Новые
политические мифы не возникают спонтанно, они не являются диким плодом необузданного воображения.
Вместе с этим изменялись и конкретные параметры главного
политического мифа.
Наши сегодняшние
политические мифы как раз и являются такими отчаянными средствами.
Необходимо тщательно изучать происхождение, структуру, технику и методы
политических мифов.
Объединяет национализм и либерализм их совместный вклад в создание новой формы социальной организации, основанной на идее (или, если угодно, базовом
политическом мифе) народного суверенитета, которая была последовательно разработана европейской философией XVII и XVIII веков.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: карбонильный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Он не включил её в первое издание этой книги, но мы считаем нужным присоединить её к циклу работ о научной и ненаучной лингвистике – в ней показано, как полное невежество в лингвистической области приводит к конструированию монструозной подделки и сопровождающего её антинаучного
политического мифа.
Такие социоцентрические иллюзии могут образовывать ядра
политических мифов, способных интегрироваться в ту или иную идеологию – от национализма до традиционализма.
Как бы ни менялась политическая ситуация за эти двести лет, идеология периода в своей основе оставалась неизменной, сопровождаясь таким же неизменным набором
политических мифов.
Иначе он просто лишится своей сути, стержня и окончательно отойдёт в область
политических мифов прошлого.
Или его лучше представлять как великого творца
политических мифов, наделённого способностью выражать свои идеи в ярких образах?
Можно также рассматривать «Протоколы» как выражение современного
политического мифа, основные артикуляции которого обнаруживаются в других вариантах (иезуитский заговор, масонский заговор и т. д.).
Цель этой, как и других разработок шведского
политического мифа, понятна.
Эта книга призвана рассмотреть природу
политического мифа, методы его подачи и его функции в жизни общества.
При этом отмеченные функции
политического мифа можно соотнести с основными функциями социальной мифологии следующим образом: функцию упорядочивания с онтологической функцией, функцию смыслонаделения (обоснования) – с гносеологической, функцию интеграции – с аксиологической, функции легитиматции/ делегитимации – с праксиологической (практической).
Но зачем примитивизировать теорию, тогда как можно – и более плодотворно – рассматривать
политический миф и идеологию как два различных, хотя и взаимосвязанных, феномена?
Некоторые теоретики
политического мифа следуют именно этой схеме в своих определениях этого феномена: особенности изложения, его предмет и персонажи, статус мифа как важнейшей для социальной группы истины, плюс его функции, которые можно назвать идеологическими – в моём понимании этого термина.
В этой книге я намерен доказать, что
политический миф является одной из форм выражения идеологии.
Подспудно тем самым предполагается оправдать историческую науку перед политическими заказчиками, формирующими свой собственный
политический миф за счёт дискредитации исторического мифа, за счёт разрушения того культурного стиля, который выстраивает мировоззрение культур и цивилизаций.
Глава 2 открывается рассказом о теории священного мифа; это сделано для того, чтобы раскрыть важность рассмотрения
политического мифа в контексте современности.
Опять-таки о необходимости мы говорим как о некотором предопределении, а война есть некоторое продолжительное действие во времени, что, по сути, одна из форм выражения
политического мифа.
Долженствующий быть закреплённым на самых разных уровнях сознания, культуры, психической организации и т. д., этот образ нёс в себе радикальный
политический миф, различавший в конечном итоге лишь их, «нехристей», и «нас», христиан, история которых определялась в негативных терминах – как беспрестанная реакция на враждебные внешние силы.
Зацикленность на европейско-античном (= «западном») государственном идеале и в то же время сильнейшая приверженность ко множеству традиционно-русских
политических мифов и ключевых политических символов в совокупности своей играли стабилизирующую, ассимилирующую и упреждающую функцию в динамике культуры XVIII – начала XIX в.
Таким образом, теория
политического мифа зачастую оказывается вне зоны внимания обоих станов.
С другой стороны, учёные, исследующие феномен
политического мифа, либо вписывают свои штудии в контекст теории священного мифа, ограничиваясь, в лучшем случае, отрывочными замечаниями идеологического характера, либо (что случается реже) замыкаются в рамках идеологических вопросов, лишь эпизодически обращаясь к теории священного мифа.
На мой взгляд, подобный подход является наиболее адекватным и позволяет построить книгу как обоснование моего собственного видения
политического мифа.
Желая обосновать место
политического мифа как явления, лежащего на пересечении теории священного мифа и теории идеологии, я начал книгу с обзора обеих этих теорий.
Я не даю исторического обзора взглядов различных школ; моя цель – обрисовать определяющие черты того понимания идеологии, которая, на мой взгляд, является наиболее полезной для понимания идеи
политического мифа.
Я стремился также выделить характеристики, которые точнее всего описывают
политический миф или резче всего могут его опровергать.
В заключительной части главы приводятся описания тех качеств
политического мифа, которые связывают его как с политической идеологией, так и со священным мифом.
Некоторые теоретики подробно рассматривали вопрос о сознательно поставленных пропагандистских целях, которые сыграли большую или меньшую роль в появлении
политических мифов.
В данном вопросе я стою на позициях непредвзятости и призываю к самому пристальному вниманию к социальному контексту, в котором распространяется
политический миф.
Исследователи
политического мифа, склонные придерживаться подобной модели, также видят истинность мифа лишь в том, что его считает истинным верящая в него социальная группа.
Коль скоро
политический миф определяется как носитель идеологических функций, то утверждаемые им посылки, ценности, устремления могут оказаться неприемлемыми для тех, кто придерживается иной идеологии.
При таком подходе к
политическому мифу последний рассматривается как особый тип веры или теории, а способы распространения этой теории в расчёт не берутся.
Таким образом, понятие
политического мифа сводится к поиску «иррационального», «иллюзорного», во всяком случае, «искажённого» восприятия политической реальности; следовательно, упомянутая научная школа не столько изучает, сколько критикует идеологии.
Большинство исследователей, определяющих
политический миф более строго, включающих в свои определения повествовательный критерий, при этом не очень углубляются в последствия, которые влечёт за собой такой подход.
Хотя сфера идеологии непрерывно претерпевает сложные изменения, я не стал бы предсказывать скорый конец идеологии, а следовательно, и исчезновение
политических мифов.
В последнем разделе будет дан разбор особенностей
политического мифа в сравнении, с одной стороны, со священным мифом, с другой стороны – с идеологией.
Специалисты по мифологии современности должны объяснить, как
политические мифы сопротивляются процедурам нормальной науки и ускользают от них: происходит ассимиляция возражений путём их реинтерпретации и бесконечных метаморфоз.
Формирование у людей иллюзорных представлений о прошлом, существующем или будущем состоянии общества, т. е. продуцирование
политических мифов, есть имманентная сторона политических отношений.
Сказанное о сущности
политических мифов вовсе не означает, что в их структуре напрочь отсутствует какое бы то ни было рациональное содержание и что их следует полностью отождествлять с фальшью.
Напротив,
политические мифы теснейшим образом переплетены с определёнными знаниями о социальной действительности.
Такую уверенность придаёт
политический миф, который и есть иррациональная по своей природе абсолютная уверенность в правильности представлений, в достижимости поставленной социальной цели, в конечной победе политической борьбы.
Скрывшись когда-то за рядами людей в униформе, буржуазия теперь избежала правосудия, воспользовавшись
политическим мифом, требовавшим, чтобы она исчезла как класс; этот акт маскировки значительно упростился благодаря вездесущему дискурсу «среднего класса».
Информационная монополия ведёт к тому, что общее информационное пространство как некая целостность поддерживается директивно посредством «фабрик общественного мнения», специализирующихся на производстве
политических мифов и информационных вбросов.
В отличие от религии с её прямой и недвусмысленной нормативностью идеология создаёт
политические мифы посредством работы с коннотативной сферой языка в качестве альтернативы «средневековой автократии».
Важны не призрачные грёзы, неясные фантазии и соблазнительные
политические мифы, а обнаружение идей в виде чётких образов сознания и мышления.
Его смущало неустранимое несоответствие между высокопарной, недавно усвоенной риторикой и всем прежним опытом генеральской службы, где умело фабриковались
политические мифы и сотворялись мифические фигуры политиков.
Создатели
политических мифов не любят оттенков: у врага в жилах должна течь не кровь, а серная кислота – желательно поконцентрированнее.
Но – священный жанр интервью! – он вынужден был отражать наскоки самовлюблённых адвокатов европрогресса, слепо уверовавших, что отлаженная жизнь их – навсегда; и тех, само собой, кто безапелляционно судил о пороках других, отсталых и неумелых, как жвачку, пережёвывал
политические мифы, если же работал по найму в массмедиа, то ещё и по корпоративно-служебной надобности, для того хотя бы, чтобы оставаться в боевой форме, подкармливался дежурными стереотипами.