НеКлон

Anne Dar, 2023

В середине двадцать первого века клонирование человека становится морально допустимым. Первая высокоразвитая страна запускает проект по созданию человеческих дубликатов. На начальном этапе иметь клонов могут позволить себе только крайне обеспеченные люди. Вскоре пересадки органов во имя спасения своих жизней, продления молодости или из прихоти перестают быть чем-то проблематичным, однако эта прерогатива продолжает оставаться доступной только для элит. Мировое сообщество колеблется между желанием последовать примеру одной страны и осознанием моральной неприемлемости эксперимента. На стыке принятия решения в пользу создания клонов по всему миру эксперимент первой страны начинает стремительно входить в стадию стагнации. На фоне этих глобальных событий клон под номером одиннадцать тысяч сто одиннадцать становится на путь поиска ответов на вопросы, которые для разных людей имеют разные ответы: дозволено ли человеку вмешиваться в извечный ход природы столь грубым образом? какими могут быть последствия? отсутствуют ли у клонов души? на что способны клоны, когда речь заходит об их отношении к своим создателям? кто хуже: клон или человек? возможно ли безусловное прощение или лишь достойное отмщение может всё остановить? возможно ли выиграть в игре без правил? и что важнее: доброта или справедливость?

Глава 8

Сегодня день забора крови для благотворительной донорской программы. Так как я и 11112 входим в малый процент клонов, оригиналы которых утвердили свой отказ от участия своих клонов в данной программе, что значит, что их клоны не должны участвовать в сдаче своей крови на благотворительные нужды оригинального общества, я, как и обычно, решила разыскать 11112, чтобы вместе побродить по Миррор, посидеть на лавочках или поваляться на газоне. Если бы сегодня Джером Баркер принес мне книгу, как обещал, я бы наверняка спряталась с ней в каком-нибудь закоулке и не стала бы разыскивать 11112, но книги у меня сегодня не было, так что я вышла на поиски друга.

Обычно 11112 предпочитал проводить своё свободное время за играми в бадминтон или шашки, но его не оказалось ни на лужайке справа от парадного входа, ни у игральных досок. В дни забора крови Миррор как будто опустошается — всех клонов одновременно сгоняют на подвальный этаж, где десятки лаборантов, во главе с Роудригом, сливают с их вен необходимые унции крови. Ещё одна причина, по которой клоны боятся и ненавидят Роудрига — он втыкает иглы в вены так больно, “словно желает проткнуть руку до самой кости”. Так говорят все и так говорила 11110 — её оригинал дала разрешение на участие своего клона во взносах для банка крови.

Процедура забора крови незамысловата, проходит два раза в месяц, неизменно заканчивается бледностью клонов, редко, но случаются обмороки. Сдавшим кровь клонам выдают шоколад — для повышения уровня глюкозы в крови. Именно из-за шоколада клоны любят дни заборов крови и ждут их, словно праздников — потому что шоколад не входит в наш стандартный рацион. Я бы ни грамма своей крови не сдала за шоколад, а другие расстраиваются, если их, по причине простуды или из-за недавно произведенных изъятий, лишают возможности участвовать в этой процедуре. 11112 в этом вопросе солидарен со мной: тоже не сдал бы свою кровь ни за какой шоколад — так и сказал мне прямо в глаза. Хотя кто бы нас спрашивал? Всё ведь решают наши оригиналы. И всё же… В подобных вопросах моё мнение редко на целых восемьдесят пять процентов сходится с мнением 11112 (85% — наш зафиксированный максимум), но когда это происходит, я понимаю, почему именно он и 11110 стали моими лучшими друзьями. Не потому, что мы пришли в этот мир друг за другом — потому, что в нас троих с самого начала нашего существования сверкали бунтарские искорки, которых во мне, несомненно, всегда было заметно больше, чем в них двоих вместе взятых, но всё же…

Пошатавшись по пустующим коридорам основного здания, встретив на своем пути всего лишь с десяток клонов, таких же не участвующих в заборе крови, как и я, но так и не найдя 11112, я наконец забрела в последнюю аудиторию первого этажа, расположенную в самом тупике. Эту аудиторию все клоны любили меньше, чем любую другую, потому что в ней проходили уроки дисциплины, ведомые Марисой Мортон. Покосившись взглядом на один из поддонов с гречихой, я подумала о том, не попрактиковаться ли мне в уроке “боли нет”, но решила, что мне ещё предоставят возможность для практики, с моим-то “несгибаемым” характером, как однажды выразилась миссис Франссон, и в итоге предпочла поберечь свои колени. Пройдя в конец аудитории, к последним, самым длинным партам, на лавках которых можно было вытянуться в полный рост двухметровому клону, каких в Миррор никогда не водилось, я выбрала лавку в ряду у окна, растянулась на ней и таким образом оказалась под партой. Начав гипнотизировать вырезанные на внутренней стороне парты символы “1650+1701”, определённо оставленные здесь одними из первых клонов, пришедшими в Миррор задолго до нас и давно ушедшими, я не заметила, как начала дремать.

Полностью погрузиться в дрёму мне не удалось, хотя тому и способствовало приоткрытое у меня над головой окно, за которым завели свои гипнотические трели певчие птицы, прячущиеся от прямых лучей солнца в густых кронах высоких деревьев. В коридоре послышались уверенные шаги — по стуку каблуков я с легкостью определила, кому принадлежит шаг одного из двух людей, — и вскоре они вошли в аудиторию, которую я выбрала для своего дневного уединения.

— Видеонаблюдение будет включено через два часа после Вашего отъезда, и можете не сомневаться в том, что четырехчасовая дыра в съёмке местной скуки останется всеми незамеченной, так что Ваше пребывание здесь не оставит следов. Как и в предыдущий раз, — голос Марисы Мортон звучал как и всегда вызывающе-самоуверенно. Выглянув в просвет между партами, я увидела её стоящей у наставнического стола. Рядом с ней остановился мужчина с густыми и начинающими седеть усами. На нем была интересная шляпа — таких фасонов я прежде не видела — и длинный плащ серого цвета.

— Вы спасли дочь одного из самых влиятельных людей Швеции, — отозвался незнакомец.

— Дети должны жить.

— Клону, которого Вы предоставили моему нанимателю, было четырнадцать лет, — в тоне мужчины послышались странные ноты.

— Давайте обойдёмся без сантиментов, мистер Перссон. Она была только клоном и к тому же прожившим на год больше спасённого её органами ребёнка. Это существо исполнило предназначение, для которого было создано. Так что всё в полном порядке.

— Точно в полном? Вы говорили, что с её оригиналом проблем не возникнет.

— И я готова повторно подтвердить это утверждение. Я бы не продала вам сердце и глаза этой девочки, если бы не была совершенно уверена в том, что эту сделку можно провернуть с безопасностью для обеих сторон. В конце концов, на кону моя собственная репутация — результат кропотливого труда долгих десятилетий моей жизни. Можете не сомневаться в том, что я не споткнусь там, где вы того страшитесь. Оригинал этого клона трагически погибла три месяца тому назад, а её родственники, сочтя самое существование клона кармической причиной несчастной участи их ещё молодой плоти и крови, своеобразным наказанием за то, что их племянница якобы созданием своего клона пошла против природы и самого Господа Бога, отказались от клона и подписали все соответствующие, и страхующие нас отказные бумаги. Этого клона искать никто не будет, и, к тому же, родственников её оригинала всего двое, и оба достаточно религиозны, чтобы не иметь желания связывать себя с клонами.

— Вы весьма хладнокровны.

— Не будь я хладнокровна, не стояла бы сейчас перед Вами в должности директора Миррор. Потому я приму Ваши слова за комплимент. И к тому же не забывайте, что причиной нашей встречи является факт того, что я спасла человеческую жизнь, жизнь ребёнка, причём ребёнка весьма влиятельного человека, как Вы сами успели это подчеркнуть. Клон же бездушен, и самое его существование предопределено логической концовкой. Полагаю, на этой ноте данная тема исчерпывает себя.

С сосредоточенным выражением лица мужчина вытащил из внутреннего кармана своего плаща и протянул своей собеседнице квадратный белый конверт, который та приняла недрогнувшей рукой.

— Деньги на счете карты, которую вы найдете в этом конверте вместе с паролем. Счет офшорный, проблем с хранением средств и их снятием с этой карты в любой точке мира у Вас не возникнет. Учтите, что доступ к этому счету отныне имеется только у Вас и только в единичном экземпляре, потому настоятельно рекомендую Вам беречь информацию о пароле, как зеницу ока, возможно даже продублировать её для себя, потому как в случае возникновения необходимости, восстановлением информации наша сторона заниматься не будет хотя бы по той причине, что заказчик, в целях обрывания всяких связей с Вашей стороной, не оставляет при себе никаких нитей, способных хотя бы косвенно связать его с данными средствами. Учтите, миссис Мортон, самое важное: с этого момента Вы никак не связаны с моим заказчиком, и происхождение этих средств никак не свяжет Вас с ним впредь. В дальнейшем Вам запрещается искать обратную связь с нашей стороной. Если же Вы нарушите этот запрет, последствия для Вас могут оказаться крайне плачевными. Договор между двумя сторонами полностью выполнен. Статус сделки — закрыта.

— Что ж, Вы выразились весьма недвусмысленно, мистер Перссон. Надеюсь больше не встретить Вас и Вашего заказчика на своем жизненном пути, сколько бы мне ни оставалось от этого скудного отрезка.

— Позвольте задать Вам последний вопрос, — густые брови незнакомца сдвинулись к переносице.

— Спрашивайте, — голос Мортон прозвучал странно, как будто радостно. Может быть потому, что прежде я никогда не слышала его звучание именно в положительных тонах, он и показался мне странным.

— Вы сами только что заметили, что находитесь в весьма почтенном возрасте. Зачем Вам столько денег? Что Вы будете делать с ними?

— То же, что делали бы Вы, получив в своё распоряжение подобную сумму: я буду их тратить.

— Однако работникам Миррор государство платит крайне солидные суммы, а директор Миррор и его главный хирург наверняка получают и вовсе неприличные денежные вознаграждения за свои труды. Ведь работа у местного штата не из легких и тем более не из приятных.

— Денег много не бывает, мистер Перссон. В дополнение к этому я Вас удивлю: я смею Вас уверить в том, что в Миррор нет таких работников, которым приходилась бы не по душе их работа.