Реформы должны в первую очередь служить делу решения
крестьянского вопроса, развитию просвещения и экономического благосостояния.
Царь надеялся, что таким образом помещики сами решат
крестьянский вопрос.
Но без них вряд ли возможно понимание уровня интенсивности изучения
крестьянского вопроса, определение его структуры, доминант, закрепившихся в 1960–1980‐е годы.
Но в данном случае оказалось, что это не только экономия сил и энергии исследователя, но и эффективный содержательный метод, позволяющий в целом наметить образ
крестьянского вопроса.
Ощутимой была и потребность хотя бы утилитарно вернуть дворянскую составляющую
крестьянского вопроса.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: невзнос — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Замечу, что именно указатель в значительной мере помог не только определиться со структурой
крестьянского вопроса, но и лучше понять ход его последующего историографического усвоения.
Эта статья является, по сути, первым специальным очерком историографии
крестьянского вопроса и даёт возможность конкретнее представить изменение его проблемно-тематического и регионально-хронологического измерений.
Сюжетное разнообразие, удостоверившее широкую трактовку
крестьянского вопроса, присутствует уже в этой работе, которая, к сожалению, обойдена не только историками, но и библиографами.
Итак, в истории общественной мысли, хотя и без деклараций,
крестьянский вопрос снова оказался тесно связан с дворянским.
Учитывая эти обзоры и постановку тем в целом ряде историографизированных исследований ученых-русистов, отмечу только некоторые важные, с моей точки зрения, изменения в разработке
крестьянского вопроса.
Тем самым проблема генезиса крепостного права органично включалась в исследование
крестьянского вопроса.
Запрещение публично обсуждать
крестьянский вопрос (1818–1858 гг.) затормозило изучение феодального иммунитета, однако уже с 40-х годов под сенью этого запрета разгорелась борьба между дворянским и буржуазным пониманием природы привилегий, закреплённых в жалованных грамотах.
Кроме этого специального раздела, исторические материалы включались в различные рубрики, посвящённые отдельным аспектам
крестьянского вопроса, что свидетельствует о глубоко историзированном отношении к проблеме, понимании её неслучайности и органической укорененности в ткани народной жизни.
Итак, на первый взгляд может показаться, что речь должна идти не о рецепции, а о хронологическом совпадении в постановке
крестьянского вопроса на малороссийском и на общероссийском уровнях и, в таком случае, об изменении временны́х границ не только данного раздела, но и работы в целом.
Свой указатель составитель, думаю, справедливо назвал «зеркалом», ведь в целом он отразил весь ход развития
крестьянского вопроса, каким он виделся в начале 1860‐х годов.
Нечего и говорить о современной российской историографии крестьянской проблематики, точнее – зарубежной русистике, обращение к которой в поисках нового образа
крестьянского вопроса оказалось наиболее оправданным и плодотворным.
Впрочем, в первую очередь обоих волновал
крестьянский вопрос.
Победить в избирательной кампании левую демагогию по
крестьянскому вопросу можно, только опираясь на очень точное и конкретное знание предмета.
Но особенно обострился
крестьянский вопрос в период борьбы за отмену крепостного права.
Установленный из-за этого общий для всех течений цензурный террор препятствовал гласному и подробному обсуждению
крестьянского вопроса в печати, «за то он был предметом многих записок и проектов, распространяемых в обществе или представляемых государю в рукописи».
Рядом с
крестьянским вопросом стоит рабочий.
Буржуазные и реакционные партии дивятся необычайно, что в настоящее время внезапно у социалистов встал повсюду на очередь
крестьянский вопрос.
Во-вторых, тот, кто толкует об «игнорировании» марксистами
крестьянского вопроса, доказывает этим своё стремление увильнуть от полной оценки действительного принципиального разногласия: есть ли современное крестьянское движение демократически-буржуазное или нет? направлено ли оно, по его объективному значению, против остатков крепостничества или нет?
Был затронут
крестьянский вопрос: Академии наук, которая издавала ведомости и публичные объявления, было запрещено принимать объявления о продаже крестьян без земли.
Но и в это время, особенно в первые годы царствования, готовились проекты преобразований, обсуждался в секретных комитетах
крестьянский вопрос.
Поэтому
крестьянский вопрос занимает центральное место в спорах марксистов как с народниками в чистом виде, так и с социалистами-революционерами.
Почему я занимался
крестьянским вопросом?
Крестьянский вопрос даёт очереди в городе в 1939 г.
Обходить молчанием
крестьянский вопрос неправильно уже и потому, что крестьянство есть самый многочисленный класс, благосостояние которого имеет преимущественное значение для правильного развития государственной жизни.
– Пока по
крестьянскому вопросу могу сказать, что надо найти человека, который смог бы разработать действенную аграрную реформу.
Крестьянский вопрос открыто встал на повестку дня, зазвучали требования судебной и образовательной реформ.
Обойдя
крестьянский вопрос молчанием, совещание, быть может, придало бы своим заключениям большую логическую стройность, но погрешило бы против неотразимых практических требований жизни.
Можно предположить, что такие расхождения обнаруживаются не только в связи с различием конкретно-содержательного определения
крестьянского вопроса, но и из‐за разницы идейных, методологических позиций авторов.
При этом составитель не разделял библиографию на научную и ненаучную, а шёл за смыслом публикаций, направляя своё внимание прежде всего на факт отражения
крестьянского вопроса в головах образованной публики.
Названия разделов, рубрик и подрубрик также красноречиво свидетельствовали о восприятии
крестьянского вопроса в широком и узком смысле понятия.
Это говорит о далеко не поступательном движении в освоении
крестьянского вопроса и подтверждает нелинейность, прерывность историографического процесса.
Иными словами, в оценках
крестьянского вопроса в широком смысле понятия советская историография сохраняла преемственность с предыдущим периодом.
Замечу, что с точки зрения логики познавательного процесса в конце XIX – начале XX века относительно
крестьянского вопроса сложились все предпосылки для выхода его на уровень научно-исторического познания.
История же
крестьянского вопроса фактически отождествлялась с историей крестьянства.
Белявский не прибегал к размышлениям о смысловом наполнении
крестьянского вопроса.
Одного
крестьянского вопроса хватало, чтобы заставить какое-то время осторожничать во внешней политике.
Итак, рассматривая указанный период в первую очередь с точки зрения общественно-политических движений, украинского национального возрождения, современные историки иногда забывают, что важнейшим вопросом общественной жизни, общественного внимания того времени был не национально-культурный – занимавший умы лишь незначительной части «украинской интеллигенции», а так называемый
крестьянский вопрос, который именно с конца XVIII века и на правительственном, и на общественном уровне начал ставиться и активно обсуждаться.
Так появились замечания о сочетании либерализма и консерватизма при обсуждении дворянством
крестьянского вопроса, о правительственном «конституционализме», «консервативно-прогрессистской идеологии» и т. п., правда, неоднозначно воспринимавшиеся коллегами.
Оно связано в значительной степени со сложностью, многогранностью самого понятия, а отсюда – с различной трактовкой и подходами к освещению и вписыванию
крестьянского вопроса в различные смысловые и дисциплинарные контексты.
Уже этот перечень наглядно демонстрирует широту тематического спектра, необходимого при освещении
крестьянского вопроса, который, кстати, самим историком определялся не так уж и широко: «вопрос об ограничении и уничтожении крепостного состояния в собственном смысле этого слова», что предполагало говорить в первую очередь «лишь об изменении быта помещичьих крепостных крестьян».
Итак, даже беглый взгляд на трактовку
крестьянского вопроса позволяет предварительно выявить, во-первых, широкое присутствие в нём «дворянской составляющей», во-вторых, фактическое отождествление с такими понятиями, как «аграрный вопрос», «крепостное право», «крепостной вопрос», «положение крестьян», «крестьянство», «крестьянская проблема», «крестьянское дело», «аграрно-крестьянский вопрос», «крестьянско-аграрный вопрос», «история крестьянства».
Поскольку в рамках отдельных структурных частей был задействован и хронологический принцип, каждая составляющая
крестьянского вопроса представлялась, таким образом, «в историческом своём ходе и развитии».
Таким образом, «прижизненный» и начало «мемориального» периода формирования образа
крестьянского вопроса свидетельствуют о глубоком понимании его сложности, многослойности, что, к сожалению, теряется в дальнейшем.
Историографический итог в изучении проблемы был подведён и очерками украинских историков, свидетельствовавшими как о проблемно-тематическом распаде
крестьянского вопроса и о приоритетности отдельных его составляющих, так и о начале размежевания либеральной народнической, украинской национальной, марксистской исторической науки, что осложнялось выделением «государственного» направления и так называемой диаспорной историографии.
Восстановление в конкретно-исторических исследованиях многослойности
крестьянского вопроса (идейная, социальная, экономическая, политико-правовая, морально-этическая, психологическая, педагогическая, персонологические составляющие) фактически даёт основания говорить о возможности нового синтеза проблемы, о выходе на уровень «новой аграрной истории».