О работе этой, для него необычной и предпринятой не столько по собственному желанию, сколько из чувства долга, покойный
профессор говорил неохотно даже с близкими людьми (к которым я имел честь принадлежать), поэтому при подготовке рукописи к печати появились спорные вопросы.
Профессор говорил медленно, чётко выговаривая каждое слово, делал паузы.
Однако большую часть времени
профессор говорит довольно невнятно.
И хотя подсознание агента переводило сказанное на понятный доктору язык, глаза ясно говорили о том, что губы
профессора говорят совсем другое.
Разве не приятно, когда взрослый
профессор говорит, что ты его бесстрашный помощник?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: раздоить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
–
Профессор говорил вдумчиво, неторопливо, и ничуть не смущаясь неприветливостью военных.
Стокгольмский
профессор говорил отрывисто и торопливо – английскими словами сыпал, как горохом.
Мой бывший
профессор говорил что-то подобное перед тем, как я казнил его за неуважение.
Профессор говорил правду: рисунки художника, фотографии, подробный рассказ и, в конце концов, неоспоримое вещественное доказательство в виде фрагмента крыла.
– Вы не представились, –
профессор говорил серьёзно и сухо.
Профессор говорил спокойно, но смотрел холодно и зло.
– Господин
профессор говорит, что знание корейского языка было одним из основных и обязательных требований.
Профессор говорил тихо, но спокойствия в его голосе не чувствовалось.
Так мне один мой знакомый московский
профессор говорил.
– Все эти слова
профессор говорил очень торжественно, ведь эта миссия не имеет аналогов, и эти люди патриоты, но не своего государства, а патриоты своей планеты, всего человечества.
Серьёзный вид
профессора говорил о том, что он обдумывает положение вещей.
Теперь уже открытая широкая улыбка на лице
профессора говорила о его невзначай обронённой шутке.
С
профессором говорит помощник редактора.
– На лекциях
профессор говорил, чтобы человек вам доверился, нужно сначала самому раскрыться.
Профессор говорил начальнику, что там у них в «Бим-Бом-Лайке» никто не работает.
Тогда
профессор говорит: «Ну что ж, давай попробуем»!
– Но, постой
профессор говорил нам, что вот как раз из письменных свидетельств минойцев следует, что минойцами правили чужеземцы.
Студентка
профессору говорит, что она ни разу не пользовалась подсказкой.
Профессор говорил немного путано.
И та на всю жизнь запомнила, что преподаватели,
профессора говорили там на украинском языке.
Если многоуважаемый
профессор говорит про невозможность контакта в целом, то я настаиваю на том, что контакт определённо будет, рано или поздно, но лишь с условием, что, скорее всего, не с гуманоидной расой.
Профессор говорил необычно быстро и резко.
Затем
профессор говорил о разработке кодексов и бланков.
Я не был уверен в том, что ничего не перепутал и произнёс последние слова правильно. Кажется,
профессор говорил несколько иначе.
–
Профессор говорил чёткими, отрывистыми фразами.
Профессор говорил ещё много чего, но это объяснение самое простое и понятное даже мне.
– Герр
профессор говорит, что возможно у тебя возникли некоторые вопросы, относительно твоего теперешнего состояния.
Судя по той увлечённости, с которой молодой
профессор говорил о преподавательской работе, из университета он не уйдёт.
– Смотрел, что творится. Вот
профессор говорил: психопат-мутант, а это вовсе даже не психопат и не мутант, а здоровая железная каменюка!
Седой
профессор говорил медленно. И тихо было в этом переполненном амфитеатре. Так тихо, что упавшая скрепка произвела бы шум лавины.
По сути дела старый
профессор говорил о «внутреннем состоянии души», о внутреннем образе!
Но что-то в поведении
профессора говорило: не надо ничего лишнего, всё и так хорошо.
Ох, как же нелегко пришлось ему на этом «ином» пути, но всё достигнутое паном
профессором говорит, что и сам путь, и решимость на оный не были пустым звуком.
Профессор говорил вещи логичные, но неудобоваримые.
Грифоны, говорите, вам нравятся… – эту фразу
профессор говорил задумчиво и больше себе.
–
Профессор говорил отрывистыми фразами, плохо связанными друг с другом.
Профессор говорил мягким, хорошо поставленным, воистину профессорским голосом. При этом он смотрел в глаза именно мне…
Профессор говорил явно странные вещи.
Профессор говорит густым басом, и она всем видом выражает внимание, кивая в такт его речи.