– Ну давай, – без большого энтузиазма откликнулась
помреж, кивая на ведущую под сцену лестницу, – Подол подбери, измажешь! – крикнула она вслед.
Из-за спины главного вынырнул
помреж.
Помреж оглянулся на цепь милиционеров в белом, которые в нескольких десятках метров от него сдерживали толпу местных жителей и туристов, пришедших посмотреть на съёмки.
– Привёз, – ответил
помреж. – Переодевайте.
Меня запихнули в машину и отвезли обратно на студию.
Помреж посмотрел на моё лицо, но ничего не сказал и помог переодеться в съёмочный костюм.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: щегловка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
А в других театрах всё ровно наоборот: «своими» называют декорации, стоящие рядом с тем местом, где работает
помреж.
– Более того, – подняв руку, будто успокаивал обрадованную аудиторию, продолжил
помреж.
Когда была возможность,
помреж всегда брал её в сцену.
Это как быть актёром, которого и на эпизоды не берут, и даже в массовке не выпускают, зато раз в неделю дают сыграть в пустом зале – вдруг
помреж в ком-то заметит какую-то искру.
Сверху прыгает разъярённый
помреж, бросивший на произвол судьбы пульт и растерянных персонажей на сцене.
Увидев её без парика,
помреж столбенеет.
Помреж три минуты занавес не мог дать – ржал за кулисами…
Я вздрогнул, когда
помреж тыкнул в меня пальцем. Он будто прицеливался в меня из воображаемого пистолета.
– Пока сыровато, – резюмировал
помреж. – Но до начала съёмок ещё два дня. Вживайтесь в образ.
Помреж подносит «карточку идиота» под линзу камеры.
– Что это такое?! – зловещим шёпотом спросил
помреж, раздвинув платья и показывая рукой на пол.
Помреж сообщил, что на канале очередные перестановки, но их программы это не касается.
– Сейчас
помреж придёт, и с тобой рассчитаются.
За кулисами её встречают трое в штатском и озабоченный до синевы под глазами и дрожащих рук
помреж.
Вернее – в вестибюль нашего института, где
помреж раздавала призы.
Режиссёр это признал, а директор это знал заранее, на то он и директор, выделил четвертак,
помреж собрал ещё по рваному и сгонял в ближайший универсам за горючим.
И, как это ни странно,
помреж действительно вымелся.
– Мальчики, приготовиться! – крикнул
помреж.
Один
помреж говорил чего-то другому про массовую баталию, которая была уж давно отрепетирована на сцене.
Помреж поведал мне театральную байку: будто был при одном из театров ещё в 1970-х один старичок из бывших, он и учил артистов ходить, сидеть, глядеть и прочее.
Пожалуй, из него выйдет хороший
помреж.
– Покой, –
помреж тряхнул головой, отгоняя остатки хмеля, – это такое состояние, при котором всё происходящее воспринимается как должное.
– Примета? Какая примета? – рассердилась я. – Если
помреж отравился, значит, спектакль провалится? По-твоему, существует такая примета?
– У них там
помреж заболела, её в больницу увезли.
Щуплая миниатюрная девица в трикотажном брючном костюме – явный
помреж по виду – погрозила вошедшим пальцем и указала на кресла.
Зрители решили, что так положено по роли, и сидели тихо, но
помреж живо понял: дело неладно, и велел дать занавес.
–
Помреж уговорил поубирать сцену два месяца.
– Прекратите эту песню. –
Помреж закрыл глаза и покачался с пятки на носок.
Вбежавший в кабинет
помреж нервно интересовался, что «этим» было надо.
Опомнившийся
помреж выбежал за нею, крича, что на полу нужно всё убрать.
– Разве вам не полагается рабочая спецовка уборщика? –
Помреж опустил взгляд ещё ниже и теперь смотрел на её кеды.
– Люстра не упадёт, – авторитетно заявил
помреж.
–
Помреж широким медленным жестом показал на сцену.
Но когда
помреж уверенно обошёл одну стойку, другую, сердце её упало.
– Молча! – повысил голос
помреж.
— Печатать? — подлетела к режиссёру
помреж.
В углу сидел бледный актёр, возле него хлопотала
помреж. Он отталкивал её руку со стаканом воды, капризно морщился.
Деловито вжикая рулетками, передвигались ассистенты оператора, реквизиторы поправляли на столе пепельницы, костюмер на ходу что-то подшивал прямо на актёре,
помреж заполняла монтажные листы.
– Плюс начальник и
помреж зоны тоже с ними уехали.
– Немедленно почистите его щёткой или лучше протрите тряпочкой, – приказал
помреж, как будто сатирик был каким-нибудь комодом, потерявшим товарный вид.
– На пенсии попьёте, – разбил его надежды
помреж.
Я подошла к большой доске с плакатом, на нём
помреж указал фамилии всех занятых артистов и расписал точное время их выхода на сцену.