Канон

Кано́н (др.-греч. κανών) — неизменная (консервативная) традиционная, не подлежащая пересмотру совокупность законов, норм и правил в различных сферах деятельности и жизни человека. Исследователи выводят происхождение греческого термина «канон» от западно-семитского слова qānoeh/ḳānu, «тростник, камыш», обозначавшего в числе прочего тростниковый шест, использовавшийся в строительстве для точности измерений в качестве эталона длины.

Слово канон, кроме буквального значения — прави́ло, отвес имеет переносное — пра́вило, закон, имеющее очень много производных употреблений:

• Набор норм и правил:
• Канон (искусство) — совокупность норм и правил в искусстве.
• Канон (наука) — совокупность основополагающих законов, норм и методов в научных знаниях.
• Часть названия сочинения, посвященного нормам и правилам в некоторой области:
• Канон врачебной науки — сочинение Авиценны о медицине.
• Канон Поликлета — несохранившееся сочинение древнегреческого скульптора Поликлета, излагающее его учение о канонических пропорциях человеческого тела в статуях.
• Религия:
• Христианство:
• Церковный канон — правило или свод правил.
• Библейский канон — признанный состав Библии, то есть те священные книги Ветхого («Ветхозаветный канон») и Нового («Новозаветный канон») Заветов, которые признаются Церковью боговдохновенными и служат первоисточниками в вопросах веры и нравственности.
• Евхаристический канон, или ана́фора — центральная часть литургии.
• В Православии слово канон имеет еще и следующие значения:

Канон (форма церковной поэзии) — один из жанров церковной гимнографии. Примером канона в данном значении служит Великий канон, читаемый за богослужением Великим постом.

Канон — список священнослужителей и церковнослужителей определенной епархии, составлявшийся для нужд епархиального управления. Лица, внесенные в этот список, именовались кано́никами. Согласно «Энциклопедическому словарю Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона», такое название этих лиц употреблялось в древней греческой церкви.

• Другие религии:
• Канон (буддизм) — буддийский канон.
• Канон (джайнизм) — джайнистский канон.
• Музыка:
• Канон (инструмент) — то же, что монохорд, устройство для измерения и построения музыкальных интервалов.
• Канон (музыка) — музыкальная форма, в которой один голос повторяет другой, вступая позже него.
• Канон (музыкальный инструмент) — восточный щипковый струнный инструмент, родственный гуслям
• Другие значения:
• Канон (нарратив) — общность оригинальных трудов, признаваемых аутентичными для некой вымышленной вселенной, в отличие от фанфиков, додзинси, ремейков, экранизаций и т. д.
• Канон во вселенной «Звёздных Войн» — информационная продукция по этой теме, одобренная Джорджем Лукасом.
• Канон, Вильфрид (род. 1993) — ивуарийский футболист, центральный защитник нидерландского клуба АДО Ден Хааг и сборной Кот-д’Ивуара.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Указанные компоненты канона «словесное выражение» составили основу современной науки о культуре речи. Ранее наиболее объемную часть риторики составлял один подраздел канона «словесное выражение» – учение о фигурах. Высказывалось мнение, что все«словесное выражение» и вообще вся риторика без остатка сводится к учению о фигурах. Самих фигур наукой насчитывается около сотни. Однако в связи с распространением риторики по территории привело к одновременному использованию латинских и греческих названий, к которым добавились наименования из новых языков. Поэтому для обозначения одной фигуры на протяжении веков стало использоваться большое количество синонимичных терминов.

Марина Александровна Невская, Риторика

Тексты палийского и санскритского канонов дают богатейший материал, позволяющий с высокой степенью достоверности реконструировать процесс создания матрик. Первоначально ранние абхидхармики попытались объединить без разбора и в широчайшем объеме все наиболее важные понятия Учения, рассеянные по различным сутрам. Один из древнейших списков такого рода представлен в Сангити-сутте Дигха-никаи палийского канона. В нем по чисто внешнему признаку объединены и расположены в числовой последовательности самые разнородные понятия Учения. Однако такая попытка систематизации совершенно не соответствовала требованиям изложения и объяснения буддийской доктрины. Уже в ранних пластах Первой питаки встречаются относительно краткие списки, объединяющие концептуально близкие понятия. Примером такого списка, включающего большое количество дхарм, набором которых и характеризуется сансара – круговорот новых рождений, служит матрика из Огхавагги (S., IV.57–60), которая воспроизводится затем с некоторыми добавлениями в собственно абхидхармистских текстах.

В. И. Рудой, Космос и карма. Введение в буддийскую культуру, 2009

Особенностью описываемых элементов (частичек) является то, что многие из них вполне известны языковедам как в единичном виде, так и в комбинации и входят в каноны Академических грамматик. Это, например, союзы: а, и, но, да, или, либо и др.; это частицы: то, же, даже, уже, ти, это, вонъ, вотъ; это местоимения: къто, кътото, иже, нѣкъто; это наречия: тамъ, тутъ, здесь < сь + де + сь и т. д. Однако приписать их к какому-то одному классу или к одной части речи не оказывается возможным. Возможным оказывается только более или менее обширное их пересечение с уже известным классом слов.

Т. М. Николаева, Непарадигматическая лингвистика, 2008

Известно, что первым этот термин ввел в научный оборот И. Гёте, работавший над созданием учения «о форме, образовании и преобразовании». Однако поиски соотношения гармоничности композиционных структур велись всегда. Так, изучение законов пропорционирования дало миру более ста канонов пропорций человеческого тела.

В. Б. Кошаев, Декоративно-прикладное искусство. Понятия. Этапы развития. Учебное пособие для вузов, 2014

Единственным инструментом овладения настоящим для скальда послужила форма, выделенная им на основе самой традиции, из традиционного материала и посредством чисто лингвистической операции. Эпическая (эддическая) форма незаметна и представляется безыскусной не в силу своей простоты (напротив, она может быть исключительно сложной), а потому, что она не отвлечена от языковой формы и мотивирована, т. е. целиком направлена на воплощение мифоэпических ценностей. Иначе говоря, содержательность эпической формы основывается на принципе мотивированности языкового знака, возводимом в эпической поэзии в степень художественного канона. Но по этой же причине эпическая форма тематически связана и не может перейти границы «своего» предмета иначе как путем эпизации событий актуальной действительности. В тех же случаях, когда она все же переходила границы своего предмета в «отдельных висах», сочиненных на случай и не допускавших эпизации, она теряла связь с языком и распадалась, превращаясь в слегка «подаллитерированную» и ритмизованную прозу. Как уже упоминалось, такие висы не ставились вровень со стихами в размере дротткветт (иногда они обозначались как kviðlingar – «стишки»)[6].

Ольга Александровна Смирницкая, Древнегерманская поэзия: Каноны и толкования

Всегда, и чем глубже в столетия, тем острее, осознавалась маркированность литературного языка по отношению к прочим формам речи. Расширение социальной базы литературного языка постепенно приводило к «побледнению» стилистических маркировок, их устранению, сглаживанию и устранению специфических маркировок, сглаживанию специфических черт литературной речи, и сегодня литературный язык, наоборот, самая нейтральная по всем маркировкам форма национального языка. От литературной речи отсчитывают свои выразительные признаки все жаргонизмы, диалектизмы, варваризмы и пр. Зеркальным образом переменилось и соотношение между нормой и стилем: нормативным стал стилистически нейтральный элемент системы. Изменилось и наполнение литературного языка. Сегодня исследователи с полным правом говорят уже о «разговорной речи» как категории, отчасти противопоставленной литературному языку; однако в своих проявлениях и разговорная речь ориентирована на литературную норму, исходит от нее, на ней основана. В использовании разговорной речи наблюдается некое упрощение коммуникативных задач, стоящих все перед той же литературной речью; ср. так называемую «внутреннюю речь», которая представляет собою еще большее упрощение коммуникативного задания, хотя и лежит в том же ряду до бесконечности возможных упрощений все того же нормативного канона. Однако различные степени проявления общего качества нового качества все-таки не создают; следовательно, сегодня любое воспроизведение языка во всех случаях предстает или кажется одной из форм литературного языка.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

«Истинный канон внешних видов желтого двора высшего совершенствования истинного» или, короче, «Истинный канон желтого двора» (Хуан тин чжэнь цзин) – это менее чем 600 иероглифов в основном пятисложных строф, традиционно рассчитанных скорее на мнемонический, чем поэтический эффект, в которых для всех и каждого без исключения объясняются основы устройства микрокосмоса человеческого тела и излагается сущность практики постижения Дао и достижения бессмертия.

Неустановленный автор, Истинный канон желтого двора, 2011

Персонификация природных образов во многом идет от дофольклорных мифологических воззрений (системы мифологических верований славян). По мнению Г.И.Мальцева, одной из ведущих закономерностей мировоззренческого субстрата устно-поэтического канона является стремление к гомеостасису – тождеству различных состояний [Мальцев 1989:39]. В традиционных мифологических системах солнце (как и луна (месяц) может воплощать и мужское, и женское начало [МНМ 1997: II, 78–79]. Изначально для народной песенной лирики было характерно механическое восприятие канона и использование его в художественных целях в процессе создания композиционной фигуры ОП, которую отличает обобщенный характер отношений между образами обеих картин ОП.

Коллектив авторов, Дело всей жизни…, 2014

Как возникает объяснение эффекта ритуальных действий? По Дюркгейму, как правило, это происходит после осуществления ритуала, а сами объяснения выполняют преимущественно функцию легитимации совершенных действий, используемые при этом словесные выражения – формулы действий, из которых со временем формируется ритуальный канон как основа регулярности и всеобщности ритуалов.

А. И. Черных, Ритуалы и мифы медиа, 2014

Параллельно с усвоением комплекса теоретических и методологических установок, с которыми подходили к изучению народов в европейской науке, в русской культуре вырабатывался и другой пласт представлений, связанный с литературными и поведенческими идеалами и канонами. Это касалось, в частности, описаний обычаев и нравов людей, эталоном которых стала так наз. «литература путешествий». Травелоги имели давнюю европейскую традицию, но как сложившийся жанр приобрели особую популярность в конце XVIII – начале XIX в., когда на него сложилась литературная мода. Ее определяли «Сентиментальное путешествие» Л. Стерна (1768), «Итальянское путешествие» И.В. Гёте (1818–1829), позже – сочинения романтиков (Ф.Р. Шатобриана, А. Ламартина, Г. Гейне). Говоря о «географических» путешествиях того времени – т. е. о дневниках и заметках о реально совершенных путешествиях с познавательными целями, – следует отметить влияние на них данной литературной традиции. Описания малоизученных или вовсе неизвестных земель и народов, содержащиеся в них, сформировали ряд клише, задающих структуру повествования о «другом», определенный канон этих рассказов, а также выбор объектов наблюдения[138]. Сентиментальная литература путешествий, в частности, способствовала складыванию Аркадийского мифа, чертами утопической Аркадии наделялись «плодоносные страны Юга» – в качестве таковых репрезентировались и государства Средиземноморского региона[139], и далекие земли, населенные дикими первобытными народами. В Российской империи ею легко оказывалась Малороссия[140].

М. В. Лескинен, Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности, 2010

Разграничение правовых систем, проводимое С. Бартолом, естественно, далеко от совершенства, но исторически оно является одним из первых документальных свидетельств, посвященных компаративистскому анализу в области сексуальных правонарушений. Сравниваемые системы права различны, так как одно строится на канонах и догматах веры, другое формируется на основе норм римского права, но факт их дифференцировки есть свидетельство изменения ментальности и развития рефлексии в области права.

Н. А. Исаев, Сексуальные преступления как объект криминологии, 2007

Толкование статутов нельзя рассматривать лишь как результат применение логических правил, в английское понимание процесса толкования закона заложен анализ всего правового материала применительно к нормированию рассматриваемых правоотношений, в том числе законов, прецедентов, правил, презумпций, лингвистических максим и т. д. Напрашивающиеся компетентным исследователям сравнения между английской интерпретацией и российской стадией уяснения, а также между процессом английского толкования и российским понятием разъяснения нормативного акта, обоснованы только применительно к схожести английской интерпретации и российского уяснения. При толковании статута английский судья обязан принять во внимание не только все источники права, действие которых распространяется на предмет рассмотрения, но и оценить возможности применения тех или иных канонов и инструментов доктрины толкования. Кроме того, в английском судебном толковании доминирует правоприменительный аспект, оно всегда воспринимается как своего рода толкование-применение или толкование при применении. Толкователь осознает необходимость обосновывать применение именно этих правил, норм, прецедентов и т. д., в то время, как он мог бы применить и другие.

Е. Н. Тонков, Толкование закона в Англии, 2013

Цель автора алхимического трактата – не найти что-то новое, а максимально приблизиться к совершенству уже существующего канона. Именно поэтому он ориентирован на традицию: с его точки зрения, образцы, уже заданы непосредственно Богом. Поэтому задача автора алхимического трактата заключается в максимально точном донесении этих образцов до своих читателей. Сочиняя трактат, автор одновременно и сочиняет трактат и выполняет роль посредника между традицией и читателем.

О. В. Клещевич, Иероглифика Петергофа. Алхимические аллюзии в символике Петергофского садово-паркового ансамбля, 2017

Между тем у Керносовского идола имеются также хвост и звериные уши (или рога?). Данные аксессуары вполне подходят и к древнегреческому божеству стад, лесов и полей Пану, имеющему доэллинское и, скорее всего, общеиндоевропейское происхождение. Кстати, и имя Пан родственно имени Вишну, означая «всё». Следовательно, Прото-Вишну тождествен Прото-Пану. Другое дело, что общеиндоевропейское божество, олицетворяющее Вселенную, постепенно видоизменяло свои первоначальные функции – по мере расщепления первичной этнической общности и миграций праэтносов по всей территории Евразии. Если в индуизме бог Вишну сохранил и приумножил верховные и властные функции в составе великой триады Тримурти: Брахма – Вишну – Шива, то в других исторических условиях и иной идеологической доминанты – олимпийской религии, пришедшей на смену старым доэллинским верованиям, – бог Пан, ранее олицетворявший «Всё», превратился во второстепенное лицо олимпийского пантеона, хотя никто не отрицал его глубоких корней, уходящих в первозданную природу. Естественно, менялись изображения или изваяния божеств. Прото-Вишну так же мало походит на классические скульптуры вишнуистского канона, как Прото-Пан на образ скотьего бога со свирелью в руке на известной картине Михаила Врубеля «Пан». Художественное воплощение не тождественно заложенному в него смыслу.

В. Н. Демин, Северная прародина Руси, 2017

Между тем у Керносовского идола имеются также хвост и звериные уши (или рога?). Данные аксессуары вполне подходят и к древнегреческому божеству стад, лесов и полей – Пану, имеющему доэллинское и, скорее всего, общеиндоевропейское происхождение. Кстати, и имя Пан родственно имени Вишну, означая «всё». Следовательно, Прото-Вишну тождествен Прото-Пану. Другое дело, что общеиндоевропейское божество, олицетворяющее Вселенную, постепенно видоизменяло свои первоначальные функции – по мере расщепления первичной этнической общности и миграций праэтносов по всей территории Евразии. Если в индуизме бог Вишну сохранил и преумножил верховные и властные функции в составе великой триады Тримурти: Брахма – Вишну – Шива, то в других исторических условиях и иной идеологической доминанты – Олимпийской религии, пришедшей на смену старым доэллинским верованиям, – бог Пан, ранее олицетворявший «Всё», превратился во второстепенное лицо Олимпийского пантеона, хотя никто не отрицал его глубоких корней, уходящих в первозданную природу. Естественно, менялись изображения или изваяния божеств. Прото-Вишну так же мало походит на классические скульптуры вишнуистского канона, как Прото-Пан на образ скотьего бога со свирелью в руке на известной картине Михаила Врубеля «Пан». Художественное воплощение не тождественно заложенному в него смыслу.

В. Н. Демин, Загадки Гипербореи, -1

Именно этот ранний пласт культа Гестии обнаруживает разительное сходство с почитанием огня у индоиранских народов, прежде всего с ведическим культом Агни [ср.: Keith 1925, т. II: 625 – 626]. Сходство это касается как сущности образов почитаемых божеств, так и различных элементов связанного с ними ритуала. Один из основных богов ведического пантеона, «поставленный во главе» («Ригведа», I, 1), Агни олицетворяет огонь в самых различных его проявлениях, в том числе небесный огонь, огонь домашнего очага, жертвенный огонь. Как божество жертвенного огня Агни осуществляет передачу жертвы от людей богам, т. е. выступает в роли посредника между миром богов и земным миром. Отсюда неразрывная связь его со всяческими жертвоприношениями, перекликающаяся с отмеченной выше особой ролью Гестии в жертвоприношениях. Упоминание Гестии в начале и в конце всякой молитвы и жертвоприношения также находит аналогию в каноническом упоминании Агни в начале и в конце ритуального перечисления богов в «Ригведе» [Dumézil 1966: 317 – 318]. Этот канон отражает и сама структура «Ригведы»: она открывается гимном, посвященным Агни, с упоминания его начинается и ее заключительный гимн [Елизаренкова 1972: 270]. Таким образом, культы ведического Агни и олимпийской Гестии (последний в его архаических проявлениях) демонстрируют не только сходство, но и прямое тождество многих основных элементов.

Д. С. Раевский, Мир скифской культуры, -1

Каждый колорит представляет собой в определенной степени задачу, которую люди осознанно или бессознательно стараются решить. Подходящий ответ удается найти лишь если цветовой шифр рассматривать в контексте социальных связей, как часть культурного канона отправителя и получателя цветового сообщения. Каждый цветовой образ воплощает наглядный социальный порядок, «микрокосм социальных отношений», «поле противостояния власти и сопротивления ей»[38]. В таком широком смысле он становится сразу и панорамой, и сочинением, и микрокосмом, и палимсестом[39].

Ю. А. Грибер, Цветовое поле города в истории европейской культуры, 2012

В виду этого, издание в русском переводе предлагаемой книжки Пишеля, мне думается, не будет лишним. Профессор Р. Пишель, к сожалению недавно умерший, пользовался известностью как знаток языков и религий Индии. Получив предложение написать книжку о жизни и учении Будды для серии «Из мира природы и духа», он отнесся к этой задаче серьезно, проверил переводы многих текстов буддийского канона, воспользовался новыми открытиями в этой области и всей имеющейся литературой о предмете и, несмотря на ограниченные размеры книжки, старался дать в ней обстоятельное понятие как о жизни Будды, так и об его учении (философии и этике), а также о последующих судьбах буддизма, о новейших попытках его очищения и пропаганды и о главнейшей литературе по буддизму. Как заявляет он сам в предисловии, его главной задачей было выставить возможно рельефнее религиозный характер буддизма как учения, возникшего на почве Индии, на основе индийского духа, индийских верований и индийской философии.

Рихард Пишель, Будда: его жизнь и учение, -1

Уже к началу XX в. накопилось достаточно много концептуальных опытов художников, писателей, философов, критиков, режиссеров, архитекторов, боровшихся «за пустоту», замышлявших побег в растворяющее их пространство – максимальная прозрачность пространства, отождествление пространства с тотальным наблюдением и исчезновение позиции наблюдателя как таковой становились каноном нового зрения[309]. Среди «героев» тотального наблюдения – Жан-Жак Руссо и Луиджи Пиранделло, Тернер и Кольридж, Раймон Руссель и Вальтер Шеербарт, Велимир Хлебников и Жан Эпштейн, Альбер Жарри и Анри Бергсон. Происходит распад идеи внутреннего пространства (особенно в проектах стеклянного города Шеербарта и Хлебникова[310]), образы мира становятся исключительно внешними, создавая постоянно расширяющуюся сферу[311].

Д. Н. Замятин, Культура и пространство. Моделирование географических образов, 2006

Фонопросодический компонент, как и другие, обладает собственной структурой. Гармония, ритм и лад выступают как его фоновые компоненты, длительность и соразмерность являются просодическими составляющими. При этом звуко-слоговая расстановка в потоке речи подчинена канонам эвфонии, или благозвучия. В языкознании данным термином называют приятность звучания, произносительное удобство, характеризующее звукосочетания и целые слова [Брик, 1997].

Г. В. Бабина, Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез, 2013

Вопрос состоит в том, кто был тот человек, который – противно канонам – женился на своей куме, и даже точнее: как интерпретировать слово друг во фразе, начинающей рассказ о третьем предсказании Мефодия. В литературе существует мнение, что это слово употреблено в данном случае в «техническом» смысле как обозначение члена княжеской дружины – "дружинник". Впервые это мнение высказал мельком А. Вайан. Он перевёл фразу следующим образом: «un certain ami, un conseiller très riche, épousa sa commère», сопроводив её комментарием: « doit avoir ici le sens spécial de «», "membre de la dru?ina"; la Vie de Méthode est traduite du grec, et rend  au sense de "membre de l?". Les conseillers du prince étaient choisis dans la dru?ina»[267]. Опираясь на мнение французского лингвиста, такой перевод фразе даёт Б. Н. Флоря: «Некто из дружины, очень богатый и советник (князя), женился на своей куме…»[268]. Похожий перевод предлагает Й. Вашица: «jeden ?len kní?ecí dru?iny, velk? bohá? a rádce…»[269] Так же понимает дело М. Б. Свердлов, а А. А. Горский уже без ссылок утверждает, что «единственное число от понятия дружина – друг» «встречается в великоморавском памятнике», то есть в Житии Мефодия[270]. В чешской историографии также утвердилось понимание «друга» в житии как «дружинника»[271].

П. С. Стефанович, Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках, 2012

Столь же значимо наследие другого представителя московской ветви Московско-тартуской школы Владимира Николаевича Топорова (1928–2006) – филолога, языковеда, культуролога, доктора филологических наук (1988). Он был избран действительным членом Российской Академии наук (1990), действительным членом РАЕН (1993), был главным научным сотрудником Института славяноведения и балканистики РАН, автор 1200 публикаций, из них 25 – монографии. 7 мая 1998 г. ему была вручена первая Литературная премия Александра Солженицына. Премию Топорову вручил сам А. И. Солженицын, в речи на торжественной церемонии высоко оценивший научные заслуги Владимира Николаевича. Труды Топорова поражают многогранностью и разнообразием, его научный горизонт отличается большой широтой: в области языкознания занимался общетеоретическими проблемами, а также античным, славянским, балтийским, древнеиндийским, древнеиранским языкознанием, изучением енисейских языков и их взаимоотношений; мифологией и мифопоэтикой; ритуалами и символами, их соотношением с мифологическими системами и религиями; буддологией (в 1960 он осуществил издание малого буддийского канона – Джаммапады, книга вышла в его переводе, с его введением и комментарием); литературоведением (Буслаев, Тредиаковский, Жуковский, Пушкин, Фонвизин, Батюшков, Карамзин, Тютчев, Достоевский, Тургенев, Ремизов, Блок, Ахматова – вот неполный перечень литературоведческих интересов). И все работы пронизывает семиотический аспект анализа. Один из основоположников многих семиотических концепций, которые получили широкое распространение в мире. Статья ученого «Геометрические символы» (1973) даст читателю представление о семиотических трудах ученого.

С. Т. Махлина, Лекции по семиотике культуры и лингвистике, 2010

Если в письменной деловой речи разговорная лексика, проявления экспрессии неуместны и воспринимаются как стилистические погрешности, поскольку не соответствуют канону и нарушают требования официальности и безэмоциональности, то в устной деловой речи разговорная лексика часто выступает в функции повышения экспрессивности, интимизирует общение, используется как средство воздействия на собеседника.

Коллектив авторов, Основы русской деловой речи, 2012