Обычно выделяют две группы, два поколения русских
символистов.
Однако младшие
символисты сделали следующий шаг на этом пути.
Одни восторгались поэзией
символистов/декадентов, но у других её зачастую непроницаемая туманность и шокирующее содержание становились объектами насмешек.
Для тех, кто любит литературные курьёзы ‹…› и кто не прочь расширить селезёнку здоровым смехом, произведения московских
символистов … доставят, конечно, неоценимое наслаждение.
В конфликте отца с молодым
символистом девочки встали на сторону своего друга.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: балетомания — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Можно сказать, что русский символизм как явление окончился вместе с последними
символистами.
Поэтому в применении к искусству ранних
символистов термин „декадентство“ был бессмыслен: это искусство само по себе никаким упадком по отношению к прошлому не было.
Рецензент комментирует: «По мнению автора письма, нужно быть
символистом, чтобы как следует понять такое стихотворение».
Под влиянием религиозно-философской мысли и нового искусства
символистов сознание рядового русского интеллигента, воспитанного на доморощенных классиках общественно-публицистической мысли, быстро раздвинулось как вглубь, так и вширь.
Песенка, по крайней мере на вид, предпочтительнее божественной песни, а идея (Идеалы) мифопоэтических
символистов обмениваются на прозаические статуэтки домашних божков.
Первый остаётся в сфере влияния
символистов (см. об этом в гл. 5), а во втором поэт демонстрирует смелую свободу в обращении с символистскими клише, трансформируя их и наполняя новым содержанием.
Для старших
символистов это в первую очередь творческий метод.
Чаще всего картины
символистов изображают фантастические сюжеты и живописные грёзы, максимально далёкие от обыденности, рациональных трактовок.
Свои туманные образы
символисты создавали, нагружая и даже перегружая мистическим содержанием.
Но сложная, ассоциативная поэтика их зрелых стихов отличается от поэтики
символистов, особенно младших.
Цвет в работах
символистов обладает особым значением. Бледность и прозрачность красок создаёт ощущение призрачности и отрешённости созданного художником мира.
Высокий, немного неловкий блондин, зачитывавшийся поэзией французских
символистов, хотя знал французский язык не лучшим образом, влюбился в необыкновенную интеллигентную девочку, которая не слишком им интересовалась, но была товарищем по поэзии.
Увлёкся поэтами
символистами, – А. Белым, А. А. Блоком, Вяч.
Свободному стиху
символистов он придал неторопливую прозрачность, а новым символам – чёткость и осязаемость.
Поэтическое творчество
символистов, футуристов, акмеистов и конструктивистов уже в то время становилось объектом исследования в научной поэтике.
Тем более, на третьем этаже гостиницы обустроились редакция журнала
символистов «Весы» и тоже символистское издательство – брюсовский «Скорпион».
После издания поэтической книги «Кормчие звезды», в кругу
символистов был признан лидером этого направления, ведущим теоретиком и практиком.
Конечно, он совпал с тематикой серебряного века, ведь там царила не столько романтика, сколько любимая
символистами мистика.
Бельгийские
символисты находятся в поиске литературы инстинктивной и иррациональной, являющейся инструментом изучения невидимого, оккультного мира, загадки бытия и космоса.
Этим во многом объясняется идущий теперь процесс переоценки ценностей, интерес к назареям, прерафаэлитам,
символистам второй половины XIX века, ранее презрительно отвергавшимся за «литературность».
Так что же такое увидели московские
символисты начала девятисотых годов, эти туманноглазые и косноязычные декаденты, эти полуфлорентийцы, получухны, не то полукривляки, не то полукликуши, а может быть, и зловещие русские пророки?..
Знаменитый
символист тяготел к идеям «духовного коммунизма», поэтому не случайно в первые послереволюционные годы активно откликнулся на призывы развернуть культурно-просветительскую деятельность в массах.
Правда, в начале своей статьи г. Гумилёв очень любезно относится к символизму, именует его «достойным отцом», заявляет, что «слава предков обязывает», и даже уверяет, что «высоко ценит
символистов за то, что они указали на значение в искусстве символа».
Этот текст напоминает прозу
символистов, в нём словно отсутствует смысловая опора, и эта стилистическая и ментальная невесомость завораживает.
Собственно, подсознание и выступило в роли той самой шкатулки с бесконечным количеством иных шкатулок внутри, которую так любили
символисты: было очевидно, что оно есть, но насколько оно глубоко и где дно у этой пропасти, никто не решался сказать.
Ответом на этот кризис становится полемика в среде
символистов и примыкающих к ним, печатающихся в их журналах молодых авторов, и в результате – провозглашение в 1912 году нового направления в литературе – акмеизма.
Русские
символисты стремились уравнять в теории художественное творчество с медитацией, а также с теургией – деятельностью по преобразованию мира; художник в их глазах – в пределе посвящённый, жрец, маг…
Таким образом аристократизм исканий
символистов создал расслоение с реальным миром.
Как фэнтези делится на «высокое» и «низкое», так и живопись
символистов может быть весьма прозаичной.
Грезившие о «дионисийстве» и «вольной пляске»
символисты увидели в ней современную вакханку.
Центр её занимали
символисты, с примыкавшими к ним течениями (как акмеизм).
Но разве она виновата в том, что оставалась в мире
символистов, где поцелуй никогда не был просто поцелуем, а всегда чем-то другим, и попробуй, пойми и догадайся, что мог сказать тот, кто только улыбался и ничего не собирался объяснять.
С другой стороны, в некоторых стихотворениях можно увидеть отвержение позиции
символистов.
Действительно, за 1913–1914 годы он успел побывать в стане
символистов, слегка пококетничал с акмеизмом и затем – уже в качестве эгофутуриста – пошёл на альянс с «Гилеей».
Белому оказываются близки идеи
символистов, и скоро он входит в их окружение.
Миссию поэта
символисты считают выше прочих.
Этот «европеизм» станет впоследствии, в эпоху журнала «Весы», отличительным признаком московской группы
символистов.
– Да вы прямо настоящий
символист.
Вместо отвалившегося «Н» неизвестный
символист изобразил нечто сине-зелёное в форме продолговатой сопли.
Вот почему – когда назрела историческая встреча двух поколений, на этот раз чрезвычайно напряжённая и принципиальная, – она определилась не по линии академической науки, а по линии этой журнальной науки – по линии теорий
символистов и методов импрессионистической критики.
Эти последние строки могли бы служить точным описанием – с символистской точки зрения – акмеистического неприятия попыток
символистов преодолеть разрыв между божественным и земным.
Он был примером и наставником для многих молодых поэтов, одновременно активно полемизируя с враждебными
символистам критиками.
Неоромантической по характеру была философия
символистов конца XIX – начала XX в.
Казалось бы,
символисты уж тем более должны были его оценить.
Писать иронические стихи, травестирующие символистские идеалы, – значит в лучшем случае работать вполне в символистском режиме, а в худшем – считаться плохим эпигоном
символистов с их собственными ироническими шедеврами.