Отличие бланкетных составов от описательных заключается в том, что в нормах, содержащих описание бланкетных составов, закон не даёт
определения преступления, а ограничивается ссылкой на другие нормы.
Однако представители науки уголовного права сходятся во мнении, что именно в ней впервые была сделана попытка
определения преступления.
Описательные диспозиции характеризуются тем, что
определение преступления сопровождается более или менее подробным перечислением его признаков.
Но путь социалистического правосудия, диктуемый материальным
определением преступления в разрешении этого вопроса, – это путь, основанный не на формальном разграничении приготовления и покушения, а на реальной оценке преступления, на учёте всех обстоятельств дела, действий и личности виновного.
Проникнутое в интересах осуществления классового правосудия формализмом (формальное
определение преступления, формальные грани приготовления и покушения, формальное разграничение ответственности соучастников) буржуазное законодательство ввело двойное и тройное деление преступления по формальному признаку – по санкции, угрожающей за те или иные группы преступлений.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: кобылёнка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Эти указания на объект, содержащиеся в общих
определениях преступлений контрреволюционных, против порядка управления и воинских, необходимо иметь в виду для правильного понимания составов соответственных групп преступлений.
Не удовлетворившись юридическим
определением преступления, некоторые мыслители решили разработать это понятие независимо от уголовных законов.
Гарофало попытался дать некое социологическое
определение преступления, которое бы отличалось от юридического, хотя социальное значение преступления сознавалось ещё древними философами.
Это единственная глава, которая содержит
определение преступления и указание на общие квалифицирующие признаки – «важность преступления святотатства и наказания за оное увеличиваются, когда оно соединено с оскорблением святыни, с насильственными действиями, или со взломом», несмотря на то, что в последующем они подробнейшим образом расписаны в иных сложных составах.
Если внимательно проанализировать признаки и понятие преступления, то становится совершенно очевидно, что в этом
определении преступления основной упор делается на характеристике его содержания, выделении его качественного своеобразия среди других социальных явлений.
Криминология испытывает потребность и в том, чтобы, не замыкаясь на уголовно-правовом
определении преступления, выработать своё собственное криминологическое понятие о нём, в большей мере соответствующее его сути.
Представляется, что одной из основных причин такого превратного подхода к решению данной проблемы в известных нам действующих уголовных законодательствах является либо отсутствие самого
определения преступления либо его довольно примитивное, абстрактное понятие, в котором отсутствуют свойственные ему признаки противоправности и виновности общественно опасного деяния, что нередко становится питательной почвой для законодательного и правоприменительного произвола.
Об
определении преступления можно написать целую книгу.
Например, как можно сравнивать современный уровень преступности с показателем вековой давности, если изменились процедуры регистрации и социальное
определение преступления?
На основе вышеизложенного следует сделать попытку и дать следующее
определение преступления.
Необходимость обратиться к проблематике
определения преступления вызвана не только гносеологическими интересами юриспруденции, но задана нам самой действительностью.
Положение, при котором легальное
определение преступления и представления о преступлении «простого человека», являющегося формой персонификации общественного мнения рознятся с точностью до диаметральной противоположности, нельзя признать удовлетворительным.
Склонность видеть причину данного положения в непросвещённости населения, отсутствии должного уровня правосознания и прочих факторах, является явно недостаточным условием для полного бездействия «переднего края» науки в методологическом отношении
определения преступления.
Несомненным достоинством, конечно, является их единство в рамках территории государства и унифицированность доступа (публичность), но в общем следует констатировать, что один только аппарат
определения преступления настолько громоздок, что его эффективное использование (даже если бы он был лишён своих противоречий) весьма затруднительно.
Ещё раз подчеркнём, что с точки зрения сегодняшней методологии
определения преступления данная ситуация неисправима.
Уже тогда теоретики отмечали отсутствие материальных признаков в составе
определения преступления, намного опередив своё время.
Таким образом, он отходил от строго формального определения противоправности деяния, признаваемого преступлением, но обращал внимание на то, что важно посягательство на жизненный интерес, на общественные отношения, охраняемые нормой, то есть, по сути, давал первое в отечественной правовой доктрине
определение преступления как общественно опасного деяния.
Большинство учёных выступило за так называемое формально-материальное
определение преступления, сочетающее в себе черты как формального, так и материального определений, то есть указывающее в качестве обязательного признака преступления как его противоправность, так и общественную опасность.
Уже во времена французской революции появляются
определения преступления кровосмешения в связи с «ограничением свободы и жестоким обращением с человеком».
Поскольку в таких случаях часто большое значение имеет установление места совершения преступления, напомним, что по общему праву, во-первых, может быть только одно место совершения преступления, и, во-вторых, таковым может быть место, где осуществлено «жизненно важное» действие (бездействие), или место, где наступил результат, если
определение преступления включает такой результат.
Он не мог вспомнить своего имени, адреса и даже рода деятельности, которой занимался до всего этого кошмара, но для того, чтобы вспомнить отвлечённые понятия, типа
определения преступления, которое невозможно раскрыть, даже усилий прикладывать не приходилось.
Как человек, стремившийся оспорить произвольность абсолютистского ancient regime и твёрдо веривший в главенство закона, он полагал, что чёткие
определения преступлений и соответствующих наказаний способны предотвратить преступные действия.
И в этом отнюдь не проявляется разное понимание закона и ещё менее разная законность – калужская и рязанская; напротив, именно в этом проявляется единое применение закона, основанное на материальной оценке явлений, диктуемой материальным
определением преступления.
Несовершенство вышеперечисленных, а также многих других определений связано, как видим, с тем, что юридическое
определение преступления не даёт ответа на следующий вопрос: достаточно ли одного деяния, которое запрещено законом, для установления понятия о преступлении?
Данный автор констатировал, что материальную основу преступления составляет общественно опасное деяние, и на этой предпосылке основано материальное
определение преступления в российском уголовном праве послереволюционного периода.
Часть учёных настаивали на формальном
определении преступления, содержащее лишь признак противоправности, как это сделано во многих европейских странах.
Это достаточно типичная ситуация для многих стран, когда законодатель не даёт никакого специального общего
определения преступления, полагая, что под преступлением следует всегда понимать то, что описано в данном законе.