Паж

Паж (фр. page) — в средневековой Западной Европе мальчик из дворянской семьи, состоявший на службе в качестве личного слуги у знатной особы; первая ступень к посвящению в рыцари.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В том же 1799 году граф Н.П. Шереметев стал шефом (директором) Пажеского корпуса. Пажи – придворные чины, которые появились в России при Петре и Екатерине I, по образцу западноевропейских дворов. Это были юноши из самых знатных семейств, которые потом выходили в военную или статскую службу, но для части из них это звание становилась началом придворной карьеры. При императрице Елизавете Петровне появился Пажеский корпус для воспитания пажей. Эта своего рода дворянская школа существовала наряду с Кадетским и Морским корпусами. Пажеский корпус того времени имел полугражданский статус, достаточно неопределенный.

Алла Краско, Три века городской усадьбы графов Шереметевых. Люди и события, 2009

6. Насупротив того, те сыновья, которые от родителей в гражданскую службу определены и возпитаны суть, вступают во оную чрез различные способы, потому как они от какого поколения от знатного или мелкого, богатого или бедного шляхетства произходят, каких патронов или сильных сродников они имеют и какой по[н]ятности они суть, оные же, которые никакого способу и то не знают, чтоб в академию вступить или иные государства смотреть, начинают около 16и или 17 лет при государственных коллегиях или большой государственной канцелярии быть канцеляристами и проходят таковым образом все чины, иные ищут при дворе королевском и у господ от сенату пажами быть, где они к шляхетным обучениям и знаниям воспитаны и потом при надворном стате или при гвардии произведены бывают, иные ищут пажами или гоф юнкерами с шведскими посольствами в ыные государства ехать и чему-нибудь обучатся, иные от богатых свойственников или патронов, которые в службе обретаются, приняты и к будущим службам в делах приведены бывают. Иные же ежели они острой природы и доброй надежды о себе подают, то они от самого короля приняты и на королевском иждивении в чюжестранные государства посыланы бывают для обучения с основания воинской или гражданской архитектуры, навигации, анатомии, живописного и резного мастерства и иных наук.

Группа авторов, «Регулярная академия учреждена будет…». Образовательные проекты в России в первой половине XVIII века, 2015

Подробных сведений о детстве С.Р. Воронцова нет. В то же время известно, что «граф Семен Романович первоначально получил легкое французское обучение, но от своего дяди – канцлера, и в особенности от своего брата, одного из образованнейших людей того времени, заразился страстною охотою к чтению и до глубочайшей старости сохранял в себе благородную потребность непрестанной умственной пищи» [2]. В 1753 году он был принят в число пажей императрицы, а через семь лет состоял уже камер-пажом.

Оксана Захарова, Жизнь и дипломатическая деятельность графа С. Р. Воронцова, 2013

В 3-м (низшем) классе полагаются только экстерны. Сверх общего числа интернов полагается 6 штатных вакансий для уроженцев Финляндии. К приёму в корпус допускаются исключительно зачисленные предварительно, по Высочайшему повелению, в пажи к Высочайшему двору; ходатайствовать о таковом зачислении разрешается лишь о сыновьях и внуках лиц, состоящих или состоявших на службе в чинах первых трёх классов или же об отпрысках родов, занесённых в пятую и шестую части родословных книг (титулованное и древнее дворянство).

Олег Смыслов, Генерал Слащев-Крымский. Победы, эмиграция, возвращение, 2015

Ко второму классу относились столы для караульных офицеров, дежурных секретарей и адъютантов, дежурных камер-пажей и пажей и некоторых других лиц. Князь П. А. Кропоткин, который в молодые годы обучался в Пажеском корпусе и, будучи камер-пажом, часто бывал при Дворе, упоминал, что «каждый раз, когда мы бывали во дворце, мы обедали и завтракали там»[19]. Это была одна из старых традиций, восходившая еще ко временам Московского царства, когда всех «служилых» кормили от царского стола.

Илья Лазерсон, Императорская кухня. XIX – начало XX века. Повседневная жизнь Российского императорского двора, 2014

Писатель А.А. Васильчиков связывал пребывание императрицы в Петровском с началом возвышения ее нового фаворита Ивана Ивановича Шувалова200. А после второго посещения императрицей Ф.И. Голицына – в имении в Черёмушках – камер-паж императрицы Шувалов уже через восемь дней был назначен камер-юнкером. Императрица Екатерина II позже писала: «Это было событие при Дворе; все шептали друг другу на ухо, что это новый фаворит; я радовалась его возвышению, потому что, когда он был еще пажом, я его заметила как человека много обещающего по своему прилежанию, его всегда видели с книгою в руках»201.

С. И. Ярославцева, От Черёмушек до Зюзина. В долине Котла. Четыре московских района: Черёмушки, Зюзино, Котловский, Академический, 2014

Когда паж становился сквайром, его обязанности в принципе оставались теми же, но становились более тяжелыми – теперь больше внимания уделяли военной стороне подготовки. Если господин брал его на войну, когда мальчик был еще пажом, то он не принимал непосредственного участия в битвах, но учился помогать лорду, следил за удобствами господина и рыцарей, находившихся в его свите, на марше или на постое. Во время сражения паж находился в тылу, в обозе, ухаживал за запасными лошадьми, готовый по первому знаку подать свежего коня, в случае если в сражении господин вдруг лишался своего скакуна. Но, становясь сквайром, юноша должен был принимать участие в битвах, сражаясь бок о бок с лордом и защищая его от опасностей.

Эварт Окшотт, Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения, -1

Под началом этих капитанов служили люди изо всех уголков Испании. Их можно было разделить приблизительно на восемь групп. Во-первых, это были муниципальное ополчение, кавалерия и пехота – преимущественно кавалерия. Все регионы Испании, включая далекие Галисию и Бискайю, присылали своих людей. Во-вторых, здесь были три главных военных ордена, Сант-Яго, Алькантара и Калатрава, которые сыграли столь важную роль в прежних войнах с исламом. В этой войне с Гранадой они были мобилизованы в последний раз. Орден Сант-Яго снарядил около полутора тысяч рыцарей и примерно 5000 пехотинцев, другие два – чуть меньше{109}. Они не всегда показывали себя хорошо – командующий ордена Сант-Яго, Алонсо де Карденас, в 1483 году возглавил атаку на Малагу из Антекеры, но заблудился в Сьерра де Ахарка и потерпел жестокое поражение, хотя свою жизнь спас. В-третьих, монархи имели королевскую гвардию в тысячу конных копейщиков. Ими командовал Гонсало Фернандес де Кордова, младший сын одной из знатнейших семей Кордовы. В юности он был пажом архиепископа Каррильо, постоянно сражался в войнах с Гранадой, начиная с Альгамы, был ранен в сражении при Сумии и особенно проявил себя в совсем не романтическом деле tala – уничтожении сельского хозяйства в веге Гранады. Он всегда считался «зерцалом рыцарства» – надменен со знатными, прост с солдатами, учтив при дворе, не терял самообладания при любых условиях, особенно в бою. Его владение арабским делало его хорошим переговорщиком, равно как и воином. Самый страшный для мавров кастильский военачальник, Фернандес де Кордова был Ахиллом без мрачного символа суетности этого эпического героя – его уязвимой пяты{110}.

Хью Томас, Подъем Испанской империи. Реки золота, 2003

Поселившись у Дюбарри, Жанна, известная теперь под именем мадмуазель Вобернье, попала в несколько необычное для содержанки положение. В 1763 году Дюбарри вызвал из провинции в столицу своего сына Адольфа, застенчивого миловидного подростка хрупкого здоровья, которого хотел пристроить при дворе. Это удалось ему с помощью герцога де Ришелье, для начала обеспечившего юнцу место пажа, а затем добившегося для него перевода в армию в чине унтер-офицера. В 1765 году Адольф на удивление быстро стал лейтенантом полка королевской пехоты, проживал у отца и сдружился с его любовницей, невзирая на шестилетнюю разницу в возрасте. Злые языки утверждали, что именно Жанна лишила его девственности, но, похоже, это не соответствует действительности. Скорее всего, молодая женщина испытывала к нему скорее чисто дружеские чувства, нечто вроде материнских. Эта привязанность даже вызывала раздражение у Дюбарри и стала причиной нередких скандалов в его доме.

Н. Н. Сотникова, Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV, 2018

– к третьей категории относились сержанты – оруженосцы, в задачи которых входило исключительно прислуживать вышеназванным рыцарям; они были кем-то вроде пажей, заботившихся об оружии, о лошадях, – словом, это те самые классические, идеальные оруженосцы из старых романов про рыцарей;

Делия Стейнберг Гусман, Тайный идеал тамплиеров, 2015

Надобно заметить, что пан Криштоф отправлялся в край уже хорошо знакомый полякам. Ещё Мария-Людовика не сидела на польском престоле, а уж поляки превосходно знали Францию, её язык, её нравы и обычаи. Большею частью польские вельможи того времени проводили свою молодость в Париже и нередко даже служили при французском дворе. Так, тогдашний великий гетман Потоцкий был в юности пажом Генриха IV, а великий канцлер литовский Альберт Радзивилл пользовался в своей юности особенной благосклонностью короля Людовика XIII. Бывший же в то время краковским воеводой Якуб Собеский всю свою молодость провёл в Париже и туда же отправил своих молодых сыновей.

Е. П. Карнович, Очерки и рассказы из старинного быта Польши, 1873

Игнатий Кириллович Полтавцев, Федор Иванович Печерин. Первый из певчих в 1732 г. стал камердинером и помощником Чулкова, второй из лакеев – мундшенком в 1735 г. Карл Ефимович Сиверс, тоже из лакеев, дослужился к 1737 г. до кофишенков. Гоф-фурьерами принцессы уже в 1732 г. значились Пимен Васильевич Лялин и Петр Иванович Гагин, еще один мифический фаворит цесаревны… Между прочим, и Лялин, и Чулков, и Гагин были женаты. Супругу первого звали Дарья Матвеевна, второго – Дарья Семеновна, третьего – Авдотья Васильевна. Кстати, сын Алексея Шубина, Иван Алексеевич Шубин, обретался тут же, в пажах, затем в камер-пажах.

К. А. Писаренко, Елизавета Петровна. Наследница петровских времен, 2013

Средневековый вельможа воспитывался на примерах отваги и доблести. Юный паж, непременный участник рыцарских приключений у Мэлори, всегда – отрок благородного происхождения. Он воспитывается в большом замке, служит своему господину и учится владеть оружием. Его заветная мечта – стать рыцарем, лучше всего на поле боя. Обычно в рыцари посвящали в возрасте двадцати одного года, это было нечто вроде повторного крещения. Перед обрядом юноша совершал ритуальное омовение, приносил обет целомудрия, постился до заката, а ночь проводил в молитве. На рассвете он исповедовался в грехах, шел на мессу и принимал причастие. Затем он опускался на колени перед своим «крестным» и клялся соблюдать законы рыцарства и защищать добродетель всех женщин, он также провозглашал, что «будет говорить правду, помогать беззащитным и угнетенным и никогда не повернется спиной к неприятелю». Звание рыцаря давало не только духовные, но и материальные преимущества. Генрих III [12] запретил помещать рыцаря, арестованного за долги, в общую темницу, и хотя его собственность могла быть конфискована, боевой конь оставался неприкосновенным.

Питер Акройд, Король Артур и рыцари Круглого стола, 2013

Вдоль всего пути процессии стояли солдаты общим количеством 3 340 человек, образуя две шеренги по правой и левой сторонам, причем в одной шеренге были солдаты с ружьем, в другой – с факелами. Катафалк с гробом сопровождали лакеи с факелами. Перед процессией шли гренадеры, литаврщики и трубачи, за ними верхом шталмейстер и гоф-фурьер. В первых рядах процессии – камергеры, пажи, придворные кавалеры, синодальные и придворные певчие, затем священнослужители всех рангов, за ними военные – генералитет и офицеры.

Коллектив авторов, Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу, 2016

То, что женщины оказывали на мужчин большое влияние, облагораживали, избавляли от грубых привычек, от резкости и жесткости в проявлении чувств и в обращении, – все это современники очень хорошо понимали. Молодой герцог Бульонский Анри де ла Тур д’Овернь рассказывает в мемуарах о своем воспитании, которым он был обязан одной красавице. Появившись при дворе в возрасте 12 лет в 1567 году, будучи еще, без сомнения, неподготовленным должным образом, он был приписан по обычаю того времени к одной даме, то есть к наставнице, уже обученной дворцовым правилам. «Я очень старался, – сообщает он, – угождать ей и заставлял ей служить, насколько позволял мой гувернер, моих пажей и лакеев. Она относилась ко мне очень внимательно, поправляя меня, если ей казалось, что я допустил неловкость, бестактность или неучтивость. И все это с такой естественной простотой, которая словно родилась вместе с ней. Никто другой не оказал мне такой помощи, вводя меня в мир и подробно знакомя с жизнью двора»[8]. Женщины-воспитательницы и покровительницы – это привилегия, появившаяся в ту эпоху, которая будет сохраняться в дальнейшем.

Ги Шоссинан-Ногаре, Жены и возлюбленные французских королей, 1990

Торжественный обряд похорон проходил 11 марта 1699 г. Таких почестей, как Лефорт, не удостаивался никто из бояр, тем более иноземцев, но, как говорили современники, высшими почестями для усопшего были царские слезы. Перед выносом царь приказал открыть гроб и в присутствии двора, рыдая, долго лобызал холодное тело. Во время погребальной процессии к реформаторской церкви царь шел в глубоком трауре, с первой ротой Преображенского полка, перед ним несли государственное знамя. Далее следовали Семеновский и Лефортов полки. Перед каждым полком шли музыканты, исполнявшие печальные мелодии. Офицеры были в черных шарфах и лентах. Знамена с долгими черными кистями и барабаны были обиты черным сукном. За полками ехал черный рыцарь с обнаженным мечом острием вниз, за ним вели двух коней в богатом убранстве и одного коня под черной попоной. Затем генерал-майор нес на черной шитой серебром подушке знаки Ф. Лефорта (по другой версии, их несли пять человек) – знамя с золотым в красном поле гербом и с оранжевой длинной перевязью, золотые шпоры, перчатки с золотой бахромой, шпагу, полковой жезл, шлем. Меняясь каждые четверть часа, двадцать восемь полковников в сопровождении пяти протестантских священников несли гроб, обитый черным бархатом с позументом, золотой бахромой и серебряными бляхами с гербом Ф. Лефорта. По другой версии, тело Лефорта везли на одре. За гробом шли сын синдика Женевы Петр Лефорт, послы Австрии, Бранденбурга, Дании, Швеции, пажи, бояре, офицеры в траурных одеждах. Два генерала под руки вели вдову Елизавету Францевну в окружении толпы плачущих женщин.

М. О. Логунова, Печальные ритуалы императорской России, 2011

В уборную вышел человечек, одетый с необычайной роскошью в кафтан французского покроя, пуговицы которого были залиты драгоценными камнями, с бриллиантами на пряжках башмаков, в тончайших кружевах. Башмачки были на высочайших красных каблучках, а детская головка карлика, впрочем, сложенного совершенно правильно и пропорционально, венчалась высоким париком. Все старания крохотного человечка увеличить свой рост и до последней степени надменная манера себя держать не достигали цели. Карлик казался оживленной фарфоровой куколкой. Он почти неотлучно состоял при госпоже Госконь, как паж, поверенный всех ее тайн, чтец и забавник, льстец и сплетник. Вместе с собачками, мартышкой, попугаем и князем Лопухиным мистер Френсис был необходимой подробностью ее жизни. Тоже англичанин родом, он начал карьеру при австрийском дворе и служил Георгу III, великому гастроному и любителю благ мира сего, особливо красивых женщин. Король подарил карлика с богатым гардеробом и пенсией своей любовнице, знаменитой красавице и фрейлине Екатерины Великой, блиставшей и при дворе Людовика XVI, пока революция не изгнала ее из Парижа, esprit fort, знавшей творения энциклопедистов, особливо Вольтера, наизусть, сестре Платона Зубова Ольге Александровне Жеребцовой. Она и привезла в Россию мистера Френсиса, уже затем в Петербурге перешедшего со своим значительно здесь увеличившимся гардеробом к прелестной соотечественнице. Мистер Френсис был очень богат и ссужал под хорошие проценты легкомысленных щеголей, сыновей знатных родителей.

Н. А. Энгельгардт, Окровавленный трон, 1907

Случались годы, когда наследник вообще не жил в Зимнем дворце, а бывал в нем только наездами, но не реже раза в неделю. Как вспоминал один из очевидцев, «он приезжал с почтеньем раз в неделю, в назначенные дни. Приезд его вселял почтение и страх, когда, впрочем, страх не имел никогда места при императрице; но для Павла Петровича все в струнку. Мы хотя и птенцы еще были, и нам политика не была известна, однако же ожиданное прибытие заставляло нас держать, как ныне говорят, руки по швам. Должность пажей состояла еще двери отворять; следовательно, мы были первые видимы, и вы можете судить, как мы оправлялись, оглядывались, боялись и цепенели»[65].

И. В. Зимин, Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги, 2014

Замерзла Елизавета на пожаре, а Миних-младший – тут как тут со своей шубой: не изволите ли, ваше высочество, погреться? Маленькие услуги делают иногда большие вещи. Говорили, что он возгордился потом очень, стал похож на павлина. Не было зеркала во дворце, чтобы он мимо прошел, не охорашиваясь. Этакий дворецкий Мальволио на петербургский манер. Екатерина II вспоминала впоследствии о своей жизни при дворе Елизаветы, что Миних «удивил ее странной манерой говорить лишь с закрытыми глазами и очень медленно. Впрочем, – пишет она далее в своих Записках, – это был человек очень образованный и очень честный, хоть и педант немного; потом он стал потехой всего двора из-за странной мании читать каждому письма своей жены; он начинал с императрицы и кончал пажами, если не находил других слушателей».[49]

С. Л. Гаврилов, Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918, 2011

За ним отправились в семи каретах и привезли его вместе с придворными, лакеями и пажами. Герцог нанес визит императрице и в час дня отправился вместе с невестой в церковь Святой Троицы для венчания.

В. Н. Балязин, Романовы. Семейные тайны русских императоров, 2008

За церемониймейстерами медленно потянулись вереницы карет знатных особ: мелькание золоченых спиц в огромных колесах, арапы, карлы, пажи на запятках, перед экипажами лакеи и скороходы в островерхих шапках и пышных ливреях, по бокам гайдуки.

О. Н. Михайлов, Суворов, 1973