Власти (ангельский чин)

Вла́сти (др.-греч. εξουσίες, лат. potestates, всегда мн. ч.) — ангельский чин. В ангельской иерархии принадлежит второй триаде (тж. второй лик, уровень), куда также входят Господства и Силы.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В первую иерархию входят духи, ближе всего стоящие к Богу. Это престолы, херувимы и серафимы. Ко второй, средней, иерархии относятся власти, господства и силы. В третью, наиболее близкую к человеку, входят ангелы, архангелы и начала. Некоторые отцы Церкви, впрочем, считают, что эта иерархия охватывает только те имена и лики, которые открыты людям, но не включает в себя множество других, которые станут известны человеку в загробной жизни. В целом же, учение о небесной иерархии остается таинственным. По словам Августина, «что есть престолы, господства, начала и власти в небесных обителях, непоколебимо верю, и что они различаются между собой, содержу несомненно; но каковы они и в чем именно различаются между собой, не знаю».

А. Н. Горбунов, Знакомство с Библией, 2016

Если точное определение ангельской природы известно одному Богу, понимание деятельности Ангелов (по крайней мере, в этом мире) доступно каждому, ибо об этом имеется масса свидетельств как в Писании и святоотеческой литературе, так и в житиях святых. Чтобы полностью понять явления, которые бывают умирающим, мы, в частности, должны знать, как являются падшие ангелы (бесы). Настоящие Ангелы всегда являются в своем собственном виде (только менее ослепительном, чем на самом деле) и действуют только для того, чтобы выполнить волю и повеления Бога. Падшие же ангелы, хотя иногда и являются в своем собственном виде (прп. Серафим Саровский по собственному опыту описывает его как «гнусный»), но обычно принимают разный облик и творят многие «чудеса» властью, которую они получают в подчинении князю, господствующему в воздухе (ср.: Еф. 2, 2). Их постоянное место пребывания – воздух, а основное дело – соблазнять или запугивать людей и таким образом влечь их за собой к погибели. Именно против них и идет борьба христианина: наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6, 12).

Группа авторов, Ангелы и бесы. Тайны духовного мира, 2014

Древние по своему происхождению библейские воззрения на вселенную с течением времени эволюционировали, приобретая все более сложный вид. Усложнились представления о нижнем, подземном мире, то же можно сказать и о небе: согласно талмудической традиции, сложившейся в первых веках нашей эры, небес уже семь, и располагаются они параллельно друг другу, одно выше другого. На самом дальнем, седьмом небе возвышаются фантастически громадные животные, над ними помещается «престол славы», у подножия которого обретают покой души праведных. Концепция множественности небес содержится и в иудео-христианском апокрифе «Заветы двенадцати патриархов», где повествуется о видении ветхозаветного патриарха Левия. Явившийся ему ангел поведал об устройстве небесного мира: первое, низшее небо, печально, ибо оно ближе всего к грешной земле; второе содержит огонь, снег и град, которые поразят нечестивых в день страшного суда; на третьем находятся силы небесные, чья задача – бороться со злыми духами и Велиаром; на четвертом небе-святые; на пятом – ангелы более высокого разряда; на седьмом же – сам бог в окружении высших ангельских чинов – «престолов» и «властей». Еще подробнее небесная топография описывается в другом апокрифе «Вознесение Исайи», где рассказывается о путешествии по небесным этажам пророка Исайи.

Е. П. Борзова, Триадология, 2013

Что Павел подразумевал под властями века сего (6 и 8)? Вероятно, эти земные правители (типа Пилата и Каиафы), представлявшие собой образцы римской и иудейской мудрости (или власти), обозначают бесовские силы. Даже не проводя прямой параллели между бесовскими силами, и властными структурами, и человеческими правителями мира, Библия, тем не менее, выражает мировоззрение, согласно которому силы зла отчетливо проявляют себя в тех ситуациях, где наиболее эффективно демонстрируется власть человека (ср.: Ин. 16:11; Еф. 6:12). Павел, по-видимому, в связи с этим указывает, что наиболее действенная человеческая мудрость – та, которая контролирует решения и деятельность властных структур[39]. Но даже и эта мощная сила, присущая мудрости, исчезает, как и правители, которые ассимилируют ее и отражают ее временную природу.

Дейвид Прайер, Первое послание к Коринфянам

Достойно же нашего обозрения и то, что, когда полагаемо было основание столь пространному миру и основным его частям, вошедшим в состав целого, творение совершалось как бы спешно, приводимое в бытие божественным могуществом, вдруг совокупно изрекаемым повелением. Устроению же человека предшествует совет, и Художником по начертанию слова предызображается будущее создание, и каково должно быть оно, и какого Первообраза подобие носить на себе, и для чего оно будет, и что произведет по сотворении, и над чем ему господствовать – все это предусматривает Слово, чтобы человек принял достоинство, которое выше его бытия, приобрел власть над существами прежде, нежели сам пришел в бытие. Ибо сказано: И рече Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию: и да обладает рыбами морскими, и зверми земными и птицами небесными, и скотами и всею землею (Быт. 1, 26). Какое чудо! Устрояется солнце, и никакого не предшествует совета, также и небо, хотя нет ничего ему равного в сотворенном, и такое чудо созидается единым речением, о том же, из чего и как, и о чем-либо ином, этому подобном, не сказано ни слова. Так и все, взятое порознь, – эфир, звезды, наполняющий середину воздух, море, земля, животные, растения – все приводится в бытие словом. К одному только устроению человека Творец Вселенной приступает как бы с рассмотрительпостыо, чтобы и вещество приуготовить для его состава, и образ его уподобить первообразной некоей красоте, и предназначить цель, для которой будет он существовать, и создать естество соответственное ему, приличное его деятельности, пригодное для предложенной цели.

Григорий Нисский Святитель, Об устроении человека

Титул «машиах» взят из Торы и Пророков – книг, известных любому иудею, и был весьма популярен. На политический мессианский титул претендовали многочисленные иудейские повстанцы того века: Иуда Галонит, Февда и Бар-Кохба, а также многие другие, и никто не считал их метафизическими фигурами. Бар-Кохба даже стал реальным «правителем Израиля» – машиахом, рабби Акива именовал его «Сын Звезды», опираясь на Книгу Чисел (Числ., 24, 17): «Восходит звезда от Иакова» – явно имея в виду царя-мессию, но и Бар-Кохба считался всеми сугубо светской властью, хотя и по воле Бога. По словам Папия, переданным Евсевием Кесарийским, сам Иисус, как и другие машиахи Израиля, ожидал, что «наступит царство Христово на этой самой земле, телесно, и будет продолжаться тысячу лет» (Церковная история. Гл. XXXIX), то есть ждал реального, материального царствования. В Книге Еноха (Эфиопский Енох) сказано, что по воле Его Помазанника, пред лицом праведных: «В эти дни померкнут лицом все цари земные, И сильные, владеющие землей, из-за дел рук своих» (Енох, 48).

С. Б. Лукацкий, Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир (Опыт исторической реконструкции), 2011

Complexio oppositorum. Complexio oppositorum, перед которою мы преклоняемся и к которой относимся критически в современном католицизме, восходит в своем происхождении к древнейшему христианству. Она проявлялась во всех областях жизни нового учения, следовательно, и в политической. Престол сатаны воздвигнут в Риме, и диавол выглядывает из-за каждого императорского изображения; все государство идет навстречу погибели, и адский огонь готовится поглотить его. Но это же самое государство осуществляет божественную миссию, и земная власть объединившего мир и правящего им монарха является отражением божественной власти в небесной монархии. Могут ли оба эти представления мириться в одной душе, укладываться в одной голове? Вопрос праздный! Несомненно, что люди так думали и чувствовали, и каждое из двух представлений попеременно господствовало над ними. Не хорошо только, если оба смешивались, порождая неизбежно сомнительную благожелательность к государству, подозрительную и малоискреннюю.

Адольф Гарнак, Церковь и государство вплоть до установления государственной церкви, 1900

Внешняя жизнь церкви организует общение, согласное с ее внутренним существом и жизненным назначением. В церкви право понимается как совокупность норм, образующих структуру церковной жизни, определяющих правомочия и обязанности членов церкви в отношении друг к другу и к церкви, как целому, а также целого к своим членам и другим человеческим союзам. Осуществляя дисциплину, церковь заимствует право из чуждой ей области «мира, который во зле лежит». Установление, хранение и применение власти требует благоговейного внимания к праву человека, к достоинству личности, порученной попечению епископа. Забота о человеке, как о заблудившейся в горах овце, которую пастырь выносит на своих плечах и возвращает в стадо, проходит через все Божественное Откровение, как замысел Божий о спасении. Ради спасения человека Бог воплотился и Сам стал Человеком, страдал, умер и воскрес из мертвых. В этом смысл церкви, основанной Им для спасения человека.

Павел Адельгейм, Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви, 2016

В XVII в. до н. э. из тех земель, где ныне расположен Иран, в долину Инда хлынули арии, быстро покорившие коренное население. Арии навязали местным жителям собственные религиозные представления, изложенные в сборнике гимнов под названием «Ригведа». В этих священных текстах перечислены сонмы божеств, которые определяют примерно те же ценности, что и ближневосточные боги, то есть наделяют силы природы властью, одушевленностью и личностью. Тем не менее в «Ригведе» уже заметны признаки понимания того, что за масками многочисленных богов может скрываться лицо одного-единственного высочайшего и божественного Абсолюта. Как и вавилоняне, арии хорошо сознавали, что их мифы – не достоверные рассказы о действительности, а иносказательные очертания загадки, которую сами боги не смогли бы точно описать словами. Пытаясь представить себе, как из первобытного хаоса появились боги и весь мир, арии пришли к выводу, что тайну бытия не в силах постичь никто, даже боги:

Карен Армстронг, История Бога: 4000 лет исканий в иудаизме, христианстве и исламе, 2011

Необходимо признать, что хотя с принятием сергианства эта идея потерпела видимое поражение, но внутренне, духовно она победила. Мощное и убедительное свидетельство ее истинности было явлено в слове, силе духа и жертвенном подвиге исповедников. Именно этой идее принадлежит будущее, тогда как «административный» принцип организации церковной жизни есть простой слепок с военно-бюрократической, имперской системы власти и вместе с этой системой обречен на историческое небытие.

Л. Л. Регельсон, Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг., 2017

Таким образом, как справедливо отмечает Е.Н. Салыгин, нормой властеотношений в Древнем Израиле было соединение в одном лице полномочий судьи, верховного правителя и военачальника. Это доказывается тем, что как предшественники царя Саула на посту политического лидера Израиля Моисей, Иисус Навин и Самуил, так и преемники – древнеизраильские цари Давид и Соломон, помимо управления осуществляли также суд»[65]. Говорить о стройной доктрине разделения властей, о чем пишет П.Д. Баренбойм[66], в период написания Книги Судей, по мнению Е.Н. Салыгина, преждевременно[67]. На наш взгляд, также следует признать, что в тексте Ветхого Завета речь идет о единой власти, едином властелине-правителе, хотя именуется он по-разному. Титул власти ничего не может изменить в ее природе: можно быть царем, или пророком, или судьей по происхождению, по избранию, по правопреемству и т. д. От Бога дается не титул, а сила, способная повелевать, принимать решения и добиваться исполнения. Ветхий Завет говорит только об иерархическом устройстве власти. Власть исходит от Бога. Получивший власть от Бога оказывается способным творить право, так как наделяется божественной силой осуществлять Его законы, заповеди, постановления. Их осуществление носителем власти – судьей, «создающим» в конкретном деле новые права для участников спора, есть правотворчество.

В. Г. Ярославцев, Нравственное правосудие и судейское правотворчество, 2007

Если Слово Божие есть не знание только, но и действие, то и Богословие, как слово о Боге, должно прежде всех наук (которые и не должны быть вне его, богословия) должно стать делом, не может оставаться одним знанием. Для богословской науки, не считающей знания последней целью, учение о Божественном Триединстве есть вопрос о человеческом многоили всеединстве, т. е. о церкви, об объединении живущих чрез оглашение и крещение в чаянии, или ожидании, не бездейственном, однако, воскресения мертвых и жизни бессмертной. Учение об отношении Божества к нам и миру есть вопрос об отношении к Божеству нас как орудия осуществления блага. Приготовление из целого человеческого рода орудия, достойного Божественного чрез него действия, есть задача богословов в связи со всеми другими представителями знания как воспитателями народа, призываемого к защите отечества и для обороны от слепой силы природы или же для обращения уже ее, этой слепой силы, из смертоносной в живоносную, что и сделает ненужною защиту от себе подобных. В этом и должно состоять воспитание народа, крещенного прежде оглашения, прежде произнесения обета, народа, за коего поручились и светские, и духовные власти; светские и духовные власти, быв крестными отцами народа, произнесши за него обет, приняли на себя и обязанность приготовить народ к исполнению этого обета.

Н. Ф. Федоров, Философия общего дела (сборник), -1

При этом зло четко ассоциируется здесь с некоей негативной личностью – главой злых сил и духов. Дьявол представляется как главный носитель зла, он же является олицетворением силы тьмы. И при этом он предстает не только как «искуситель», «противник», и т. д., но и прямо назван «богом века сего», «князем, господствующим в воздухе», принцем «тьмы», ангелом «бездны» и т. д. в христианской теологии вообще доминирует представление, связанное с богословием блаженного Августина: Бог единолично создал вселенную, однако один из сотворенных им ангелов восстал против своего творца и безраздельного владыки. Вместо того, чтобы осознать и принять свой статус сотворенного существа, этот ангел пожелал иметь с богом равную во всем власть. В результате на небесах началась война между взбунтовавшимся ангелом – дьяволом (с примкнувшими к нему ангелами) – и богом. Здесь уместно привести еще одну цитату из нетленной поэмы Дж. Мильтона «Потерянный рай»; здесь дьявол говорит, что «лучше быть царем в аду, чем слугой на небесах».

М. М. Бубличенко, Большой эзотерический словарь, 2012

«Град Божий» целиком состоит из праведников, божьих избранников, которые духовно едины, но физически рассеяны между неправедными. Здесь борются исключительно за материальные блага и земные радости, притесняя праведных. Августин признавал церковную власть высшей властью и в то же время выступал за самостоятельность, т. е. за независимость, каждой из ветвей власти и невмешательство их в дела друг друга. Хотя они, с его точки зрения, могли и взаимодействовать, т. е. взаимно поддерживать друг друга. Таким образом, по мнению Августина, идеалом «земного града» было «христианское государство», где все любят общее благо, а высшим благом считается бог.

Н. К. Стрельцова, Политология. Шпаргалка, -1

Об испытании Ангелов Св. Писание упоминает, что некоторые Ангелы «не сохранили своего достоинства», что они «оставили свое жилище» (Иуд. 6), между тем как другие Ангелы названы «святыми» и «избранными». Первые отвергли начало своего существования, волю их Создателя, т. е. признали свою собственную волю основанием своих действий; они через это изверглись из области истины в область лжи, и их существование утратило основы; они не живут подобно святым Ангелам в Боге, от Которого отпали; они тоже не могут наслаждаться, подобно людям, земными благами, которые для людей грешных служат утехою в утрате истины. Они живут и действуют в пустоте, которую стараются наполнять своими лживыми представлениями; им остается за утратой Бога только борьба против истины и добра и соблазн других свободных существ стремлением увлечь их за собой. Святые Ангелы, напротив, повинуясь воле Бога, сделались сопричастниками Его власти и Его действий; они радостные деятели в той сфере вселенной, к которой каждый из них приставлен. Иисус Христос говорит, что при Его чудесах «Ангелы восходят и нисходят к Сыну Человеческому» (Ин. 1, 51). Следуя своему призванию и как означает их имя Ангелов, они вестники неба, орудия Бога; в Нем они обретают действительность своей жизни и своей деятельности.

А. В. Фомин, Невидимый мир ангелов, 2006

88. Католическая Церковь сознает себя среди всех других Церквей и церковных общин как сохранившую служение преемника апостола Петра, епископа Рима, учрежденное Богом «постоянное и зримое начало и основу единства»146, которое поддерживает Святой Дух, чтобы и всех остальных Церковь соделала сопричастными этому основополагающему благу. В соответствии с прекрасным выражением Папы Григория Великого, полное название моего служения – это servus servorum Dei (раб рабов Божьих). Такое определение наилучшим образом защищает от опасности отделить власть (и, в частности, первенство) от служения, что противоречило бы тому смыслу власти, какой выражен в Евангелии: «А Я посреди вас, как служащий» (Лк 22, 27), – как говорит наш Господь Иисус Христос, Глава Церкви. С другой стороны, как я уже имел возможность сказать во время посещения Всемирного Совета Церквей в Женеве 12 июня 1984 года, убежденность Католической Церкви в том, что она, верно следуя апостольскому Преданию и святоотеческой вере, сохранила в служении Римского епископа зримое знамение и залог единства, представляет собой трудность для большинства других христиан, память которых отягощена болезненными воспоминаниями. Присоединяясь к моему Предшественнику Павлу VI, я прошу прощения за все, за что мы ответственны147.

Иоанн Павел II, Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия, -1

1. Надлежало, чтобы люди в продолжение веков опытно познали и сколько возможно сильнее почувствовали всю глубину своего падения и свое нравственное бессилие и тем охотнее возжелали Божественной помощи, тем усерднее приняли ее, когда она будет подана (см.: Рим. 8, 3), ибо Бог не мог спасти людей против их воли и желания. «В продолжение веков, – пишет св. Григорий Богослов, – были два знаменитых преобразования жизни человеческой, называемые двумя Заветами. Одно вело от идолов к Закону, а другое – от Закона к Евангелию… Но с обоими заветами произошло одно и то же. Что именно? Они вводились не вдруг, не по первому приему за дело. Для чего же? Нам нужно было знать, что нас не принуждают, а убеждают. Ибо что не произвольно, то и не прочно, как поток или растение не надолго удерживаются силой. Добровольное же и прочнее, и надежнее. И первое есть дело употребляющего насилие, а последнее – собственное наше. Первое свойственно насильственной власти, а последнее – Божию правосудию. Потому Бог определил, что не для нехотящих должно делать добро, но благодетельствовать желающим».

Коллектив авторов, Церковь небесная и земная, 2008

Обратим внимание и на то, что небесное тело обладает значительным родством с бестелесной сущностью богов. В то время как она едина – оно простое, она не имеет частей – оно неделимо, она неизменна – оно точно так же не подвержено изменениям. И если кто-либо считает действия богов единообразными, то и небесное тело имеет единое круговое движение. Оно подражает также их тождественности вечным движением, которое основано на одних и тех же законах, совершается одинаково и с одной целью, по одному принципу и в одном порядке, и подражает божественной жизни своей жизнью, родственной жизни эфирных тел. Поэтому тело небесных светил не представляет смесь противоположных и различных элементов, как составлено наше тело, и душа не соединена с телом так, чтобы из двух существ стало одно, напротив – небесная жизнь богов повсюду едина и одинакова, во всем единообразна и непроизводна. Высшие в них вечно одинаково возвышаются, низшие зависят от власти высших и никогда не присваивают ее себе, и целое направлено к единому общему порядку и единому вкладу18, и все некоторым образом бестелесно и повсюду все – это боги, потому что божественный вид, который царит в них во всем, утверждает повсюду одинаковую, целую и единую сущность.

Ямвлих Халкидский, О египетских мистериях, 2003

Десять Заповедей Моисея, завещанные евреям и, по преемству, христианам, имеют запретительное значение. Закон разрешал все, что не было запрещено Декалогом. Для евреев десять Заповедей Моисея, имели подготовительное значение. В древности люди имели небольшое представление о морали и нравственности. Относительно нашей современности, нравы и обычаи прошлого, были грубы и низкокультурны. Человечество несколько тысячелетий тому назад, реагировало только на силу и власть. Покровительство Иеговы тоже было силой, с помощью которой евреи покорили Палестину и удерживали эту землю от завоевателей. Палестина, была землей, данной еврейскому народу в вечную собственность Иеговой. Он оберегал, сохранял и покровительствовал потомкам Сима. Евреев окружали сильные и могущественные соседи – Египет, Сирия, Римская империя, поэтому, сохранение государства целиком возлагалось на Бога, и соблюдение Заповедей, пунктов договора с Иеговой, было святой обязанностью для каждого еврея.

И. В. Мельников, Нравственная сторона жизни православного христианина, 2012

Не все ангелы равны по своему достоинству и по своей близости к Богу: существуют различные их иерархии, находящиеся во взаимном соподчинении. Автор трактата «О небесной иерархии», приписываемого Дионисию Ареопагиту, насчитывает три ангельские иерархии, каждая из которых делится на три чина. К первой и высшей иерархии относятся серафимы, херувимы и престолы, ко второй – господства, силы и власти, к третьей – начала, архангелы и ангелы.

Иларион (Алфеев), Во что верят православные христиане, 2014

Эти слова, конечно, не нужно понимать в том смысле, что Бог после окончания творения не принимает в жизни мира никакого участия (деизм). Бог почил от дел творения, но не от Своей промыслительной деятельности, поэтому Господь Иисус Христос после исцеления расслабленного при Силоамской купальне в ответ на вопрос иудеев: «Какой властью Ты это делаешь?» отвечает: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5, 17). В первой главе Послания к Евреям говорится, что Сын Божий содержит все «словом силы Своей». Та же самая мысль содержится в Послании к Колосянам, где сказано, что «все Им стоит». Апостол Павел в своей речи в Афинском ареопаге говорит, что Бог дает «всему жизнь и дыхание и все… мы им живем и движемся и существуем» (Деян. 17, 25, 28). Христианское представление о тварном мире основывается на убеждении в том, что мир имеет основание и цель своего бытия в Боге. Бог, невидимо присутствуя в мире в Своих энергиях, удерживает мир в бытии и сохраняет его порядок, однако не сливаясь при этом с миром, как учат пантеисты, но «пребывая над всеми» (Еф. 4, 6).

А. В. Фомин, О том, почему с нами происходят «случайные» события, 2008

Трудно восстановить первоначальный смысл мифов, в которых упоминается имя этого бога, извлечь «рациональное зерно» из более поздних наслоений, отражающих воздействие идеологических мотивов на представления о жизни природы. Ведь со временем солнечные божества стали связываться с властью фараонов. Владыка над людьми соответствовал владыке над богами. Однако при этом подразумевалось, что существует и некий более древний и великий Бог, образ которого оставался таинственным.

Р. К. Баландин, 100 великих богов, 2007

Таков первый путь к формированию идей человека-бога. Но есть и второй. Наряду с представлением о мире как о месте пребывания различных духов дикарь обладает другим, возможно еще более архаическим, – представлением, в котором мы можем обнаружить зародыш современного понятия естественного закона или взгляда на природу как на совокупность событий, совершающихся в неизменном порядке без вмешательства антропоморфных существ. Понятие, которое мы упомянули, находит воплощение в симпатической магии – так ее можно назвать, – играющей важную роль в большинстве ранних религиозных систем. В первобытном обществе царь часто являлся одновременно магом и жрецом. Нередко ему удавалось достичь власти благодаря предполагаемой в нем искушенности в черной и белой магии. Таким образом, чтобы понять эволюцию института царской власти и священный характер, которым она была наделена в глазах диких и варварских народов, необходимо ближе познакомиться с принципами магии и составить себе некоторое представление о том необычайном влиянии, которое эта древняя система предрассудков во все времена и у всех народов оказывала на человеческий ум. Остановимся на этом предмете подробнее.

Джеймс Джордж Фрэзер, Золотая ветвь. Исследование магии и религии, 1890

Так Новый Завет показывает путь, ведущий от события Пасхи к Господству и божественному Сыновству Христа. Поэтому Павел и Иоанн провозглашают Его единственным истинным средоточием божественного замысла[156]. Прослеживается следующая динамика: от прославления Воскресшего происходит восхождение к осознанию божественности Иисуса Христа, равно как и к постижению Его участия в деле Творения, поскольку последнее есть исключительная прерогатива абсолютной верховной власти Бога.

А. Скола, Богословская антропология, 2000

Так, Киприан Карфагенский (III век) пишет: «Господь говорит Петру: ты – Петр и т. д. На одном Он строит Церковь, и хотя Он всем апостолам после Своего воскресения дал равную власть и сказал: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас… Примите Духа Святаго! Кому отпустите грехи, отпустится ему, и кому держите, тому держатся — однако Он, чтобы ясно показать единство, так сделал властию Своею, чтобы начало этого единства велось от одного. Разумеется, и другие апостолы были тем же, чем был Петр, наделенные той же мерою чести и власти, но начало ведется от единства, чтобы показать, что Церковь Христова едина…». Итак, Петр является в этом толковании Киприана лишь олицетворением, лишь символом единства Церкви; властью же и честью Петр не превышает прочих апостолов: «…и другие апостолы были тем же, чем был Петр, были наделены тою же мерою чести и власти». Поэтому Петр в антиохийском споре с Павлом не приписывал себе первенства власти и не требовал себе подчинения, но дал себя легко убедить истинным доводом Павла. Более того, в апостоле Петре Киприан видит прототип не папской власти, а епископской благодати вообще: «Господь, основывая честь епископскую и строй Церкви Своей, так говорит в Евангелии: Ты камень, и на сем камне Я построю Церковь Мою… Отсюда вытекает посвящение епископов и строй Церкви, строй, по которому Церковь возведена на епископах (как первоначально она была выстроена на Петре) и всякое действие церковное управляется сими епископами» (Epistola 33. Lapsis [Письмо 33. К падшим]). Поэтому «никакой епископ не должен быть владыкой над другими епископами» (слова Киприана на Карфагенском соборе 256 года).

Коллектив авторов, Хрестоматия по сравнительному богословию, 2005

Реализация духовного начала происходит и в стремлении к творчеству. „Не случайно творчество для христианства имеет значение космическое: в нем человек как бы продолжает божественное дело созидания“ [Мень, 1, 119]. „Творец наделил человека правом господствовать над землей и управлять ею для того, чтобы тот привнес нечто свое в творение Отца Небесного. Мир, вышедший из рук Божиих, был изначально прекрасен, и все же Господь препоручает его человеку для творческой деятельности и разумного усовершенствования, повелевая возделывать райский сад“ [Кирилл, 38]. Будучи „венцом творения“, человек становится и „владыкой твари“: в Библии это выражено в указании, что Бог „привел к человеку“ все живые существа и человек „нарек… имена“ всему живому [Быт. 2: 19-20]. Поскольку имя наделено было в сознании древних сакральными свойствами, человек получал от Бога неограниченную власть над всей природой.

Н. П. Жилина, Творчество А.С. Пушкина в контексте христианской аксиологии, 2017

Доколе не придет прежде отступление… – подчеркивает «око благодати», божественный Павел, намечая, таким образом, рубеж, отделяющий нас от того, что ожидает мир в последние дни. Что же подразумевает он, говоря об отступлении как непременном условии Второго Пришествия? Этот текст в разное время привлекал внимание отцов Церкви, всегда державших эсхатологические темы в поле своего зрения, и их суждения о нем во многом совпадают, на чем мы еще остановимся. Здесь же остается предположить, что из предшествующей Павловой проповеди адресаты послания знали, какой смысл вкладывает их наставник в понятие «отступление», и одновременно с этим признать, что нам он по-настоящему неизвестен. Ясно одно: за отступлением почти немедленно последует пришествие беззаконника, а значит, и великие бедствия для всех обитателей земли. А это позволяет усмотреть в отступлении не столько поведение властей предержащих или общества, сколько явление эсхатологического порядка. Такому пониманию не противоречит мысль, что отступление есть духовно-нравственное состояние человечества в конце времен. В Павловых посланиях неоднократно говорится, что времена эти будут ознаменованы полным падением нравов и оскудением веры:

старец Иосиф Ватопедский, О кончине века и антихристе, 1998

В политико-правовой мысли рассматриваемого периода право, отождествляемое с законом, – это, по сути, обеспечиваемая государственным принуждением воля суверена. Такое правопонимание, в частности, получило свое отражение в блестящем по выражению сути высказывании Н. Макиавелли: «Власть государя должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет. Основой же власти во всех государствах… служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши законы, поэтому, минуя законы, я перехожу прямо к войску».[192] Религиозным же догматам, занимающим главенствующее место в рамках теократического правовосприятия, Н. Макиавелли «противопоставил в качестве основы политики природу и интересы человека».[193]

П. А. Оль, Правопонимание: от плюрализма к двуединству, 2005

И, наконец, монотеизм, единобожие (от греческого «моно» – один), исповедует одного Бога. Доказательства единобожия несложны. Бог может быть только один, иначе Он не есть Бог. Два бога должны делить между собой сферы деятельности, и, в этом случае, ограничивать друг друга, лишая оппонента всей полноты власти. Эти боги не были бы всемогущи, поскольку бы обладали только половиной могущества, и не вездесущи, по той же причине. Они неизбежно должны были бы враждовать и, в борьбе, взаимно уничтожить друг друга, поскольку их силы равноценны. В случае, если бы они действовали бы вместе, действие каждого из них аннулировалось бы антидействием другого. Влияние их на мир, в этом случае, было бы нулевым. Да и мира не было бы, поскольку один бог его бы создавал, а другой, разрушал. В случае если бы один из богов оказался слабее, другой не преминул бы устранить оппозицию. Многобожие невозможно по тем же причинам. Как боги делили бы между собой власть? Кто бы регулировал их деятельность? Не случайно, в древнегреческий и древнеримский пантеоны была введена судьба, которая одна обладала верховной властью над всеми богами.

И. В. Мельников, Православная версия происхождения зла, 2012

В этом нашем мире действует не только Бог, но также рок, необходимость, случай. Рок продолжает действовать там, где мир покидает Бога и где Бог покидает мир. Минуты и времена богооставленности – роковые в человеческой жизни. Человек и мир подчиняются неотвратимой необходимости в результате ложно направленной свободы. Случай же, играющий огромную роль в жизни, есть как бы потерянность и беспомощность человека в множественном мире, в котором действует огромное количество неуловимых, не поддающихся рациональному учету сил. Несчастный случай, который представляется нам совершенно бессмысленным и жестоким, и означает, что мы живем в падшем мире, в котором нет Божьего управления целого. Но этот же несчастный случай может получить высший смысл в моей судьбе, внедренной в мир феноменальный. Веру в то, что все происходящее со мной имеет смысл, нельзя выразить в космологической системе, как делает теологический рационализм. Всегда нужно помнить, что Бог есть Дух, но не природа, не субстанция, не сила, не власть. Бог есть Дух, т. е. свобода. Бог есть Дух, т. е., значит, мыслить Его нужно апофатически по отношению к реальностям природного и социального мира. Обычное понятие Промысла взято из управления государством. Бог представляется как бы самодержавным главой государства. Огромное значение имеет освобождение от остатков древнего идолопоклонства. Идолопоклонство возможно не только по отношению к идолам, но и по отношению к Богу. Это есть очищение откровения от дурных человеческих привнесений, освобождение от рабьих религиозных идей и верований.

Н. А. Бердяев, Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого, -1

«победил, [и может] раскрыть» – возможен более точный перевод: «победил, чтобы раскрыть» (ср. 5, 9). Христос победил князя мира сего, диавола, и сокрушил его власть над миром именно для того, чтобы осуществить Божественный план становления Будущего века и переход к нему. Богочеловек одержал эту победу по человеческой природе (нераздельной от Божества), и потому как человек Он теперь никак не ограничен князем мира и может не только входить в предвечный Божественный план, но и этот план осуществлять.

Иоанн Павловцев, Толкование Апокалипсиса, 2017