойло и смотреть на часы.

— А ты? — я с выражением неприемлемости и нетерпимости посмотрел на озабоченного и смущенного друга.

— Да едут уже вчетвером, отписались, что застряли в пробке.

— В общем так, если в течении получаса не приедут, я домой.

— Ты можешь их ждать и дальше.

— Номер и все оплачено, но следующая вечеринка за твой счет, — и поднявшись я открыл вторую бутылку виски, плеснул на дно стакана и с удовлетворенным выражением лица погрузился в мягкое кресло. Оно обхватывало меня не хуже любимой женщины и закрыв глаза я пустился в свободное плавание моих воспоминаний двухлетней давности в Мексике.

— Сука! Вспышка справа, снайпер! Ложись! — и я толкнул Вадима на пол прикрыв своим телом. Пуля, жужжа, как взъерошенная пчела, пролетела над головой, впилась жалом в стену комнаты, в аккурат над поломанной детской кроваткой. Стальной сердечник с воем выскреб из стены огромный кусок штукатурки и бетона.

Обломки комнаты с глухим грохотом ломанулись на пол, подняв приличное количество омертвевшей пыли. Разлетевшиеся медленно, как в фильме «Матрица», осколки пули оцарапали мне щеку, и она тут же покрылась тонкими струйками крови.

— Не поднимайся, второй выстрел!

Мы откатились в сторону, и я оглянулся назад. В створе дверей, одиноко висящих на одной полуживой петле, медленно оседал на пол и глупо улыбался второй номер снайперского расчета Вадима — Сергей. Он стоял на коленях с удивлением разглядывал маленькое отверстие в бронежилете, вопросительно смотрел мне в глаза и прижимая ладони к груди медленно сползал на бок.

— Вадим, серая хижина в конце улицы, от тебя на три часа, окно второе слева, нижний левый угол стреляй по возможности!

Вцепившись намертво в разгрузку Сереги, я оттаскивал вмиг потяжелевшее и безвольное тело в мертвую зону комнаты, срывая на ходу с него бронежилет. Он лежал на боку в разорванном маскхалате, светил маленьким входным и огромным, размером с мой кулак отверстием, из которого бойко хлестала его темная кровь.

— Брат, он стреляет бронебойными!

— Вижу его уже.

— Ничего, давай сука высовывайся, — обращался Вадюха к незримому противнику настраивая попеременно маркер прицела.

— Ну, где ты там сученок?

— Вылазь!

— Папка ждет тебя! — ствол винтовки замер и дыхание, которое перед этим рвало из него душу вдруг по мановенью волшебной палочки, упокоилось и стало ровным.

Этот момент всегда был его бенефисом. Я не умел так успокаиваться, я всегда был в напряжении, а он сейчас спокойно считал удары своего сердца, ожидая момента между его ударами, для точного выстрела.

— Вадя, кинь свой индивидуальный пакет, не могу остановить кровь!

Не отрываясь от визира прицела, он кинул мне, через всю комнату свою аптечку и вновь затих, словно умер.

— Потерпи, Серый!

— Сейчас!

— Потерпи браток, — я нервно накладывал неуклюжие швы, пытаясь, стянуть рану на его спине, кровь уже неумелыми струйками еле сочилась из-под скомканной как бумажный лист раны. Я вскрыл последний индивидуальный пакет и теперь профессиональными движениями пеленал в него Сергея, как новорождённого младенца. На грудине кровавым орденом, красовался мой мед пакет, торопливо заклеенный крест-накрест лейкопластырем. Промедол уже делал свое дело.

— Вот тебе, получай, сука! — раздался выстрел сухой, как щелчок плетки выстрел и вздыбленный Вадим завис надо мной и своим вторым номером,

— Все шлепнул гниду, и, походу, в голову. Разлетелась, как спелый арбуз. Вдребезги! — это он о снайпере,

— Как Серега?

— Живой?

— Живой!

— Сквозное в легкое, пневмоторакса нет, раны я как смог, зашил, он под наркотой, выживет!

— Понаблюдай за ним, я на разведку. — резюмировал я и откатившись в сторону пополз к лестнице ведущей на первый этаж элитной виллы.

— Пока я буду тут танцевать сальсу с нашими «друзьями» вызывай вертушку!

— И, прикрой меня!

— Да о чем речь, командир! Прикрою, не беспокойся!

Тягучий сон, прорезанный нитью воспоминаний, ворвался и заполонил меня всего.

Я не слышал звонкого голоса опоздавших гостей и бас метрдотеля, громко объясняющего Вадиму причину его появления, и жалобный писк молодой официантки, нечаянно разбившей бутылку дорогого шампанского. Все это был посторонним фоном в моих ушах, в тот момент, когда я стоял на улице дымящегося Лиса-Верде с неостывшим автоматом в руках и пытался рассмотреть через пелену горячего дыма остатки убегающей банды наркокартеля Буентес.

— Славка, просыпайся!

— Все уже здесь, — меня усиленно тряс за плечо Вадим и я спросонок не мог понять, где сон, а где реальность.

— А, давайте, я его поцелую! — послышался мелодичный с переливами интереса журчащий голосок.

Сквозь полудрему и заспанные глаза я увидел милую шатенку, направляющуюся в мою сторону в рыжей лисьей шубе, черных в сеточку колготках, туфлях на высокой металлической шпильке и короткой кожаной юбке, едва прикрывавшей вечный и святой Грааль вожделения всех мужчин.

— О нет, спасибо мадам, сам — я поднялся, приобнял ее за лисью талию и недолго думая поцеловал в губы. Они были холодными, податливыми, пахли ментолом и имели смешанный вкус мятной жевательной резинки и табака.

— Ну, на конец-то, все прибыли, хотя и с опозданием.

— Да, моя крошка? — мило ворковал мой друг, облизываясь как кот на сметану на очередную рыжую пассию, которую жадно прижимал к себе. С тех пор как его жестко трахнула та рыжая с острова, где я познакомился с Сабиной, он приобрел постоянный ориентир вкуса. Девчонки у него было теперь, только рыжие.

–Так, давайте все за стол и по бокальчику за опоздание. — Вадим умело и галантно рассаживал гостей за столом, попутно принимая куртки и куцые крашеные кроличьи и беличьи шубки.

— Итак, давайте знакомится, — и Вадик, окончательно, закрепил за собою роль застольного тамады.

— Мой друг, Слава — адвокат и филантроп.

— Это, Инна, подруга моей любимой, — в этот момент он поцеловал рыжую Ирку, в живо подставленную щеку, и продолжил.

— Эта, юная леди Светлана, сестра Инны, а это, — и тут он запнулся и с недоумением, посмотрел на сухощавую брюнетку, с короткими волосами, покрытыми гелем, лет двадцати пяти, в черных на шнурке спортивных штанах, черном коротком открытом топе, внизу которого периодически проглядывалась маленькая грудь и в синих кроссовках Адидас.

— Это, наша большая подруга Диана, — томно проворковала Ирен, отстранившись от Вади, и приняв откровенно сексуальную позу.

— Мда, — подумал я, сонно разглядывая это напомаженное совершенство женского образа,

— Отличная и забавная сексуальна прическа, жесткий и стильный вид, короткие ногти, по-мужски молчаливая, но, лесбиянка — это точно, — и потеряв к ней всякий интерес, отрешенно перевел взгляд на мою новую временную подругу, которая демонстрировала мне выставленную напоказ небольшую грудь с глубоким декольте, а над ней, улыбку и ровные белые зубы.

Особо выделялась молодая девица, сестра Инны. Ей было на вид не больше восемнадцати.

Тело еще было подростковым и угловатым, но уже начало местами округляться. Ее огромные голубые глаза смотрели на меня с неуемным и настойчивым интересом. Она то и дело поправляла роскошные белые волосы и улыбалась открытым лицом доверчивого ребенка.

— Все, первый тост за нашу встречу и до конца.

— Проверю! — пророкотал Вадя.

Так был дан старт буйному вечеру и неожиданной развязке, которая наступила утром.

Описать вечеринку можно было в двух словах. Она была сумбурная и короткая. Хотя, если постараться, можно было бы добавить несколько описательных предложений, вплоть до того момента, когда я пошел спать один.

Неуправляемый процесс начался именно тогда, когда девчонки хором отказались от игристого сухого французского шампанского и заявили нам, что оно кислое. Потребовали свой любимый напиток — виски с колой. Это, как в последствии оказалось, было их грубейшей ошибкой, к которой приложили руки, и мы с Вадюхой.

— Мальчики, давайте с нами! — только и звучало после третьей бутылки виски «Macallan»

Изрядно набравшая градуса компания, голышом, полезла в морскую воду бассейна. Разве что кроме Светки и нашей лесбиянки Дианы, которые расположились в шезлонгах. Одной из них купаться обнаженной не разрешила старшая сестра, другая осталась в черном нижнем белье, которое смотрелось, как вторая спортивная форма.

— И тут не изменяет стилю, — отметил я, прижимая к груди обнаженную Инну и целуя ее губы взасос.

Откуда Инна знала про бассейн, я не знаю, но сначала она была в сплошном белом купальнике, а потом уже без. Она нежно гладила мои чресла, и я готов был к тому, чтобы совершить подвиг. Но неожиданно, в бассейн с разбегу, с рычанием и визгом, ринулось совершенно голое, с торчащими ярко-красными сосками на маленькой груди, подростковое тело Светки.

Она сердито оттолкнула смутившуюся старшую сестру и нагло, с первой попытки, оседлала мой напряженный прибор.

— Отымей меня жестко в задницу! — пронзительный крик самки бабуина взлетел к потолку и рухнул с диким воем вниз, разлетевшись миллионами мокрых брызг.

Я в ужасе отбросил от себя беснующееся, белобрысое создание и пулей выскочил из бассейна.

— Вадик, это, что за «херня»? — орал я на своего друга, который опешил и отстранившись от Ирки молча вылезал из бассейна.

— Где и главное, когда она успела так обдолбаться наркотой?

— Она же была постоянно здесь?

— Ты на ее глаза посмотри.

— Она точно или под трамадолом, или коксом.

— Вынимай бегом эту дуру из бассейна, пока она там не утонула, и менты не приехали на утопленника.

— Вашу ж мать! — я не сдерживал в себе матерные эмоции от произошедшего.

— Девчонки, что вам не хватало, вы что сдурели? Какие, к черту, наркотики в моем номере.

— Собрались все теперь! И валите, на хрен, отсюда.

— Стервы! — я орал, кровь стучала в ушах, глаза налились кровью, ладони сжались в кулаки.

— Слава успокойся сейчас все решим, да Инна, — и Вадик внимательно смотрел на старшую сестру, которая перебывала в тихом шоке.

–Давайте-ка, я ее заберу и уложу спать, — так практически, впервые, я услышал воркующий голос молчаливой Дианы.

— Да, делайте, что хотите! Я пойду выпью, — и развернувшись я отправился в гостиную к итальянскому столику, где стояла открытая бутылка «Macallan» и налил себе изрядную порцию виски.

Из бассейна Вадим, Инна и Диана вынимали бьющуюся в истерике молодую наркоманку и тащили в правую спальню, которую я присмотрел для своих любовных утех.

Я сидел голый в зале номера под пальмой, развалившись в кресле с бокалом моего любимого виски и смотрел как четыре молодых, мокрых и голых тела скрылись в дверях моего будущего будуара.

Виски в нашем номере все было выпито, я молча оделся и спустился в бар отеля подальше от нервных потрясений и буйных фантазий компании.

Часа через два поднявшись в номер, где лежачие места все были заняты, я встретил только одинокую кушетку с пуфиком, которые молчаливо и радостно, как пудели, смотрели на меня, приглашая, присоединиться к ним и погрузиться в царство Морфея.

В правой спальне, через открытую дверь, открывался обзор на разметавшуюся на кровати голую Светку, которая смеялась и плакала от наркоты и удовольствия. Ее ноги были бесстыдно подняты вверх к потолку и разведены в стороны. Во тьме бритой промежности, судя по чавкающему звуку, путешествовал язык Дианы. Она стояла на коленях, крепко обхватив ёрзающую от удовольствия белую попу, своей временной попутчицы.

В левой спальне слышались стоны удовольствия и звуки поцелуев. Моему уставшему взору предстали две мурчавшие от удовольствия, совершенно пьяные и разнузданные кошки, совершавшие акробатические кульбиты и растяжки вокруг моего возбужденного сексом друга.

Только танцев с бубнами, в шикарном номере отеля, явно сейчас не хватало.

— А, Славка, пришел!

— Давай, запрыгивай, присоединяйся, — мурлыкал мартовский кот по кличке Вадя, налакавшийся сливок и валерианы.

— Ладно, я пойду сполоснусь и вернусь! — пытался вырваться из крепких и цепких лап Вадим.

— Слава, мы тебя ждем, мой милый, — это меня призывала к соитию Инна, томно целующаяся, с прыгающей на члене Вадима Иркой.

Я, не разделяя уверенности дам в командном соревновании, молча проследовал в большую ванную комнату. Разделся, залез в шипящую и дымящуюся паром пузырьков джакузи и погрузился в томную негу горячей воды. Через щелку глаз я рассматривал раскиданную одежду и белье, плачущие полупустые бутылки черной, как смола колы, виски, шампанского и понимал, что это все не мое.

Я искал и ждал ту единственную женщину своей жизни, которая, молча не вынося мне мозг, проведет меня через палящую пустыню моей похоти, напоит из оазиса своей нежности и любви, и подарит мне вечность.

Поднявшись, в чем мать родила, я отправился в гостиную к азартно машущему хвостом пуфику и стенающей от ожидания объятий, сексуальной кушетке, по пути прихватив из своей опочивальни пару подушек и пуховое одеяло.

— Не обращай на меня внимания!

— Трахайся! — улыбаясь, я приободрил, ощетинившуюся на мое наглое появление оскалом волчицы, Диану. Она, видно, знала или звериным чутьем догадывалась, что здесь только я был альфа-самцом. А она, в этой временной стае, не была моей альфа самкой.

Засыпая в полупьяной дреме, я вдруг подумал, а что, если Сабина меня тут найдет. Откинул эту порочную мысль и провалился в вечность.

Зря, зря, я этой ночью не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда был моим верным союзником и другом. Этот вечный зов вечно спасал мою задницу из крутых передряг и даже от смерти.

Резная дверь из ирландского дуба, отточенная миниатюрной резьбой испанского гравера, дверь президентского люкса, подступы к которому охраняют лучше, чем американский Форт-Нокс, с грохотом распахнулась. Она с лязгом выбила тяжёлый латунный ограничитель и с визгом тормозов тяжелого грузовика врезалась в стену, отделанную ручным китайским шелком.

Из внушительного проема двери в номер, как пушечные ядра на излете, медленно, но уверенно влетели метрдотель с охранником, а за ними, как волны цунами, вкатили три очень разъяренные и взъерошенные дамы.

В первой из них, я узнал блудницу Юльку, жену Вадима, вторая, которая пинала лежащего охранника, была его грузная теща и напоследок, метая гром и молнии, залетела Сабина.

Это милое исчадие ада выдохлось в борьбе с метрдотелем и охранниками отеля, но, увидев меня полуголого, начала набирать обороты и закручиваясь, превратилась в мощнейший торнадо, который сметая все на своем пути и уже несся в мою сторону.

Пара охваченных ярость тигриц сначала, молча рванули в мой будуар прихватив по пути пару стульев. Не говоря ни единого слова, откинув одеяло, лицезрели пару довольных судьбой лесбиянок, стыдливо прикрывающих свои чресла.

Эта борьба взглядов закончилась, так и не начавшись. Неожиданно, броском остервеневшей волчицы, голая Диана, с воем взлетела с кровати и впилась руками в волосы остолбеневшей тещи Вадима. Толстая хозяйка Вадиной жены, выпустив от испуга стул, мгновенно вылетела из комнаты, сбивая все на своем пути.

Я впервые в жизни воочию наблюдал, как свирепая волчица, защищает своего перепуганного детеныша.

Мать Юльки звонко верещала и неслась в сторону бассейна. А на ее спине восседала обнаженная воительница Диана, с дьявольским оскалом и смертельной хваткою рук и ног вокруг необъемной талии тещи.

Юлька, даже не обратила внимание на этот инцидент, так как из противоположной двери показался сонный и полупьяный Вадим с довольным выражением лица и его очередная рыжая пассия.

И тут я услышал, вновь, рев «Ниагарского водопада», когда его падающие громогласные звуки заглушают все остальное вокруг. Так взревела, остервеневшая от увиденного, жена моего дорогого и любимого друга.

— Козел, ты драный!

— Кобель, конченный! Скотина!

— Опять, очередная и опять рыжая!

Судя по ее растерянному виду Юли, это было какое-то открытие, которое напрочь перебивало эффект обнаженного вида Вадима и его женщины. Ступор от увиденного был коротким. Раздался рык обезумевшей тигрицы, и вот, в направлении бассейна, уже неслась на разборки дополнительная троица.

— Убью, эту суку! Уууу…

— Стой, плешивый кобель, стой!

— Догоню, яйца отрежу!

Она неслась держа, как винтовку наперевес, большую салатную ложку, стремясь на бегу, вставить ее в любое отверстие противников.

Бедный Вадя улепетывал, что было мочи. Сзади, за ним, вцепившись в его руку, неслась Ирка, сверкая загорелым задом и блеклыми полосками от купальника. А на расстоянии вытянутой руки от спины Вадима, уже светились ярко-красные ногти Юлии.

Над моим ухом продолжала горланить Сабина, вспоминавшая всю мою родню, и, особенно отца. Сравнивала нас по мужской линии с табуном диких иноходцев, которых заботит только наполнение кобылиц объемом необходимой им семенной жидкости. Упоминала знакомых ветеринаров, которые укорачивают этот объем. Она активно интересовалась вопросом, который ее постоянно интересовал. Эти сведения касались момента моего рождения и моей мамы.

После этого, тема парнокопытных, мягко перетекла в сравнительную таблицу псовых. Это все литературным языком, без мата.

Раздраконенная дьяволица прекрасно знала, что я могу терпеть только словесную агрессию, и что любая попытка применения силы, может закончиться для нее очень даже печально.

Именно поэтому переговоры, а точнее монолог продолжались. Однако все это действо, не помешало мне, развалиться в свое удовольствие на кушетке, и, укутавшись в теплое одеяло, с усмешкой наблюдать за происходящим, пригубливая из хрустального стакана теплый ирландский односолодовый виски.

Вот из двери спальни прелюбодеяния робко выглянули глаза перепуганное насмерть Инны, которая в суматохе, на бегу, натягивала на себя юбку и блузку, позабыв про купальник. Она остановилась у двери номера и растерянно посмотрела по сторонам.

— Верхняя одежда и твоя сестра в моей спальне справа. — уточнил я с усмешкой наблюдая за всем происходящим.

Я спокойно поднялся и, несмотря на взывающего к мести демона, направился к Сабине и сгреб ее в охапку и потащил в огромную ванную номера, где в углу притаился роскошный кожаный диван, так и не объезженный встревоженными посетителями этого номера.

— Раздевайся! До гола! — скомандовал я и приоткрыв дверь, подозвал ничего не понимающего метрдотеля.

— Отец, ты меня знаешь, я за все рассчитаюсь.

— Наведи здесь порядок, пока я со своей девушкой часа полтора буду занят, и передай вниз на ресепшене, что продлеваю номер до завтра.

Он посмотрел на меня голого, возбуждённого, но мягко улыбнулся и сказал:

— Не волнуйся, командир.

— Принято!

— Отдыхай!

Сутки бесперебойной любви. Ночь и день непрерывного секса с минимальным перерывом на обед и ужин. Тесные объятия, сплетение тел и душ, новые акробатические трюки и утренний разговор в постели.

— Надеюсь ты рада, что я вернулся?

— Где ты так долго был?

— Я так тебя ждала! — мелодичный, скрашенный тревогой голос пробирался в мое одурманенное сознание, а долгий мягкий и влажный поцелуй сопроводили его путь, и чуть прохладная рука мягко легла в область паха, по-пластунски пробираясь к моему воскресшему герою.

— Там откуда обычно не всегда возвращаются? — сказал я, купаясь в ее глазах полных любви и нежности.

Ее перепуганный взгляд, осторожно, миллиметр за миллиметром ощупывал мое лицо, ладонь гладила небритую щеку, пересеченную шрамами от мелких осколков.

— Но ты вернулся! «Ты ко мне вернулся», — прошептала она, уткнувшись холодным носиком мне в ухо. Ее тело обмякло под моими поцелуями, и напряженный голос затих.

— Я так рада, что ты здесь, а я рядом с тобой!

Она утомленно положила свою голову мне на грудь и закинув восхитительное бедро на пах, тихо засопела, обняв мое упругое тело. Она спала и во сне, все сильнее и сильнее, прижимала к себе мое уставшее от войны тело.

Как же она в этот момент была прекрасна и любима. И какой же безумной стервой недавно она была. Но здесь и сейчас, я был счастлив до безумия. И засыпая я думал, что:

— В этом мире нет вечных двигателей, но зато полно неумирающей любви.