Ад и его бухгалтерия. Про любовь, высокие цели и совсем чуть-чуть про то, что из этого вытекает

Illumity

Роман. Даже не совсем роман – скорее повесть. Или даже не повесть. В общем, что-то точно не в стихах, зато о большой и чистой любви, вероломном предательстве, бескорыстной преданности и высокой цели. Основано на реальных постах в социальных сетях и нереальной фантазии автора. Тебе точно понравится! А чтобы затея с этим опусом не казалась совсем уж бессмысленной, часть денег, полученных от продажи, направится на реабилитацию детей, пострадавших в результате автомобильных аварий.

Короткое, но яркое путешествие в город, где сбываются чьи-то мечты

Воображение, если задуматься, очень мощная штука! Стоит увидеть где-нибудь слово «Париж», как подсознание тут же услужливо подсовывает образ Эйфелевой башни. А говорить о том, что творит в черепной коробке словосочетание «вечер в Париже», даже смысла нет! Там и массивные стальные конструкции символа французской столицы, окрашенные багряным закатом, и утопающее в зелени Марсово поле, и гудящие как улей Йенский мост через Сену на пару с набережной Бранли, и снующие по Сене кораблики, которые, несмотря на не погасший еще солнечный свет, начинают украшать себя мириадами фонарей, и даже неизвестно откуда льющаяся надрывная аккордеонная мелодия в комплекте с хриплым женским вокалом, затягивающим что-то о неразделенной любви и совсем неуместном к нарисованной нами картине падающем снеге. Хотя мы же с вами французского в подавляющем большинстве не знаем, поэтому полная бессмысленности ожидания фраза «Tombe la neige», написанная Сальваторе Адамо на клочке бумаги в далеком 1963 году, для нас просто приятный уху звук. Да и по Парижу гуляли далеко не все, так что откуда чего берется — непонятно!

Париж красив — с этим сложно спорить. Особенно если удастся застать тот уникальный миг на пороге зимнего солнцестояния, когда лениво всплывающее из-за остывшего за ночь горизонта солнце вычерчивает багряным пламенем стоящую вдалеке от Большого дворца на Елисейских полях Триумфальную арку. Немногочисленные машины еще не режут слух разноголосым утренним пробочным гвалтом, а прохожие, только что проснувшиеся или еще не успевшие уснуть, несут на лицах безумную ни к кому и ни к чему не обращенную улыбку.

Примерно таким было утро дня, когда на бульваре Капуцинок в Париже в роскошном зале Olympia Bruno Coquatrix, который легко узнать по огромному красному рекламному щиту на фасаде, творилось что-то невообразимое. На щите было написано только одно слово: DURAND. И одного этого было достаточно для того, чтобы две тысячи мест с учетом стульев, выставленных прямо в проходах удивленным администратором, были заняты. Могло бы сложиться ошибочное мнение, что на сцене в тот день выступала рок-звезда. Но были нюансы. В зале вместо экзальтированных фанатов присутствовала элита мира высоких технологий. Бизнесмены, инвесторы и жадные до новинок представители розничных сетей сидели вперемежку с журналистами, пригибаясь, чтобы не закрывать обзор для многочисленных телекамер, которым явно не хватало места. Фотовспышки освещали темный зал почти дневным светом. И все это море серьезных в обычной жизни людей держал в напряжении не музыкант, не актер и даже не политик. На сцене молча стоял Томер Дюран — человек, опередивший свое время. Еще год назад его имя никому ни о чем не говорило. Он выпрыгнул как черт из табакерки, ворвался на душные просторы тесного цифрового рынка как свежий ветер, перевернул с ног на голову само понятие инновационности и с ходу пообещал совершить невозможное. Правда, достоверности ради стоит заметить, что в этом мужчине средних лет с заметно седеющими висками было что-то от рок-звезды. Холодное спокойствие. Горящий взгляд. Растрепанная прическа. Дорогой, но неформально сидящий костюм. Ослабленный узел на ярком галстуке. Белоснежная улыбка. Широкие жесты. И голос. Поставленный. Уверенный. Властный. Его заявления взорвали информационные ленты и социальные сети задолго до этого момента. Его обещания не комментировал только ленивый. Скептики — как обычные люди, так и серьезные ученые — в один голос утверждали, что его предложения фантастичны, абсурдны и невозможны по определению. Верящие в него люди не сравнивали Томера Дюрана разве что с мессией.

В тот день Дюран вышел на одну из старейших сцен Франции для того, чтобы развеять все сомнения.

— Я обещал вам, что я изменю этот мир? — говорил он. — Я обещал, что вместе со мной вы будете стоять на пороге величайшего открытия современности? Пристегните ремни, ибо будущее, о котором многие не могли даже мечтать, наступило! Я с огромным удовольствием представляю вашему вниманию… сентенциальный интерфейс — «Сейс»! Забудьте про текст! Не отправляйте друзьям фотографии! Делитесь эмоциями! Впечатлениями! Ваши друзья почувствуют то, что почувствовали вы сами!

Томер замолчал, давая пришедшим время осознать услышанное. Немного постоял, о чем-то задумавшись, развернулся, чтобы уйти, и уже почти сделал шаг за кулисы, но резко остановился и оборвал аплодисменты характерным жестом.

— И вот еще что… Под вашими креслами стоят черные коробки. В них вы найдете первые коммерческие образцы. Это подарок. Кроме того, Durand Company подарит каждому владельцу «Сейса» неограниченное место в нашем фирменном облачном сервисе для хранения впечатлений! Память останется с вами навечно!

Свет погас, и в абсолютной тишине над головами гостей началась голографическая презентация гаджета. Блестящий металлический обруч с овальными пластинами в районе висков и затылка связывался со всевозможными мобильными устройствами, мигал индикаторами и обрамлялся светящимися графиками, а густой мужской бас подробно рассказывал о функциях новинки.

— Что думаешь, Кэтрин? — выйдя за кулисы, Томер обратился к своей ближайшей помощнице — почти заместителю по особенно щепетильным вопросам.

Конец ознакомительного фрагмента.