Я уже не говорю о его [Лермонтова], прозе. Здесь он обогнал самого себя на сто лет и в каждой вещи разрушает миф о том, что проза — достояние лишь зрелого возраста. И даже то, что принято считать недоступным для больших лириков — театр, — ему подвластно.
Есть тонкий в чёрном кружеве намёк,
Есть вещий бред, навороженный мраком,
Есть Тютчев, чаровник железных строк.
Важно, что есть на свете вещи, за которые стоит платить их настоящую цену.
Вся жизнь — сказка. К чему ни начнешь прислушиваться — за самым обыкновенным, даже скучным на первый взгляд явлением скрываются удивительные вещи. Начнешь разбираться, а там — полно неизвестного: темные дебри маленьких и больших тайн.
Следует знать, что рано или поздно можно завоевать царство вещей, но проиграть душу…
Время больше пространства. Пространство — вещь.
Время же, в сущности, мысль о вещи.
Жизнь — форма времени.
Жизнь, которой,
Как дареной вещи, не смотрят в пасть,
Обнажает зубы при каждой встрече.
От всего человека вам остается часть
Речи. Часть речи вообще. Часть речи.
И сны те вещи
или зловещи — смотря, кто спит.
Одиночество учит сути вещей, ибо суть их тоже
Одиночество.
От великих вещей остаются слова языка…
Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье?
Была ли ты? Есть? Или нет?
Омут… стремнина… головокруженье…
Бездна… безумие… бред…
Все неразумно, необычайно?
Взмахи побед и разрух…
Мысль замирает пред вещею тайной
И ужасается дух.
Любовь — тропа одним, другим дорога — горе.
И каждый припадет к сияющей амфоре,
Где тайной Эроса хранится вещий мед.
Не точно выражаются, когда говорят, что художник отражает и преображает пейзаж: не он изображает землю, а земля себя сознает в нем — его творчеством.
Художник — это фокус сознания вещей и явлений, отраженных в нем. Так океан с его гулом, извилинами волны, с отливами солнца в морских туманах сосредоточивается в единстве раковины.
Грандиозные вещи делаются грандиозными средствами. Одна природа делает великое даром.
Наука — сила; она раскрывает отношений вещей, их законы и взаимодействия.
Трудных предметов нет, но есть бездна вещей, которых мы просто не знаем, и еще больше таких, которые знаем дурно, бессвязно, отрывочно, даже ложно. И эти-то ложные сведения еще больше нас останавливают и сбивают, чем те, которых мы совсем не знаем.
Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи.
Сам необыкновенный язык наш есть ещё тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердях до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой, как жизнь, обогащаться ежеминутно, почерпая с одной стороны высокие слова из языка церковно-библейского, а с другой стороны выбирая на выбор меткие названья из бесчисленных своих наречий, рассыпанных по нашим провинциям, имея возможность таким образом в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека, язык, который сам по себе уже поэт и который недаром был на время позабыт нашим лучшим обществом: нужно было, чтобы выболтали мы на чужеземных наречьях всю дрянь, какая ни пристала с чужеземным образованием, чтобы все те неясные к нам вместе звуки, неточные названья вещей — дети мыслей невыяснившихся и сбивчивых, которые потемняют языки, — не посмели бы помрачить младенческой ясности нашего языка и возвратились бы к нему, уже готовые мыслить и жить своим умом, а не чужеземным. Всё это еще орудия, ещё материалы, ещё глыбы, ещё в руде дорогие металлы, из которых выкуется иная, сильнейшая речь.
Анализ века внес реализм в духовную, моральную, интеллектуальную жизнь, повсюдную и неумолимую поверку явлений в натуре — вещей и людей — и силою ума и науки хочет восторжествовать над природой.
В погоне за красотой я постоянно грешил против точности описаний, неправильно ставил вещи, неверно освещал людей.
Все великолепные вещи — просты и побеждают именно своей мудрой простотой.
Одно дело — «окрашивать» словами людей и вещи, другое — изобразить их так «пластично», живо, что изображенное хочется тронуть рукой, как часто хочется потрогать героев «Войны и мира» у Толстого.
Я — за изучение именно литературной техники, то есть грамотности, то есть умения затрачивать наименьшее количество слов для достижения наибольшего количества эффекта, наибольшей простоты, пластичности и картинности изображаемых словами вещей, лиц, пейзажей, событий — вообще явлений социального бытия.
Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Но есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится.
Есть такие вещи, которые никогда не возьмешь силою… Любовь понятнее всего, — всяких хитростей и дипломатических тонкостей…
Есть такие натуры, которым в особенную радость и веселье бывают довольно странные вещи. Гримасы пьяного мужика, человек, споткнувшийся и упавший на улице, перебранка двух баб и проч. И проч. На эту тему производят иногда в иных людях самый добродушный восторг, неизвестно почему.
Заход багровый раз в тысячелетье
Приходит в мир, вещая мир грядущий…
Понимаешь впервые весь потрясающий ужас двух неумолимых вещей: невозвратимости прошлого и чувства одиночества.
Неужели бедность и безоглядность счастья так накрепко повязаны между собой? Неужели же вещи, деньги, благополучие пятнают чистоту и урезают искренность?
Такое приятное, беспорочное и полезное упражнение где способнее, как в учении сыскать можно? В нем открывается красота многообразных вещей и удивительная различность действий и свойств…
Во многолюдстве шумном света,
С его базарной суетой,
Уж чует вещею душой
Издалека поэт поэта.
Нет радостнее вещи, как побеждать страдания.
Рука художника еще всесильней
Со всех вещей смывает грязь и пыль.
Преображенней из его красильни
Выходят жизнь, действительность и быль.
Революция была задумана в мечтах и осуществляема… Для исполнения самых никогда не сбывшихся вещей.
Собственность — это кол, вокруг которого гоняют привязанного к нему человека до тех пор, пока он не научился заботиться о вещах мира сего, как о себе самом, потому что завет собственности: люби вещи материальные, как самого себя.
Форма и содержание есть два измерения вещей искусства: форма — измерение внешнего, поверхности, содержание — измерение в глубину.
Гений и злодейство
Две вещи несовместные.
Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предложения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного, мгновенного орудия провидения.
И вещим сердцем понял я,
Что все рожденное от Слова,
Лучи любви кругом лия,
К нему вернуться жаждет снова;
И жизни каждая струя,
Любви покорная закону,
Стремится силой бытия
Неудержимо к божью лону…
И с вещим сердцем понял я,
Что все рожденное от Слова…
Народ идёт путём истинного искусства: экономия материала; обращение со словом, как с вещью, а не как с понятием о вещи, — то есть образность, точность, динамика синтаксиса и т.д.
Русский язык настолько богат глаголами и существительными, настолько разнообразен формами, выражающими внутренний жест, движение, оттенки чувств и мыслей, краски, запахи, материал вещей и пр.., что нужно при построении научной языковой культуры разобраться в этом гениальном наследстве"мужицкой силы"…
Русский человек в минуту опасности любит показывать, что чувствует, или действительно чувствует больше страха потерять порученные ему или собственные вещи, чем жизнь.
Уединение равно полезно для человека, живущего в обществе, как общественность для человека, не живущего в оном. Отделись человек от общества, взойди он сам в себя, и как скоро скинет с него рассудок очки, которые показывали ему все в превратном виде, и как уяснится взгляд его на вещи, так что непонятно будет ему, как не видал он всего того прежде.
Если в мире есть вещи, достойные названия"чуда", то слово, бесспорно, первая и самая чудесная из них.
Только работа над языком способна вызвать у читателя цельное впечатление о поэтичности созданной писателем вещи.
И смотрят звезды — вещий сонник
Да, настежь ко всему людей пророческие очи!
Придет ли смерть, загадочная сводня,
И лезвием по горлу защекочет.
О, человек! Какой коварный дух
Тебе шептал, убийца и советник сразу:
«Дух жизни в вещи влей!»
Ты расплескал безумно разум…
Воспоминанье прихотливо.
Как сновидение — оно
Как будто вещей правдой живо,
Но так же дико и темно
И так же, вероятно, лживо…
Есть три непобедимые вещи: гений, доблесть, рождение.
Источник: Словарь афоризмов русских писателей. Составители: А. В. Королькова, А. Г. Ломов, А. Н. Тихонов
ВЕ́ЩИЙ, -ая, -ее. Мудрый, проницательный, обладающий даром предвидения (устар.).
Все значения слова «вещий»Она верила, что всё в её руках, всё возможно, что традиции, условности и сам порядок вещей могут быть принесены в жертву честолюбию.
До того как лёг постоянный снеговой покров, предстояло собрать разные вещи и экспедиционное снаряжение, оставленное в осенних поездках в окрестностях базы.
Со многими людьми подобные вещи происходят без физических упражнений.