Опубликованные в
советской печати материалы его не заинтересовали.
Такая публикация, когда в официозе ссылались не на японских авторов, выражавших собственное мнение, а на документы, появилась в
советской печати впервые.
Практически сразу же он столкнулся с профессионально подготовленными западными журналистами и, по понятным причинам, тенденциозно настроенной
советской печатью.
Извинения в подобных случаях не предусматривались традициями
советской печати.
Объяснялась ошибка тем, что процесс был закрыт для публики, а первое – и единственное – упоминание о нём в
советской печати случилось лишь год спустя.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ужовник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Зарубежные ныне кадеты, бракоразводные и иные, с величайшим злорадством указывают на литературную слабость
советской печати.
Ничего подобного в
советской печати невозможно было себе представить.
То есть сама тенденция, которая объединила ряд очень громких выступлений
советской печати, не была даже отмечена историками.
Дискуссии в открытой
советской печати о совершенствовании военной стратегии свидетельствовали о попытках усилить подготовку советских вооружённых сил к условиям ограниченной войны, «включая войны, которые ведутся с использованием обычного оружия или ограниченным использованием ядерных вооружений».
Но характерная
советская печать казарменности и казённости присутствовала и здесь: классы были рассчитаны на сорок учеников, а спальни – на двадцать.
Одновременно
советская печать отмечала, как «быстро меняется физиономия города, и как старые запущенные азиатские города превращаются в культурные пролетарские центры».
В
советской печати краткую полярную одиссею воздушного корабля окрестили «полётом дерзновенных», о ней рассказывали в лучших традициях официальной героики.
В периодической латвийской
советской печати 1960-х годов в публикациях попадались сентенции вроде: «его жизнь трагически оборвалась в период культа личности»; затем в 1970-х такие акценты перестали расставлять, оставив «трагическую судьбу».
До августа 1946 года опыт войны находил выход на страницы
советской печати.
Советская печать писала, что к 1 января 1930 года закрыты будут 1000 церквей.
По этому поводу уместно привести интересный документ – письмо воинов-узбеков, воевавших в составе войск 1-го Белорусского фронта, опубликованное в тогдашней
советской печати.
Только тогда они его извращали вопреки радужным аттестациям
советской печати.
О фашистской угрозе новой войны постоянно напоминала
советская печать.
Этот либеральный дух чёрной тучей заволакивал всю атмосферу, пронизывал
советскую печать и пропаганду тех дней, он царил в коридорах и залах съезда, отражался на лицах, в жестах и словах людей.
Кацнельсон, которому надо было обеспечить
советскую печать материалами для антикапиталистической пропаганды?
Тем не менее это был первый появившийся в открытой
советской печати столь значительный массив статистического материала об этом событии.
Они и в общедоступной
советской печати появились, кстати.
Камбоджийских коллег советских чекистов и энкавэдэшников
советская печать называла гестаповцами.
Сразу же по её утверждению в около космических кругах и даже в кратких комментариях в широкой
советской печати (Комсомольская правда за 1972 год) проходила информация, что к совместным исследованиям в околоземном пространстве будет привлечена одна из станций серии «Салют».
Искусство этого периода было ориентировано на информационную власть и, соответственно, отражено в «официальных» изданиях
советской печати.
Вчерашние комсомольские и партийные работники, сотрудники
советской печати, успевшие вовремя перекраситься, объявляли себя демократами и клеймили тех своих вчерашних коллег, которые не успевали или не желали поступать подобным образом.
Псевдожурналистка оказалась неуловимой, и правоохранительные органы решили прибегнуть к помощи всесильной
советской печати.
Ждать появления его в
советской печати пришлось совсем ничего – в 1991 году журнал «Октябрь» опубликовал эту работу.
В
советской печати фигурировал как белогвардеец и ярый враг советской власти.
Авторитет
советской печати был очень высок, ей верили, на неё надеялись как на последнюю инстанцию в отстаивании справедливости, с ней советовались, делились мыслями и переживаниями, через неё воздействовали на непорядки и безобразия, критиковали начальство.
Советская печать наутро торжественно объявила об этом.
Советская печать много писала о съезде, но граждане страны не проявляли к нему особенного интереса.
На фоне оголтелой советской пропаганды «Хроника» была не «контрпропагандой», а той добросовестной журналистикой, какой не была и не могла быть
советская печать.
Советская печать утверждала, что служители религии «зачастую являются прямыми агентами и участниками всякого рода контрреволюционных шаек, иностранных разведок, диверсантских бандитских организаций и т. п.», «шпионы и диверсанты бродят по нашим сёлам под видом попов, монахинь, святых и юродивых, собирают сведения шпионского характера, готовят диверсии и террористические акты».
Но ничего подобного не произошло, напротив,
советская печать начала на все лады восхвалять гигантское достижение эпохи перестройки, гласности и демократии – первый полноценный фестиваль рок-музыки, то есть западной музыки, музыки идеологического противника.
Анализ статей в массовой
советской печати, в которых упоминается розничная торговля за валюту и её заменители, позволяет выявить государственную риторику, которую власти использовали в редких высказываниях на эту тему, а также проследить изменения, происходившие в обществе.
Перечисляя формы диссидентской активности, она называла следующие: «получение и распространение той информации, которая по идеологическим соображениям не затрагивалась или искажалась
советской печатью; создание системы помощи политзаключённым и их семьям; участие в самиздатской деятельности».
Крушение советского строя обнажило проблему неприкрытости идеологически-пропагандистской направленности
советской печати и, следовательно, тенденциозности в подаче материала.
До этого в
советской печати обычно вся власть принадлежала главному редактору, у которого мог быть заместитель по рекламе и распространению издания.
Но увы – о расстреле
советская печать не сказала ни слова.
Но те не шли ни на какие уступки (возможно, как прозрачно намекала
советская печать, с подачи «западных партнёров») и 13 ноября отбыли домой.
Мысль об экстраполяции такого дискурса на
советскую печать казалось крамольной.
То же определение прилагалось и к истории
советской печати.
При чтении этой книги спустя более чем полвека после её издания (1969) невозможно не поражаться амбициозности исследования, а также глубине и тонкости проникновения в смыслы текстов, публиковавшихся в центральной и провинциальной
советской печати.
Я вообще не могу себе представить тексты подобного рода в официальной
советской печати раньше восемьдесят восьмого года.
В то же время
советская печать развернула кампанию разоблачения репрессивных мер, направленных румынами на подавление украинской культурной жизни.
А книги-то ещё
советской печати, ровно сложенные тетради, тоскующие по вниманию старые журналы – всё это казалось мне чем-то знакомым и одновременно чужим.
Запад в
советской печати всегда клеймили, но негласный принцип «всё лучшее – иностранцам» не позволял представителям «прогрессивного человечества» приближаться к их посольствам, домам, магазинам и гостиницам, где они останавливались.
За исключением нудных семинаров по «Теории и практике партийной
советской печати».
Время от времени вся
советская печать буквально захлёстывается научными статьям, публицистическими выступлениями, фельетонами, стихами, поэмами и даже романами о хлебе.