Русский месяцеслов

Ру́сский месяцесло́в (Народный месяцеслов, Всенародный месяцеслов, Восточнославянский месяцеслов) — годовой круг, календарь русского (восточнославянского) крестьянства, выраженный в устном народном творчестве и расписанный по дням каждого месяца, за которыми закреплены отдельные приметы, обычаи, обряды, поверья и наблюдения за явлениями природы. Дни народного месяцеслова обычно соотносились с днями церковного месяцеслова, в котором в календарном порядке были расположены дни поминовения христианских святых и ангелов.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Продолжая традиции русского месяцеслова (календаря, численника), являясь прямым продолжением, дополнением «Месяцеслова», изданного в «Библиотеке газеты «Магия и Жизнь», эта книга знакомит с приуроченными к конкретному дню обрядами, традициями, поверьями, рецептами, содержит советы, сохраненные многими поколениями.

Группа авторов, Настольная книга-календарь. Практическое руководство на каждый день, 2017

Очевидно, что если бы мы набрали и более подобного рода данных и принялись объяснять их порознь, то увидели бы здесь на деле применение тех оснований, какие замечены нами в образовании и развитии русского церковно-народного месяцеслова. Отсюда нельзя не видеть, что, кроме наших предков, многие народы западно– и южноевропейские имели свои церковно-на-родные месяцесловы, которые также во многом сходны были с древним церковно-народным месяцесловом русским.

И. П. Калинский, Церковно-народный месяцеслов на Руси, 1877

Основным источником отбора послужили Четьи Минеи св. Димитрия Ростовского с дополнением материалов, заимствованных из других агиографических сводов, а также относящихся к рукописной и старопечатной традиции русского Пролога. Поскольку житийные тексты в составе Пролога призваны не изображать жизнь святого, а лишь кратко информировать о ней читателя[7], нам показалось интересным проследить, входят ли в этот «информационный минимум» сведения о «падении и восстании» того или иного святого. Для выяснения динамики процесса формирования и бытования этой житийной группы к анализу намеренно привлекались данные разновременных агиографических источников от ранних русских месяцесловов до сведений интернета и современного отрывного календаря. Подробное описание использованных источников, охватывающих более 1600 житийных текстов, приводится в Приложении. Отбору подлежали тексты, заглавные герои которых на собственном опыте познали благотворность пути «падения и восстания», то есть раскаявшиеся грешники либо временно впавшие в соблазн, но затем победившие его праведники. Отдельно учитывались «вставные рассказы» о грешных людях, раскаявшихся под влиянием слов, дел или посмертных чудес того или иного святого. При этом обнаружилось, что границы между собственно житием и «вставными рассказами» по разным источникам относительно одного и того же агиографического персонажа могут быть весьма нечеткими (формальный признак – упоминание «грешного святого» в заглавии жития). Анализ сюжетосложения и типология «вставных рассказов» представляют собой отдельную тему для исследования.

М. Н. Климова, От протопопа Аввакума до Федора Абрамова: жития «грешных святых» в русской литературе, 2010

Более того, многие святые двадцатого века – наши старшие современники, о которых сохранилась живая память. Рядом с нами – их родственники, среди нас еще есть люди, близко знавшие святых, чьи лики сегодня смотрят с икон. Многие из этих святых канонизированы на нашей памяти, кто-то – совсем недавно. Например, преподобного Гавриила (Ургебадзе) Грузинская Церковь прославила в 2012 году, а в месяцеслов Русской Православной Церкви его имя внесено в 2014 году; преподобный Паисий Святогорец был прославлен Священным Синодом Вселенского Патриархата в 2015 году, и еще в начале 1990-х оба этих святых были живы.

О. П. Клюкина, Святые в истории. Жития святых в новом формате. XX век, 2016