–32 градуса по Цельсию. Том 2. Лайт и Дженни

Ice Ник (2024)

В преступных кругах ходит легенда о «Неуловимом». Организация, которой удастся его завербовать, определённо будет в выигрыше. Но Лайт Винтер преследует не только интересы организации. Второй том романа о Лайте Винтере, который влюбился в своего главного врага и изменил этим мир.

Акт XLIII. Белый Кролик и Белый Волк. Ослепленные горем глаза и мягкая улыбка

***

В самый тёмный час жизни,

Когда руки были по локоть в крови, а от души остались только рваные ошметки,

перед ней появился тот, кто посмотрел ей в ослепленные горем глаза

и улыбнулся тепло и мягко.

На дне этих глаз плескалась такая же скорбь. Даже гораздо глубже.

Родная душа нашлась там, где обычно не ищут. Она сжимала покрытыми царапинами пальцами холодные решётки.

И Рикки боялась, что этот странный человек отпустит их. И уйдёт.

Но ещё больше боялась, что он останется.

Было в нём что-то неправильное. Не связанное со свежими шрамами и хромающей походкой, которой он явился в это мрачное место из ниоткуда.

Возможно, просто само существование этого человека было неправильным. Об этом шутил он сам, с горькой усмешкой, тысячи раз желая перестать существовать. Однако не имея права на подобную роскошь.

Но Рикки со временем нашла настоящий ответ на свой вопрос.

Да. Существование Джэя было неправильным.

Потому что мир подобных людей просто не заслуживает.

***

Оконченная с отличием школа. Поступление в университет, в который всегда хотела.

После окончания учёбы — работа. Возможно, семья, там уж как сложится.

Сложно заглядывать далеко вперёд, когда хочется жить здесь и сейчас, глядя на мир широко распахнутыми глазами, утопая в любви ко всему и всем, кто тебя окружает.

Дни беззаботной юности катились своим чередом, не принося в душу ряби беспокойства о будущем. Хотя Рикки была абсолютно уверена, что впереди ее ждёт только всё самое лучшее, доброе — в ответ на ее собственную доброту.

Это бы было справедливо.

Но справедливости в этом мире, к сожалению, нет.

***

Она нашла их, вернувшись домой после занятий. Рикки запомнила на всю жизнь, что ее так задержало — куратор решил провести внеплановое общее собрание, которое в итоге растянулось далеко не на час, как обещалось. Начали с выбора подарков преподавателям к предстоящему празднику, продолжили проблемой курения, окончили тем, что всю группу наказали мытьём полов во всём здании.

Ничего нового в подобном опыте не было. Нервы, конечно, подзакоротило, но под конец работы они с товарищами улизнули из-под носа преподавателей и ещё долго гуляли по улицам. Пока ноги не начали отваливаться от ходьбы, а ужасное событие вдруг не превратилось в прекрасное воспоминание.

На город опустилась мгла. Неуютная, вязкая. Она ещё на входе в подъезд перехватила дыхание, заставив ускорить шаг. Но странное ощущение исчезло, стоило вновь ступить в ореол света.

На лифте на свой этаж.

Звонок в дверь.

И тишина с обратной стороны.

Рикки перебирала возможные варианты, куда родители могли отправиться в подобное время. Она пропустила чей-то день рождения? Или, может быть, просто не услышали?

Бросив бесполезные попытки дозваться домашних, Рикки откопала в сумке ключи с брелоком кролика.

Вставила в замок.

И дверь неожиданно оказалась незапертой.

Брови тревожно нахмурились.

В коридоре не горел свет. Да и вся квартира была погружена во мрак — только старенький круглосуточно горящий ночник привычно его согревал.

Должен был согревать. Как всегда.

Но сейчас подсвечивал чёрную лужу на полу.

Запах металла зацарапал лёгкие. Горло сдавил ужас.

Она боялась включать свет.

Потому что уже знала, что увидит.

Знала. И не верила.

Ступая в темноте, оставляя следом за собой кровавые отпечатки, она дошла до гостиной.

И осела у входа.

Пачкая руки в красном. Душу — в чёрном.

***

Ее отец работал судьей. И, насколько ещё совсем юная Рикки знала, судил он всех одинаково справедливо, следуя законам, а не личным целям или взяткам.

О последних даже речи не шло — жили они довольно скромно, но ни в чем не нуждаясь.

И именно из-за подобного честного отношения к работе ее отец заработал себе так много врагов. Чем больше преступников посадишь, тем больше раз будешь оглядываться по сторонам на улице.

Потому что рано или поздно эти типы выходят. Если только их не посадили на пожизненное.

Одному из преступников сократили срок за примерное поведение и выпустили раньше.

Сразу после этого он выследил виновника своих многолетних мучений. И вырезал всю его семью.

Если бы Рикки в тот день не задержалась, она бы умерла вместе со всеми. Такая удача могла бы радовать, если бы не расколовшая сердце скорбь. Зачем ей такая жизнь? К чему этот непонятный подарок, если любимых больше никогда не будет рядом?

В чем был не прав ее отец, когда судил преступника по справедливости закона? За совершенное дело нужно платить, причём здесь судья и его семья, если ошибку совершил преступник?

Получается, справедливости в этой жизни нет вовсе.

Мысли, бесконечно крутившиеся в голове, затушили последний огонёк тепла. В душе разразилась морозная вьюга, засыпала снежинками зрение, затуманила мозг.

Искусанные в кровь губы грозились больше никогда не сложиться в улыбку.

Зачем нужна такая жизнь? Зачем?

Но лишь одно остаётся неизменным. Совершив проступок, человек обязан за него платить.

Преступника нашли довольно быстро — совершив новое преступление сразу же после окончания заключения, он даже не пытался скрыться как следует. На этот раз его точно упекут за решётку на остаток его короткого жизненного срока.

Но что это изменит? Вернёт погибших от его руки людей? Будет ли преступник страдать так же, будет ли ему так же больно?

Отец. Мама. Сестра. У Рикки слезы не сходили с глаз от мыслей о них, о том, что они испытали.

Она была пострадавшей. И должна была присутствовать на новом суде.

Вряд ли ей станет легче от вида наручников на руках убийцы.

Удар молотка. Присяжные начинают расходиться.

Рикки уходит вместе со всеми. Уши отдалённо ловят слова соболезнования. Многие знали ее уважаемую семью. Ее саму видели здесь не раз вместе с отцом.

Конечно, всем сложно поверить в произошедшее. То, что совсем ещё юная девчонка осталась круглой сиротой из-за какого-то ублюдка — огромное горе. Но соответствующие органы сделали для Рикки всё, что могли. Следуя справедливости.

Которой на самом деле не существовало. Был только её призрак, воспеваемый приличными людьми. И игнорирующийся остальными.

Рикки хорошо знала здание, так что ей не пришлось следить за передвижениями преступника и сопровождающих его полицейских. Она выждала в коридоре некоторое время, натянула капюшон толстовки на глаза и направилась к камерам временного заключения.

По правилам ее не могли впустить к преступнику, тем более сейчас, сразу после суда.

Но Рикки очень надеялась на свои небольшие привилегии. И надежды ожидаемо оправдались.

***

Скрип двери. Мужчина в камере на нее даже не отреагировал. Продолжал сидеть с прикрытыми веками, погрузившись в собственные мысли. Или, возможно, спокойно спал.

Сопровождающий полицейский заметил замешательство Рикки, но не торопил ее. Как и многие здесь, он знал девушку с детства, и вон как всё в итоге сложилось. Большое чудо, что Рии всё ещё способна передвигаться на ногах после пережитого шока.

Предаваться соболезнованиям оказалось ошибкой. Полицейский ослабил бдительность и получил удар под дых. Следующим его вырубили.

Он не ожидал от девушки подвоха, надеясь на ее порядочность. Оказалось, зря.

Услышав неестественный шум, преступник наконец слегка приоткрыл щелочки глаз. И посмотрел на Рикки весёлым издевательским взглядом.

— Принцесса здешней обители пожаловала. Ты знаешь, что бывает за нападение на лиц при исполнении? Хочешь присесть рядом со мной и всё как следует обсудить?

Рикки замерла у решёток. Пустой взгляд смотрел сквозь мужчину.

— Из-за твоего отца я прошёл через ад. Возможно, и его дочери стоит пережить то же самое. То, что ты выжила в тот день — счастливое совпадение. Подарок судьбы.

Увлёкшись односторонним разговором, мужчина подался вперёд, стремясь получше разглядеть лицо той, над кем издевается.

Но вместо ожидаемых эмоций столкнулся с морозящим душу льдом.

А ещё на него смотрело дуло пистолета.

Рикки не стала слушать, что ей ещё захотят поведать. Две пули с оглушительным грохотом покинули ствол, пронзив грудь и живот мужчины. Он согнулся пополам от боли, а потом его безвольное тело соскользнуло на пол.

Безразличные глаза Рикки наполнились слезами. В коридоре уже слышался шум — ее поступок не мог остаться незамеченным.

Но своё дело она сделала. Осталась только одна крошечная деталь.

Дрожащая рука подняла пистолет к виску.

Какой же он тяжёлый.

Какой же холодный.

Не даёт пальцам согреться.

Пусть и может принести душе облегчение. И свободу.

Палец ложится на спусковой крючок. Рикки не даёт себе подумать, зажмуривает глаза и…

Ничего не происходит.

Пули абсолютно точно должны были остаться.

Но ничего

не

происходит.

Почему…

— Почему? — складываются губы в слова.

Она пробует снова и снова, но без толку. Машина для убийства сломалась, не наказав убийцу.

Почему?

Почему она должна жить?

Дрожащая рука роняет пистолет.

Дорожки слез на щеках переходят в рыдания.

***

На новом суде Рикки была уже не свидетелем, а подсудимой. Она легко призналась в своих грехах. И ее упекли за решётку, туда, где должен был сидеть убийца ее семьи.

Эта история оглушительно прогремела на весь город. Но по-настоящему зацепила и интересовала в основном только знакомых Рикки — они пришли на суд и покинули его, не желая больше иметь с ней ничего общего.

Остальные же люди привычно посмотрели занимательный репортаж в новостях, поохали над нелёгкой судьбой способной девушки и ее семьи. И выбросили их из головы. Как и положено. Как было с каждым новым днём после появления следующих свежих новостей.

Так Рикки осталась одна. Честно говоря, ее это мало волновало. От нее самой мало что осталось. Удивительно, как она ещё способна дышать.

Рикки сжалась маленьким комочком в холодном углу камеры и смотрела в одну точку. Когда уставала — засыпала в таком же положении.

Так прошло довольно много времени. А может ничего не прошло и вовсе — Рикки не знала.

Первым разом, когда ее внимание что-то привлекло, был медленный, неровный стук ботинок мимо ее камеры.

Взгляд невольно проводил незнакомца.

Он был без сопровождения. И при этом одет не по форме. Слишком молод для важной шишки, которая могла бы здесь так легко расхаживать. И недостаточно стар, чтобы так сильно хромать.

Подозрительный тип остановился у камеры напротив. Запихнул руки в карманы брюк, посмотрел вглубь, за решётки.

Рикки было доступно только разглядывание спины. Она видела, что несмотря на то, что парень выглядел довольно расслаблено, плечи его были напряжены, будто он готовится к драке.

— Ну, как тебе квартирка, ничего? — донёсся в тишине шёпот.

— Чтоб ты сдох, сукин сын. — отозвался человек из камеры.

— Это я уже слышал. Много раз и не только от тебя. Я конкретный вопрос задал, квартирка-то как? А то планирую тебя здесь оставить. У меня есть куча доказательств твоей причастности ко многим преступлениям. Тебе грозит минимум двадцатка. Так что обустраивайся поудобнее. — с нотками насмешки проговорил незнакомец.

— Когда выйду, лучше не попадайся мне на глаза, — огрызнулись из камеры.

— Когда выйдешь, тебе придётся посоперничать за мою голову. Удачного отпуска.

Парень развернулся и уже собрался отправиться восвояси.

Но скрывающаяся в темноте камеры напротив неприметная фигурка привлекла его внимание. И ноги замерли спустя пару шагов.

— Почему такой крольчонок сидит здесь?

Тон очень мягкий. Совершенно не похож на тот, каким он только что разговаривал с другой заключённой.

Будто ему действительно было интересно.

Безразличные глаза Рикки оглядывают пепел волос. Исполосованное шрамами лицо. Натыкаются на теплую улыбку.

Изъеденное болью сердце сжимается.

Смотреть на такую яркую улыбку тяжело. Ослепляет.

Рикки отводит глаза, не собираясь давать ответ.

— Нет-нет, смотри на меня, — расстояние между неизвестным и решётками сокращается. Пальцы хватаются за прутья, несколько раз дёргают запертую дверцу. Будто оценивая прочность замка. И создавая этим шум, вновь привлекающий внимание Рикки.

Она поднимает взгляд. И натыкается на исполосованные свежими, едва покрывшимися корочками царапинами запястья.

Губы сами складываются в слова.

— Даже крольчонок должен сидеть в тюрьме, если совершил убийство.

Рикки видит на незнакомом лице недоверие. А в глазах… плещется скорбь.

Кажется, только что произошедшую с ней беду поняли без лишних объяснений.

Неизвестный опустился на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Рикки. И понизил голос до шёпота.

— Через полчаса будет обход. Назови моё имя и получишь свободу. Провести за решёткой много лет — то же самое, что пройти через ад. Со мной, конечно, будет гораздо хуже. Но выбирать только тебе.

Глаза Рикки вновь мечут холодные иглы. Интерес к предложению даже не подумал вспыхнуть — сразу вызвал отторжение.

— Преступник должен сидеть в тюрьме, — коротко ответила она. И отвернулась.

Однако неизвестный и не подумал расстраиваться. Хлопнул себя ладонями по коленям, слегка сжал зубы от боли, поднимаясь на ноги. И звонко постучал пальцами по замку.

— И всё же я подожду у входа.

Сказав так, парень исчез так же внезапно, как и появился.

Рикки не знала, кто он такой, чтобы спокойно расхаживать по тюрьме и даровать свободу каждому встречному. И, пусть парень и был тем, кто проявил к ней искренний интерес, не хотела знать.

Потому что она совершила преступление. А за ним всегда должно идти в паре наказание.

Во время обхода Рикки не обронила и слова.

Так его остаткам души будет спокойнее.

***

Джэй, как и обещал, ждал Рикки у входа. За отведённые девушке полчаса успел начать капать дождь. Но он не покинул своего поста — стоял, прислонившись к двери машины, и поглядывал на циферблат часов, совсем не боясь промокнуть. Спрячься Джэй в машине, и они с девушкой могут случайно разминуться.

Однако ни спустя сорок минут, ни через час она так и не появилась.

— Преступник должен сидеть в тюрьме, — повторил Джэй слова Рикки с улыбкой. — Такая честная.

Ему это понравилось.

И ему это определённо надо. Причём в срочном порядке.

***

В кабинете начальника тюрьмы витали клубы дыма. Джэй заскрипел дверью и отмахнулся от них, получив со стороны рабочего стола"Я занят".

Его даже взглядом не удостоили. Но он совершенно не обиделся — проскользнул в кабинет и развалился в кресле напротив"большой шишки".

Тогда на него наконец соизволили обратить внимание. И уже собрались разразиться громкой тирадой. Но заметили, что это всего лишь он, Джэй.

Извечная головная боль.

— Что, ещё не сдох? — недовольно отзываются, снова углубившись в работу.

— Конечно! Всем назло! — сладко улыбается Джэй.

Пододвигает кресло поближе к столу. И старается поймать глаза напротив, но шанса не дают — знают этот его трюк хитрого вымогательства.

— Есть одна девочка… — в конце концов всё равно начинает Джэй.

— Ты уже забирал отсюда девочку. И она подмешала тебе яд в чай, — глаз всё ещё не поднимают.

— Я вернул девочку с праздничным бантиком верёвки вокруг запястий.

— Что я могу сделать, если она сама не хочет идти с тобой?

— Выгони ее! Скажи, что будешь взимать квартплату за проживание в камере! Придумай что-нибудь, ты же здесь главный!

Джэй отбирает из рук"большой шишки"документы, наконец устанавливая зрительный контакт. Кладёт их на стол.

Друг тяжело вздыхает. Знает, что не отвяжется от него.

— Ты посмотри, — Джэй демонстрирует ему свою израненную руку. — Разве меня можно уже чем-то удивить?

Оппонент уже почти сдался, Джэй видел. Однако аргументы у него всё ещё были припасены — об этом свидетельствовала протянутая папка.

— А ты посмотри в ее досье. Психиатр сказал, что она склонна к самоубийству. Оно тебе надо?

Джэй пожал плечами. Пошуршал листами, проглядывая информацию.

— При бережном обращении всё должно наладиться. О. Незаконченное юридическое. Преподаватели хвалили. Остановимся на этом моменте ее жизни и проигнорируем остальное.

— Ты всегда стараешься видеть в людях только хорошее. Что ты получил за свою доброту?

Папка недовольно захлопывается. Но не возвращается — оставит себе для подробного изучения.

— Она не виновата, что ее жизнь сложилась именно так. Да, она убила человека и это, безусловно, плохо. Но этот человек убил всю ее семью. Сложно сказать, кто в итоге неправ.

Джэй ненадолго прервался, обдумывая свои следующие слова.

— Наверное, будь на мне меньше ответственности, я бы добровольно сел в тюрьму. Мы с тобой тоже убийцы, но расхаживаем на свободе. Это тоже по-своему несправедливо. Однако такую роскошь, как справедливость, позволить себе мы не можем.

На это возразить его другу было нечего. Потому ему только и оставалось, что возмущённо пробубнеть:

— Сдалась она тебе.

— Конечно. Место правой руки ведь как всегда пустует.

Джэй уже видел, что победил, потому засобирался уходить. Знал, что его появление здесь не жалуют. Пусть они и хорошие друзья, но проблем от Джэя не оберешься.

— Тогда жду ее вещи. И мы пошли, — бросил он напоследок и, не прощаясь, выскользнул в коридор.

***

Вещей девушки по имени Рикки Браун в тюрьме, как и полагается, хранилось совсем немного. Только одежда, телефон и ключи.

На последних был прицеплен брелок с кроликом.

Покрутив их в руках так и эдак, Джэй тяжело вздохнул.

Крольчонок. Угораздило же.

И ее так вляпаться. И Джэя оказаться у ее камеры.

Но, возможно, из этого что-то да выйдет.

***

— Сорок шестая, на выход!

Рикки уже успела задремать, потому, когда назвали ее номер, среагировала не сразу. А лишь когда дверь камеры отворили.

Она не знала точной причины, почему ее вызвали. Вроде бы для свиданий не время, да и вряд ли остались люди, желающие ее навестить. Так в чем же проблема?

На запястьях защелкнулись наручники. И она пошла вслед за провожатыми, перебирая в голове все возможное.

Может быть, проблема в разговоре с тем странным парнем? Не стоило заводить диалог. Вряд ли ему было разрешено бродить здесь. Теперь вот, возможно, на допрос. А что было бы, прими Рикки предложение?

Цепочку мыслей прервала остановившаяся процессия.

— Забирай и вали отсюда! — проскрипел сквозь зубы шедший впереди провожатый.

Ключи от наручников со звоном перебросили в чужие ладони. И отошли на шаг, открывая Рикки вид на человека, который болтал с ней у решёток.

Джэй кивнул своему другу, поднёс ладонь к виску, отдавая честь. В ответ на это только фыркнули.

Начальник тюрьмы поправил свою фуражку и, махнув своим подчинённым, удалился.

— Девочка! Если он вдруг захочет тебя вернуть, лучше найди способ посадить его самого! Он меня уже достал! — донеслось со стороны коридора явно адресованное Рикки.

— Я тоже тебя люблю, Дэн! — обиженно послал ему Джэй. — Гадюка ты такая, я к тебе со всей своей гнилой душой, а ты!…

Тяжёлый вздох, чтобы немного успокоиться. Улыбка всё равно наползает на губы. Его старый товарищ всегда был таким сварливым. Может и хорошо, что он не меняется.

Рикки перед ним находилась в полной растерянности. Смотрела на Джэя расширившимися от ужаса глазами.

Скованные наручниками запястья ударяют Джэю по сердцу. Ужас какой.

Он наклоняется, отпирает их и, спрятав в кармане вместе с ключом, приобнимает девушку за плечи и ведёт в сторону выхода.

На улице бушует непогода. Которую по прогнозу не передавали. В этом холодном городе, носившем кличку"Фриз", всегда было так — всегда он был неласков, как не пытайся в нём ужиться.

Джэю Фриз не был родным. Но стал, потому что он сам так пожелал. Хотя это и не меняло его мнения, что этот город — та ещё заноза.

По скользким от ливня ступеням вниз.

Рикки наконец осознала всю подозрительность ситуации и попробовала дернуться. Но вырваться не вышло. Хватка на плечах была стальной.

— Прости, но теперь твоя тюрьма — это я. — разорвал шум ливня тихий голос.

Прозвучавший для Рикки громом. И сбежавший по телу мурашками.

Двери машины хлопнули.

Но заводить её незнакомец не спешил.

— Я жду вопросов, — как бы между прочим вставил он, глядя не на Рикки, а на здание тюрьмы.

— Да. Играть в молчанку действительно глупо. — признала Рикки.

Она растерла замёрзшие запястья и бросила на парня нервный взгляд.

— Кто ты?

— Я? Джэй Мерфи, — непринужденное пожатие плечами. — глава Снежной Стаи, группировки мерзких типов Фриза, творящей беспредел. Мы специализируемся на особенно крупных преступлениях — чем зловреднее, тем лучше. Нас интересует только денежная выгода А ещё мы любим, когда люди страдают.

Рикки от услышанного прошиб холодный пот. Дрожащие пальцы вцепились в обивку сидения. Паника грозилась захлестнуть с головой.

Но собеседник вдруг улыбнулся, полностью меняя прежний настрой.

— Такова легенда, которой мы придерживаемся, — добавил Джэй. — На самом деле у нас совсем другое предназначение — быть преступниками, чтобы бороться с преступностью.

Рикки ему не верила.

Этот парень мог быть кем угодно.

Пока мозг в отчаянии пытался отыскать возможные пути побега, губы прошептали:

— И зачем тебе понадобилась я?

Джэй усмехнулся. Испуганный тон Крольчонка вызывал жалость и умиление.

Он завёл машину и плавно направил её в общий поток. Только тогда, не отвлекаясь от дороги, Джэй ответил:

— Мне нужна правая рука.

Несмотря на испуг, Рикки шутливо приподняла бровь и обвела нового знакомого изучающим взглядом. Джэй был прекрасно сложен, физическая форма тоже явно выше среднего. Если такому типу нужна правая рука, то какую работу она должна выполнять, если не физическую? Это обескураживало.

— А может, лучше нога?

Только выдав ответ, Рикки осознала, что шутка вышла обидной, и испугалась, что задела ею Джэя. Пусть это и результат нервозности, не стоит вот так распускать язык.

— Ну, нога бы тоже не помешала, — однако вполне себе согласился Джэй. — Буду рад, если захочешь подставить плечо. Но всё зависит от тебя. Если ты сама не захочешь делать что-то, я не смогу тебя заставить.

— Кажется, грубой силой можно заставить сделать что угодно, — Рикки не могла вот просто так взять и поверить в искренность человека, с которым они познакомились самое большее три часа назад.

— Можно, — Джэй согласно кивнул. Бросил короткий взгляд на Рикки. — И грош цена тогда будет доверию между нами. Грубой силой можно подчинить, но нельзя к себе привязать — стоит вспыхнуть пожару опасности, узел верёвки просто сгорит. Как и виновник истязаний пожнет плоды — будет медленно гореть, пока прежняя жертва — поддавать в огонëк жару. Масла там. Бензина. Любые действия имеют последствия.

Его слова заставили Рикки глубоко задуматься. Да и Джэй ненадолго поубавил свою разговорчивость. Сам перетасовывал сказанное. Не было ли оно слишком откровенным для первого знакомства? В любом случае слова обратно не вернешь.

Спустя примерно полчаса машина притормозила у неприметного серого здания. Рикки едва успела начать считать, сколько же в нём этажей, но Джэй постучал пальцами по рулю, привлекая ее внимание.

— Ты должна понимать, что разница между нами и преступниками очень мала. Многие переступают разделяющую нас тонкую черту. И получают за это наказание. Потому наша группировка пока что всего лишь маленькая шайка, в которой доверять следует не всем. Я не знаю, сколько среди нас предателей. Нужно быть осторожными.

— Может, я просто вернусь в тюрьму? Честно говоря, предложение не очень нравится. — сделала попытку Рикки.

Джэй на это заулыбался. Да так широко, что улыбка затерялась в ямочках на щеках.

— Нет-нет, выбора я тебе не давал. А рассказываю всё это потому, что ты должна быть готова к трудностям.

Он стянул пиджак, демонстрируя подкачанные руки. И наплечные кобуры, которые снял и протянул Рикки.

— И да, прости. Я эгоист. Жизнь рядом со мной сахаром не будет, золотых гор не обещаю. Но в тюрьме сидеть тоже не вариант. Потратишь время впустую, хотя вместо этого можешь заняться чем-то полезным.

Джэй не стал ждать, когда Рикки наконец примет решение, потому вручил их прямо в руки. Которые дрожали. И били по сердцу.

Но так будет лучше. Правда будет.

Пусть он, Джэй, и эгоист.

***

— Добро пожаловать в Снежную Стаю. На территорию гончих снежного королевства, Фриза. Неизвестно, привезём ли мы в него лекарство или добьём, заразив чумой, но попытаться всё же стоит. На территории Стаи лучше сразу объяснить наши нынешние роли, чтобы остальные поняли…

Джэй прервался, услышав щелчок предохранителя.

Сохранявшаяся на губах улыбка приобрела горьковатый оттенок.

Перед глазами промелькнула вспышка. Морозная. Снежная.

Смерть дышала в спину. В который уже раз?

Джэй медленно обернулся. Спокойно посмотрел на глядящее в его сторону дуло пистолета. Рикки, руки которой едва выдерживали его вес.

Не из-за недостатка физической силы. Душевной.

— Чтобы вернуться в тюрьму, мне нужно убить тебя? — звучит очень ожидаемо.

Джэй вздыхает. Делает твердый шаг в ее направлении. Второй — хромающий.

— Во-первых, — улыбка становится сладкой, — Это место, пусть и паршивое, но теперь твой дом. И дома нужно вести себя нормально.

Джэй подходит вплотную. Дуло пистолета утыкается в грудь.

Пальцы Рикки на спусковом крючке напрягаются.

— Во-вторых, я не верю, что ты хочешь меня убивать. В третьих…

Джэй легко вырвал пистолет из ее рук.

— Если ты попытаешься, то у тебя не получится.

Джэй покрутил пистолет в руках. И сунул обратно Рикки рукояткой вперёд.

Рикки не спешила принимать его обратно. Потому Джэй поубавил вокруг себя убийственную ауру. И сам вложил пистолет в ее ладонь, загибая на рукоятке палец за пальцем.

Поймал пустой взгляд Рикки своим. Очень серьёзным. Но нежным.

— С собой бы тоже ничего делать не рекомендовал. Твои родители бы расстроились.

Сказав так, Джэй похлопал Рикки по спине, подгоняя идти вперёд себя.

У Рикки от взгляда Джэя появилось ощущение, будто он действительно за нее переживает.

За незнакомую девчонку-убийцу, которую собирается использовать в своих целях.

Почему?

Какой Джэю от этого прок?

Рикки бы, наверное, хотела узнать. Зачем превратившаяся в ад жизнь подкинула ей ещё и демона.