Значение – это и есть тот исток, тот априорный момент, который даёт нам в виде общего
понятия истину об объекте.
Когда мы вводим в теорию познания
понятие истины, как цели познания, мы ставим телеологическую проблему.
Эпистемология оперирует
понятием истины, а анализ дискурса – смыслами.
В-третьих, поскольку в аналитической философии центральными понятиями, выражающими отношение между языком и реальностью, оказываются
понятия истины и референции, то встаёт вопрос о том, какое истолкование они получают и как они связаны между собой.
Юнговская версия
понятия истины неприемлема.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: разбраковать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Психоанализ стремится найти прагматическое
понятие истины, создаваемой посредством обоюдного согласия между аналитиком и пациентом (Loch, 1974, S. 445; также ср.: Eickhoff, 1996, S. 68).
С их помощью
понятие истины становится многограннее, не ограничивается только нашими основными пятью органами чувств.
Как и при любом конфликте, разрешение этого видимого противоречия заключается в прояснении
понятия истины, относительно которого идут споры.
Кстати сказать, новейшее философское течение трактует
понятие истины именно с точки зрения выгоды.
Они истинны в том смысле, который прагматизм приписывает
понятию истины.
Из-за семантической многослойности
понятия истины, прежде чем идти дальше, необходимо сделать несколько уточнений.
Насколько
понятия истина, добро, красота, свобода, любовь, достоинство, личность реально присутствуют в реальной жизни – вот что интересно и важно не только с позиций вечности, но и с позиций современности.
В этом отречении разума от самого себя утрачивается
понятие истины, разум ограничивают познанием только субъективной истины, только явления, только чего-то такого, чему не соответствует природа самой вещи; знание низведено до уровня мнения.
Он хочет лишь сохранить тот разумный реализм в его разумности, который признает саму реальность необходимой для разума, но который, признавая эту необходимость для разума, уже признает соотношение имманентной и трансцендентной функции
понятия истины, которое само по себе необходимо для разума, как я хочу выразиться для точности.
Одним из основных вопросов теории познания является
понятие истины.
Но даже помимо этого вопроса об именах, применение эмпирического метода в эпистемологии, о котором говорилось выше, сразу же делает необходимым придерживаться старого
понятия истины.
Я также постараюсь избежать тех невероятных сложностей, с которыми сталкивается любая добросовестная попытка определить
понятия истины и лжи, поскольку это, вероятно, было бы ещё одной неподъемной и отвлекающей нас от дела задачей.
Когда истинная форма истины усматривается в научности, или – что то же самое – когда утверждается, что только в
понятии истина обладает стихией своего существования, то я знаю, что это кажется противоречащим тому представлению – и вытекающим из него следствиям, – которое в убеждении нашего времени столь же сильно претенциозно, сколь и широко распространено.
Многочисленные определения
понятия истины затрагивают всего лишь её отдельные стороны, но не проникают в его смысл, поскольку классическое определение истины, в котором основным критерием истины признаётся тождество мышления и бытия, упирается в расплывчатые понятия «мышление» и «бытие», которые ещё надо каким-то образом привести в соответствие.
– С поиска источника возникновения этого самого предмета. Так и отец обращается к исследованию происхождения сути
понятия истины.
Всё, что лежит вне приложимости
понятий истины и лжи, науку не может интересовать.
Если бы мы придавали этому слову более широкое значение, в которое вовсе не входит
понятие истины, то впали бы в противоречие с общепринятым словоупотреблением.
Понятие истины парадоксально в том смысле, что истина имеет по своей природе объективный, безличный характер, с одной стороны, и личный по своему предназначению – с другой.
Вместе с отрицанием традиционного понятия знания конструктивисты отрицают и традиционное
понятие истины.
Понятие истины заменяется понятием «жизнеспособности», в содержание которого входит способность выполнять определённые функции.
Поэтому
понятие истины является настоящим хамелеоном в истории науки и философии, который окрашивается – в соответствии с позицией того, кто его использует – всегда в разные цвета.
Если научная философия даёт
понятие истины, то научный мистицизм переживание истины.
Для удовлетворительного ответа на этот вопрос нужно прояснить
понятие истины, или истинности, которое будет введено позднее в этой книге.
Они выступают, следовательно, так сказать, судьями в собственном деле, и
понятие истины движется по кругу.
Формальная логика абсолютизирует
понятия истины и лжи.
Истины, данные через чувство, и истины, данные через мышление, относясь к разным областям, не встречаются и потому и не сталкиваются между собой; и – что самое важное – даже само
понятие истины имеет различный смысл в применении к каждой из этих областей.
Пока от человека требуется научиться проявлять себя хозяином своего образа жизни, быть осью собственного мира, опираясь на структурные
понятия истины (учителя передают ищущим).
Так, в
понятие истины вкладывают то, что истина – это нечто такое, что полностью согласуется с реальным положением дел.
Приведите примеры применения
понятия истины не к высказываниям, а к вещам.
Подводя итог рассуждениям, я хотел бы отметить, что
понятие истины немыслимо в отрыве от познания, а также от общества и природы.
От изначального единичного
понятия истины отец переходит к множеству составляющих элементов.
Но он не может исходить иначе, чем действительно исходя из отношения познания к своему объекту и из отношения мысли к бытию, ибо через это определяется высшее
понятие истины.
Рассудок, исходя из чувственного восприятия, развиваясь прежде всего из него, не может предпослать этому восприятию навязанное ему разумом
понятие истины и возвысить его над ним; он просит субстрат того же самого, без которого нет доказательства реальности, и теперь ищет этот субстрат на почве явлений, где должны быть найдены облики существ и их многообразные качества.
Но
понятие истины неправомерно относить в область этой веры.
Истинность научных утверждений проверяется на основе наблюдений и объективных доказательств, что делает
понятие истины в естественных науках эмпирическим и зависящим от наличия доказательств.
Она должна определить имманентное понятие исти ны, которое находит своё выражение в субъективном сознании истины, и понятие реальности видимости, которое соответствует имманентному
понятию истины, и сделать их отправной точкой своего исследования.
Регресс идёт бесконечно, и перед биологом или прагматиком стоит непосильная задача завершить его, чтобы получить
понятие истины.
С этим соображением
понятия истины и опыта, которые чувственный мир всегда считал одним и тем же, были разделены; опыт уже не представлялся истиной как таковой, а только как компонент истины.
Отказ от интеллектуализма и вызванная им переоценка
понятий истины, религии, откровения, веры, догмы, решение вопроса о соотношении веры и знания путём низведения религии в область чувств, чрезмерное растягивание идеи развития в её применении к христианству, объяснение причин доказательства, выдвинутого средневековыми мыслителями, не по правилам, безоговорочное присвоение аргументов, выдвинутых в современной субъективистской философии и в либеральной протестантской теологии A.
Это
понятие истины должно быть расширено, поскольку в науке мы высказываем суждения не только о реальных, но и о нереальных объектах (например, о мнимых числах).
Сформулированное последним аналитическое
понятие истины как проблемы вывода, а не как проблемы знания, было нетрадиционным для философии.
Вот
понятие истины, но, по общему признанию, только одна его сторона.
О недостаточности же мы судим так: если потустороннее реальное достигается и утверждается совершенно скачкообразно, без всякой методической дедукции, то оно вообще не имеет никакого значения для философии – это фантасмагория; если же его понятие как-то разработано, то даже утверждение, что оно недоступно нашему дискурсивному мышлению, ещё не будет доказательством против установленного
понятия истины или против действительности идеи истины, по двум причинам.
В последние годы всё большее распространение получает лингвистический приём, согласно которому современные эпистемологические школы делятся на два больших враждебных лагеря: с одной стороны, лагерь «позитивистов», «феноменалистов», «номиналистов», «релятивистов» и «психологов»; с другой – представителей антипсихологического «реализма», поставивших перед собой задачу обосновать или защитить идею абсолютного знания о реальности от любой релятивизации
понятия истины и реальности, от любой феноменалистическо-психологической реинтерпретации этих понятий, которая в конечном итоге должна привести к скептицизму.
Но был и несомненный регресс, так как на место логического способа мышления пришло сверхлогическое, в котором потеряло смысл
понятие истины как соответствия реальности и исчезли условия для логической дедукции.