На следующем этапе я предполагаю, что, когда ценность вносит существенный вклад в чувство
идентичности человека, она становится верой.
Из модели логично вытекает идея множественности
идентичностей человека.
Через кризисы и сопутствующие им выборы происходит развитие
идентичности человека.
Подобно лицу, инициалы часто служат для выражения
идентичности человека.
В разных странах королевства свою
идентичность люди подчёркивают по-разному.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: культурно-бытовой — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Авторская модель ставит под сомнение воспроизведение и закрепление
идентичности человека с ограничениями посредством системы бесконечного лечения, основанного на вертикальных отношениях.
Данный уровень создаёт «экзистенциальную и через это – также культурную
идентичность человека».
Место неизбежно принимает участие в непрерывном формировании
идентичности человека и взгляда на других людей.
Действительно, что является основой
идентичности человека?
Данные техники могут быть особенно полезны в критические моменты развития, когда происходит формирование или изменение
идентичности человека, его физического, психологического «Я».
Важно отыскать и записать как можно больше имён существительных, отражающих
идентичность человека.
Идентичность человека связана с лицом больше, чем с какой бы то ни было другой частью тела (Napier 1986: 3).
Идея множественности
идентичностей человека уже не вызывает изумления, она стала рабочим инструментом объяснения того, как в разных условиях и при разных задачах человек актуализирует особую, каждый раз уникальную конфигурацию личностных черт, ролей, умений и мотивов.
Ум способен настолько потеряться сам в себе, что сама
идентичность человека становится запутанной, противоречивой и неясной.
Социальная
идентичность человека всегда сложна и не ограничивается классом, к которому он принадлежит.
Важно осознать, что воспоминания и прошедшие события, составляющие историческую
идентичность человека, являются выборочными.
Кроме того, она показывает, что мы можем обогатить свои представления о работе мозга, изучая её нормальные вариации, такие как траектории дифференциации мозга, определяющие пол и гендерную
идентичность человека.
Сильная установка может задавать и укреплять
идентичность человека.
Символичная
идентичность человека резко выделяет его из остальной природы.
Только вот язык и
идентичность людей мало кто в истории вообще мог протащить за собой две тысячи лет.
Физическая
идентичность человека формируется неодинаковыми условиями земной среды, его разной природной, животно-растительной формой организации, разным менталитетом, различными формами природной оппозиции.
Это означает фактическое отрицание
идентичности человека вообще как равного и свободного.
Они определяют личную
идентичность человека, как бы «привязывают» его к определённому месту, профессии, социальной группе.
Человек не только духовное существо, но и материальное, не учитывали разную природную
идентичность человека, которая сказалась на распаде страны и социалистического лагеря.
Этот аргумент становится ещё весомей, если учесть, что главным образом «в языке и благодаря языку» формируется и сохраняется национальная ментальность и представление о национальной
идентичности человека.
Находящийся на этом уровне
идентичности человек находится в ситуации смены мировоззрения и поиска информации, способной разрешить этот кризис.
Это качество является первичным признаком, определяющим статус или масштаб личности или человека, первично определяющим
идентичность человека.
Объединение в данном случае произойдёт в категории
идентичности человека как вида.
При проведении конкретных экспертных панелей и дельфи-опроса, при проведении проектных семинаров и игры, фокус-групп необходимо силами экспертов выстраивать новую реальность, то есть в данном случае новую
идентичность человека, его будущие образы.
Изменения в структуре общества, мировоззрении, поиск
идентичности человека в современных социокультурных пространствах – все эти вызовы эпохи находят отклик в художественных процессах, которые вплетаются в общий поток перемен.
Геополитическая экспансия соседних государств ведёт к снижению государственной
идентичности людей.
Возникает вопрос: на что должен опираться разум в постижении истины? – на абстракцию
идентичности человека вообще или на опыт реальной истории?
Идентичность человека представляет собой социокультурно обусловленный феномен, источник формирования которого межличностные взаимодействия с другими людьми.
В этой связи
идентичность человека приобретает характер множественности и изменчивости, что актуализирует поиск её единого основания.
Корнев и других, позволяют говорить о продуктивности целостного анализа природно-географических условий жизни и форм культуры, которые возникают в конкретном пространстве и обусловливают
идентичность людей, здесь живущих.
Если экологическое движение возникло как ответ на угрозу физическому (природному) благополучию человека, то биоэтика начала бурно развиваться в результате угрозы моральной
идентичности человека, исходящей от технологического прогресса в области биомедицины.
Эти институты обеспечивают поддержание культурной преемственности, этнокультурной
идентичности людей.
Надо сказать, что эти два примера никак не связаны с «хорошо» или «плохо» – это просто разные стратегии, обе они продуктивны, если соответствуют читательской
идентичности человека.
После распада советской системы, потери устойчивой социальной
идентичности людям потребовались новые ориентиры для восстановления стабильности.
Третья причина состоит в технологических, политических и эстетических сдвигах, связанных с модернистской картиной мира: «Мы не можем больше довольствоваться тем, что
идентичность человека считается адекватно установленной после фиксации того, как он выглядит с одной определённой точки и в одном определённом месте».
Более того… индекс
идентичности человеку у мужчины-оператора – всего 40%.
При этом речь идёт не столько о кризисе отдельных проявлений человека, таких, в частности, форм идентичности, как национальная, культурная, религиозная, сколько о кризисе
идентичности человека.
Тем самым поиск подлинной
идентичности человека продолжается.
Киберпространство, расширяя границы «внутреннего горизонта бытия», в то же время превращает
идентичность человека в сложноопределяемый вопрос, ответ на который требует обращения к теме мифологизации современной высокотехнологичной культуры.
При этом культурные различия объявляются основополагающими, фундаментальными (так как именно они обеспечивают
идентичность людей), всякое внешнее воздействие на эти различия должны оцениваться как величайшая несправедливость.
Идентичность человека проявляется через его выбор и действия, «это такая конфигурация значимых представлений действующего о себе и других, которая опосредует институциональный, групповой и индивидуальный уровни действия, удерживая определённость (тождественность) социальной личности в разнородном контексте противоречивых и альтернативных мотивов, интересов, интенций, желаний и социальных требований».
Наконец неотъемлемой семантической частью этой трактовки «русских» является православие, которое наравне с русским языком стало важнейшим атрибутом
идентичности людей русского зарубежья.
Если мы перед лицом современных вызовов, касающихся кардинальной смены
идентичности человека, не можем сформулировать позицию, если мы путаемся в словах и блуждаем в трёх соснах, и тем самым не можем выработать адекватные ответы на эти вызовы, то это лишний раз говорит о нашей беспомощности, о нашей невооруженности.
Социокультурный (макросоциальный) уровень позитивной социализации обращается к изучению проблем социализированности в перспективе эволюции больших социальных групп (нации, страны, собственно культуры), где, например, становление гражданской идентичности исследуется в связи с процессами трансформации этнических наций в гражданские нации (Межуев, 2012), обсуждаются вопросы становления планетарной
идентичности человека (Морен, 2012).