Диалект

Диале́кт (др.-греч. διάλεκτος — наречие, от διαλέγομαι — говорить, изъясняться) — разновидность языка, которая употребляется как средство общения между людьми, связанными между собой одной территорией.

Диалект является полноценной системой речевого общения (устной или знаковой, но не обязательно письменной) со своим собственным словарём и грамматикой.

Традиционно под диалектами понимались прежде всего сельские территориальные диалекты. В последнее время появилось немало работ и о городских диалектах; в частности, к ним относят речь негритянского городского населения США, чей английский язык существенно отличается от других разновидностей американского английского. Французские лингвисты наряду с термином «диалект» (фр. dialecte) используют термин «патуа» (patois), который также обозначает локально ограниченную речь определённых групп населения, главным образом сельского.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Диалекты выполняют отличные от литературного языка функции. Они обладают разными масштабами действия. Территориальные диалекты называют также местными говорами, так как каждый диалект ограничивается местом распространения, т. е. на определенной территории страны используются присущие только данной территории языковые формы. Это обусловлено тем, что язык на определенном территориальном пространстве расслаивается.

Дарья Голованова, Русский язык и культура речи. Шпаргалка

Национальные языки могут иметь территориальные и социальные диалекты. Под территориальным диалектом понимают разновидность данного языка, которая употребляется лицами, проживающими на определенной территории, и которая обладает определенными чертами, противопоставленными другим диалектам. Это могут быть фонетические особенности, ср.: севернорусское оканье и южнорусское аканье ([молоко] – [малако], разное произношение на севере и юге России звука [г] ([г]ород – [γ]ород). Различия в диалектах могут быть и грамматическими, хотя сегодня они нечасты в речи молодого поколения; так, в одних местах в конструкции с предлогом у употребляют форму родительного падежа единственного числа – у жене, у сестре, в других – у жены, у сестры. Наиболее часты лексические различия; например, сочетание батон хлеба, абсолютно нейтральное в Москве, кажется странным в Петербурге, а петербургское слово кольцо (конец маршрута общественного транспорта) не всегда понимают жители других мест.

Коллектив авторов, Русский язык и культура речи, 2010

Таким образом, на протяжении XVII века произошло второе усложнение общерусского языка: в его структуру были введены многие элементы традиционного для восточных славян и многим обязанного самому русскому языку церковнославянского книжного языка русского извода. Этот язык по своему происхождению и предшествующим этапам развития не очень отличался от русского и представлял собою еще более архаический срез все того же восточнославянского языка, чем новгородский диалект в момент совмещения его с южнорусскими говорами. Однако в лексическом и синтаксическом отношении этот книжный язык был богаче разговорного русского и более развит, тут сыграли свою роль столетия длительного совершенствования письменного языка, лексические и синтаксические заимствования из греческого – кальки, семантические смещения и т. д.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

Герман Пауль (Hermann Otto Theodor Paul) (1846–1921) – немецкий лингвист, крупнейший специалист в области фонетики и грамматики германских языков. Книга Г. Пауля «Принципы истории языка», вышедшая в 1880 г., стала главным трудом, обобщившим взгляды представителей одной из влиятельных научных школ в лингвистике конца XIX – начала XX в. – младограмматизма. Младограмматики, как большинство языковедов XIX столетия, занимались изучением истории языка, но, выводя строгие фонетические и морфологические законы языковых изменений, они утверждали, что корни этих изменений лежат в сознании говорящего индивида. Только язык индивида провозглашался реальностью, причем реальностью психической. Рассматривая вопросы языковых изменений, Г. Пауль одним из первых посвящает целую главу своего исследования не только языковой дивергенции – делению общего языка на отдельные диалекты, но и смешению языков, в первую очередь обращая внимание на лексические заимствования, калькирование, сдвиги в значении и звучании слова, заимствование аффиксов. В центре внимания ученого – коллективное двуязычие и его влияние на историческое развитие языка, но серьезный анализ языкового смешения, как отмечает Г. Пауль, невозможно проделать, не учитывая роль двуязычных индивидов в этом процессе.

Коллектив авторов, Проблемы изучения билингвизма: книга для чтения, 2014

В частности, происходит отказ от церковнославянизмов – взамен делается акцент на народные диалекты, а также заимствования слов из других, в первую очередь, восточноевропейских языков. Насколько лексика современного украинского языка близка ряду восточноевропейских языков и далека от русского может наглядно показать следующая таблица:

Коллектив авторов, Интересно об Украине

Третье, что связано с социальными особенностями речи человека, – это так называемые «социальные диалекты». Среди них можно выделить три группы: а) профессиональные языки, б) жаргоны, в) условные языки (арго). Эти социальные диалекты, будучи распространены повсеместно, в разной степени проникают в общенародный язык.

А. А. Леонтьев, Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

Почти совершенно не изучена проблема системных последствий развития КОН в истории русского языка, хотя эти последствия, как можно полагать, весьма значительны. К их числу есть основания относить такие, например, процессы, как все расширяющееся вытеснение форм род. над. формами вин. над. при глаголах с отрицанием, при глаголах известных семантических групп, а в прошлом – при супине (см. об этом в работе [Пеньковский 1975-а: 86–88]). Чрезвычайно слабо изучена КОН в русском диалектном языке и в других восточнославянских языках и их диалектах.

А. Б. Пеньковский, Очерки по русской семантике, -1

Балтийские славяне говорили на диалектах так называемой северно-лехитской группы западнославянского языка. Характерными особенностями их языка было сохранение некоторых архаичных особенностей праславянского, близость некоторых черт к балтским языкам и особая история развития, обусловленная тесным многовековым соседством с германцами. Среди языков или диалектов северно-лехитской группы принято в свою очередь выделять:

Андрей Пауль, Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда, 2016

По всеобщему мнению, национальная культура не предполагает наличие кровнородственных отношений. Обычно она объединяет людей, живущих на больших территориях. Возникновение национальной культуры обычно сопровождается рождением письменного языка и национальной литературы. Письменная культура как бы противостоит стихии живого разговорного языка с его местными диалектами и семантическими различиями.

Г. В. Нездемковская, Становление этнопедагогики России, 2011

Высшая форма национального языка—литературный язык, который подчиняется нормам, правилам, установленным в обществе (в отличие от просторечия), и эти нормы «закреплены» в словарях и грамматике; его преподают в школах. Норма изменяется, но крайне медленно, что позволяет создать и сохранить культурную преемственность между поколениями. Литературный язык обслуживает самые разнообразные сферы человеческой деятельности (в отличие от жаргона, в употреблении которого всегда есть возрастные, социальные или профессиональные ограничения). Литературный язык внутренне дифференцирован, имеет разновидности употребления, используемые в различных ситуациях общения (функциональные стили). Его использование не ограничено каким-либо кругом тем. В отличие от диалектов, литературный язык обслуживает не какую-то одну область страны; он наддиалектен. Литературному языку свойственна высокая социальная престижность, которая осознается всеми членами общества независимо от их собственного уровня владения литературным языком.

Я. Р. Пантуева, Русский язык и культура речи. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Однако и до судьбоносных событий начала ХХ века были сделаны важные шаги по превращению идиша в литературный язык. По мере того как повышался статус идиша, возникала и осознавалась необходимость в выработке его стандарта, а поскольку диалекты идиша отличались прежде всего фонетически, нужно было в первую очередь создать нормативное произношение.

Коллектив авторов, Черта (сборник), 2017

Их можно подразделить на несколько главных групп, создав основу для классификации говорящих на этих языках народов. Самые первые документальные свидетельства дошли до нас из Аккада, то есть речь идет об аккадской языковой группе – языках вавилонян и ассирийцев. Другая группа языков именуется ханаанской, поскольку на ней говорили в регионе, в Библии названном Ханаан (Палестина и часть Сирии). Ханаанская языковая группа имеет столь же сложную структуру и неоднозначные претензии на то, чтобы считаться отдельной единицей, как и сами хананеи – как народ. К этой лингвистической группе принадлежат и древние евреи. Третья группа языков – арамейская. Это набор диалектов, впервые сформировавшийся в Верхней Сирии, но позднее распространившийся и на соседние районы. Четвертая группа, арабская, известна нам еще до Мухаммеда по надписям, обнаруженным главным образом в Йемене. Это язык Корана и последующей исламской литературы. Пятая, и последняя, группа, эфиопская, – это языки, на которых говорили колонисты в Абиссинии. В древнейшие времена эфиопский был единым языком, и только в Средние века, то есть вне временных рамок этой книги, он разделился на несколько сильно отличающихся друг от друга диалектов.

Сабатино Москати, Древние семитские цивилизации, 1949

Другой пример – язык гаплогруппы R1b, для которого нет одного названия, которое было бы предложено в лингвистике. Исходя из данных ДНК-генеалогии, я предложил для него название «эрбин» (Klyosov, 2012). В ходе многотысячелетней миграции язык эрбин оставлял по регионам и популяциям разные диалекты, которые со временем трансформировались в разные языки, которые и изучают лингвисты, зачастую не понимая их связи друг с другом и называя «изолятами». На самом деле это определенно должна быть цепь языков, переходящих – в древности – один в другой, и связанных гаплогруппой,

А. А. Клёсов, Славяне, кавказцы, евреи с точки зрения ДНК-генеалогии, 2015

В истории языков (в книге в основном речь идет о славянском материале) соединения партикул как возникают, так и распадаются, выходят из употребления, переходят из литературного языка в нелитературные субдиалекты, сохраняются только в диалектах и так далее. Например, а + по, чешское ’да’, сохранилось, а русский союз и + но, как будто бы сходный по структуре, из употребления вышел. Соединения партикул напоминают детскую игру – «конструктор», или, точнее, «калейдоскоп», когда при повороте игрушки мы видим все новые сочетания и новые фигуры. Исходное число партикул, как будет видно далее, совсем не так велико, скудость партикульного репертуара очевидно и пугает лингвистов, но – как мы знаем из школьной математики – число их комбинаций, включая перестановки, огромно. Поэтому, конечно, язык использует только крошечную часть таких кластерных структур.

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

Термин был заимствован из полинезийского языка, на таитянском диалекте слово «татау» обозначает рисунок. И сделал это выдающийся английский путешественник Джеймс Кук. Он употребил его в отчете о путешествии вокруг света, опубликованном в 1773 году. До этого татуировка в Европе была способом украшения и идентификации человеческого тела и не выделялась отдельным названием. Употребляемые до того термины идентифицировали ее с другими техниками непосредственного украшения и обозначения человеческого тела либо являлись заимствованиями из жаргона различных общественных групп. Приведем перечень наиболее любопытных обозначений татуировки, которые в прошлом применялись на территории Западной Европы.

В. А. Барановский, Искусство татуировки, 2001

Таким образом, самая общая локализация индоевропейской прародины сужается до территории бытования культур шнуровых керамик, а в более отдаленной ретроспективе этот вопрос приобретает гадательный характер. Как бы там ни было, но по словам выдающегося отечественного языковеда Ф.П. Филина: «общеславянский язык во второй половине I тыс. до н. э. имел безусловные схождения с древнебалтийскими диалектами и несомненные ощутительные связи с северно-иранскими языками».[25] Все вышеперечисленные обстоятельства прекрасно известны историкам и лингвистам и похоже, что в последнее время наблюдается тенденция к определенному переосмыслению некоторых основных положений в области восстановления форм индоевропейского праязыка. Предоставим слово акад. В.Н. Топорову.

К. А. Пензев, Альтернативная история России. От Михаила Ломоносова до Михаила Задорнова, 2016

1950-е годы были временем формирования новой научной дисциплины, предметом которой стал язык фольклора как явление sui generis, – лингвофольклористики. Ее создание диктовалось потребностями комплексного изучения народной словесности: лингвофольклористика открывала путь к решению таких проблем, как язык фольклора и диалект (и, шире, народно-разговорная речь), языковые структуры и эстетическая функция фольклора, его языковой и мелодический строй, языковые основы народной словесности и устнопоэтический стих, семантика языковых единиц и фольклорная семиотика, языковые (семантические) константы устнопоэтического текста и др. К числу ученых, стоявших у истоков лингвофольклористики, принадлежал и П. Г. Богатырев – исследователь чрезвычайно широкого диапазона [Богатырев 1973]. Под его руководством в Воронежском государственном университете был выполнен ряд диссертаций, в их числе и работа Е. Б. Артеменко, посвященная изучению синтаксических функций полных и кратких прилагательных в русской народной лирической песне.

Коллектив авторов, Дело всей жизни…, 2014

Именно это, по-видимому, произошло и в Перу. Распространение языков кечуа и аймара наиболее правдоподобно связывать не с расцветом цивилизаций уари и тиауанако, а с их гибелью. Хаки-аймара явно были преимущественно скотоводами и отчасти сохранили подобную хозяйственную ориентацию до сих пор. С кечуа дело сложнее. Те из них, которые говорили на диалектах группы А/П (напомним, что к ней относится и официальный инкский «язык народа»), жили преимущественно в долинах. Сам этноним, «кечуа» произошел от обозначения одноименной высотно-климатической зоны, противопоставляемой холодной пуне. В совсем иных условиях обитали носители диалектов группы В/1. Подобно аймара, это преимущественно горцы с той разницей, что основная область их расселения лежит в зоне парамо, а не пуны.

Ю. Е. Берёзкин, Империя инков, 2014

Ареал слова – пространство от Кольского полуострова до Урала, причем, как показал К.-О. Фальк, по мере продвижения на восток его употребление сокращается, а значение видоизменяется: уже в ряде саамских и карельских диалектов этноним используется для обозначения как шведов, так и русских[404], т. е. иноэтничного населения вообще, пришлых иноплеменников, собиравших дань. Функциональное сходство затушевывало для местного населения этнические различия[405]. Далее на восток корень роч- в языке коми (из общепермского *ro??, за им ст во ван но го из прибалтийско-финских языков[406]), а также ненецк. луца (<*luo?ts?), эвенк., л?ча, н?ча и др. имеют единственное значение «русский», поскольку население этих областей сталкивалось только с русским колонизационным потоком.

Е. А. Мельникова, Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды, 2011

Третьи не без оснований полагают, что литературный язык – это просто язык, общезначимый для всего народа. В отличие от территориального диалекта или жаргона, не обладающими признаками такой общезначимости.

Георгий Суданов, Русский язык на пальцах, 2017

Считается (и это подтвердит любой словарь иностранных слов), что слово «норд» попало в русский язык из голландского в эпоху Петровских реформ и всеобщего увлечения морским делом, а заодно и морской терминологией. Ограничиться подобным утверждением было бы большим упрощением. Ибо корневая основа «норд» в различном обличие присутствовала в русском словоупотреблении задолго до Петровской эпохи. Так, данный корень образует название страны Норвегия (дословно – «северный путь») и населяющих ее норвежцев или, как принято было говорить на Руси, норвегов. Само современное название страны попало в русский язык через немецкое Norwegen, хотя из народных диалектов известны и другие топонимы – Норвега, Норвег, Норг. Средневековые европейские авторы (на – пример Саксон Грамматик) использовали разные наиме – нования, включая и Norici[4]. Аналогичного происхождения и понятие «норманн» (от сканд. Northman – «северный человек».

В. Н. Демин, Русь нордическая, 2005

На территории бывшего СССР существуют и другие греческие группы, характеризуемые «несогласованностью» таких параметров, как самосознание, язык и вероисповедание. Помимо интересующего нас сообщества мариупольских тюркоязычных греков (урумов) значительная группа грузинских тюркоязычных греков (урумов) проживает в Цалкинском и Тетрицкароисском районах Восточной Грузии наряду с грекоговорящими греками – ромеями (в настоящее время грузинские греки в основном переехали в Грецию или Ставропольский край [Popov, 2003], и в Цалке осталась только часть сообщества [Antelava, bit-Suleiman, 2003]). По происхождению грузинские греки (и урумы, и ромеи) – мигранты из Турции, преимущественно из Анатолии и Трабзона XIX в. Цалкинские урумы называют себя греками и полагают, что утратили идиом под гнетом турок. Для этой группы характерно, по наблюдениям Ф. А. Елоевой, достаточно негативное отношение к своему языку. Они считают его диалектом турецкого; в повседневном общении называют идиом bizim dil (тур. наш язык) или musulman dil (тур. мусульманский язык), то есть он ассоциируется у них не только с другим языком (турецким), но и с другой верой – исламом (а для этой группы чрезвычайно значима христианская идентичность) [Елоева, 1995, с. 4–6].

В. В. Баранова, Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья, 2010

В санскрите одно из слов для обозначения понятия света: ruca («светлый», «ясный») и ruc («свет», «блеск»). В последующем языковом развитии «шь» и «ц» превратилось в «с» (чередование согласных и гласных звуков – обычное фонетическое явление даже на протяжении небольших временных периодов) и достаточно неожиданным (на первый взгляд) образом осело в столь значимых для нас словах, как «русский» и «Русь». Первичным по отношению к ним выступает более архаичное слово «русый», прямиком уходящее в древнеарийскую лексику и по сей день означающее «светлый». От него-то (слова и смысла) и ведут свою родословную все остальные однокоренные слова языка. Данная точка зрения известна давно. Еще русский историк и этнограф польского происхождения, один из основоположников отечественной топонимики Зориан Яковлевич Доленга-Ходаковский (1784–1825), критикуя норманистские пристрастия и предпочтения Н.М. Карамзина, писал: «Тогда б увидел и сам автор (Карамзин. – В.Д.), касательно Святой Руси, что сие слово не составляет ничего столь мудреного и чужого, чтобы с нормандской стороны, непременно из-за границы, получать оное; увидел бы, что оно значит на всех диалектах славянских только цвет русый (blond) и что русая коса у всех ее сыновей, как Rusa Kosa i Rusi Warkocz (коса. – В.Д.) у кметей (крестьян) польских равномерно славится. ‹…› Есть даже реки и горы, называемые русыми»[11].

В. Н. Демин, Северная прародина Руси, 2017

В санскрите одно из слов для обозначения понятия света: ruca («светлый», «ясный») и ruc («свет», «блеск»). В последующем языковом развитии «шь» и «ц» превратилось в «с» (чередование согласных и гласных звуков – обычное фонетическое явление даже на протяжении небольших временных периодов) и достаточно неожиданным (на первый взгляд) образом осело в столь значимых для нас словах, как «русский» и «Русь». Первичным по отношению к ним выступает более архаичное слово «русый», прямиком уходящее в древнеарийскую лексику и по сей день означающее «светлый». От него-то (слова и смысла) и ведут свою родословную все остальные однокоренные слова языка. Данная точка зрения известна давно. Еще русский историк и этнограф польского происхождения, один из основоположников отечественной топонимики Зориан Яковлевич Доленга-Ходаковский (1784–1825), критикуя норманистские пристрастия и предпочтения Н.М. Карамзина, писал: «Тогда б увидел и сам автор [Карамзин. – В.Д.], касательно Святой Руси, что сие слово не составляет ничего столь мудреного и чужого, чтобы с нормандской стороны, непременно из-за границы, получать оное; увидел бы, что оно значит на всех диалектах славянских только цвет русый (blond) и что русая коса у всех ее сыновей, как Rusa Kosa i Rusi Warkocz [коса. – В.Д.] у кметей (крестьян) польских равномерно славится. <…> Есть даже реки и горы, называемые русыми».

В. Н. Демин, Загадки Гипербореи, -1

Далее мы подходим к вопросу о типах этнических делений и этнических групп. Какие группы следует считать этническими? В культуральных и примордиальных определениях упоминаются этнические группы многих типов. Этот список включает культуру, язык, диалект, религию, вероисповедание, секты, ритуалы, расу, племя, нацию, национальность, историю, предков, род, способ установления родства, фенотипические особенности, стиль одежды или украшений, психологическую общность, касту, регион, чувство солидарности, класс, а также сообщества и символы (см. Vanhanen, 1999a, р. 249). Поскольку меня интересуют главным образом значительные этнические разделения, а не мелкие различия, я предпочитаю примордиа-листскую концептуализацию этничности. Я стараюсь исключить чисто культурные группы из категории этнических. Ключевым критерием этнической группы является то, что ее члены могут полагать, что в среднем они генетически теснее связаны друг с другом, нежели с представителями внешних групп.

Тату Ванханен, Этнические конфликты, 1999

Этникосы и этносоциальные организмы как этнические категории характерны для различных периодов истории человечества. Как уже отмечалось, Бромлей основным этническим подразделением первобытности считает племя. Возражая тем исследователям, которые видят в племени только социальнопотестарную общность и подчеркивают лишь одну из сторон его функционирования – функцию власти, он отмечает, что племя характеризуется также и собственно этническими чертами (общим диалектом, религиозными представлениями, обрядами, собственным именем). Племя является, следовательно, этносоциальным образованием. На ранней стадии развития первобытного общества потестарные функции племени еще слабо выражены и превалируют черты, характерные для этнических общностей в узком смысле слова (племя-этникос). На поздней стадии первобытности, когда племя-этникос превращается в племя-эсо, роль этникоса начинает играть «соплеменность», то есть совокупность всех членов племени, где бы они ни находились: в пределах или же за пределами территории племени[111].

Юрий Акашев, История народа Рос. От ариев до варягов, 2013

В российской научно-популярной литературе получили распространение и идеи французского философа И. Тэна. Как и российские исследователи диалектов и фольклорных текстов, он исходил из того, что как в литературных произведениях отдельных авторов, так и в народном творчестве – не только отражается духовный облик народа и своеобразие его истории и материальной культуры[276], но и складываются присущие только им этнонациональные формы. Иначе говоря, от идей Монтескье концепцию Тэна отличала лишь более детальная разработка концепции характера (нрава) народа: он полагал, что его формирует раса, среда и их сочетание в каждую историческую эпоху. Он пытался отделить черты темперамента от способностей и инстинктов, в зависимости от доминанты выделяя отдельные типы – рациональный и чувственный. Работы И. Тэна оказали влияние на реконструкции национального характера или психического склада на основе комплексного рассмотрения текстов современной литературы (например, поляков и русских[277]).

М. В. Лескинен, Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности, 2010

Лингвисты больше не говорят о единстве индоевропейского материнского языка даже на ранних стадиях его развития; еще прежде, чем начался процесс широкого расселения народа, возможно, он состоял из ряда диалектов. Археологи склонны поддержать эту гипотезу, поскольку, прежде чем курганный народ появился на Балканах, в Анатолии, Центральной и Северной Европе, не наблюдалось смешения культур, существовавших к северу от Черного моря.

Мария Гимбутас, Балты. Люди янтарного моря, 1968

Специальное внимание в статье политическому фактору в развитии этнонациональных процессов не перечеркнуло комплексного видения каждого из явлений, но не позволило ограничить оценку этносов по преимуществу культурно-историческими и эмоциональными показателями, или свести характеристику наций в качестве исключительно политических конструкций. Оба явления воплощали комплексную совокупность естественно-природных, социально-экономических, социально-политических и культурных параметров развития в своем содержании. Существенно трансформированные во времени, эти параметры оставались преемственными. Модернизация средневекового общества и растущая институциональная зрелость государственности на этапе публично-правовой истории – по сравнению с этнополитическими сообществами эпохи раннего средневековья меняли формы, масштабы и историческую судьбу новой общности, чаще всего этногетерогенной. Но эти процессы не перечеркнули присущие человеку привязанности к месту своего рождения – его «малой родине» (pays de nativite), языку или диалекту, на котором он начал говорить. Принадлежность к «малой народности» не мешала принять новые формы социальных связей, соучаствовать в образовании «национальной» культуры и общенационального языка. Хотя, естественно, – подобный «плавный» исход процессов этнонациональной эволюции зависел от многих обстоятельств, в частности, – от степени самоопределения и зрелости, в том числе институциональной, этнических групп в их гетерогенном протонациональном образовании. Он также предполагал соблюдение определенных условий в сосуществовании этих общностей, и прежде всего, – взаимного соблюдения норм поведения: не насильственного со стороны ведущего в национальных образованиях этноса и согласия принять другой этнической или полиэтническойй частью сообщества, новую историческую судьбу. Подчеркнутые в статье факты преемственного развития явлений «этнос – нация» и силу этого вектора движения получили убедительное подтверждение в наши дни. Сегодня оно свидетельствует о незавершенном характере процессов трансформации этносов в нации даже в эпоху глобализации мировой истории, может быть, как раз активизируясь в качестве противовеса этой тенденции?

Коллектив авторов, Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время, 2015