Период (музыка)

Период в музыке — наименьшая законченная композиционная структура, выражающая более или менее завершенную музыкальную мысль. Период состоит чаще всего из 2 предложений, реже из трех, но может не делиться на предложения вовсе.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Настоящий период дает прочную почву навыков и знаний для следующего периода – синтетической творческой деятельности (приблизительно с половины второго года). В это время появляются первые продукты детского творчества. Их общие характерные свойства таковы: простота и однообразие строения, неограниченная повторяемость во временном и пространственном чередовании. Главное внимание ребенка обращено на организацию их массы. Поэтому их форма случайна.

А. В. Бакушинский, Художественное творчество и воспитание

Философско-антропологический подход наполняет данные понятия своим содержанием, рассматривая качество и неравенство прежде всего как показатели преобладания и значимости новой формирующейся концепции человека: в эпоху поисков новой идеи человека, когда старая иерархия ценностной системы, ориентированная уже только на умножение давно установленных канонических образцов, уходит, а в круг поисков попадают явления культуры почти исключительно с качественной точки зрения, наделенные преимущественно новыми качественными характеристиками. Когда же концепция человека эпохи создана и принята обществом, начинает внедряться в сознание культурной аристократии, а затем спускаться от культурной элиты к культурным низам, огрубляясь и все более упрощаясь, тогда количественные показатели выходят на первое место. Качество каждого произведения искусства или литературы в переходные периоды так или иначе связано с новой идеей человека, с поисками адекватных средств выражения еще только намечающейся версии. Поиск нового качества вносит дисгармонию в отдельные произведения, нарушая устоявшийся жанровый или стилевой баланс частей, деталей, элементов композиции. Он же вторгается в поэтику и язык произведений, делая их неузнаваемыми в ряду своих предшественников. Качественный и количественный показатели в данном случае суть показатели преобладания и значимости первого или второго в процессе складывания новой «формулы» человека: в период движения культуры к новой «истине» о человеке качественные характеристики складывающегося типа человека играют главнейшую роль. Когда же «образец» принят обществом, достигает пределов своего развития, а затем начинает разрушаться, все более упрощаясь и огрубляясь, тогда количественные показатели выходят на первое место.

Людмила Алексеевна Черная, Антропологический код древнерусской культуры, 2008

Третий критический период наблюдается в 5–6 лет, когда в норме формируется контекстная речь, то есть умение самостоятельно создавать текстовое сообщение. В этот период у ребенка интенсивно развивается и существенно усложняется механизм перехода внутреннего замысла во внешнюю речь. Его высказывания начинают по форме напоминать короткий рассказ и включают фразы, требующие согласования большой группы слов. В активном словаре появляются новые сложные по своим характеристикам слова.

М. А. Илюк, Логопедическая работа с дошкольниками в детском доме, 2008

Все транзитивные эпохи отличаются друг от друга, поскольку культура в эти периоды совершает переход от качественно отличных друг от друга состояний к принципиально несходным. В то же время конкретные периоды во все переходные эпохи обладают чертами определенного сходства, которые и составляют суть и смысл культурного и цивилизационного «транзитива». Можно выделить четыре основных цикла или периода. Их можно охарактеризовать в рамках теории И.Пригожина как порядок – хаос – порядок.

О. Н. Глазунов, Особенности культуры радикальных трансформаций в эпоху социальных транзитивов, 2009

Для того, чтобы лучше понять «функционирование» субъективного времени, можно рассмотреть ситуацию, когда на протяжении некоторого периода в абсолютном времени с рассматриваемой системой форм ничего не происходило (никакого значимого изменения закона композиции системы, или ничего значимого с точки зрения задач, поставленных наблюдателем). Эта ситуация в собственном времени системы описывается не как длительная пауза – собственное время системы в этом промежутке не двигалось, т. е. система «не заметила», что время шло, для нее время остановилось. С точки зрения исследуемой системы между двумя изменениями не было никакой длительности, и утверждать, что эти два изменения разделены большим периодом времени можно только извне, с некоторой внешней точки зрения. Поскольку эта точка зрения внешняя по отношению к развивающейся системе, она по определению будет искусственной, субъективной, имеющей отношение не к реальности как таковой, а к нашим задачам, которые мы формулируем относительно данной реальности.

Г. Ю. Любарский, Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие, 2000

Если разрушительные силы достаточны, чтобы разбить всю систему, вторая ступень наведения заключается в следующем: наступает переходный период, в течение которого вообще нельзя говорить о каком-либо определенном состоянии сознания. На рисунке это изображено как разброс элементов конструкции без какой-либо упорядоченной связи между ними или со случайными временными связями (маленький квадратик, кружок и шестиугольник слева на схеме, изображающей переходный период). Разрушительные силы представлены только одной стрелкой, в этот период они уже не имеют большого значения, поскольку разрушение уже произошло; теперь более важны формирующие силы, изображенные верхними стрелками. Они должны связать разобщенные психологические структуры в некую новую конструкцию. Это и будет третий и последний шаг всего процесса, в котором возникает новая, самостабилизирующаяся структура ДИСС. Некоторые психологические функции, составлявшие структуру БСС (например, изображенные кружками, несколькими квадратиками, маленьким шестиугольником), могут оказаться за рамками этого нового состояния сознания; другие психологические функции, ранее не входившие в БСС, теперь входят в ДИСС. Некоторые функции БСС сохраняют прежний или приобретают иной уровень в ДИСС. Таким образом, изменяется не только арсенал человеческих возможностей, но и способ объединения этих возможностей в работающую систему.

Коллектив авторов, Измененные состояния сознания. Хрестоматия, 2012

В свою очередь «система норм», или «некоторое единство», «может быть только величиной относительной», то есть реализуется наиболее полно лишь в определенный период. Если бы это была величина абсолютная, то каждый период был бы обособлен и изолирован от соседних китайской стеной, и не могло быть и речи о развитии культуры или литературы. «Поэтому в каждом периоде непременно присутствуют и пережитки предшествовавшей системы норм, и зародыши будущей» (с. 284).

А. Н. Ужанков, О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации, 2009

С другой стороны, возникает резонный вопрос: насколько хватит этого потенциала новизны? Судя по многочисленным показам мод, очевидно, что на развитие новых идей уходит совсем немного времени. В таком случае более естественно создавать вариации на основе предшествующих направлений моды. Не вызывает сомнения существование в течение длительного времени определенных основополагающих тенденций в моде, например, упрощение фасонов и все большее обнажение, имевшие место в последние столетия, однако на протяжении этого периода существовало большое количество вариаций. После прямых линий и крайнего аскетизма, присущих модернизму 20-30-х гг., появился стиль «нью лук», или «новый облик», созданный домом моды «Кристиан Диор» с изобилием материалов и возвращением к более «буржуазной» моде, отражающей традиционные представления о половой принадлежности. Стиль явил собой радикальное обновление, но в определенном смысле был ретромодой. Диор в большой степени способствовал ускорению темпов модификации моды, каждый сезон поражая новыми, неожиданными решениями, в то время как мода развивалась значительно медленнее, чем сейчас.

Ларс Свендсен, Философия моды, -1

Эти преобразования парадигм физической оптики являются научными революциями, и последовательный переход от одной парадигмы к другой через революцию является обычной моделью развития зрелой науки. Однако эта модель не характерна для периода, предшествующего работам Ньютона, и мы должны здесь попытаться выяснить, в чем заключается причина этого различия. От глубокой древности до конца XVII века не было такого периода, для которого была бы характерна какая-либо единственная, общепринятая точка зрения на природу света. Вместо этого было множество противоборствующих школ и школок, большинство из которых придерживались той или другой разновидности эпикурейской, аристотелевской или платоновской теории. Одна группа рассматривала свет как частицы, испускаемые материальными телами; для другой свет был модификацией среды, которая находилась между телом и глазом; еще одна группа объясняла свет в терминах взаимодействия среды с излучением самих глаз. Помимо этих были другие варианты и комбинации этих объяснений. Каждая из соответствующих школ черпала силу в некоторых частных метафизических положениях, и каждая подчеркивала в качестве парадигмальных наблюдений именно тот набор свойств оптических явлений, который ее теория могла объяснить наилучшим образом. Другие наблюдения имели дело с разработками ad hoc[7] или откладывали нерешенные проблемы для дальнейшего исследования[8].

Томас Кун, Структура научных революций, -1

Образ жизни новорожденного мало отличается от его образа жизни во внутриутробный период: в состоянии покоя ребенок сохраняет прежнюю эмбриональную позу; сон занимает 4/5 всего времени; внешняя активность ребенка в значительной мере сосредоточена на удовлетворении своих потребностей в пище; ручные и переместительные движения отсутствуют вовсе. В возрасте трех-четырех недель у ребенка начинается подготовка к переходу к следующей, более высокой стадии развития. В это время появляется своеобразная сложная реакция, выражающаяся в общем оживлении ребенка в присутствии человека. Эта реакция среди исследователей получила название «реакция оживления». Развитие этой реакции начинается с того, что в ответ на приближение говорящего человека ребенок начинает улыбаться и у него появляется общая положительная направленность, пока еще не дифференцируемая. То есть у ребенка начинают появляться первые признаки предметного восприятия.

А. Г. Маклаков, Общая психология: Ответы на экзаменационные билеты, 2012

Вторая особенность связана со свойствами исторического времени как такового в отличие от времени физического. Последнее линейно, однонаправлено, асимметрично и равномерно. Историческое время носит более сложный характер, разобраться с особенностями которого целесообразно начать с понятия «осевое время», введенного К. Ясперсом.[134] Он писал: «Ось мировой истории следует отнести по-видимому ко времени около 500 лет до н. э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н. э… Появился человек такого типа, который сохранился и по сей день».[135] «Осевое время» разделяет между собой эпохи и смену рациональности, на смену мифу приходит религиозный логос. Это время образования основных мировых религий. Это период, когда начинает формироваться «персоналистическая личность» за счет религиозной и философской рефлексии, «человек в качестве от дельного индивидуума отважился на то чтобы искать опору в самом себе».[136] Эпоха «осевого времени» заканчивается формированием крупнейших мировых империй на фоне полного исчезновения культур древности. К. Ясперс отмечает, что народы, не воспринявшие «осевое время», остаются вне истории, те же народы, которые с ним соприкоснулись, сливаются в общей массе, синхронизируются. На смену устным традициям, склонившимся к упадку нравов, как, например, в Римской империи, приходят «священные писания» и своды законодательств. Циклическое время древних цивилизаций принимает вид линейного исторического процесса. Тогда можно говорить, что само историческое время может принимать синхронический и диахронический характер.

Н. А. Исаев, Сексуальные преступления как объект криминологии, 2007

При этом, во-первых, мы будем рассматривать только те из них, которые в явном виде содержат периодизацию индивидуального развития. Такой выбор определяется тем, что возможность исходно допустить существование критического перехода от одного периода к другому появляется только в том случае, если взросление (или развитие на протяжении всей жизни) полагается состоящим из отдельных фаз, этапов или периодов – отдельных отрезков жизненного пути. Если же некоторая психологическая концепция, даже оперирующая термином «развитие», не включает в себя представление об отдельных отрезках жизненного цикла, не возникает идея кризиса, перехода, смены. При таком подходе бессмысленно вообще ставить вопрос о кризисе, критическом возрасте.

И. Г. Станиславская, Психология. Основные отрасли, 2014

Достоверные произведения человеческих рук мы имеем только из так называемого шелльского периода22 (геологически говоря: из второй или третьей межледниковой эпохи). Для них характерна миндалевидная (в общих чертах) форма, совсем грубая и первобытная обработка кремня, малое разнообразие форм: несколько более круглая, несколько более заостренная, всегда крайне несовершенная, малоритмичная. В следующий за шелльским – ашельский период23 мы встречаем те же (по своему назначению) орудия из кремня, но в значительно более тщательном исполнении и в значительно более ритмических формах: мастер ашельского периода уже не довольствовался тем, что, путем отбивания от кремня грубых обломков, придавал ему приблизительно миндалевидную форму, – он стремился к правильности контура и к правильности поверхности, он уже имеет стремление к «красоте», не довольствуется тем минимумом работы, который необходим для того, чтобы сделать данный предмет пригодным для того или иного практического назначения. То же самое замечается в изделиях мустьерской эпохи24. Для ориньякской эпохи25 характерны удлиненные и заостренные формы.

Ф. И. Шмит, Избранное. Искусство: Проблемы теории и истории, -1

Надо сказать, что именно такой всеохватывающий, универсальный характер, который приписывается здесь фактору «полового отбора», должен насторожить всякого, знакомого с историей науки. Показательно, что мощный всплеск интереса к данной теме произошел всего лишь за период порядка одного-двух десятков лет, прошедших после модернизации идей Дарвина путем добавления к ним нескольких формальных моделей. Перед нами типичный случай становления парадигмального мышления, которое следует за принятием той или иной мысленной конструкции на веру. Таким путем последняя становится горячей точкой «нормальной науки», по Т. Куну, и предметом массовых исследований по принципу «делай как я» (Kuhn, [1962] 1970; Кун, 1975).

Е. Н. Панов, Половой отбор: теория или миф? Полевая зоология против кабинетного знания, 2014

«Марс, – пишет Кеплер, – посредством некоей амплитуды расширения достигает октавы с более высокими тонами, поскольку собственный его интервал очень велик. Меркурий получил интервал только для того, чтобы со всеми вступать во все гармонические отношения в течение одного своего периода, который не превышает трех месяцев. Земля же, а тем более Венера имеют очень мало гармонических отношений не только с прочими, но и друг с другом, поскольку их собственные интервалы очень тесны… А что касается согласованности всех шести планет (имеются в виду четыре вышеназванных, а также Сатурн и Юпитер. – А.К.), то не знаю, может ли повториться такой огромный промежуток времени при правильной эволюции. Пусть это лучше покажет некий общий принцип Времени, от которого проистек весь возраст мира… ».[66]

А. С. Клюев, Философия музыки. Избранные статьи и материалы, 2008

Другим примером является понятие перформативного сдвига. В контексте позднего социализма доминировало воспроизводство нормы идеологического высказывания, ритуала или символа в первую очередь на уровне их формы, при этом их смысл смещался, становясь отличным от буквально «заявленного» смысла. Этот принцип описан в книге как «перформативный сдвиг». Сегодня кажется, что этот принцип вновь стал широко практиковаться в функционировании государственных институтов, дискурсов и СМИ и во взаимоотношении государства и граждан. Сегодня все чаще кажется, что крайне важной является необходимость воспроизводства именно формы закона, высказывания, ритуала, официальной практики, при этом их смысл в конкретном контексте меняется до неузнаваемости. Например, как показывает множество судебных процессов последних лет, особенно процессов с политической подоплекой, российскому суду сегодня намного важнее воспроизводить именно форму закона (на уровне точности официальных формулировок, процедурной стороны делопроизводства, ритуальных действий в зале суда), но не буквальный смысл, который в законе вроде бы должен присутствовать. В результате процесс расследования и судебный вердикт может строго следовать форме закона, но иметь мало отношения к его буквальному смыслу. Можно предположить, что этот принцип четкого воспроизводства формы официальных норм и высказываний, с одновременным изменением их духа, уходит корнями в позднесоветский период.

Алексей Юрчак, Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение, -1

Возможны различные типы разрушения внутреннего времени системы (безвременья). Первый связан с разрушением (гибелью) системы и, естественно, уничтожением связей, формирующих время и самого времени. Второй – с изменением структуры системы, характера ее времяобразующих связей и самого времени. Третий – с исчезновением той или иной связи, например, такой важнейшей как связность последовательных событий. В разных случаях предполагается или бесконечный по длительности (разрушение системы), или относительно краткий (переструктурирование системы) период безвременья, период небытия собственного внутреннего времени системы.

Александр Селиванов, Развитие объектов. Наука управления будущим, 2016

«Классическая» культурно-историческая теория и место в ней понятия знака. Анализ взглядов Выготского необходимо начать с констатации того бесспорного для нас, но многими недооцениваемого факта, что на протяжении своей короткой творческой жизни Выготский прошел несколько этапов развития своей концепции. В частности, в конце 1920-х годов он активно развивал деятельностный подход, о чем мы подробно расскажем – опираясь на его собственные тексты – во второй части настоящей книги (главы 4 и 5). Поэтому анализ воззрений Выготского на проблему отображения вообще и на знак и значение в частности придется также осуществлять поэтапно, начиная с того периода, когда он вместе с Леонтьевым, Лурия и другими разрабатывал культурно-историческую теорию. Далее мы остановимся на его взглядах последних двух периодов и на внешне альтернативных некоторым из них позициях харьковских учеников Выготского.

А. А. Леонтьев, Деятельный ум, 2001

Попробуем далее подойти к нашему анализу с несколько иных позиций, используя другие критерии. Всем нам хорошо известны последствия «близости» противоположностей, имеющие отношение к рождению ребёнка. Протяженность процесса материнского вынашивания плода, как известно, занимает приблизительно девять календарных месяцев. Отметим, что это ненадуманный медицинский факт, не имеющий ни малейшего отношения к человеческим фантазиям. Поскольку в году имеется ровно двенадцать месяцев, а не упомянутые девять, то, очевидно, что какие-то три месяца являются лишними и должны быть исключены из процесса беременности. Представляется логичным (по крайней мере, для наших географических широт) исключить из периода материнского вынашивания три самых неуютных месяца зимы (декабрь, январь и февраль), являющиеся наиболее холодными и темными в году. Отсюда однозначно следует, что «зачатие» плода (экстремальная близость мужского и женского начал) должно иметь место именно в момент встречи февраля и марта (зимы с весной). Тогда рождение ребёнка при естественном девятимесячном протекании беременности должно состояться как раз при наступлении «некомфортного» зимнего периода на границе встречи осени и зимы. (Отметим, что аналогичным образом, как правило, функционируют многие природные механизмы, когда весной осуществляется посев сельскохозяйственных культур, а осенью – сбор урожая.) Опять же мы с вами приходим в итоге к тому же самому выводу, отражающему экстремальный (претендующий на оптимальность) характер месячной пары «февраль-март». Поскольку в году имеется всего четыре встречи сезонного уровня максимального калибра (весна-лето, лето-осень, осень-зима и зима-весна), то не может не вызывать восхищения наблюдающаяся в данном случае согласованность (гармония) календарной близости, максимально адекватная грандиозности процессов зачатия и рождения homo sapiens.

Виктор Рахманов, Кубит или бит, Любить или не любить. Книга 1, 2017

Примером использования критерия разномасштабности событий для объяснения их последовательности в психологическом времени может служить следующее предположение: «Существуют вещи, которые могут происходить только в определенные периоды человеческой жизни. Поэтому только крупные периоды и являются четко упорядоченными. Но внутри каждого из этих периодов события легко поддаются перегруппировке» (Эфендиева, 1980, с. 156). Данное предположение согласуется с нашим обыденным опытом, а также с результатами исследования, в котором было показано, что подъемы и спады на графике, отражающем, по мнению испытуемых, основные этапы их жизни, по времени совпадают с такого рода событиями, которые оказывают существенное позитивное или негативное воздействие на положение человека в профессиональной, семейной и других сферах социальной жизнедеятельности (Back, Morris, 1974, p. 219). Таким образом, можно утверждать, что в структуре психологического времени масштаб события определяется тем влиянием, которое оно в представлении человека оказывает на его жизнь в целом и на ее основные сферы. И поскольку наиболее значимые в биографическом масштабе события служат своеобразными «вехами» в сознании человека, отделяющими один этап жизни от другого, то и последовательность их фиксируется в психологическом времени соответственно объективной, тогда как менее значимые события данной закономерности не подчиняются. Вспомним, что объяснение субъективного ускорения времени с возрастом также требовало различения повседневных событий и тех, которые в силу своей значимости воздействовали на оценки длительности больших интервалов времени.

Е. И. Головаха, Психологическое время личности, -1

Второй год жизни связан с появлением третичных круговых реакций. Если первичные круговые реакции (1–4 месяца) представляют собой попытки повторения событий, вторичные круговые реакции (4–8 месяцев) связаны с намерением повторить эффект, то третичные круговые реакции характеризуются стремлением ребенка к изменению самого действия. Другими словами, малыш стремится выполнить действие всякий раз по-новому. Это период, когда ребенок активно экспериментирует с объектами и собственными действиями. Например, увидев на столе игрушку, ребенок потянет скатерть, чтобы приблизить предмет к себе, в дальнейшем он может просто потянуть скатерть для того, чтобы пронаблюдать эффект. В этот период для ребенка становятся важными не только объекты, но и отношения между ними. Таким образом, у него появляется основание для установления первых физических причинных отношений (понимание физической причинности).

Коллектив авторов, Методические рекомендации к «Программе воспитания и обучения в детском саду», 2005

H-кривая Л.Больцмана представляет гипотетическую серию спонтанных отклонений материи от ее наиболее вероятного состояния, которому соответствует максимум энтропии. Феномен мышления, оперирующего категорией времени, связан в системе Больцмана с периодами плавного возвращения больших скоплений материи к этому «базовому» состоянию, поэтому время в этой системе приобретает локальный характер – в значительно удаленных друг от друга регионах пространства оно может «течь» в разных направлениях. Иллюстрация из статьи Больцмана «О статье г-на Цермело „О механическом объяснении необратимых процессов“» (1798) воспроизводится по изданию: Больцман Л. Избранные труды. М.: Наука, 1974. С. 462.

Сергей Ситар, Архитектура внешнего мира. Искусство проектирования и становление европейских физических представлений, 2013

«Симультанное» продуцирование, основанное на совмещении художником в создаваемом объекте различных «модулей», фрагментов, частей выразительных систем – как раз такое связующее звено между художественными эпохами и периодами. Истоки симультанного принципа расположения объектов в живописном произведении (обозначим подобное расположение как «линейное») мы находим еще в XV в. до н. э. в том же Древнем Египте; затем этот принцип обнаруживается в барельефах Ассирии и Персии; его подхватывают греческие мастера; усвоенный римлянами и впитавший христианские мотивы, он позднее находит повсеместное выражение в искусстве раннего средневековья и последующих эпох. Западноевропейский Ренессанс освобождает художников от большинства существовавших пределов и ограничений; начинается новый этап экспериментирования, направленного на поиск универсального языка искусства; на практике эти опыты приводят к появлению произведений, в основе которых лежит синтез жанровых форм; следующий период – эпоха барокко – лишь усиливает стремление к художественному синтезу. XVIII и XIX столетия, декларирующие использование относительно четких жанровых схем в творчестве, как будто несколько «охлаждают» желание создать «универсальное» произведение. Однако в конце девятнадцатого столетия обращение к симультанному творчеству вновь становится явным и теоретически обоснованным. Наступивший затем XX век лишь подчеркнет и многократно усилит наметившуюся вновь тенденцию к микшированию, синтезу, контаминации.

М. А. Петров, Симультанность в искусстве. Культурные смыслы и парадоксы, 2010

Паранойяльно акцентуированные личности порождаются данным циклом экономического развития просто с необходимостью, с социально-экономической закономерностью. В подтверждение сказанного еще один вывод Н. Кондратьева: «В движении вкладов большие циклы существуют, но они имеют обратный характер по сравнению с циклами в ценах, проценте на капитал и т. д. Периоды повышательных волн больших циклов… соответствуют периодам понижающейся волны в движении вкладов, и наоборот. Иначе говоря, действительно, к тому времени, когда понижательная волна больших циклов достигает низшего предела, к этому времени накопление свободного капитала достигает высшего напряжения. И наоборот» (см. [1], с. 395).

О. Н. Архипова, Психоэкономика, 2014

Для настоящих целей нужно сосредоточить внимание на истории Земли. В аргументе Патнэма для воды выполняется то же самое, что и для «золота». Круг значения «воды» определяется изначальным образцом и отношением видового сходства. Эти образцы датируются периодом ранее 1750 года, и с этого времени их природа оставалась устойчивой. То же можно сказать и об отношении видового сходства, хотя объяснение, что означает для двух тел принадлежать к одному и тому же виду, может варьироваться.

Томас Кун, После «Структуры научных революций», 2000

Во всех рассмотренных нами явлениях категория «открытости» использовалась для характеристики весьма разных ситуаций, но в целом все рассматриваемые произведения типологически отличались от произведений композиторов послевеберновской эпохи, которые мы рассмотрели вначале. Нет сомнения, что за весь период от барокко и до современной поэтики символа все больше и больше уточнялось понятие произведения, предполагающего неоднозначную развязку, но примеры, рассмотренные в предыдущем разделе, представили нам «открытость», основанную на теоретическом, смысловом сотрудничестве истолкователя, который должен свободно осмыслять уже совершившийся художественный факт, уже организованный в более или менее завершенную структуру (даже если она поддается бесконечному множеству истолкований). Что касается такого сочинения, как «Перемены» Пуссёра, то в нем подобный процесс идет еще дальше: если, слушая произведение Веберна, человек свободно реорганизует и воспринимает отношения, существующие в области предложенного ему звукового универсума (уже полностью произведенного), то в «Переменах» Пуссёра он организует и структурирует музыкальный дискурс в том смысле, что практически воздействует на него и порождает его. Он сотрудничает с автором в деле создания произведения.

Умберто Эко, Открытое произведение. Форма и неопределенность в современной поэтике, 1962

Интерес к человеческому видению, его предпосылкам и условиям весьма типичен для искусства XX века. В ходе экспериментов с восприятием делали свои открытия Пикассо и Брак, Эрнст и Миро, Дюшан и Пикабиа, Делоне и Купка, Де Кирико и Моранди, Мохой-Надь и Альберс. С особой остротой проблема соотношения видимого и невидимого вставала в абстрактном искусстве. В послевоенный период, во всяком случае, абстракция часто понималась не как беспредметность, а как допредметность, как энергетический поток, предшествующий образу.

Коллектив авторов, Художественная аура. Истоки, восприятие, мифология, 2011

При решении любых задач аналитический и синтетический типы стратегий дополняют друг друга и равно необходимы. Однако один из типов может доминировать у того или иного человека, у тех или иных сообществ, в те или иные периоды развития. (Это может показаться парадоксальным для тех, кто исходит из модели, в которой каждый акт анализа должен строго уравновешиваться равномощным одновременным актом синтеза, и наоборот.) Так, в настоящее время выявлена примерно 50-летняя периодичность смен доминирования аналитического и синтетического типов в культуре – в архитектуре, музыке, живописи, литературе и др. (Иванченко, 1999).

Сборник статей, Феномен и категория зрелости в психологии, 2007

Почему векторы действуют итеративно? Почему эволюция – вопреки устоявшемуся названию этого процесса – происходит скачкообразно А дело вот в чем. Чтобы ГЭВ могли найти в системе слабое звено, она должна дойти до максимального внутреннего разнообразия. Взаимодействие адаптирующихся и специализирующихся форм со средой должно создать достаточно широкой каталог вариантов, чтобы на периферии системы появились «маргиналы», которых можно использовать для скачка на следующий уровень. Эти маргинальные формы, как уже говорилось, в горизонтальной эволюции никогда не «лидеры», но всегда аутсайдеры, носителями «избыточного» эволюционного материала и своего рода бескачественности. Поэтому эволюционный процесс протекает в фазовом, итеративном режиме: длительные периоды горизонтального развития периодически сменяются скачками-переходами на следующий системный уровень. Картина усложняется и тем, что тот же самый закон действует и на подсистемных уровнях. И чем система сложнее, чем более её компоненты автономны, тем сильнее локальный ритмический разнобой эволюционных процессов в разных ее частях системы. Наивысший уровень сложности и эволюционной аритмии являет АС. Но и при таком усложнённом режиме можно выделить вертикальные внутрисистемные и межсистемные эволюционные переходы, сохраняющие между собой принципиальные отличия.

А. А. Пелипенко, Избранные работы по теории культуры, 2014

Второй вопрос можно обсуждать долго, но для этого требуются более обширные знания; конечно, затрагивая уже существующий город, он одновременно закладывает основы нового города, а между структурой факта городской среды и его окружением существует неразрывная связь. Уже Вольтер в анализе «великого века» указывал на слабую сторону архитектурных памятников того периода – их безразличие к городу, хотя задачей любого строения является установление непосредственной связи между собой и городом.[15] Эти соображения выходят на поверхность в планах и проектах Наполеона, которые представляют собой пример наибольшего равновесия в истории города.

Альдо Росси, Архитектура города, -1

Такой подход неминуемо поднимает остро дискуссионный вопрос о хронологии аристотелевских творений. Хотя многие заслуженные ученые старались выявить такую хронологию, начиная с Вернера-Йегера, впервые предложившего в 1920-е годы подходить к изучению Аристотеля с точки зрения его философского развития, нельзя сказать, что серьезные препятствия, возникающие на этом пути, были вполне преодолены. Дело не только в недостатке соответствующих свидетельств, как внутренних, так и внешних; самая большая трудность заключается в том, что в ходе своей творческой карьеры Аристотель, судя по всему, исправлял и изменял свои тексты, так что любой из них может содержать страты, относящиеся к разным периодам. Это создает обескураживающую свободу конструирования возможных сценариев. Некоторые факты действительно установлены с достаточной достоверностью – например, что большая часть Органона относится к более раннему времени, чем большая часть «Метафизики». Однако от таких отрывочных фактов до единой последовательной хронологии – огромная дистанция[13].

Дэвид Брэдшоу, Аристотель на Востоке и на Западе. Метафизика и разделение христианского мира, 2004

Общеизвестно различие обычного и научного языков. Первый считается естественным, поскольку он является продуктом многовекового творчества всего народа, говорящего на том или ином конкретном языке. Второй считается искусственным, поскольку он является продуктом творчества сравнительно небольшого числа специалистов в течение сравнительно короткого периода времени. Взаимоотношения обычного и научного языков многообразны. Я хочу здесь остановиться только на некоторых вопросах в связи с этим, имеющих интерес с точки зрения цели книги.

А. А. Зиновьев, На пути к сверхобществу, 2008

Терминологически эта система не была вполне адекватной, особенно, по отношению к т. н. рабовладельческой формации, поскольку, как показали конкретные исследования, сама структура групп населения, подвергавшихся эксплуатации, была весьма сложной и разнообразной. Вместе с тем деление исторического процесса на последовательные периоды вполне отвечало имеющимся реалиям. Негативным было лишь стремление придать этой периодизации жесткий характер обязательной эволюции. Исследователям предписывалась строгая последовательность, которую должны были проходить все общества без исключения. Так, предпринимались усилия по обнаружению рабовладельческой формации у скифов[4]. В.Я. Владимиров, подготовив прекрасную работу о монгольском обществе, вынужден был увенчать ее трафаретной формулировкой о монгольском кочевом феодализме[5]. По мере развития науки, новых открытий, методологических разработок мыслящие ученые все более отдавали себе отчет в том, насколько малоперспективным становился подход формационного эволюционизма с его ограниченной понятийной сеткой. Предпринимались по пытки (вполне в духе времени) выискать в работах, а то и в отдельных заметках и частных письмах ученых, причисляемых к «классикам марксизма-ленинизма», какие-то возможности согласования новых аспектов и теоретических подходов, становившихся все более узкими. Таково было, в частности, стремление выделять особую формацию – т. н. азиатский способ производства как попытку согласовать концепцию единообразия и жизненного разнообразия. Практически камуфляж формационного эволюционизма становился все более прозрачным под прессингом излагаемых и обобщаемых реальных фактов и исторических процессов. В этом от ношении по своему удачной была книга о теориях исторического процесса, увидевшая свет в 1983 году в условиях начинающегося крушения политизированного догматизма[6].

Коллектив авторов, Культурогенез и культурное наследие, 2009

Это представление состоит в следующем. Всякий рождающийся человек попадает в поле действия культурных образцов, которые пронизывают взаимодействия ребенка и взрослого. Именно в культурных образцах закреплен опыт деятельности предшествующих поколений, передаваемый последующим поколениям. Опыт предшествующих поколений не передается человеку генетически, и всякий новорожденный появляется на свет абсолютно незащищенным и максимально раскрытым к действию обобщенного культурного содержания. Если ребенок не осваивает данные типы культурного содержания в определенные жизненные периоды, когда он к этому содержанию наиболее чувствителен (сенситивен), то с маленьким человеком могут происходить необратимые изменения. Таким образом, культурно-историческая теория Л.С. Выготского намечает особую форму развития человека – антропогенез в культурно обустроенной среде. Но при этом, как ни парадоксально, в культурно-исторической концепции остается нераскрытым само понятие культуры. Остается неясным, что такое культура, культурные образцы и как действует культура, как осваиваются культурные образцы. Поэтому можно было бы сказать, что концепция Выготского – это антропогенез в культурнообустроенной среде, но без культурогенеза, без раскрытия особенностей процесса возникновения самой культуры. И здесь мы бы обратили внимание на то, что отсутствие исчерпывающего ответа на вопрос, что такое культура, и сделало концепцию Л.С. Выготского столь притягательной для американского потребителя. Во-первых, очевидные пустоты концепции сразу направляют большие группы исследователей на то, чтобы эти пустоты заполнять выполняемыми работами, а с другой стороны, именно неопределенность понятия культуры позволила вписать эту концепцию в американский контекст.

Коллектив авторов, Антропологические матрицы XX века. Л. С. Выготский – П. А. Флоренский: несостоявшийся диалог – приглашение к диалогу, -1

В выражении отношений между текстемами, составляющими СТ (ССЦ), участвуют средства, многие из которых довольно подробно охарактеризованы в лингвистической литературе (А. М. Пешковский, И. А. Фигуровский, Т. И. Сильман, Л. М. Лосева, М. Г. Свотина, И. М. Гриценко и др.). Это такие средства, как повторы, союзы, эллиптические предложения, придаточные части, отторгнутые от главного (Гриценко), сцепляющие слова, причастные обороты, союзы, вводные слова, вопросительные предложения, инверсии (Свотина). Однако этот перечень не отражает всего многообразия средств связи [Недбаева 1974: 123] (Заметим, что уже сам этот «перечень» характеризует хаотичность и неопределенность во взглядах на межфразовые отношения и средства их выражения, характерные для периода 60-70-х гг.).

О. И. Филимонов, Скрепа-фраза в языке, 2013