Я слушал, как
генералы говорили о безвозвратно упускаемых возможностях, об угасающих последних надеждах, о том, какими опасностями чреват для нас переход на боевое снабжение воздушным путём – и лютая тоска сжимала мне сердце.
Генерал говорит: “Товарищи музыканты, не надо волноваться.
Генерал говорил о том, что борьба ещё продолжается и льётся кровь на всех фронтах, но русская армия идёт к осуществлению своей заветной мечты, и нет такой силы в мире, которая могла бы остановить её.
– Разрешите выполнять? – Весь вид
генерала говорил о том, что он готов спуститься на планету и лично своим примером показать, как нужно действовать.
Генерал говорил о повстанцах, а возможно, просто не хотел поднимать паники, ведь нойоны пока только готовят свой удар, а орки уже здесь, у наших границ.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: подсупонить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Генерал говорил без всякой патетики, спокойно, не повысив голос, и в этом все присутствующие ощутили его силу.
Да и наш
генерал говорил, что я должен у тебя кое-что узнать и по возможности поучаствовать в реальной операции с привлечением новой техники.
И
генерал говорил правду. Но об этом ещё четверть века не будет знать никто, кроме человека, по чьей вине это письмо пропало.
Генерал говорил о том, что в нынешнем виде канал оказывает разлагающее влияние на панамский народ.
Однако лицо капитана осталось невозмутимым, словно
генерал говорил вовсе не о нём.
– Всё просто. Свободу ты сможешь получить, если будешь исполнять все мои приказы и желания. В полной мере, –
генерал говорит серьёзно и сухо.
Медик умолк и, отойдя в сторону, взялся просматривать показания приборов, подключённых к телу пациента, тем самым давая возможность
генералу поговорить с командующим.
Когда
генерал говорит о войне, хотя бы понятно, чего он хочет, а чего хочет учёный, когда выступает с призывами к счастью человечества?
Генерал говорил медленно и спокойно, поглядывая то на костёр, то на пленника, пытаясь поймать на его лице признаки заинтересованности или хотя бы страха.
Если нужен приказ, оформите, я подпишу, и с
генералами поговорю, если нужно.
– Что нового? – тихо спросил директор отеля, как бы призывая тем самым охранников
генерала говорить так же, как и он.
Как он это делает? Когда
генерал говорит таким тоном, то я не могу сопротивляться.
Генерал говорил, что когда-то в незапамятные времена, тысячи лет назад, предки кошатников охотились по ночам на серпиенсов, поэтому на всех своих новых территориях змеевики до сих пор обязательно вводят комендантский час.
Генерал говорил о пришельцах.
– Да,
генерал говорил о каком-то предстоящем бое?
И почему
генерал говорит, что видел у него клыки?
Генерал говорил, глядя вперёд, и вспоминал боевую молодость.
Генерал говорил, о важности взятия этого города, о том, что если взять его до подхода свежих сил противника, то война будет выиграна, в страну вернётся долгожданный мир, и многие воины вернутся по домам.
Судя по всему,
генерал говорил правду.
Генерал говорил и слова его падали в глухую тишину и обречённо тонули в нагнём скепсисе.
Генерал говорил убеждённо, загибая пальцы, словно подсчитывая составляющие новой теории.
А про
генерала говорили довольно похожие вещи.
Генерал говорил о массивном существе размером со слона, покрытом толстым серым панцирем, обладателе трёх рядов бивней на морде и острых шипов на спине.
– Потом министры и
генералы говорили.
Генерал говорил правду – нам сейчас не до пришельцев с других-звезд…
Так. Все плохо. Все очень и очень плохо.
Генерал говорит так вкрадчиво, даже доброжелательно, но в самих словах опасность и сталь.
Генералы говорят, что не подходящее время года.
Недаром некоторые высокопоставленные германские
генералы говорили, что для них война кончилась в сентябре 1944 года.
Генерал говорил о новой группе, которая будет сформирована на будущий год.
– Теперь слушай меня, –
генерал говорил тихим, едва слышным шёпотом, – все отчёты, те, что на бумаге составлять буду я, а то ты со своей грамотой таких дел наворочаешь, что сам в тюрьме окажешься, да ещё и меня прихватишь.
– Картина девушки, –
генерал говорил, спокойно просвечивая меня своими глазами-рентгенами и при этом же буравя меня насквозь. – Кто эта девушка?
Генерал говорил о павших, о героях, о том, как гордится своими воинами.
Он утверждал, что слышал, как его
генерал говорил о каком-то бункере, который находится в закрытом городе.
– Ещё чего придумай! Про туалет я с
генералом говорить буду!
–
Генерал говорил короткими, рублеными фразами.
А то, что
генерал говорит не с работы, а из дома, – это пустяки: сейчас техника…
–
Генерал говорил, что она из английской книги взята.
А он идёт себе, что-то
генералу говорит и смеётся.
Её всегда можно будет легко опознать, –
генерал говорил ровным голосом, но всё равно проскакивали нервные нотки.
Отец её и
генерал поговори.
Ночью обстреляли базу бригады – несколько человек убито и ранено. Всё чаще и чаще заявки пехоты.
Генерал говорит об обстановке сдержанно.
Вот только замка у меня нет,
генерал говорит, что не поедет принцесса в мою избушку.
Тем более что фраза «Я хорошо стреляю» из его собственного лексикона: если требовалось кого-то предупредить о последствиях сопротивления,
генерал говорил именно так.