Не решает проблемы и подход с позиций культурного
релятивизма, который является, по сути, вариацией статистически-адаптационного подхода.
Этической основой такого развития событий стало торжество принципа морального
релятивизма,вызвавшее значительную эрозию всех видов нормативного регулирования взаимного поведения людей.
Если мы не отказываемся, как делает этический
релятивизм, от поиска объективно правильных норм поведения, какие критерии для таких норм можем мы найти?
Эта яркая притча призвана проиллюстрировать принцип
релятивизма, то есть относительность и условность любого познания.
Существует и ещё один способ, которым субъективный
релятивизм может остановить науку.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: подъелдыкивать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Таким образом, несмотря на то, что мы допускаем множество организаций разума, нам удаётся избежать философского
релятивизма, аналогичного тому, в который впадает, к примеру, Шпенглер.
Основная идея
релятивизма заключается в том, что все наши суждения, представления и понятия о чём бы то ни было верны лишь относительно нашей цивилизации, культуры, уровня развития и вообще формы социальной жизни.
Культурный и религиозный
релятивизм составляет основной интеллектуальный фундамент мультикультурализма.
Социологический
релятивизм в интерпретации морали и религии у него был неразрывно связан с релятивистской, неуниверсалистской, плюралистической трактовкой рациональности.
Однако
релятивизм стандартов основан на более жёсткой идее отсутствия объективных критериев оценки и стандартов в ряде сфер.
Эпистемологический
релятивизм основан на убеждении, что знание в одной культуре так же хорошо, как знание в другой.
Впрочем, полемика со скептическим
релятивизмом, которую я вёл до сих пор, не должна вводить в заблуждение.
Верно подчёркивая неустойчивость моральных взглядов в обществе, их относительность, софисты разрабо–тали позицию нравственного
релятивизма, доказывая, что у любого человека существует своё представление о счастье, смысле жизни и добродетели.
– Простите, я не поняла. Расшифруйте, пожалуйста, понятие «гносеологический
релятивизм».
Стремление уклониться от различения между фактическим и оценочным суждениями, устраняя в зависимости от ситуации какое-либо одно из двух понятий, – это уязвимое место
релятивизма, как в мягкой и терпимой его версии, так и в версии более жёсткой.
Как реакция на бесперспективность односторонних подходов появилось стремление к преодолению крайностей «методологического
релятивизма» и «натурализма», гносеологизма и онтологизма.
Суть этого художественного перелома – в способности символистской литературы артикулировать мировоззрение, чьим фундаментом служил бездонный, казалось бы, кладезь стилистических абстракций и эпистемологического
релятивизма.
Для психолога проблема
релятивизма может быть переформулирована так: а каковы критерии предпочтения в определённый момент того или иного подхода, этой, а не той системы знаний?
Отличительной чертой эпохи постмодерна стал мультикультурализм и ценностный
релятивизм.
Аргументы радикального
релятивизма выставлены как противоречащие самим себе.
Но с чего бы мы ни начинали, центральная роль, которую играют стадии жизни в нашей психосоциальной теории, заставляет нас ещё больше углубиться в вопросы исторического
релятивизма.
Абсолютный
релятивизм, который является ни больше ни меньше скептицизмом в современном смысле этого слова, – это и есть высший триумф здравомыслящего разума.
Главной предпосылкой для смены парадигмы от критики идеологии к коллективной памяти является вовсе не постмодернистский
релятивизм, который отказывается от презумпции рациональности и моральной ответственности.
Через две-три недели он уже сам активно пользовался оружием перформативного самопротиворечия и уничтожал каждого, кто пытался обосновать свою позицию с точки зрения
релятивизма.
Этика
релятивизма и постмодернизма подчёркивает относительность нравственных ценностей и отвергает их универсальность.
Абсолютизм католической церкви как будто требует столь же абсолютного отрицания, в то время как протестантский
релятивизм допускает различные вариации.
Ведь после того, как политическая философия высвободилась из объятий мистики и теологии, она немедленно попала в лапы историцизма, естественно-научного подхода и нигилистического
релятивизма.
По преобладающей основной черте его мышления он может быть охарактеризован как представитель крайнего
релятивизма, не будучи, однако, полностью и, применительно к его позднейшей точке зрения, абсолютно корректно охарактеризованным.
Глубокий антропологический кризис, радикальный
релятивизм современного общества побуждает всё более серьёзно задуматься о том, что нельзя разумно служить земному, забывая о небесном, о непреходящих духовных основах бытия.
В обществе провозглашается философия
релятивизма, когда говорится, что всё относительно; плюрализма, т. е. пропаганда равенства множеств идей, когда все правы и, в связи с этим, звучит призыв к толерантности.
Если отрицать это, тогда следуют крайности радикального скептицизма и тотального
релятивизма.
Стремясь преодолеть
релятивизм и нигилизм в морали, философ предлагает систему нравственного воспитания на методологической основе неопозитивистской этики, «рациональный кодекс нравственности», основанный на положении об особой логике языка морали.
Поэтому, в результате существования
релятивизма сознания истина, в то же время, является причиной, вызывающей развитие, проявленное как следствие стремления субъекта к познанию истины – причины.
Опорой в борьбе с нравственным
релятивизмом становится «понимающий» анализ между позицией исследователя, с одной стороны, и нравственными представлениями, доминирующими в конкретных слоях общества и в конкретное время, с другой.
Поэтому эстетический
релятивизм стал ярким атрибутом модернизма, и в любом случае более старые, объективистские определения того, что красиво, а что уродливо, вряд ли могли быть использованы для описания быстро меняющейся атмосферы современной жизни.
Исходным принципом
релятивизма является утверждение, что среди неконечного множества таких систем координат не может быть одной выделенной, абсолютной.
Полный
релятивизм истории и жизни отрицает преобладание какой-либо одной линии развития над другими и тем самым значение и направление развития как нашего собственного общества, так и других обществ.
Мы думаем, будто
релятивизм теории относительности – фундаментальное свойство мира, а он лишь результат нашего способа его восприятия.
Релятивизм считает, что любые человеческие знания относительны, неполны и условны, поэтому и не могут служить орудием познания ни этого мира, ни, как это ни печально, бытия как такового.
Ещё сравнительно недавно, в эпоху торжества постмодернистского
релятивизма, сам термин эволюция, да ещё глобальная, вызвал бы скорее всего презрительную усмешку.
В культурном
релятивизме истории начинает преобладать машина: человек больше не является центром и мерой всех вещей.
Закономерный в этом случае
релятивизм приводит к дефициту, искажению информации, часто конфликтующим точкам зрения и приносит только дополнительные проблемы специалистам и, что особенно важно, замещающей семье и ребенку-сироте.
Подобный
релятивизм происходит от некоторого идеализма и ставит перед неразрешимой логической проблемой: мир не есть текст, а слова не тождественны вещам.
Напротив, моральный
релятивизм утверждает, что моральные истины относительны к индивидуальному или культурному контексту.
Такие концепции с позиции
релятивизма следует рассматривать как частные предельные случаи, реализующиеся при смещении уровня субъекта в одну из крайних точек, в позиции элементарного или абсолютного субъектов.
Читая лекции студентам, я рассказываю, что есть три наиболее неопределённых в смысле категориального
релятивизма понятия: понятие цивилизации и культуры, понятие права и понятие информации.
В отказе от ценностного подхода нет
релятивизма – равного отношения к любому явлению.
Представленная здесь динамика «процесса познания» – не метафизическая диалектика и не абстрактный
релятивизм, а особенность нашей психики, которая нуждается в том, чтобы хоть что-то всегда было для неё «реальным», а потому она регулярно и неизбежно вводит нас в заблуждение, когда умозрительное начинает приниматься нами за действительное.
Философский
релятивизм следует понимать как позицию, с которой констатируется относительность любых философских построений, их рядоположенность, невозможность какими-либо рациональными способами выделить из множества философских систем одну привилегированную.
Именно здесь скрещиваются прагматический
релятивизм и платоновско-кантианский концептуальный абсолютизм.