Россиянам легче будет выстоять перед постоянным посягательством католических
ксендзов, приоров и всех других священнослужителей на их духовную свободу, если будут знать, что они под крылом православной государыни.
– Ваш орден – свободный, – сказал
ксёндз, – сегодня скорее солдатами, нежели монахами вы можете называться.
– Разве тебя твои дорогие русские отпустят так легко, – ответил
ксёндз.
Можно было попасть в лагерь за то, что кто-то был, например, польским
ксендзом, польским государственным или общественным деятелем.
Мой друг – поляк, шестиклассник, вопреки правилам пошёл на исповедь не к училищному, а к другому молодому
ксендзу.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: тираноборчество — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– С позволения вашей милости, – прервал медленно старый
ксёндз, на которого все обратили взгляды.
Утомлённый
ксёндз уже припал на ложе, не прося ни о чём, не говоря ничего, опустивши глаза, молился.
Плачущая девочка пошла в церковь, где
ксендзы начали петь ей ту же песню, что и придворные.
– Простите, отец мой, что я в такое время, – сказал этот гость, войдя в крошечный кабинет, где
ксёндз засиделся дотемна, готовя новую проповедь.
Ксёндз вздохнул, брат опустил голову, размотал ногу и, тут же подбежав к большому дубовому шкафу, отворил обе створки.
Через минуту вышел служитель и рукой указал
ксендзу следовать за ним.
Держа в дрожащих руках ногу старца, коленопреклонённый, с уставленными на него глазими, брат-лазарит казался изумлённым.
Ксёндз улыбался ему добро и мягко.
– Магистр! – воскликнул
ксёндз, поднимая вверх руку.
– Пожалуй, для молитвы и исповеди, – добавил
ксёндз.
Рядом с элегантным любителем прессы сидел
ксёндз в чёрной сутане, лысеющий, с седыми волосами, гротескно зачёсанными с затылка.
На рубеже веков на протяжении десятилетий деятельность католических
ксендзов всегда была предметом особого внимания русских контрразведчиков.
И разве не говорил
ксёндз в церкви, что надо любить своих врагов?
И, кстати, пан
ксёндз на неё поглядывает будто поверх винтовочного ствола, будто на прицел взял – но исключительно в спину, лицом к лицу смотрит безразлично, раскланивается вежливо, – и словно бы откровенно боится её служитель культа…
– Он дал тебе какое-нибудь указание? – спросил
ксёндз.
Живя среди такого народа, и землевладелец, и
ксёндз становились понемногу подобными ему.
Позже снова приехал
ксёндз.
К алтарю вышел
ксёндз и начал свою проповедь.
Человек в рубахе с кружевом нёс крест,
ксёндз выступал, надувшись.
Набравши на челны 113 человек
ксендзов, прочих братьев, шляхтичей и шляхтянок с детьми, побросали в воду, запретили под смертною казнию, чтоб ни один мещанин не смел укрывать латинов в своём доме.
Только у памятника основателю монастыря молодой
ксёндз остановился и пригляделся к замкнутому сооружению.
Там сначала священник приводит православных, потом
ксёндз нескольких поляков, за неимением пастора, штабс-капитан приводит нескольких лютеран, прибалтов, мулла – татар, они же служили в русской армии, и был там один черемис, по нынешнему мариец, так ему и то на шпаге подносят хлеб, он клянётся…
Прошение своё
ксёндз написал по-польски.
– Но как это было? Как? Прошу,
ксёндз пробощ.
О, в этом случае
ксендзы знали, как следовало взяться за дело…
Как вдруг
ксёндз принял серьёзный вид и начал нараспев читать молитву, ему подпевал причетник.
Поставив фонарь,
ксёндз пошёл за вином и хлебом; я сел к нашедшемуся столику. Я нашёл еду и даже тарелку бульона, с прошлых дней, видимо, припрятанного.
Ошеломлённый
ксёндз стоял и крестился.
Лазил в форточки, а когда повзрослел, добрый человек, местный
ксёндз научил стрелять, фехтовать, латыни и прочим премудростям воровской жизни.
Но затем в голову
ксендзу приходит другая мысль: разве это аргумент?
Был воскресный день, и толпы народа наполнили храмы, где
ксендзы велели молиться о здравии королевы.
Вечно чем-то занятый, он не уделял себе внимания, не записывал события из своей жизни, и теперь
ксендзу кажется, будто у него нет биографии.
– Слушай-ка, – сказал он, – я к
ксендзу канонику сам не напрашивался.
Пан уже собирался в тот же вечер снова объясниться с чиновником берг-коллегии, но к нему неожиданно явился
ксёндз.
– Чтобы подчеркнуть слово «автор»,
ксёндз поднимает палец.
Оказывается, дом очень просторный, он окружает внутренний дворик, который
ксёндз видит мельком, через маленькое окошко в комнате, где они на мгновение останавливаются.
За столом завёл
ксёндз речи благостные о том, что душу чистую, праведную всякая болезнь избежит.
– Знаю, это варварство, – прошептал
ксёндз. – Но мы спасаем миллиарды людей, пан доктор. Вы, как гуманист, должны понимать, что без жертв не обойтись.
Там
ксендз очень уважаемый.
Молодой
ксёндз оказался не мошенником, а искренне верующим.
Похоже, он так и не понял (или искусно притворился непонятливым), что употребляет самопальное пойло, потому что
ксёндз подал спиртное в хрустальном графине.
Но больше в этот день
ксендзу ничего написать не удаётся.
Деревенский
ксёндз отказался выводить односельчан вместе с полком в голое поле.
– Не всё измеряется деньгами, – назидательно произнёс
ксёндз. – Но отчасти ты прав, если рисковать жизнью, надо точно понимать, зачем.
Ксёндз молча снова опустил голову и ещё более усердно забормотал молитвы на своём тарабарском языке.