История литературы знает немало книг, которые были написаны с позиций ненависти к миру собственников, к злодеяниям действительности.
Советское литературоведение достигло определённых успехов, особенно в области
истории литературы, в первую очередь – русской.
Однако связный курс
истории литературы появляется только на филфаке университета.
Для старшеклассников, которые хотят понять литературный и исторический контекст тех произведений, которые изучаются в школе, но засыпают над вузовским учебником
истории литературы.
Конечно, эти мелочи не меняют картину
истории литературы, но без них, мне кажется, скучно, а с ними веселее.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: гармала — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
В начале 1930-х он изучал
историю литературы и поэтику.
Вот так в конце сороковых годов собрался кружок, который позже в
истории литературы станет именоваться «прутковским».
Что касается отечественной философской традиции, то она крайне мало исследовала формы мимесиса, больше занималась проповедью, идеологией, «борьбой за идею» и только под этим углом рассматривала
историю литературы.
Всплеск идей и художественных форм, характерный для последних десятилетий XIX в. и первых лет века XX, знаменовал собой наступление новой литературной эпохи, получившей в
истории литературы уже столь привычное нам имя – Серебряный век русской поэзии.
Если такой подход способен ещё иногда удивлять литературоведов (ведущих, порой, ожесточённые споры о том, что же реальность, а что представляет собой «исследовательскую фикцию»: стопа или «ипостась», ритм или метр, фонема или звук, литературное направление или текст произведения – и как следует «правильно» писать
историю литературы: как концепционную конструкцию «без людей» или как серию «творческих портретов» без «убивающих» искусство абстракций), то для лингвиста или логика сама дискуссия на эту тему выглядит архаизмом.
Но черты вагантской лирики – смесь бесшабашности и тоски, неуважение к власти, пренебрежение нормами морали и хорошего тона – известны по многочисленным памятникам и принадлежат
истории литературы в не меньшей, а то и в большей степени, чем истории музыки.
Ваша научная работа может быть описана как последовательное сокращение расстояния между традиционной
историей литературы и другими историческими рядами.
Это исследование вобрало новые разработки в области изучения
истории литературы и модернистской теории, отобразило последовательное развитие основного русла социалистической литературы.
Охватывающая длительный период
история литературы нередко сводится к истории жанров, однако совершенно неясно, что же представляют собой литературные жанры.
В таком случае
история литературы – это всего лишь глава из учебника по политологии или учебника по истории партии.
Существующая учебная программа разработана в соответствии с модернистской концепцией и предлагает описание
истории литературы, определяемое целостной исторической концепцией.
Несколько лучше было положение преподавателя
истории литературы.
В контексте задачи написания
истории литературы наррация – это взгляды, концепции и методы, нарратив – завершённый исторический период, в который существовала литература.
Писательской биографии как разделу
истории литературы в этом отношении повезло меньше всех.
Такая
история литературы должна воспроизводить генеалогию историзации, объяснять её, описывать и деконструировать.
Тем не менее и они являются образчиком письма своего времени и в таком аспекте заслуживают внимания исследователей всеобщей
истории литературы.
Между тем в последние несколько десятилетий (собственно говоря, в те годы, когда российская гуманитарные науки сперва боролись за право быть науками, хотя бы относительно свободными от государственно-идеологического контроля, а потом сполна использовали это право) мы не видим каких-либо впечатляющих опытов построения
истории литературы.
К тому же литературоведение и
история литературы входили в круг моих профессиональных интересов.
Само умолчание литераторов древности о (несомненно, существовавших) мифах уже является значимым с точки зрения
истории литературы, поэтому мы старались представить её так, чтобы студенту, не специалисту в области синологии, запомнилась эта специфическая черта китайской литературы.
Думаю, что не будет большого греха, если я пришлю также одну или две ненапечатанные (по моей лености) статьи против буржуазной идеологии и т. п., например, подробный разбор одной французской книги о марксистском понимании
истории литературы, относящийся ещё к 1930 г.
Ну а тем, кто не способен извлечь смысл из претворённой в книгу суперкартотеки, тем, кто до сих пор не удосужился ознакомиться с суммой всех тех богатств, которые выработало человечество, предлагать какую-то (пусть самую лучшую)
историю литературы просто опасно.
В
истории литературы подобных примеров несть числа.
С точки зрения модерна можно воспринимать социалистическую революционную литературу как период «историзации» в отношении переизложения истории и описания китайской реальности, а также собственно новой
истории литературы.
Но теперь, когда история футуризма уже вошла в общую
историю литературы, становится необходимой и полная биография.
Научная мифология должна, с одной стороны, исследовать – в рамках истории религии – происхождение мифов, их формирование, а также изменения их смысла в ходе историко-религиозного развития, большей частью бессознательно отражающие общественные изменения; нужно исследовать, с другой стороны, мифы как необходимую дополняющую часть
истории литературы и истории искусства, как образы и мотивы, созданные устной народной поэтической традицией в историко-религиозных условиях, но в большей или меньшей степени освободившиеся от религии и представляющие материал для дальнейшего сознательного поэтического развития и художественного творчества.
Впервые в
истории литературы автором затронута тема, ранее по многим причинам остававшаяся вне поля зрения буниноведов.
При линейном рассмотрении
истории литературы может создаться впечатление, будто бы с наступлением 1966 года все литературное творчество, существовавшее до этого периода, исчезло, и появилось нечто новое, с совершенно другим тематическим уклоном.
Если б ни жена, не написать бы ему диссертацию, не получить бы место на кафедре
истории литературы в коммерческом вузе, где платили больше, чем в государственном.
– Изучая мировую
историю литературы!
Через такие
истории литература даёт нам возможность задуматься о глобальных проблемах и их решениях, привлекая внимание к важным вопросам.
Едва ли в
истории литературы найдётся другой пример столь страстной верности художника своему замыслу, столь неуклонного движения к некогда счастливо угаданной цели.
Значение
истории литературы вообще.
История литературы советского времени в основном продолжала обходить стороной сложности 1920-х годов и не замечать гигантов этого десятилетия, занимавших центральное место.
Литературоведы XX в. вернулись к «историческому подходу» в периодизации
истории литературы.
И к тому же, подобных случаев в
истории литературы встречается не так уж мало.
Он обратился к изучению отдельных поэтических произведений и народных преданий вообще, стал собирать и приводить в порядок немецкие героические саги, восстанавливать испорченные тексты рукописей и тем самым положил краеугольный камень в основу сравнительной
истории литературы, занимающейся исследованием развития и роста одного и того же поэтического материала у различных народов.
Первые два десятилетия
истории литературы советского времени органично делятся надвое почти посередине.
Кто нового автора открывает, то редактор своё имя в
истории литературы оставляет!
– Да, жалко, но я решил, что оставить след в
истории литературы важнее личных привязанностей.
Играть в мифомана с тем, чтобы далее наилучшим образом отбросить своё притворство: существует ли более точное и краткое изложение
истории литературы?
Поэтесс на самом деле могло (и должно!) быть гораздо больше (их именами заканчивается книга), разговор о литературном каноне и месте женской поэзии в
истории литературы ещё не завершён и на профессиональных площадках, но всё же недопроявленность тех феноменов, которым посвящена книга, даёт возможность времени, в котором она создавалась, заговорить в ней не менее убедительно, чем интервьюируемые поэтессы и критики.
В
истории литературы говорят очень часто о литературных школах, и в этом выражении нет ничего преувеличенного: если нет школ, нет и периодов расцвета.
Пожалуй, это первая в
истории литературы художественная «экранизация» электронной переписки.
В
истории литературы нет им подобных.