Между тем в своих крайностях тоталитарная и ревизионистская парадигмы
советологии предстают вполне взаимозаменимыми.
Госсмех представляет собой чрезвычайно важное звено в функционировании советского политико-эстетического проекта, привычно пропускаемое в традиционной
советологии.
Девальвация «тоталитарной парадигмы» западной
советологии осложнила представление об однонаправленности механизмов социального контроля в советском обществе и придала большее значение детализации дискурсивного взаимодействия между властью и обществом (с учётом того, что инстанции властного контроля являются не только внешними по отношению к субъекту), но не изменила – или даже усилила – представление о советском обществе как обществе, уверовавшем в идеологическую утопию и потому принявшем в качестве неизбежного или должного вещи, труднообъяснимые для человека западной демократии.
Начиная с 1970-х гг. в рамках
советологии, наряду со сторонниками концепции тоталитаризма, появилось так называемое ревизионистское направление.
В результате сдвиги к социальной и культурной истории в
советологии наложились друг на друга.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: уклеиться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Следует отметить, что заметный негативный отпечаток на работы этого периода наложила
советология как политически ангажированная дисциплина периода холодной войны.
Давно и прочно свихнувшийся на антисоветизме и зоологической русофобии «патриарх» американской
советологии выдал такую «плюху».
Советология должна была быть принципиально прикладной дисциплиной, в то же время академическая среда всегда больше склонна к теории, чем к практике.
Использовались нередко идеологические установки
советологии, согласно которым в российской элите преобладали стремления к авторитарной модели управления, поэтому именно генералитет доминировал в определении политического курса.
Обращался я и к зарубежной
советологии.
Например, долго испытывал я внутренний дискомфорт, не находя чтением увлекательным произведения одного из признанных советских писателей, о котором одобрительно высказывалась
советология, а мне, хочешь-не хочешь, чтобы не напутать в рефератах, надо было его читать.
– Вся их так называемая
советология – это перепев моих работ.
Книжка пустая, как всё, что называется «критикой буржуазной
советологии».
Советология давно на марше, сейчас выходит много фильмов (от «Стиляг» до «Утомленных солнцем») и книг о той эпохе (от «Каменного моста» Терехова до «Все поправимо» Кабакова), но, возможно, единственный крючок, с помощью которого можно вытянуть то время на поверхность неокрашенным, не подвергнутым никакой лирической обработке – это простой человеческий документ под названием воспоминания?
Надо признать – ребята из «института
советологии» не зря ели свой хлеб, точнее – гамбургеры.
Во-вторых, в течение длительного времени германская
советология, как правило, жёстко критиковала «советские порядки» и многие исторические периоды и события.
Или что делать с сформировавшимся именно в этот период новым человеческим типом, названным западной
советологией homo soveticus, или по-русски – советским человеком?
Критический анализ американской
советологии.