– Ну что же, – в улыбке
эстонки мелькнуло недовольство. – Значит, всем суп.
На второй день пути мы встретили за одним из поворотов нашего рассказа
эстонку.
Молодая
эстонка открыла дверь и провела их в маленькую гостиную.
Мама
эстонка со светлыми вьющимися волосами и хорошей фигуркой.
Дверь в особняке им открыла пожилая
эстонка, хозяйка.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: референционный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
После небольшого отдыха мы продолжали движение дальше и в пути встретили хутор, хозяйка которого бедная
эстонка дала нам хлеба и воды, получив хлеб и воду, мы продолжаем двигаться на юго-запад, имея цель выйти к морю.
У
эстонок восхитительный натуральный цвет волос – платиновый, чистый, без приевшейся желтизны.
В широком проходе молодая
эстонка пристроилась со своим «бизнесом».
При мне был суд над одной женщиной
эстонкой 40 лет и стариком 60-ти лет.
Нельзя сказать, что она так уж любила русских, скорее, наоборот, на рынке, например, она выискивала среди продавщиц
эстонок, знала, что не обвесят и не обсчитают, и в мелкие магазинчики и аптеки заглядывала, только убедившись, что в заведении работают не русские.
– А это я, дурочка, – на финский манер растягивая русские слова, заговорила
эстонка, – вас перепугалась.
Есть любители паратых (скорых) собак, в основном русских и англо-русских гончих, а я так люблю неспешливых
эстонок.
– Не только. Мой отец русский, это мама наполовину
эстонка.
Когда-то, очень давно, жила его бабушка
эстонка.
Отец наполовину русский, наполовину азовский грек, мать
эстонка, рассказывавшая, что по их предкам-крестьянам в своё время здорово протоптались шведы и остзейские немцы.
А говорят, что
эстонки холодны!
Вдруг
эстонка резко остановилась и присела, подняв руку. Пришлось исполнять приказ. Не доверять ей пока повода нет.
Вредная
эстонка никак не хотела отучиваться от привычки подкрадываться.
Нужно ему найти
эстонку хорошую!
– Эта штука, получается, здесь уже лет семьдесят стоит… – задумчиво сказала
эстонка, не обратив на подколку никакого внимания.
– Как бы тебе поточнее объяснить?.. –
эстонка задумчиво поворошила прутиком затухающие угольки в костре.
Думаю, что я – обычная
эстонка из типичной семьи советского времени.
Так обыкновенно и бывало, правда, иногда к нашему столику подсаживалась бойкая, весёлая, остроумная
эстонка, очень недурная собой.
Пусть только попробуют не найти похожую
эстонку.
– Знаешь ли, дружок, – посмеиваясь, сказала моя приятельница
эстонка, когда мы однажды возвращались к нам на дачу с прогулки по лесистым и гористым окрестностям.
Мы остановились у пожилой интеллигентной
эстонки (не знаю, кто маме её порекомендовал), она отнеслась к нам очень хорошо.
– Каждый человек индивидуален и неповторим, – мягко заметила она, хотя сравнение ей понравилась, так как симпатизировала этой скромной
эстонке.
Эстонка мгновенно успокаивается, сухо и вежливо кивает мне.
Ну что ж, мой внутренний голос абсолютно прав, и я отвожу от
эстонки глаза.
– Да, я хотела тебя предупредить, – несколько нелогично продолжает
эстонка, – завтра я не приеду.
Может, наша бабушка, то есть, прабабушка, была какой-нибудь
эстонкой или литовкой?
После десяти минут наблюдения за пантомимой, изображающей зимнюю непогоду,
эстонка наконец сказала: «А, ты имеешь в виду…» Тут она произнесла эстонское слово, которое мне не повторить, и тоже принялась изображать снежные завихрения.
Я вот только что вам рассказывала, как
эстонка пыталась меня заговорить.
Возможно, в свой единственный выходной она до обеда
эстонка, а потом бразильянка.
Эстонка сидела рядом и невозмутимо копалась в своём рюкзачке, не забывая при этом поглядывать на кусты.
– Палку, – спокойно повторила
эстонка. – Или боишься?
И сразу же спешно присел, чтобы клятая
эстонка не заметила, как у меня дрожат ноги.
Судя по её невозмутимости, сценка ужасного обеда совсем не шокировала
эстонку.
Выжить? – неожиданно вспылила
эстонка.
А вот вверх смотрел с удовольствием; там мелькал обтянутый шортами очень аппетитный задок
эстонки.
– Угу… –
эстонка впилась зубами в очередной кусочек мяса. – Сейчас… у-у-у… а вкусно! Готовить ты умеешь…
Так, дружески препираясь, хотя, честно говоря, и не во всех случаях дружески (
эстонка обладала весьма странным чувством юмора), мы приступили к обходу территории плато.
Я нашарил ствол и ринулся на выход, уже готовый спасать и защищать непутёвую
эстонку от злодеев и прочих разных чудовищ.
– Надо очень… – нагло соврал я, любуясь совершенным телом
эстонки.
– Нет, всё-таки в тебе определённые таланты есть, – констатировала
эстонка, закончив с трапезой. – Если что, я только о кулинарных.
– Это вряд ли… –
эстонка скривилась и неожиданно сменила тему: – А ты чего холостой? По возрасту давно пора иметь сварливую жену и кучу детишек.
– Я о тебе, –
эстонка ткнула в меня пальцем. – При чём здесь европейцы? Умеешь или нет?
Пальцем? – я едва не взбесился от коварства
эстонки.
У
эстонки осталось всего два пакетика соли, так что с желанием засолить улов тоже пришлось распрощаться, а просто вялить её на солнце я не рискнул.