– Знаете, – ответил сантехник, – как я уже сказал
мадам, надо переделывать всю систему, потому что, если честно, это собрано безобразно.
– Последние двенадцать веков сию драгоценность хранили для меня наши болгарские братья, – замогильным голосом ответила
мадам.
А приглашать своих знакомых в дом
мадам она вовсе не имеет права.
Мадам уже вышла в коридор, когда внезапно шкаф-купе заходил ходуном, сотрясая пол и стены.
– Само небо послало мне эту наивную, щебечущую маркизу! – воскликнула
мадам.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: гипоцентр — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
– Куда вы подевались? Я так и не успел поцеловать вашу ручку в заведении
мадам!
Ага, теперь
мадам ещё и размахивает руками, держит в правой рожок с мороженым, в левой банан и попеременно откусывает то от одного, то от другого…
Так, значит, вы считаете, что сорок пять лет
мадам и её такт одержали верх над особой тридцати девяти и красотой.
Эта
мадам очень нарывалась на то, чтобы при встрече с ней я в дальнейшем демонстративно переходила на другую сторону улицы.
Вам как удобнее: в конверте или на кредитную карту? – говорила
мадам.
Конечно, он хотел увидеть
мадам.
– А вы не думаете, друг мой, что сама
мадам может оказаться лучшей утешительницей, чем ваша «Федра»? – заметил архитектор.
Ну, мало ли эта
мадам начнёт претендовать потом на наследство.
Мадам хотела бы вас повидать.
Около полудня я была вызвана, чтобы помочь
мадам одеться (так выяснилось, что я стала чем-то средним между гувернанткой и горничной).
А вот
мадам в белом и не вступающая в пикировку с остальными девушка в сером – никакой идентификации не поддавались.
– Ты придёшь ко мне сегодня, mon cher? – вдруг спросила
мадам.
Этим вечером не только в салоне
мадам обсуждали такую пикантную новость.
Оглушили заклинанием, а очнулась я уже в доме
мадам д’Амран.
Выражение лица
мадам стало таким, как будто она за один присест съела большой лимон без сахара.
– А чем вы, голубушка, раньше думали? – всплеснула руками
мадам, заглянувшая в этот момент за ширму.
– Ты, мой друг, сегодня много бегал, – продолжала
мадам, наклоняясь к мальчику и трогая его лоб. – Мне кажется, у тебя небольшой жар.
– Вы нас не поняли, – нервно улыбнулась
мадам, со вздохом посмотрев на супруга.
Тёмные глаза
мадам смотрели с сочувствием, брови изогнулись домиком.
– Кхм, – помощница выразила своё отношение к словам
мадам саркастическим кашлем.
Там она долго сидела над потухшими углями камина, не обращая внимания на ласковый голос
мадам, которая умоляла её впустить, чтобы успокоить нянюшку.
– Мадемуазель, вас зовёт
мадам. Кажется, какие-то новости от вашего брата.
Моё дефиле сопровождалось одобрительным взглядом
мадам и мужским шипением. Первое, кстати, хорошо. За это могут и премию дать.
– Ну разве только самое начало, чтобы узнать, о ком наша дорогая
мадам N пишет на этот раз.
– Полагаю, они просто устали после долгого путешествия, – заметила
мадам.
Время
мадам проводила по большей части одиноко в собственных комнатах, полных старинной мебели, картин, книг и реликвий из прошлого, которые ни для кого здесь ничего не значили.
Но тут ко мне подошёл служащий аэропорта и поинтересовался, чего, собственно говоря, ждёт
мадам.
Дверь отворилась. В комнату бесшумно вошла
мадам, у которой с воспитанницей сложились прекрасные отношения.
Имя
мадам говорили сначала шёпотом, а потом и во всеуслышание.
– Есть вы не будете, – безапелляционно заявила
мадам. – Вам это вредно. Можно лишь суп-салат.
– Горячее кончилось, есть бутерброды и немного сока, – предложила
мадам позади пустых ёмкостей от супа.
Бедная девочка! – вздохнула
мадам, – Надеюсь, у неё хватит умишки побыстрее забыть этого пройдоху.
Это бы многое объяснило – и её восточность, и характер, сдержанный, как закрытая книга, и привычку бывать на жаре, и то, почему её называют
мадам, а не мадмуазель.
Тем временем поисковый порошок покрутился над головой
мадам, словно проверял вульгарный шарфик, и вылетел прочь.
– Прошу
мадам выйти! – сурово произнёс он.
У костра, сильно наклонившись вперёд, сидела
мадам, завёрнутая в грязные лохмотья, с безумно всклокоченными волосами – правая рука упрямо прикрывала лоб, глаза и нос, а левая безвольно свисала вдоль тела, будто вывихнутая в плечевом суставе.
Я вежливо кивнула
мадам, а на остальное махнула рукой.
Пока он разглядывал документы офицеров, чесал грязной пятернёй в немытой голове, за его спиной появилась
мадам внушительных размеров в бесцветном халате, в разодранных тапках и крашеными стрептоцидом жидкими волосами.
– О! Тут
мадам права! Это несравненная работница.
Будь добр, выясни, где сейчас
мадам д’Амран.