Часть 2. Фея Сью, волшебник Слава, конечно же, Драм, и кто ещё. И, к тому же – огромное количество мыслей обо всём, обо всём… В том числе и о том, какими же должны быть настоящие люди?.. И кошки

Ivolga (Анастасия Каляндра) (2024)

Фея Сью, которая, на самом деле, не была феей, как вы уже знаете наверное, если читали первую часть истории… Но всё же — немножечко, в каком-то смысле, и была… Продолжает бороться с болезнью и со своими внутренними проблемами, а молодой человек Слава — пытается ей, чем только может, помочь. И маленький Драм, также, встретится вам в этой книжке вновь, и тоже поможет хозяевам и не только, в меру своих юных кошачьих сил. В этой части истории герои столкнутся со многими сложностями и проблемами, со многими обстоятельствами и людьми, что придут в их жизнь и будут пытаться нарушить спокойное и счастливое течение их семейной жизни. Но всё же, герои попробуют выбраться невредимыми из всех не очень простых ситуаций, помочь друг другу и сделать как можно больше всего друг для друга хорошего. При этом — они постараются, так же, найти тот образ жизни, в котором есть место не только любви друг ко другу, но и, главным образом — любви к Богу, и кроме того — любви ко всему миру и человечеству.

Часть 2. День гостей продолжается, и продолжается до самого вечера. А ночью происходят другие события. А утром следующего дня — ещё некоторые. А за теми — и следующие.

Сью осталась наедине с Драмом и долго смотрела вокруг себя, да слушала тишину. День был такой — совершенно такой, как вчера: дождливый, темный, пасмурный. Вот только сегодня он, и правда, был, кажется, холодный. Правда — дождливый. Правда — полный туч. Сью так и ощущала на себе весь этот холод. Возможно — от того, что Слава был теперь где-то там — на улице, под зонтом — по пути туда или оттуда… А значит — ей тоже было холодно за него. Но это только лишь предположение. Отчего точно — понять было сложно и Сью, сама, думала напряженно о том, отчего бы это могло быть?.. Ей казалось, что ответ где-то рядом, но и где-то очень и очень далеко, одновременно…

— Драм… Почему так происходит, что иногда больше людей вокруг тебя становится, а ты чувствуешь себя, при этом, ну абсолютно одиноким?.. — спросила Сью про себя, — Вот, было их меньше или вообще никого — и совсем ничего. Ты ещё чувствовал себя более или менее. А тут… Вот, от одной только мысли, что мама и папа приедут — мне уже так становится одиноко, что, словно сегодня вечером у меня возьмут, да и отнимут этих двух людей, а не, наоборот — дадут их мне!.. Странно… очень. Я всегда, знаешь, Драм, очень хотела того, чтобы моя мама увидела меня настоящую. Сейчас я, вроде бы, стала к себе, настоящей, чуть-чуть приближаться. Ещё не совсем я приблизилась до конца, конечно же, но… Но, всё же, приблизилась. И, отчего-то, мне кажется, что от этого мама не станет меня видеть лучше. Совсем не станет… Мне даже немножко страшно за эту меня, ведь она может опять скрыться и не появляться ещё долго. Так часто бывает — когда появляется рядом кто-нибудь, кто не совсем-то тебя воспринимает тобой.

— Сью?.. — спросил тут котёнок, стараясь отвлечь её от тяжёлых размышлений, — А ты себе платье на свадьбу хочешь красивое?.. Длинное, да? Белое?.. — Драм не знал, что же ещё можно спросить про будущую свадьбу, ведь он, всего только и знал о свадьбах, что бывают на них невесты в красивых длинных платьях. И обязательно — белых. А знал он это от Славы, который в предыдущие дни частенько вдруг начинал о платье таком говорить, и рассказывал Сью, улыбаясь — какое он хочет ей раздобыть платье: красивое, с длинным шлейфом, пышное и, конечно же, белое. Слава очень любил фантазировать о платье и делал это очень и очень весело — чтобы развлечь и повеселить свою Сью, которой хотел этот, их, будущий свадебный день, продлить на сколько угодно подольше. А вот так вот, когда они размышляют о будущем — так они, уж немножечко там, как он говорил. И в этом, одном дне, который однажды будет, они могут побыть очень долго — и много тех дней, что до того — размышляя и мечтая о будущем, и много тех дней, что придут после — уже вспоминая прекрасное прошлое. В дне первой их свадьбы, они уже тоже бывали, и не один раз. Хотя время всё шло, и они, с каждым днём, вдруг, оказывались ещё на день дальше от этого дня, но, всё же — вернуться в него было очень даже несложно и очень приятно. Порой Сью и Слава ужинали и смотрели какую-нибудь передачу по телевизору, а сами, даже и не переговариваясь между собой, кажется вдруг убегали в памяти в тот самый день и снова стояли на той же вечерней веранде и смотрели на яркий и громкий салют. И тогда Сью и Слава молча обнимались, и было такое ощущение, что Слава сейчас снова одет в свой парадный костюм, а Сью — в своё нежно-розовое платье, и в волосах у неё запутан такой маленький цепкий цветок, а где-то позади них, за столиком, лежит, ещё совсем свежий, букет из таких вот полевых цветов, собранный Славой. И это было замечательно! Сам, кстати, букет, всё ещё стоял у Сью в вазе — теперь уже полностью сухой. Она оставила его так, ведь он абсолютно удачно засох и сохранял почти первозданный свой вид, но только, конечно, в сухом, совершенно сухом состоянии. В общем, Слава и Сью частенько так путешествовали во времени, ещё до её операции. И это было чудесно! Ведь почему бы не посетить тот прекрасный день, что выдался на славу, ещё разок-другой, если уж есть такая возможность? И сейчас Сью, на секунду, благодаря Драму и его вопросу, переместилась в то, радостное будущее, которое должно было их ждать.

— Платье?.. Ты знаешь, Драм… Наверное каждая девушка мечтает о длинном и красивом платье на свадьбу. — задумалась Сью, — Но, может, оно мне и не нужно. Слава, конечно, ужасно хороший и от того мне всё время напоминает о том, как же это хорошо было бы — купить мне такое платье и одеться мне в него на свадьбу. Но, ты знаешь, когда я сейчас задумываюсь — мне кажется, что все эти детали — совсем уже мелочи… Ну, то есть, знаешь… Я раньше мечтала, когда была девочкой, о всяком таком — ну, как и все другие. Мечтала о свадьбе, которая для меня тогда была длинным красивым белым платьем, огромным тортом, морем цветов и блестящими фейерверками. Это всё от того, что, кроме внешних её проявлений, я не представляла, тогда ещё, ничего. Я ведь не знала о том — кто будет мой муж, и как мы друг к другу будем с ним относиться. Мне неизвестно всё это было. И от того — эта часть вопроса, как бы вообще из моих мечтаний выпадала… Немудрено!.. Ведь как же тогда я могла знать?.. Тогда — ты мечтаешь, конечно мечтаешь о жизни — мечтаешь о разных её частях, но всё — по отдельности. Отдельно — как ты будешь выходить замуж, отдельно — как будешь жить с мужем душа в душу, отдельно — как будешь растить детей. Отдельно же — и то, чем ты сам будешь, вообще, в жизни заниматься. Как будто бы это всё — просто разные жизни, отдельные. И в них ты жить будешь отдельно. Ведь ты и представить не можешь — то, как это замечательно может сложиться, всё вместе, воедино!.. Да и не может в твоей жизни всё быть как-то так — по отдельности… Не может, ведь всё взаимосвязано… Так, вот — я о чём? Что я тогда могла мечтать, если и мечтала, то только лишь так — в общих чертах. И мне казалось, что, да, Драм — свадьба — это такой очень большой торт, белое платье и красивая, прекрасивая причёска. А сейчас мне так не кажется. Сейчас мне кажется — что свадьба — это те чувства, что есть у нас внутри. И мне даже страшно немножечко, Драм, от того, что мы можем, за всеми эти формальностями и внешними признаками, позабыть о главном. Мне очень страшно от этого, Драм!.. Мне кажется теперь — что чем больше формальностей ты добавляешь к чему-то такому… настоящему… И, чем больше ты внешнего прибавляешь к чему-то, что чувствуешь внутри — тем больше опасность всё это забыть, настоящее, и не придать тому должного значения. Конечно же я хочу пышную свадьбу — одним только краем сознания, но… Но, ты знаешь — мне кажется дикою мысль о том, как мы будем со Славой умещаться во всех этих сложных и пышных, так скажем… ну, декорациях, что ли?.. Ты знаешь, ведь, как ни странно — в простом чём-то и близком, совсем маленьком и тихом — как раз лучше и умещаются вещи невероятных масштабов — огромные, бесконечные, вечные!.. А в сложном, помпезном и вычурном — большом и масштабном, на первый взгляд — как раз, оказывается совсем мало места для этих вещей. Словно эти помпезные громады — совсем заполнены и изнутри какой-то ненужной мишурой. И места в них не остается и совсем. А в маленькой — совсем незаметной штуке — как раз будет столько свободного места внутри, что хватит для целого вечного… Ну, как-то так…

— То есть ты не хочешь большой свадьбы, Сью?.. — расстроенно узнал у неё котёнок, — Мне кажется, Слава очень расстроится, если узнает, что ты этого не хочешь…

— Да ничего он и не расстроится!.. — засмеялась Сью, — Я это уже ему говорила. И он со мной полностью согласен! Другое дело, что он хочет, конечно же, сделать такой праздник, который оценят и люди вокруг, но… Но, знаешь — как будто бы люди умеют ценить что-то, что ты делаешь специально для их оценки?.. Нет, не очень. Не очень-то и умеют. Они, скорее, всё время берут и рушат твою надежду на этот хороший взгляд с их стороны… Ну, да ладно. Конечно же, всё равно, делать эту свадьбу нужно — хотя бы для родственников… Но я хочу, чтобы ты меня правильно понял сейчас, Драм. Я, не то что бы, не хочу её совсем — этой пышной свадьбы. Я, конечно, её хочу. Я хочу её, как и любая бы девушка хотела. Но мне очень-очень не хочется в ней потерять ту самую маленькую и чистую свадьбу, что у нас была со Славой тогда — в день, когда мы расписались. Мне кажется, что если нам взять и этот тихий, прекрасный маленький смысл раскидать сразу на две свадьбы: одну — полностью сосредоточенную на этом смысле, а другую — совсем нет, так этого смысла, в общем понятии"наша со Славой свадьба" — станет чуть-чуть меньше. Как в растворе — не сто миллилитров на литр, к примеру, а только лишь десять. Боюсь я того, Драм, что мы, как бы, разбавим это понятие кучей ненужной, но, вроде бы, и необходимой, воды…

В это время в двери повернулся ключ и его грохот в замочной скважине так же обрадовал, кажется, Сью, словно бы это был не звук ключа, а звук салюта в тёмном небе. Тем более — чем-то звуки эти были, и правда, похожи — такой они, оба, производили рокот. Но Сью обрадовалась этому звуку даже больше, чем сейчас бы могла обрадоваться звуку салюта.

Слава зашёл в комнату, улыбаясь, но, как-то задумчиво, при том. Он тихо сказал:"Привет!"и стал переодеваться в прихожей. Ведь день, хоть и был летним, но был и очень холодным — от этого Славе пришлось надеть плащ, чтобы проводить родителей.

— Да… — сказал Слава наконец, когда уже повесил свою верхнюю одежду и зонтик на нужные вешалки, — Да… — сказал он и ещё раз. А потом, улыбаясь как-то с горечью, взглянул из прихожей на Сью и продолжил, — Моя бедная маленькая Сью!.. Я, кажется, совсем изверг, раз не подумал и пригласил их сюда сейчас… Надо было как-нибудь отложить. Я не подумал… — сказал Слава и задумался, замерев на месте в прихожей.

— Ко…кого пригласил, Слав?.. — спросила Сью, слегка приподнимая голову для того чтобы увидеть его в неосвещенной прихожей. — Ты про кого? Про родителей, что ли?.. — Слава молча покивал. — Так ничего!.. Замечательно! Наоборот — замечательно, что они приехали! У тебя очень приятные мама и папа, ну… — Сью замялась и не знала, что дальше сказать.

— Ты… Просто ты их плохо знаешь, Сью. По крайней мере — маму и… И, мне кажется — проблема ещё в том, что это она тебя слишком плохо знает. Ну… Ну посмотрим… — и Слава, задумавшись, пошёл в ванную — мыть руки.

— Да-аа, Драм… — только и сказала потихонечку Сью, — Да… Что-то не очень… Не очень приятное происходит. Ведь я и чувствую… Чувства — они как вертушка на доме — она выше земли, а они — выше простого мозга человека. И они, как и вертушка, первыми чувствуют перемену ветра. Самыми первыми…

Слава вымыл руки и очутился, опять, в комнате.

— Ну, Сью!.. Давай читать! — попытался как можно веселее улыбнуться он. — Мне безумно интересно — что же там дальше случится в той книжке про гусеничек!.. — засмеялся Слава. — Ты помнишь, на какой мы главе остановились?.. — узнал он, присев на стул рядом со Сью и листая книжку.

— На пятой. — улыбнулась ему Сью. — Там ещё гусеница, главная гусеница свалилась под лист и никак не может перевернуться!.. — засмеялась девушка.

— А, да!.. Я же и говорю — вот, что-то меня за душу тянет — ведь помню же, что на самом, каком-то, напряженном моменте всё… А и забыл. Так, да. Глава шестая. Сью, слушай внимательно!.. Не отвлекаться мне, чур!.. — шутливо погрозил он пальчиком, — Когда гусеничка упала — она не знала совсем — стоит ли ей звать на помощь?.. Ведь можно, конечно, позвать и придёт кто-нибудь хороший. И поможет тебе встать. А можно ведь закричать и придёт кто-нибудь… Сью, твои мама и папа любят оладьи?.. — прервался внезапно молодой человек.

— Оладьи?.. Ну, наверное… — удивилась Сью.

— Я, просто, сегодня на ужин думал пожарить оладьев с брокколи… А теперь вот думаю — вдруг твои родители такое категорически не приемлют, а я тут нажарю как раз!

— Ну… Ну не знаю, честно говоря. Наверное — приемлют. — улыбнулась Сью, — Я не знаю.

— Ну, да и ладно!.. Какая разница — главное нам они нравятся, да и всё, да, Сью?.. Да. Всё… Та-ак… А можно ведь закричать и придёт кто-нибудь, кто тебе сделает что-нибудь плохое. Вот, например, воробей прилетит и тебя клюнет, или ящерица приползёт… Сью, ты уже говорила маме, что не хочешь, чтоб я на тебя эту квартиру переписывал?.. А то я просто подумал… Так, чисто по её реакции… Ну, да ладно…

— Нет. Мы вообще с ней об этом не говорили.

— Ага, хорошо… Не отвлекаемся!.. Ящерица приползёт и съест тебя, пока ты лежишь под листом и совсем ничем не можешь защититься. Тогда гусеничка придумала — как позвать нужную помощь…

— Ей нужно было молиться.

— Что?..

— Молиться ей нужно было, этой гусеничке — ведь, кто бы то ни был, кто к ней придёт — может ей навредить. Даже и тот, кто хочет добра. Просто так — по неосторожности. А вот Бог — никогда…

— Ну, это да… Жаль — тут не так. Тут по другому… Гусеничка решила, что если она станет петь песенку, которую знали лишь они с друзьями — песенку-игру, в которой пелось:"Я страшный, сильный бегемот!.." — то тогда все друзья поймут, что это кто-то из их компании рядом, а все враги испугаются — ведь они не знают, что это — всего лишь песенка-игра, которую друзья придумали сегодня утром, и решат, что там, под листиком, и правда — большой и страшный бегемот, который поёт эту песенку!

— Ну… — засмеялась Сью, — Ну и напишут!.. Это же какой должен быть такой глупый враг, чтобы смотреть на маленькую гусеницу и считать, серьёзно, что она — бегемот!.. Ха-ха!..

— Нет, ну там же было уже вначале — что, мол, её так и звали:"бегемотом" — из-за того что она была с грубой такой кожей и… И, типо — они все не видели ещё настоящих бегемотов, и от того думали, что она — бегемот. Ну… Сюжетная линия, как ни как!.. Вы-сссо-кое искусство!.. — шутя сделал вид как у ценителя высокого искусства Слава — Здесь всё продуманно!.. И ещё — скрытые смыслы, под-ддт-текст!.. — ужасно интеллигентным голосом изобразил Слава глубокие думы над текстом, отчего Сью сразу же рассмеялась и всё никак не могла остановиться, хотя ей и больно было смеяться подолгу.

— Это… Ой!.. Фух!.. Это… кто автор?.. — переводя дух спросила она.

— Ка…лян…дра… — стал вчитываться Слава, — Да, точно — Каляндра. Так просто ещё и не прочитаешь. Странная фамилия!

— Да, не слышала ещё о таком писателе.

— Тоже. Так, слушай, а ты маме что моей сказала — что ты вовсе деньгами моими не хочешь пользоваться, или что?..

— А что?.. — не поняла Сью, — Я… вроде бы ничего такого не говорила, чтобы… прям… вот так конкретно. Возможно, что в общих чертах что-то дала понять… А что?.. Она что-то тебе об этом говорила?

— Да нет, ничего. Ладно… Слушай, давай я пойду, заварю чай!.. Что-то с улицы горло замерзло — читать тяжело. Сейчас, две минуты. Потом вернусь… Тебе с малинкой или лучше с лимоном? Я сразу двоим заварю уж, чтоб чайник не гонять.

— С… с малиной. — сказала Сью, — Сейчас что-то не хочется кислого.

— Ага, хорошо. Ну лежи пока, не скучай… На, порассматривай картинки — а я сейчас вернусь!

И Слава, положив рядом со Сью на столик книжку, открытую на последнем развороте, ушёл в кухню.

— Да… как хорошо, Драм!.. — сказала Сью, когда он ушёл, — Как хорошо это всё — когда мы одни… Как хорошо!.. Как в книжке на картинке, действительно!.. А вот… А…

Сью не успела закончить. В дверях зазвенел звонок, Слава спешно вернулся из кухни и, проходя через комнату в прихожую, заметил:

— Твои родители, что ли, пораньше приехали?.. Или это пришли нам опять втюхать что-нибудь ненужное!.. — засмеялся он, — Какой-нибудь пылесос или… — Слава скрылся в прихожей, а через несколько секунд, после звука открывающегося замка, из двери послышались два голоса — звучащие издалека, а Сью немного поежилась от того, что в дверь влетел холодный ветер с улицы. Он загудел по комнате, ведь на минуточку получился сквозняк.

— Ка-кой ветер, Драм!.. Наверное будет гроза. — сказала Сью.

— А-аа!.. Здравствуйте! — слышался голос Славы, тоже ставший немного далеким, из-за того что и он был в прихожей, что естественно, ведь туда он и шёл — навстречу новопришедшим, и голос отражался в подъезде — в том, откуда пришли гости, — Так Вы бы позвонили!.. Я думал вас встретить!

И что-то ещё заговорили голоса. Что — Сью уже не расслышала. А потом — стали приближаться и можно было различить отдельные части фраз.

— Да, заходите… — сказал Слава и первым появился в дверях комнаты, — Сью, к тебе приехали. Просто у них поезд раньше пришёл. Вот… Сейчас, пойду… Вон там — вешалки… — сказал он уже где-то в прихожей. — Вы как добрались?.. Нормально? А то ведь у нас тут от вокзала далеко… Как вы, вообще, путь нашли?!. — засмеялся в прихожей молодой человек.

— Да ничего — мы так — по навигатору. Вы извините, что резко нагрянули! — говорил женский голос в прихожей, — Могли бы и позвонить, но я думаю — что лишний раз вас тревожить?.. Тем более что тут и не сильно-то большая разница вышла — мы обещали к трём подъехать, а сейчас час. Так что — всего два часа. Ничего?.. Не сердитесь? — засмеялся голос.

— Нет, конечно!.. Как раз — наоборот, вы именно вовремя. Сейчас только поставил чайник — вот и попьём чайку, если Бог позволит… Вы, наверное, замерзли в дороге?..

— Ничуть!.. Я, вообще, довольно-таки равнодушна к перепадам температуры — хоть холод, хоть жара — мне всё равно!..

— Ну, это отлично, конечно же!.. Но чай, всё равно, не помешает! Сейчас — я на кухню, а вы пока мойте руки, если надо — вон там у нас ванная…

— Ну, не у нас — а у вас, конечно же, молодой человек!.. — засмеялась мама Сью, — Мы, пока что ещё, на Вашу жилплощадь не претендуем!.. Ха-ха!.. Можете не волноваться! А если дочь будет вдруг у Вас жильё отбирать — так Вы нам жалуйтесь — мы её научим уму-разуму!..

— Ха, спасибо!.. Но пока, к сожалению, не нужно. К сожалению — потому что я Вашу Сью, как раз, всё никак не могу уговорить у меня эту жилплощадь отобрать! Вот, я Вам на неё и жалуюсь за это. Учите поскорее уму разуму!.. — и Слава ушёл на кухню, по пути через комнату весело кивнув Сью, — Вот… Поняла?!. Теперь-то найдётся на тебя управа!.. — и в шутку погрозил ей пальчиком.

Через минутку мама и папа Сью наконец появились из ванной. Мама стряхивала воду с рук, пока шла.

— Привет! — бегло кинула она Сью, — Я что-то у вас полотенца не нашла — руки не обо что вытереть…

— Оно на крючке за душевой… — подсказала Сью, — Привет, мам.

— Ну что?.. Не дурно ты здесь устроилась! — шутливо покачала головой мама Сью, оглядывая комнату, — Ох, быстро же ты превратишь эту всю красоту в бардак — как ты любишь! Мне уже жалко этого молодого человека!.. Ну… благо — пока ты лежишь и не можешь встать — всё ещё нормально. Так что ещё поживешь хоть чуть-чуть в чистоте… А то — я тебя знаю!.. — рассмеялась мама.

— Ну, вот чай!.. — Слава принёс в комнату круглый поднос с чашками и чайником, и водрузил его на стол. — Сейчас ещё мёд принесу и варенье… А вы пока располагайтесь — садитесь. У нас, только вот, мои родители были и мы, все вместе, завтракали. Так что стулья как раз здесь! Кстати, вечером, я надеюсь, все вместе соберемся к ужину и вы, как раз, познакомьтесь! Ну, садитесь, садитесь…

— Да, спасибо большое, молодой человек! Ой, ка-кой Вы молодец!.. Прямо настоящий хозяин дома, а не мужчина!.. Ну, теперь я за Сью, с таким, как Вы, не беспокоюсь больше!.. А то ведь — я и говорю — моя Сьюзан — такая неряха иногда, что с нею много порядка не увидишь!.. Хорошо — хоть мужчина есть в доме!..

— Да Сью чудесная хозяйка!.. — заметил Слава из кухни весело, — Она… Она, — он вернулся с баночками в руках, — даже когда и болела уже — так я её, всё равно, еле удерживал от того, чтоб она что-нибудь сама по дому не стала делать!.. Вот, только куда-нибудь в магазин отлучусь — а возвращаюсь — так она уже где-нибудь посуду моет или с пылесосом по квартире ходит. Шатается на каждом шагу, но пылесосит!.. Так что её даже болезнь от домашних дел не спасает. Её ничто не останавливает!..

— Ну, наверное — это, как раз, болезнь у неё такая какая-то!.. Я уж и не знаю!.. — засмеялась мама Сью. — К чему эдакое явление приписать — ума не приложу!.. Ну, давайте пить чай! Так, молодой человек, ну расскажите что-нибудь про себя?.. Развлеките дорогих гостей!.. Где Вы учились?

— Я?.. Факультет финансов, если честно… — засмущался Слава, — К стыду своему!..

— Ну почему же — к стыду своему?.. Прекрасное, очень даже, образование! Вы, что же, не закончили разве?..

— Да нет, закончил всё-таки…

— А так чего же Вы, тогда, стыдитесь? Я совершенно не понимаю Вас!

— Ну… знаете — мне всегда казалось так, что это совсем… ну, совсем не моё. Да и вообще — как-то стыдно в такой сфере быть, где всё, вроде как, ради денег и на деньгах построено…

— Ну, так любая профессия — она ради денег! — удивилась мама Сью.

— Но нет… Вот, например, Ваша Сью ведь училась играть на флейте?.. А это профессия такая — в которой не деньги, совсем, главное. А, скорее — само искусство… А у меня — вот так вот…

— Это — такая профессия, где главное — самоуверенность! — засмеялась мама Сью, — Вы слышали, как она играет?.. Как будто бы кошка на крыше расстроилась очень и теперь мяукает. А зато амбиций у нас!.. Мама не горюй!.. Вот и всё! А у Вас — нормальная, серьёзная профессия.

— Да нет… Я уверен, что это не так!.. Насчёт игры Сью. Ну, а мне, всё равно, за профессию свою стыдно. Я и не хотел там учиться — только так — дотянул уже срок, из-за того что мама моя на этом настояла. Ну и всё.

— А кем Вы работать стали? Если не секрет, конечно?

— Сначала — на разные должности нанимался, а уж потом стал своё дело чуть-чуть развивать. У меня свой магазин специй, трав и… всего такого — ну, не совсем магазин, а, скорее — фирма. Мы из разных стран привозим такие вот вещи… А здесь продаём. То, что здесь не найти, стараюсь находить сам и другим тоже помогать. Ну, что-то вроде того…

— Ну, какой Вы молодец!.. — похвалила мама Сью. — Просто удивительно!

— Да… ничего там… удивительного, собственно… Так — по чуть-чуть движемся… — смутился Слава.

— Ну, а как же так получилось, Слава, дорогой наш, что Вы, так вот, сошлись как-то с нашей девочкой? Мне кажется — это прекрасно, конечно же, с Вашей стороны… Но… Я вот всё думаю — что же, вообще, Вас в ней привлекло? И не могу понять! Не то что бы Сью была лишена всяких достоинств, но всё же — она простая провинциальная девчонка, а Вы — всё-таки столичный человек… состоятельный. Как так?..

— Ну… Тут много всего. — застеснялся Слава, — Мне в Сью очень многое нравится… И почти всё. Точнее всё. Она очень… Очень хорошая, одним словом! Я могу долго Вам объяснять сейчас всё, что делает её для меня такой, но боюсь — на это и жизни не хватит!..

— Ну, одним словом — любовь!.. Всё понимаю! И, что же, когда вы планируете свадьбу — ну, я имею ввиду ту, следующую, большую?

— Мы?.. Наверное — когда я вернусь из командировки и Сью уже поправится. Сейчас ей ещё слишком тяжело будет заниматься такими большими вещами. Ей даже самой не поесть по-нормальному. Поэтому в таком состоянии мы точно не сможем свадьбу проводить. — объяснил Слава, помогая Сью выпить чаю из чашки.

— Ох, Сью!.. Ты, всё ещё, совсем не вышла из своего детского возраста!.. — вздохнула шутливо мама и, покачивая головой, поглядела на мягкие игрушки, что сидели рядом с ней на диване. Хотя теперь уже здесь были не все, но, всё-таки — несколько маленьких зверят Слава к ней на кровать посадил, чтобы Сью не было скучно лежать здесь одной. — Я думала — это ребячество долго в тебе не продержится… Но, видимо, я ошибалась!..

— Ну… — смущенно начала было Сью.

— Да это мои проказы. — улыбнулся Слава, — Я к Сью подселяю всех этих плюшевых товарищей на кровать, чтобы уютнее было лежать! Я, сам по себе помню из детства, как иногда — если мне одиноко было болеть… а ведь всегда есть то время, когда лежишь, болеешь, и никого рядом нет — конечно тогда мамы и папы тебе не хватает… Они ведь не могут всё время быть рядом!.. Так, вот, в такие моменты мне очень приятно было рядом с собой видеть таких же игрушек и с ними, как бы, вместе тусоваться!.. — засмеялся Слава. — Так что — хочу и для Сью оставлять небольшую компанию, когда ухожу. Ну, конечно, у нас есть и Драм — он лучше ста тысяч любых самых лучших игрушек!.. Но — это как и с друзьями: их может быть сколько угодно много, и сколь угодно хороших, но никогда не лишним будет найти себе ещё и новых! Вот, как-то так…

— А Драм — это Ваш котик?.. Вы его ещё в детстве, наверное, завели?.. — улыбаясь Драму, спросила мама Сью.

— Да нет!.. Как же — в детстве?!. Ведь он ещё совсем маленький!.. Вот… — Слава поднял котёнка над столом и Драму это очень понравилось — ведь это — как будто бы полетать на вертолёте или на дельтоплане. А при том — не просто — где-то там полетать: над реками, горами и лесами, а над самым, что ни на есть, приятным ландшафтом — над столиком с мёдом, вареньем и чаем!.. Ведь здесь, и куда не приземлишься — везде будет вкусно! — Познакомьтесь поближе!..

— Хоро-шень-киий!.. — покачала головой мама Сью, улыбаясь, — Это какая порода?

— Он беспородный… вроде бы. — немного неуверенно сказал Слава, — Но это и самая лучшая в мире беспородная порода, как мне кажется!.. Драм, знакомься — это родители Сью!

— Драм… Драм… А почему Драм, кстати?.. — улыбаясь спросила мама Сью, — Вы так его в честь кого-то знаменитого, наверное, назвали, да, Слава?..

— Да нет! Это потому что он лапками очень любит тыгыдык делать — ну, знаете — как кошки обычно… вот и… Как будто бы по барабану. Вот, потому — он"Драм"и называется! Это мне Сью так сказала.

— Ну, Сью у нас помешана на всяких этих музыкальных штучках — это уж точно!.. — засмеялась мама, — У неё всё с этим связано — вот, даже, кота Вашего, Слава, наделила таким именем!

— Ну, не она одна у нас инструментами увлекается! Как раз по барабанам у нас — я. Я с детства немножко играю.

— Да?.. Здорово!.. Как здорово! Ведь это же так прекрасно, когда в жизни у человека есть искусство, а не только обыденные вещи!.. Ага… И давно Вы его приютили, Слава?.. Вы, должно быть, ещё лучше человек, чем я подозревала! Раз взяли к себе беспородного котёнка, хотя могли бы себе завести и породистого, и дорогого какого-нибудь — как, знаете, некоторые делают даже просто — для шика… Это какую же надо большую иметь душу, чтобы взять под свою опеку такое вот маленькое, хрупкое существо!..

— Да это не я… Совсем не я взял… Не я приютил! — запротестовал Слава, — Это, как раз, Сью! Сью — некоторое время назад нашла его на улице и взяла домой.

— Ну!.. Сью, ты не нашла ничего лучше, чем вешать на бедного человека ещё и кота, которого тебе вдруг захотелось, в то время как он — и так вынужден на тебя тратиться!.. Я удивляюсь тебе!

— Да нет — Сью его подобрала ещё до того как со мной стала знакома. И до… До всего, совсем. А я на неё совершенно и не вынужден тратиться, что Вы!.. Вон — наоборот, смотрите — какой она мне подарок недавно сделала! — и Слава взял с тумбочки свою флейту, поднося её к столу, — А это, между прочим, очень недешёвая вещь!..

— Ну, Сью всегда, конечно, умела мастерски выбирать дорогущие и никому не нужные подарки!.. Это уж — она может!..

— Да нет, почему же — не нужные? Мне, как раз, очень хотелось на флейте научиться играть, вот Сью мне и подарила… Как раз — очень нужный подарок. Я всё просил её научить меня играть — мы, благодаря этому, во многом, и познакомились.

Драм поглядел на Сью и заметил, что она, будто бы, стала засыпать. Совсем тихо она лежала и, как будто бы, глаза у неё слипались.

— Она?!. Вас?! Учить?!.. Ох, да не смешите меня, молодой человек!.. Да она с этой флейтой даром только потратила столько денег на обучение, а результат — ноль…

— Ну, мам… Я же тебе уже вернула за всю учёбу… Ну и ничего… Считай — что это просто для общего развития всё было. Тем более — я и не хотела сюда ехать. Я думала просто у нас в городе подучиться, и всё. Ты сама меня отправила — и, конечно, здесь дорого — с проживанием ведь…

— Сью, ты как сонная муха совсем!.. — засмеялась её мама, — Ты, что, уже засыпаешь? Ещё день ведь!.. Вон, так глаза, вижу, и слипаются!..

— Да ничего — это я, просто, сегодня в пять, как проснулась случайно, так и не стала больше спать — всё мне писать очень хотелось!.. Мне, благо, ещё телефон не сильно сложно держать, и могу по чуть-чуть печатать… Вот, хоть взялась за свои книжки, пока тут лежала все эти дни… А то ведь — идей море, а воплощать — некогда!.. Вот и…

— Ну, сколько тебе говорить, Сью!.. Если не выспешься — сразу и заболеешь! Как же тебе это, наконец, объяснить, а?.. Ну — вон уже, какая здоровая вымахала, а всё — с ней как с маленьким ребенком!..

— Ну, мам… Иногда нужно чуть-чуть не поспать. Ведь я себя ещё намного хуже чувствую — если я поспала, да хорошенько, но, при этом, совсем не успела каких-то дел нужных сделать. Мне кажется — что я гораздо здоровее, когда и устану, но что-нибудь да успею, например, написать… И… и… — Сью хотела сказать и ещё, но её мама добавила:

— Надо было не на обучение игре на флейте тратиться, в общем, а найти уж какую-то школу, где учат маму слушаться — вот это бы хоть не было напрасно! А с флейтой — конечно зря. Всё равно — прибыли это тебе никакой в жизни так и не приносит… Так, до конца жизни, и будешь жить за чужой счёт.

— Ну почему же — за чужой счёт! — удивился Слава и даже, как будто, немножко обиделся за Сью, — Она ведь уже много лет, как сама зарабатывает — пускай не на флейте, но…

— Да, уж что она там зарабатывает!.. — засмеялась мама Сью, — Живёт как бомж — на чужих квартирах, да и…

— Ну, не как бомж — она ведь за эти квартиры платила всё время. Это, всего лишь, как и у многих — аренда квартиры. Это не называется — бомж…

— Не называется бомж — это тогда, когда человек живёт в своём собственном жилье и ни от кого не зависит. Вот, когда это так не называется!

— Ну, у Сью тоже скоро будет своё жильё.

— Как?.. Откуда? — удивилась мама.

— Ну, эта квартира скоро будет её собственной. Мы обязательно отправимся к нотариусу, когда Сью только будет в состоянии и… Это, можно считать, мой свадебный подарок. И… Это решено.

— Но это — всё равно, ведь, не будет её собственной квартирой!.. Она должна всегда понимать и помнить — что это квартира — не её, что бы Вы там, даже, не подписали! Это однозначно! Сью, ты должна быть всегда благодарна Вячеславу за то, что он для тебя сделал и понимать, что ты ему по гроб жизни будешь должна!..

— Да ничего она мне не должна… — нахмурившись дёрнул головой Слава. — Сью, давай ещё чай пей. Совсем остынет…

— Да я не хочу, Слав… После.

— Давай, давай, я сказал!.. — и Слава, немного улыбнувшись, как мигающая лампочка, поднес к её губам чашку, чтобы помочь ей выпить. — Мне кажется или у тебя температура вверх ползёт?..

— Не знаю… Наверное — это от чая… горячего…

— Сью, так ты, что, до сих пор свои пишешь романы?.. Она у нас лет с семи как начала воображать себя писателем, так всё никак и не перестанет!.. — засмеялась мама Сью, — Стро-чит, стро-чит без остановки, и ничего, главное, из её тетрадок не выкинь — всё ведь — огромная ценность!.. Хэ-хэ-хэ!.. Так что у Вас, если так дальше пойдёт, будет одна только, большая кладовка для её творений, а не квартира совсем, Вячеслав! Так что имейте ввиду!.. Готовьтесь потихонечку выкидывать, когда она видеть не будет! А то она, всё равно, про свои шедевры годами не вспоминает!..

— Ну… Сью прекрасно пишет. — улыбнулся Слава. — Мне кажется — у неё большой талант. Я когда читал то, что она мне давала — так и оторваться не мог!.. Особенно мне у неё детские книжки нравятся. Такие весёлые, честные… чистые, что ли…

— Она ещё и детские книжки у нас теперь пишет?.. — шутливо удивилась мама Сью, — Взялась, значит, за детские умы?!. — и мама очень звонко рассмеялась.

— Так я давно уже… Несколько лет как детские пишу…

— Ну, оно — самое то тебе — детские книжки писать. Ты, как раз, кажется, ещё в том самом возрасте, когда всё игрушки на уме. Ты найдешь общий язык с подрастающим поколением!..

— Мне кажется, — вмешался Слава, — что для того чтобы писать детские книжки — нужно, как раз, достичь ещё лучшего состояния ума, чем для того чтобы писать взрослые. Во взрослых книжках — ты часто ещё занимаешься поиском ответов или только лишь постановкой вопросов. А вот в детских — уже должен давать, хоть какие-никакие, но ответы. Мне кажется — что так. Будь я писателем, как Сью, я бы, наверное, так и оценивал эту разницу между взрослой и детской литературой.

— Да… — поспешила прервать его мама Сью, — Но, всё же — ведь согласитесь, что в детских-то книгах, даются ответы на вопросы самые простые и очевидные… Это, можно сказать — такие, самые простые и всем понятные истины. А вот во взрослой литературе — и вопросы уже куда сложней. На них, может быть, ещё и не удалось человечеству отыскать верных ответов. Конечно их там тоже не всегда найдёшь!..

— Но, хотя это и так — всё же, все вопросы и проблемы в мире, в итоге, сводятся к тому, что человек, забывая ответы на самые простые и основополагающие — начинает судорожно искать их на какие-то не такие уж очевидные. А все эти, не такие уж очевидные — можно, в конце концов, свести к абсолютно простым и основополагающим. Это как уравнения — какими бы сложными и запутанными они не были — в конечном итоге, при их решении, оказывается так, что тебе остаётся решить совсем-совсем простой примерчик — выполнить совсем простое действие, и, именно оно, в конце всех твоих изысканий, решит общую задачу. Не так ли?..

— Так, но… — хотела было возразить мама Сью, но Сью, наконец, заговорила сама.

— Мам, Слав, а давайте пить чай и не спорить!.. А то я уже ощущаю себя не как на семейной встрече, а как на каком-то литературном семинаре! Давайте лучше о чём-то хорошем, а то так выходит, что книги у нас пишу я, а ссорятся из-за них все остальные!.. — Сью попыталась засмеяться, но, как заметил Драм, который продолжал наблюдать за происходящим, ей вовсе и не было весело, от чего-то. От чего — Драм не знал.

— Совсем мы и не ссоримся! — улыбнулся Слава, но Драму так показалось, что и ему, от чего-то, не было весело. — Мы просто ведём культурный, весьма занятный разговор двух высокоинтеллектуальных людей! Да?.. — подмигнул он маме Сью и рассмеялся, но как-то обиженно рассмеялся. — А с тем, что пора менять тему — я полностью согласен. Мне кажется я, просто в наглую увёл разговор, сразу же, в сторону и совершенно не дал Вам спросить про то, как Сью себя чувствует. Конечно… Для матери здоровье дочери — главная и самая животрепещущая тема. А я тут — со своими рассказами про барабаны и про специи!.. — сказал он, глядя на маму Сью как-то совсем не моргая.

Драм очень даже удивился тому, что Слава забыл так вдруг о том, что ничего-то он сам не начинал говорить. А это, напротив — мама Сью его обо всём стала спрашивать.

"Вот это да-аа!.. — подумал котёнок, — Да ведь такими темпами если люди всё забывать начнут… так это что же будет?!. Это же, ведь, так и меня забудут кормить, в конце-то концов!.."

— Да… Да, что-то мы сильно заговорились… — замялась мама и, не глядя на Сью, спросила, — Ты как себя чувствуешь после операции? Как всё прошло, вообще?.."

И Сью стала, конечно же, отвечать, но Драму это очень и очень напомнило то, как она уже отвечала однажды — врачу, что дежурил ночью в больнице — тому самому, на которого так сильно злился Слава, что всё, чуть было, не закончилось дракой. Наверное — это было так от того, что мама Сью была тоже врач. И, видимо, Сью просто имеет такое обыкновение — всегда отвечать врачам именно так. Хотя, вот Славиному другу, который работал в той больнице, куда привозили Сью — она отвечала совсем по другому. Возможно… Возможно… Драм думал, что возможно и одно, и другое, но, всё-таки, не знал верного ответа.

Когда мама Сью выслушала сжатый и очень неполный ответ от своей дочери, Сью наконец добавила:

— В общем — всё прошло хорошо, мама. Можешь не волноваться. Я ни один инструмент хирургам не сломала, каталку тоже, и никого из врачей не покалечила — и на том хорошо! С моей аккуратностью, ты же знаешь — переживать, в таких случаях, можно лишь только за медиков!.. — и Сью звонко засмеялась — настолько звонко, насколько позволяло ей самочувствие, и комната нанемного наполнилась серебряными звуками, которые теперь, правда, очень-очень сильно отливали медью.

— Ну и славно! — заметила мама Сью, — Мои пациенты совсем не всегда, нужно сказать, бывают такими безопасными для нас, как ты! Вот, в среду — одна старая леди взяла и сломала капельницу. А другая, так сильно махнула рукой, когда ей медсестра укол ставила, что у той теперь синяк на виске. Уже второй день держится и никак не сойдёт!.. Ох!.. Чего только не утворят эти пациенты — это, ну, просто комедия какая-то! Всё нужно держать под контролем, а то или таблетки не те выпьют — дай им их только… или бандаж раньше времени снимут, когда им нельзя. А всё — потому что чешется, видите ли!.. Ха-ха!.. — засмеялась мама Сью, — В общем — нужен глаз да глаз. Вот и сейчас — всего только на день выехала, а боюсь, что без меня там всё вверх дном будет… Аж страшно завтра возвращаться!..

— А Вы уже завтра возвращаетесь? — замер Слава.

— Да, мне уже к часу нужно быть в городе. Там у меня соседка должна рассаду забрать — я ей обещала… А к пяти — в больницу. Ох, даже не знаю — как я руками-то и ногами смогу двигать после всей этой дороги — туда, да обратно!.. Ну, да ладно… Что делать!

— Я думал — Вы чуть подольше здесь побудете. — сказал Слава, — Вы говорили ведь, вроде бы, что у Вас выходные, нет?..

— Выходные, но я взяла Лены Ивановны смену — она очень просила подменить. У неё племянник заболел — она хочет успеть проведать.

— Да, конечно тогда… Понимаю. — сказал Слава и глубоко задумался.

— У вас телевизор работает? — узнал папа Сью, который до этого всё время молчал и только иногда поддакивал или смеялся во время разговора. И от этого — все на него, сразу же, посмотрели — кто бы чем не был занят. Ведь это было настолько же странно — то, что он, наконец, заговорил — как если бы стол или шкаф вдруг решил с собравшимися побеседовать. Ведь все уже довольно хорошо привыкли к тому, что он молчит.

— Да, работает… — обернулся к телевизору Слава, так, как будто бы тот был живой и у него Слава теперь спрашивал уточнения.

— Сейчас новости — через четыре минуты. Вы будете смотреть?

— Я… Мы… ну, мы обычно не смотрим, но… — замялся Слава, не зная, что сказать. — Давайте сегодня посмотрим хоть!.. Будем исправлять, что ли?..

— Давайте… Узнать, хоть… что в мире делается!.. — сказал папа Сью и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула.

А Слава, в это время, взял пульт с соседней тумбочки и включил телевизор. С экрана весело засмеялась мультяшная кошечка и Драм так и засветился весь — он очень любил смотреть тот мультик, где главной героиней была рыженькая маленькая девочка котёнок с большим розовым бантиком на головке. Он очень любил смотреть этот мультик из-за того, что в нём было очень много всяческих интересных приключений и перепетий, а ещё, из-за того что там часто играла очень весёлая и красивая музыка. А ещё — из-за того… Из-за чего — он не совсем понимал.

— О, Сью у нас, до сих пор, и мультики смотрит?.. — засмеялась немножко мама, когда телевизор включился. Ведь он включился на том самом канале, где весь день, почти, людям показывают одни только мультики. Когда, конечно же, успевают это сделать между рекламами… — Не удивлена!..

— Да это мы, оба, смотрим. — улыбнулся Слава, — Меня, так и вообще — не оторвать!.. Кстати, и наш Драм тоже смотрит, довольно внимательно. Как взрослый!

— Ну, это не страшно, не страшно, Слава… Вы человек занятой, а отдохнуть-то Вам надо когда-нибудь?.. Вот и… Как раз — разгрузка для мозгов. Тем более что у Вас теперь и дома — одна сплошная работа из-за моей Сью!..

— Да нет… Совсем нет… — пробубнил Слава, переключая каналы пультом, — А… А где, собственно, новости?.. Я не знаю — я же говорю — мы не смотрим… Так я ещё долго буду искать. Не подскажите?

— А это Вам надо назад отмотать. — заметил папа Сью со знанием дела. — Вот, там будет. Вы это зря — новости не смотрите!.. Надо же, это… Быть в курсе!

— Ну… — улыбнулся Слава, — Конечно нужно… нужно смотреть. Но в жизни и так мало времени — чего же его ещё тратить на то, чтобы узнавать о вещах, на которые мы почти никак не можем повлиять?.. Уж лучше — потратить время на какие-то реальные дела, на то, что от нас хоть как-то зависит.

— А я вот — и газеты всегда обязательно читаю, и новости… и по радио слушаю. — размеренно произнёс папа Сью с авторитетным видом.

— Ну… У каждого — своё… — задумчиво пожал плечами Слава.

— Да он у нас всё любит слушать о том, как раз, на что он не может повлиять! — засмеялась мама Сью, — И узнавать тоже. Ему, кажется, как раз бы и разонравились все эти новости, да газеты, если бы он там что-то слышал, что от него требовало бы каких-нибудь действий!.. Хэ-хэ!.. Валера у нас любит ни за что не отвечать и ничем не заниматься толком. Ему это нравится очень даже!..

— Ну, так я уж на пенсии — мне можно!.. — шутливо хмыкнул папа Сью, — Уже своё отработал! Пора и на покой. Чтобы всё ровно было — вот это хорошо. Всё чин по чину — утром встал, почитал газетку, сходил позавтракал, на прогулку… потом обед. Потом сон — тоже дело хорошее. Ещё, тоже, газетку-иную пролистать, новости послушать, ужин и… баиньки!.. А что же ещё в жизни нужно?.. Вот, да — этот! Ну, тише! — сказал папа Сью, когда Слава, наконец, долистал до нужной передачи, и, сразу же, весь обратился во внимание.

Диктор в новостях заговорил о разработке какого-то карьера в одном из городов, против которого всё выступают странные люди — активисты, и даже перекрывают подъезды к месту разработок.

— Вот, третий день они уже там творят чепуху!.. — усмехнулся папа Сью, когда диктора уже перестали показывать, а вместо него на экране появился сюжет с места событий, и камера показала песчаные лунные пейзажи той местности. Потом был ещё краткий фрагмент интервью с одной пожилой женщиной, которая тоже пришла защищать свои родные места от разработки. Она возмущённо, устало и запинаясь, пыталась простым языком объяснить — из-за чего же сегодня она пришла.

— Мы… здесь с самого детства живём и… И мамы наши жили, и… И прадеды. Все здесь… Всё здесь у нас… вот… Вот здесь — раньше дубрава была… Все мы, детишками, бегали туда — погулять, ягод набрать, там… Такое вот всё. Так той дубравы — уже лет десять как нет. Разработали… всё… А здесь вот… Последний же лес остался!.. И то вырубить хотят! А где нашим детям… и внукам… понимаете, дышать воздухом-то?.. Вот, как мы здесь жить будем?.. Посреди пустыни, разве?.. А что, же, это жизнью назовёшь… разве?.. Всё, всё, что можно уже — спилить, увезти… А людям, людям-то что?..

— Вот… Что у людей в голове, а?.. — усмехнулся папа Сью, сидя, по прежнему, в удобной позе — откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, — Занимаются всякой ерундой!.. А в стране экономика стоит из-за таких вот! Нигде ничего не спили, не пророй — всё, везде им нужно!.. Повсюду их прадеды гуляли!.. — засмеялся папа.

— Да… — тихо заметила Сью и поглядела долго на Славу. Конечно, тот, тоже взглянул на неё, очень даже тяжело. И от того Сью даже стало легче. — А всё-таки — надо иногда новости смотреть. — добавила она потихоньку, обращаясь только к нему. — Да, там обычно говорят про те вещи, что не в наших силах изменить. Но и в наших — тоже. Мы можем, хотя бы, молиться за этих людей, которым некому помочь. Поэтому надо смотреть новости.

— Ну, Сью, дорогая!.. — засмеялась мама, — С каких это пор ты, вдруг, задумалась о том, что надо кому-то помогать?.. Нет, я, конечно, понимаю — что это куда легче, чем помогать самой себе, но всё же… Сначала себя лучше вытащи, поставь на ноги и облегчи, хоть немного, труд молодому человеку! А то, ведь — вся в отца. Только он, ещё, просто любит всем интересоваться, что его не касается, а ты, при том, пошла дальше — ты у нас, мол, ещё и благотворитель — совсем ничего не делая, между тем!..

— Ну, мне кажется — это совсем не ничего не делание, — заметил Слава. — Если мы не будем молиться и просить Бога о помощи, то и самые большие наши усилия, в попытках что-то изменить, ничем не увенчаются. Мне именно так кажется. Поэтому — труд помолиться и поболеть душой, это, возможно, и самый главный труд. Тогда — может что-то и сдвинется с места…

— И провалятся под землю все эти протестующие?.. — засмеялся папа Сью, — Вы это, что-ли, хотите сказать?!. Хэ!..

— Нет. Как раз наоборот… — серьёзно взглянул на него Слава, — Провалятся, возможно, все эти комбайны и экскаваторы!.. — засмеялся он тут же, но взгляд у него остался серьёзный и прямой, — А люди — не надо, чтобы проваливались — никакие. Пусть все остаются. Только, лучше уж, без комбайнов и без жадности, тоже.

— А чем Вам комбайны-то не угодили?.. — удивленно хмыкнул папа Сью, — Лесов по стране — хоть сколько угодно!.. А вот месторождения — не везде есть.

— Ещё посмотреть — отчего больше пользы. — заметил Слава, и неосознанно, видимо, тоже откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. И даже заговорил теперь немножечко с усмешкой и с вызовом, как и папа Сью. — В лесах могут гулять люди. Простые люди, у которых нет денег на то, чтобы разрабатывать карьеры. И в этом — для них жизнь. А карьер разрабатывать станет тот, кто, и так уже, богат. И у него, и так уже, есть своя жизнь — и он, и его дети могут гулять хоть на Мальдивах, хоть в Тайланде, хоть в Дубае — когда только и где им захочется. Конечно — им незачем беречь тот лес, где гуляют бедняки. Они, лучше, с помощью длинной финансовой цепочки, превратят эти нищебродские леса в дорогие и оборудованные пляжи для своих семей. Конечно. Но только простым людям с этого ничего не перепадет — у них, просто, заберут и тот, маленький лес, что у них был. А на Мальдивы они, вряд ли, когда-нибудь, в жизни заработают.

— Какой Вы… Осознанный молодой человек!.. — удивилась мама Сью. — Таких очень редко сейчас, и вообще, встречаешь!..

— Не более осознанный, чем Сью. — сказал Слава и так же прямо посмотрел на маму. — А раз она занимается ненужной ерундой — бездеятельной благотворительностью, то и я, значит, тоже.

— Ну… я… — смутилась мама Сью, — Я думаю — она лишь старается Вам подражать. А я-то и думаю — отчего это в ней, вдруг, верные мысли такие появились!.. А она, просто, от Вас, наверняка, наслушалась хороших слов… Ну, правильно.. Старайся, Сью. Подтягивайся к уровню молодого человека!..

— Скорее — я от неё наслушался. — коротко заметил Слава. — Ну, давайте лучше слушать — что там в мире… А то мы так просто болтаем и всё.

И все стали смотреть новости молча. Совсем. Совсем молча. И Драму это показалось очень даже странным. Ведь — вот же, как странно происходит!.. Сидят эти взрослые люди и говорят, и говорят… А потом — раз, и всё!.. Включили телевизор — и больше не слова. Нет, он, конечно, уже слышал от Сью, что телевизор такая штука — что придумана специально для того, чтобы люди во всём мире молчали. Но, вот то, как теперь телевизор мощно подействовал по своему прямому назначению именно в их квартире — вот это уж было, и правда, удивительно! Через некоторое время, правда, Слава стал понемножку шутить, комментируя то, что рассказывали в новостях. Но он, почему-то, шутил как-то нервно и, даже немного, с раздражением. Драм никогда ещё не слыхал, чтобы тот так шутил — шутил он, обычно, всегда по доброму и как-то так радостно — словно не шутки он говорил, а какие-то лучики света наружу выпускал. А вот сейчас — наоборот: будто тучи. И все, в ответ на эти шутки, очень смеялись. Особенно громко — мама Сью. Но все, отчего-то, смеялись, тоже, довольно нервно. И как-то не очень весело. Это очень удивляло Драма и он глядел на взрослых совсем уже как-то испуганно.

Наконец новостная передача закончилась, и все ещё немножечко молча посмотрели рекламу. Что было ещё более странно. Ведь реклама была, в общем-то, ни о чём ином, как о кошачьем корме. И, по сути, кроме самого Драма, она никому здесь и не должна была быть интересна. А все смотрели пристально и очень внимательно. И только котёнок, как раз-таки, совсем, в этот раз, отвлекся от экрана и шокировано глядел на людей. Хотя обычно — он с аппетитом смотрел эту очень красивую рекламу. Ведь в ней очень-очень красиво в мисочку падал кошачий корм — очень и очень медленно — так, как в жизни, отчего-то, совсем никогда не падает. И у Драма, всякий раз, когда в телевизоре показывали эту рекламу, прямо-таки, текли слюнки, в прямом смысле слова. И он, очень даже хорошо знал, что если вдруг он только-только поел, а в телевизоре стали крутить эту рекламу, и девушка на экране уже начала раскрывать для своего кота пакетик с кормом, то стоит сейчас же зажмуриться и изо всех сил постараться туда не смотреть. Ведь, вот, сейчас должны будут посыпаться кусочки корма в замедленной аппетитной съемке… И получится так, что — как будто бы ты и не ел только что. Опять тебе страшно кушать хочется. Эта реклама была ещё страшнее в своём действии, чем даже реклама копченой колбасы, которую Драм всегда-всегда смотрел во все свои кошачьи глаза, и, кажется, даже чувствовал её аромат через экран. Сью иногда тоже резала дома колбасу, точно также, как и на экране, но, отчего-то, опять же — она её резала всегда в два, а то и в три раза быстрее, чем в замедленной съемке. И от того — получалось совсем не так эффектно.

Но вот и реклама кончилась. И первым заговорил Слава, всё ещё глядя прямо в экран. Словно его глаза пригвоздили к нему намертво. Хотя уже началась совсем неаппетитная, а значит — довольно бесполезная реклама магазина строительных материалов. И Слава сказал:

— Возможно вы бы хотели отдохнуть с дороги?.. Вы можете прилечь здесь, на диване… Я тут, обычно, сплю… — Слава вяло махнул рукой в сторону дивана, что стоял напротив дивана Сью. Его здесь поставили недавно — специально для того, чтобы Слава мог здесь ночевать, а не в своей квартире, и, если что, помогать, в чём надо, Сью. — Либо вы можете дойти со мной в один из соседних домов — там моя другая, двухкомнатная квартира. В ней сейчас остановились мои родители — они будут жить в одной комнате, а вы, если, конечно, не против — в другой. Так вот — можно было бы пройти туда и вы бы там отдохнули до ужина, если хотите. Тем более — дождь уже, вроде как, прошёл. — всё так же вяло закончил Слава, слегка нагнувшись и выглянув в дальнее окно, что было на кухне, но, всё же, виднелось и из комнаты.

— Да, знаете, что бы я сказала… — засмеялась смущенно мама Сью. — Мы, знаете, когда к вам добирались — у вашего дома видели парк — огромный такой, и красивый, вроде бы… Вы там гуляете иногда?..

— Ну, да… Я гулял… — сказал Слава и, почему-то, испуганно посмотрел на Сью.

— Да и я тоже гуляла… — сказала та.

— Мы, просто, вместе ещё там не были. У Сью слишком плохое было состояние, чтобы от дома отходить… Мы только тут — во дворе…

— Ну, вот — мы хотели бы, если Вы не против, сходить этот парк посмотреть!.. Уж очень он… В общем, красивый нам показался!.. Вы не против, если мы бы, как раз, до ужина там побродили, а потом уже — нагрянули бы к вам?.. Тем более — раз дождь уже прошёл… Вы не против?..

— Нет, конечно. — кивнул Слава, — Я Вам советую пройти в середину и поглядеть на большой пруд — там у нас, в его уже середине — такой большой и красивый остров — совсем вдали от мира. Вот это, считаю, жемчужина нашего парка!

— Да… Он очень и очень красивый!.. Вы обязательно посмотрите его! Конечно — вам его только с берега разглядеть удастся, но… всё же. — добавила Сью

— Ну, хорошо, хорошо. Посмотрим. Счастливо, Сью. Выздоравливай. Пойдём тогда… — кивнула мама Сью папе Сью, — Спасибо за вкусный чай, Слава! Вы самый, что ни на есть, талантливый человек в разных сферах — даже, как видно, в кулинарии!..

Слава нехотя пробурчал что-то вроде благодарности, сам себе под нос, и проводил маму и папу Сью до двери. Через пару минут Слава вернулся и остановился на входе в комнату, очень сильно, кажется, задумавшись о чём-то, ведь глаза у него были большие пребольшие, и глядели они в пол.

— Спасибо, Слав… — неловко сказала Сью, — Спасибо…

— Сью?.. — Слава поднял на неё глаза. — И это всегда так было?.. Или…

— Ну… Ты знаешь… Возможно и всегда а возможно — и нет. Мои родители… Они… Очень меня любили, вроде бы, в детстве… По крайней мере — мне так казалось. А потом… Потом много чего изменилось. Либо я изменилась, либо моё отношение ко всему… происходящему… либо они. Либо их отношение ко мне. Я не знаю. Не знаю так — чтобы наверняка… Тут много чего наслоилось, Слав… И всё — в один момент. Почти в один — немножко в разные, конечно, но… Но, всё же, почти и в один. Во первых — я стала взрослеть и не всегда делать всё, только лишь так, как того хотят мама с папой. А это ведь уже не то же самое, что было, когда я была совсем маленькой. Потом эта история про воровство и та — та самая история, что я тоже тебе рассказала — ведь они был очень болезненны для меня. А я, от того, что меня совесть съедала — всё рассказала маме. С тех пор я, видимо, для неё другой человек. Ведь, я же говорю — не все обязаны прощать… Во всяком случае — до конца… Но и… много чего ещё. Много. Я, например, стала дурнеть внешне, когда росла, ну и… Я не знаю, Слав. Мне не в чем винить своих родителей — ведь я очень много чего сама делала неправильно. Но, мне так кажется, что и в раннем детстве не очень-то я чувствовала их любовь… Не всегда, во всяком случае, но… я не уверена. Тогда я ещё не могла хорошо понимать людей. Да и сейчас, наверное, не всегда понимаю…

— Мы, кстати, с тобой, и действительно — ни разу, ведь, не были ещё в парке вдвоём. Живём в двух шагах, а всё ещё не дошли. А вот — твои родители издалека приехали и всего на один день. И уже, наверное, там… Там уже…

— Да, так бывает… — кивнула Сью еле заметно. — Но мне и дворы наши нравятся. В чём-то — даже ещё больше, чем парк…

— Да, мне тоже. Отчего-то… Ты знаешь, я во дворы иногда захожу из парка, и даже, как будто бы, себя больше на природе ощущаю, чем в нём… Не знаю — почему так?..

— Я тоже долго думала — почему. Решила, что, наверное от того, что наш парк очень красивый, но слишком безжизненный в чём-то. Ухоженный, приглаженный и не живой. А вот во дворы к нам заходишь — там всё растёт само собой… почти… И не так всё сильно людьми контролируется. И от того — это всё как-то… живее. Вот, особенно — есть у нас одна тропинка… ты, наверное, её знаешь — она от остановок ведёт к нашему дому. Прямо через газон протоптана… ну, знаешь?..

— Вот эта вот — где большой такой палисадник… Да? Где деревья растут, да?

— Да, да. Вот… И там ты идёшь — запах та-акой!.. Лесной, травяной, Слав!.. А, думаешь — как же это?.. Ведь парк-то большой пребольшой, а ходишь и вовсе в нём запаха этого лесного не чувствуешь. А тут — ведь маленький пятачок зелёный, а как он!.. Ты знаешь — наверное потому что здесь траву сильно не косят, листья не убирают… Всё живёт так, как и должно. Идёшь через него после работы — и за пол минуты всего столько в тебя жизни и смысла вливается, вместе с этим ароматом!..

— Да уж… Люди всегда считают, что сами знают — как лучше. И лезут туда, куда им не следовало бы. Они слишком много меняют того, что и так прекрасно. Но только, на их взгляд, в недостаточном порядке находится. — Слава задумчиво поглядел в пол, — Ты делаешь выводы из происходящего, Сью?.. Ты, просто, всегда, кажется, из всего делаешь выводы. А сейчас?.. Я надеюсь, что да… Потому что я сам, теперь, что-то, не могу. Понимаю прекрасно, что тут их должно быть полно — выше крыши!.. А всё — ни одного, никак, сделать не могу. Странно… Впервые за всё это время в этой квартире вдруг зазвучали наши полные имена…"Сьюзан","Вячеслав"!.. И они, будто не наши. Чужие совсем. Зачем нам они?.. Это какие-то имена, как… Ну, я не знаю… Для взрослых, что ли?.. Ну, хотя да!.. Мы же и есть с тобой взрослые — я и забыл!.. — засмеялся Слава.

— Да ты, вот, как раз и не взрослый, Слав! — засмеялась, теперь уже, и Сью, — Ты совсем-совсем не взрослый!.. Ты, вовсе — ещё маленький мальчик!

— И ты. — улыбнулся Слава. — Ты тоже не взрослая, Сью. Ты моя маленькая, чудная Сью!.. — сказал Слава, улыбаясь, и подошёл к ней, чтобы погладить по голове. — Так… ты, всё-таки, температуришь, по моему?.. — сказал он, тут же, озадаченно и немного испуганно, — Ты уж давно не пьёшь чай. А сама, при этом, как чайник! Мне кажется — стоит вызвать врача. Это что-то не совсем так, как должно быть!..

— Да нет, Слав… Наверное пройдёт. Давай не сейчас, ладно?.. Давай… Пусть, хотя бы, уж этот ужин пройдёт — пусть все друг с другом познакомятся, а потом уже… Хорошо?.. Я думаю — мне станет лучше.

— Ну и что же нам делать, тогда?.. — улыбнулся Слава, — Давай мы хоть жаропонижающего выпьем, хорошо?

— Угу… — кивнула Сью.

— Сейчас принесу… — через пару минут Слава вернулся с кухни с блистером таблеток и стаканом воды. — Вот… Хотя бы что-то.

— Спасибо… — кивнула Сью и, с его помощью, проглотила лекарство. — Ты знаешь, Слав, ты… Ты, конечно, ужасно хороший, но… — улыбаясь сказала она, — Мне кажется так, что ты слишком уж ко мне добр. Я так совсем расслаблюсь и перестану выздоравливать!.. Ты знаешь, ведь иногда нужно почувствовать, что ты никому совсем не нужен, и что тебе некому совершенно помочь… И тогда ты начнёшь прилагать, сам, все внутренние усилия к тому, чтобы встать на ноги. Ты знаешь, сегодня я вспомнила, когда мама приехала — как в детстве однажды… но не совсем уж и в детстве, а скорее в подростковом возрасте, я сломала ногу. Мне было ужасно трудно вставать с кровати и ходить. Но иногда нужно было — по каким-то причинам. Хотя бы — дойти до уборной. И маме, тогда, пришлось мне в этом всё время помогать. Она носила мне в постель еду и питье, она помогала мне вставать и ходить. Но это продлилось, к счастью, не долго. Всего, где-то, дня два. Через два дня мама так устала, что прямо сказала мне, что ей очень тяжело и что у неё уже нет сил ходить за мной. Хотя я и старалась, как можно меньше ей причинять хлопот, и почти ни о чём не просить. Я старалась не пить, если очень не хотела, и не просить маму принести мне воды. Но, всё же, она устала. И я это прекрасно понимаю… Я, сама, ещё заранее чувствовала, что ей будет тяжело… И, всё же… Я не смогла совсем уж ничего не попросить… Мне бы очень хотелось… Но… Но не вышло. И, в итоге, меня мама стала ругать… очень сильно. Она, и так, ещё с самого начала, как только я ногу повредила, сказала, что это ведь я виновата, что так себя неаккуратно веду, и она права… это… правда… И она очень ругала меня за то, что, я, так, упала… И… просто она очень переживала за меня…

— Сью, ну не переживай… Не волнуйся… — мягко положил ей руки на плечи Слава, — Ты сейчас распереживаешься и станет, опять, хуже… Не надо…

— Ну, я сейчас — только договорю. И мне… Мне тогда было оч-ччень, очччень обидно… Конечно, да… Слав, я проплакала как водопад — где-то с пол часа ревела потихоньку, ведь это страшно обидно, когда ты не можешь совсем ничего сделать, а человек из-за тебя страдает, и ты уже ему осточертел, а ни-че-го не можешь сделать сам… и… И, ты знаешь, тогда я собралась с силами, и, хотя мне и было ужасно больно, но я тогда стала усиленно стараться выздороветь. И очень даже быстро поправилась. Я тогда попросила меня вылечить Бога и Он мне очень быстро помог… Спасибо ему большое!.. Я, в первый же день, после того как мама на меня раскричалась, пошла ночью сама в уборную и не стала её будить. Мне было очень страшно, что я упаду и сломаю ещё больше что-нибудь… И очень больно идти. Но я дошла. И у меня получилось — дойти туда и прийти обратно. И с тех пор я стала ходить так сама, когда нужно было. И стала очень быстро идти на поправку… Ведь поняла, что рассчитывать здесь мне не на кого. Что если я здесь буду дальше болеть, то мне не только не дождаться жалости и… какого-то, знаешь, лучшего отношения… а, наоборот… И пора… и пора…

— Моя же ты бедная, милая Сью!.. — обнял её Слава, и стал укачивать в своих руках, — Ну сколько же у тебя всего было в жизни! Я даже представить не могу, как ты ещё не сошла с ума до этих дней…

— Да я… Это всё Бог — только Он мне не дал… Только Он… — тихо ответила Сью, уткнувшись в его рубашку, — Но, Слав!.. Я зачем и затеяла этот разговор про сломанную ногу — чтобы сказать тебе, что ты слишком мягок со мной!.. Я так расслаблюсь и обнаглею в конец!.. И совсем перестану себя сама вытягивать из болезни!.. Ты понимаешь — ведь это не должно быть так!

— Должно быть, Сью! Ты, что, хочешь одну боль менять на другую?.. Физическую на душевную? Конечно — это будет быстрее. Конечно… Но не лучше ли — вылечиться совсем от одной, а не менять её на другую?.. Ещё посмотреть — что же хуже из этого — лежать и не быть в силах подняться, но при этом — чувствовать себя хорошо внутри, или шагать по миру, как неубиваемый робот, а внутри — понимать, что ты никому не нужен!.. Это, наверное, ещё хуже, чем физическая болезнь. Физическая — она очевидна. И за неё немудрено пожалеть… хотяяяя… И это-то не у всех удаётся. А вот за душевную — никто и не подумает пожалеть, ведь никто её не видит. И выходит — что ты больной до смерти, а при том, никаких оснований считаться больным не имеешь. Это ещё хуже.

— Так я и думала раньше… тогда — ещё до ноги… Мне казалось, что — вот, заболей я так сильно, что всем это стало бы видно — так, может быть, меня бы пожалели за то, что я больна. И за свою душевную боль я бы получила чуть-чуть жалости… А… потом… Я потом поняла, что ничего подобного… Это, наверное, стало такой крайней точкой — когда я лежу в постели и ничего не могу… А мне кричат о том, какая я… плохая и… и как… и…

— Ну, всё, всё, не надо о плохом, Сью!.. Всё, хватит… — мягко сказал Слава и прижал к себе голову Сью, — Главное что теперь у тебя есть ещё один человек — и он постарается, очень сильно постарается, никогда-никогда не причинить тебе боль… Я очень постараюсь… Что же делать, если других уже не исправишь?.. Их можно только пожалеть за то, что они слепы…

— Ну… Слав… Спасибо ещё раз… — не нашлась, что ещё сказать Сью.

— Давай-ка мы, лучше, до ужина, с тобою прочтем ещё хоть немножечко этой сложной и запутанной, невероятной глубины книжки про гусеничку!.. — пошутил Слава, — Лично я сгораю от нетерпения — узнать, что же там будет дальше!

— Угу… — улыбаясь кивнула Сью, — Давай.

И они ещё немножечко провели времени вместе, пока, наконец, в нужное время, не вернулись мама с папой Сью и мама с папой Славы. И это было прекрасное время!.. Такое же, как и всегда бывало, когда они были с ним наедине. И книжка про гусеничку оказалась почти уже дочитанной до конца. Но чуть-чуть не до конца, всё же.

Мама и папа Сью познакомились с мамой и папой Славы. И мама Сью очень много чего интересного рассказывала про Сью, и шутила, смущаясь, так — словно та была совсем неисправимо странной и это само как-то так получилось, что Сью у неё такой стала. Ведь мама Сью была полна решимости воспитать её чуть по другому. Ну а теперь, раз уж так вышло, что Сью выросла именно такой — мама Сью очень шутливо и снисходительно к ней относится и, как бы она не шутила — всё-таки любит её и очень заботится о ней. И иногда это было очень даже смешно — то, как мама шутила. И все смеялись. А громче всех — Сью. Она даже смеялась так, что этим своим смехом, немножечко, заставляла и Славу смеяться вместе с ней, хотя он не очень-то и хотел. А иногда — и сама шутя про себя, Сью добавляла к тому, своему образу, что рисовала сейчас её мама, каких-нибудь забавных и нелепых странных черт. И в итоге — так этим всем увлеклась, что почти забыла про свою температуру. И, так бы, наверное, и не вспомнила, если бы Слава, который помогал ей есть, случайно не коснулся рукой её щеки, и не спохватился, что она горячая как кастрюля с борщом на плите, и не вызвал, всё-таки, врача, сказав, что чуть о Сью не обжегся. Все несколько смутились от этого, ведь это было что-то непредвиденное. Но Сью была очень-очень радостная и весёлая, и сказала, что это всё ерунда и врач сейчас точно приедет и станет ругаться на неё за то что Славик к ней вызвал его совсем понапрасну. И мама с папой Сью, и мама с папой Славы совсем успокоились и ужинали дальше, и дальше разговаривали и смеялись. И то же самое делала и Сью, которая была сегодня куда более громкой, весёлой и даже немного более грубоватой, чем обычно. Только Слава, стараясь попадать, тоже, в общий тон, немного волновался, поглядывая на Сью, а Драм немного встревоженно наблюдал за всем происходящим. Наконец — настало время родителям отправляться в квартиру Славы, ведь была уже почти ночь, и ложиться спать. Тогда они стали прощаться и мама Славы сказала:

— Ну, что ж — мне кажется, нам пора уже оставить Сьюзан в покое. А то она сильно развеселилась сегодня, а ей, ведь, может это повредить. Чересчур буйное времяпрепровождение, когда человек, ещё и, с температурой — до хорошего не доведёт. Так что мы, пожалуй, пойдём — до завтра оставим вас… Вы, Сьюзан, выздоравливайте поскорей. Желаю Вам всего самого лучшего!

— Спасибо!.. — сказала весёлая Сьюзан, — Но мне, уж и так — лучше некуда! А всё — благодаря вам! Такие гости сегодня, которые так поднимают настроение!.. С вами хоть бесконечно веселиться можно!..

— Ну, тебе бы всё веселится, да веселиться!.. — засмеялась мама Сью, — Пора бы уже и посерьёзнее быть. Давай, спокойной ночи! Как врач уедет — ложись сразу спать. Не мучай уже молодого человека. Он и так натрудился за день…

— Да, надеюсь — у Вас всё будет хорошо, Сью. — сказала мама Славы. — Всё-таки странно, что у Вас поднялась теперь температура… Как бы не было чего плохого.

— Да я Вас умоляю!.. — засмеялась мама Сью, — Я Вам, как врач, говорю: в моей Сью столько здоровья, сколько и в трёх быках не сыщешь!.. Хэ-хэ-хэ!.. Возможно что что-то из каких-то побочек от лекарств, да и всё! Давай, Сью. Спокойной ночи!.. Ужасно хочу уже спать!.. — зевнула мама шутливо.

— Ну, я и не знаю — с чего Вы решили, что в Сью столько здоровья… — заметил Слава, немного покачав головой, — Когда она, в прошлый раз слегла — ей хватило, в качестве последней капли, всего лишь немножко дождя, чтобы совсем сорвать здоровье… Хотя это был, конечно, хороший дождь — очень сильный… Обычно у нас такие в июле идут. А сейчас, вдруг, сезон сдвинулся — всё в июне льёт. Такие ливни, что мама не горюй!.. Этот был — прямо огромный. И Сью промокла до нитки…

— А это в какой день было? — заинтересовалась мама Сью, — У нас, просто, тоже, на днях был та-кооой ливень!.. Вот, Володя не даст соврать!.. Да, Володь? Та-аак лил!

— Да… это было девятого. Девятого числа.

— Да, да!.. Точно! У нас тоже! Такой ливень — ну, просто, почти что стеной!..

— Ну, а у нас, и совсем стеной. — сказал Слава, — У нас — просто реки вместо дорог!..

— Нет, у нас рек не было, но прос-то ужасно!.. Прямо в окна бъет и всё!..

— Ну, а Сью дома зонтик оставила, и прямо в такой ливень ужасный попала…

— А я ещё говорю Володе:"Володь, закрывай окна скорей!.."Потому что так полило!..

— Да… И Сью только чуть-чуть до дома дойти не успела, а уже вся до нитки…

— Еле успели на лоджии окна закрыть — а то всё бы и к нам полилось!..

— Ну, да… да. — кивнул Слава, — Ну, спасибо вам, ещё раз, большое за визит! Желаю вам всем спокойной ночи! Спите покрепче и послаще!..

— Спасибо!..

— Конечно, постараемся!

— Ой, спасибо Вам, Славочка, за такие чудесные пожелания! Вы просто душа компании!..

— Спасибо, Слав… А я завтра поищу через знакомых сиделку, чтобы тебя не пришлось всё время, работать без отдыха.

— Да не надо, мам!.. Спасибо, не надо! Я тут, наоборот, отдыхаю!..

Наконец все распрощались и в доме опять стало тихо. Сью почти сразу перестала смеяться и стала совсем тихой, и даже почти не говорила вообще. Слава побеседовал с ней, довольно весело, на какие-то отвлеченные, не очень-то важные темы, пока они ждали врача из клиники Славиного друга. А когда тот приехал — молодой человек стал ужасно нервным и бледным. А врач выписал Сью кое-какие лекарства, чтобы снизить температуру и взял несколько проб — чтобы сделать, уже в клинике, анализы.

— Похоже на инфекцию. — сказал он, — Только какую — не знаю. На всякий случай, попейте пока самый слабый антибиотик… У вас есть здесь аптека круглосуточная?

— Есть. — кивнул Слава. — Я сбегаю… И ещё я сейчас трав заварю — антибиотических: розмарин, чабрец, чабер, знаете… майоран. Надеюсь, что это поможет.

— Надеюсь. Можно, если что, и просто травами — даже, сейчас это будет и лучше — пока неизвестно — что и от чего. Чтобы не навредить. Природные средства — это всегда лучше, чем химия. Вы ими, по крайней мере, не навредите. Там побочек нет, а пользы — куча. Просто мы выписывать их вместо лекарств не можем, из-за того, что их никто не регистрирует так, как таблетки. На них заработать уже никто не может столько, сколько на лекарстве. Ведь ты не оформишь патента на травку. Её можно просто собирать и продавать — всем и по всему миру. А когда исключительные права на что-нибудь у тебя, так и прибыль больше.

— Да, абсолютно согласен с Вами! — кивнул Слава, — Как здорово, что есть ещё нормальные, хорошие врачи. Которые хоть в чём-то разбираются!..

Врач и Слава попрощались, а Сью уговорила Славу не идти никуда за лекарствами, тем более что и жаропонижающие у них уже были. Да ещё и малиновое варенье — которое, как сказал Слава, тоже неплохо снимает жар. На том и согласились, и довольно скоро легли спать, чтобы отдохнуть после долгого дня. Сью почти сразу заснула, ведь когда у человека есть хоть какая-то температура, то засыпает он быстро и крепко. А у Славы, как видно, было совсем недостаточно температуры, поэтому он всё никак не мог спать и постоянно ворочался в постели, прислушиваясь к дыханию Сью и к тем обрывкам несвязных фраз, которые она, изредка, проговаривала во сне. И где-то в середине ночи его телефон тоже сказал что-то — какую-то такую быструю отрывочную фразу на своём телефонном языке. И эта фраза оказалась сигналом о сообщении в одном из мессенджеров. Писал друг Славы — Саша. Они поскорей посмотрели анализы Сью у себя в клинике, ведь Саша, как раз, был на ночной смене и выяснилось, что Сью нужно везти в больницу. Она подхватила одну такую инфекцию, которая могла плохо сказаться на её состоянии в целом. Ведь после операции организм ещё ослаблен и много побочных эффектов и осложнений может вызвать даже обычная простуда. А не то что — какое-то инфекционное заболевание. Поэтому Сью было бы лучше сразу обследовать и попытаться остановить развитие инфекции. Саша предлагал прислать машину сейчас и не откладывать до утра. Слава согласился, но Сью, пока, будить не стал. Он решил, что пусть, лучше, она спит до приезда специальной машины. А вот Драм уже не спал. И не спал давно. Он постоянно просыпался этой ночью и прислушался к тому, как ворочался Слава и к тому, как дышала во сне Сью. А потом — когда Слава зажёг в темноте свой телефон, на который пришло сообщение, и стал немного виден в свете экрана — тогда Драм, сразу же, подошёл к нему и взобрался на кровать, чтобы тоже заглянуть в телефон.

— Ну, что?.. Не спишь? — узнал Слава мысленно, постаравшись улыбнуться.

— Не-еет… — зевнул Драм, — А ты? Тоже?..

— Ага… — ответил Слава, пробегая глазами сообщение.

— Чего пишут?.. — узнал Драм.

— Пишут… Короче, собирайся, Драм. Скоро поедем.

— Куда?..

— Опять в больницу.

— Где бахилы?.. — воодушевился Драм.

— Ну да… — улыбнулся Слава.

— Ура!.. — сказал мысленно Драм и чуть не подпрыгнул от радости.

— Ну, это уж точно — ура!.. — засмеялся мысленно Слава, — Умеешь же ты во всём видеть хорошие стороны!..

— А это меня Сью научила. Я, наоборот — во всём видел всегда только плохие стороны, а Сью мне сказала, что, если уж, что-то плохое приходит в твою жизнь, то ты не расстраивайся сразу, а подожди — и вслед за этим придёт и хорошее. Если, конечно, ты всё делаешь правильно.

— Да уж… — улыбнулся Слава, — А Сью у нас точно всё делает правильно!.. В этом уж я не могу сомневаться! Значит, обязательно, за чем-то плохим придёт что-то хорошее… Пойдём-ка, Драм, чаю заварим. Да и выпьем с малинкой немного — на дорогу. Сью, как раз бы немножечко травок ещё выпить. И, кстати, с собой надо взять…

Слава на цыпочках отправился в кухню, а Драм, очень мягко ступая, отправился следом за ним. Там они включили свет. И тут же из приоткрытого окна стали стекаться к их люстре маленькие, лёгкие мошки. Они закружились вокруг лампочек в лёгком воздушном и нежном танце. И этот танец, как нельзя лучше сочетался с тем паром — белым и воздушным, как и крылья этих мотыльков, что тоже направился вверх к люстре из чайника, что начал закипать на плите.

— Мне это ужасно напоминает картинку из ещё одной детской книжки, что мы на днях читали, Драм! — сказал Слава, улыбнувшись, и присев на высокий кухонный стол, — Вот так же — пар из чайника, летняя ночь и мотыльки… И даже варенье малиновое на столе — тоже!.. — засмеялся молодой человек, — Всё — точно как там!.. Тебе не кажется, что эта ночь какая-то чудесная, как и все-все последние дни?.. Хотя, вроде бы, и происходит много чего неприятного и даже плохого, но… Всё равно — мне кажется, что я, в эти дни, попал в какую-то очень и очень красивую, чистую и сказочную историю. Должно быть, что Тот, кто сейчас наверху — и правда, самый и самый, что ни на есть, гениальный Автор!.. И стоит только узнать у Него — какие пути лучше выбрать для того, чтобы этот сюжет твоей жизни так развивался, как только и можно хорошо — как, сразу же, ты попадаешь в какую-то чудную сказку!.. Сегодня я встретил, ещё раз, после довольно долгого перерыва в общении, своих маму и папу, Драм. И я на чуть-чуть очутился в том, прежнем мире, где я был раньше. Это был та-акой пустой мир, Драм!.. Та-кой странный и сухой! Мои родители — неплохие люди. Но, видимо, они идут не тем путём, да и меня не туда тащат. Я до конца не знаю — что и как, и в чём именно они больше всего неправы, но мне кажется, что в чём-то не правы конкретно. Ведь мне, рядом с ними и с их убеждениями, ну просто моментально становится так плохо!.. А рядом со Сью — хорошо. Вот, даже, как сейчас — страшно до ужаса, ведь не знаешь совсем, что же ждёт дальше… Но, всё равно — хорошо… Я очень переживаю за Сью, но должен признать, что сижу, вот сейчас, жду, пока чай чуть остынет, чтоб не нести ей уж слишком горячий, и, всё равно, радуюсь как последний бездушный эгоист!.. Потому что мне-то хорошо! Мне ещё как хорошо — у меня есть она, и она рядом… И, знаешь, с такой температурой — тем более точно моя, ведь никуда сейчас не сможет убежать!.. — засмеялся Слава, — Я, конечно, чудовище, но этому чудовищу чудовищно прекрасно и радостно от того, что всё это вот есть в моей жизни! Мне нравится, что сейчас я сижу, посреди ночи, и не сплю… И ещё долго не буду спать, ведь, пока мы сейчас доедем до клиники, пока всё там пройдем… пока, если Бог позволит, вернёмся назад — пройдёт ещё много времени. Но мне это так нравится, Драм!.. Так нравится быть уставшим, невыспавшимся, что-то делать, всё время о чём-то заботиться и переживать… Наверное — от того, что это верные заботы и переживания. Верные дела и труды, верный путь и события на нём. Ведь я и раньше переживал, я и раньше уставал и трудился, я о многом старался и заботился… Но всё это — были заботы не о том. Это были заботы о деньгах, о прибыли, об имидже, о мнении окружающих обо мне — обо всей этой ерунде, ради которой все стараются и ради которой меня учили стараться тоже. А теперь — я, хоть и стараюсь, но стараюсь о чём-то настоящем. О чём-то истинном. Такое ощущение, что раньше я старался о своей же, собственной, смерти, а сейчас — о жизни. Ведь в этой маленькой рыженькой девушке — твоей хозяйке — есть столько всего, что даёт жизнь!.. Какие-то чистые, прямые вещи — по настоящему важные ценности и убеждения. И тогда, когда я стараюсь о ней — я так чувствую, что старания мои и для меня самого приносят столько…. неизмеримо много пользы, блага и смысла!.. Я отдаю ей что-то, не сильно важное, что есть у меня — какие-то материальные блага, какой-то труд, который может произвести моё тленное тело, а взамен получаю от этой души что-то невероятно большое и вечное!.. Что-то чудесное, Драм!

В это время в дверь позвонили. Слава поскорее встал и отправился открывать, захватив с собой ту чашечку чая, что он готовил для Сью. Когда он проходил через комнату — Сью, конечно, уже не спала, разбуженная дверным звонком, и сперва сильно зажмурилась от того, что молодой человек зажёг свет в комнате, а затем, удивленно поглядев на Славу спросила тихо:

— Слав, кто это?..

— Это… К нам. — ответил Слава полушепотом, — Сейчас нужно будет ещё на немножко в больницу съездить. На, пока, выпей немножечко чая… Если сама, конечно, сможешь. А я пока встречу людей, документы заполню. Хорошо?

— Угу… — кивнула озадаченная Сью и стала со всех сил пытаться выпить немножко чая, что ей самой ещё было невероятно тяжело делать.

А Слава встретил сотрудников в прихожей и спросил у них — не выпьют ли и они, тоже, чаю. Но те, конечно же, отказывались. Ну, а Слава не отступал и, всё-таки, наконец уговорил их зайти и посидеть всего несколько минут.

— Мы, просто, всё равно, ещё и сами выпить чаю не успели. А получится — что просто зря чайник гонял!.. Так что давайте — немножечко передохнете. Ведь всё-таки ночь — чуть-чуть хоть взбодриться нам всем… А потом уж поедем!

И сотрудники бригады тоже сели пить чай с малиной, и Сью чуть легче далась вторая часть чашки, ведь Слава уже подоспел на помощь. И всё было так интересно это для Драма!.. Была ночь. За их небольшим столиком в комнате сидели три незнакомых человека в фирменной униформе платной клиники Славиного друга, и вместе со Славой и Сью пили чай с малиновым вареньем. И все разговаривали между собой и смеялись и шутили. И у Драма, от этого всего, было такое прекрасное ощущение, что, будто бы, все эти люди — большая пребольшая дружная семья. И всё у них хорошо. И всё так весело и уютно!.. И было это ощущение у Драма впервые за сегодняшний день. Гораздо больше оно было, чем тогда, когда в комнате, за этим же столом, сидели, сначала родители Славы, потом родители Сью, а потом — сразу все-все родители. Такое ощущение было, что именно теперь — вот эти вот, совершенно незнакомые, люди — куда больше были их семьёй, ведь они, по крайней мере, ещё не пытались высказать своё собственное, предвзятое мнение, о Славе или о Сью, и не пытались им навязать своё мнение о жизни. И от этого всем было так просто и хорошо!.. Как будто на настоящей семейной встрече.

Наконец — чай был выпит и сотрудники, при помощи Славы, переместили Сью на носилки, а затем погрузили в специально приехавшую к их дому машину для перевозки лежачих больных. И все поехали. Драму и это путешествие, тоже, очень понравилось. Ведь это было такое же путешествие — ночью, по городу, как и в тот день, когда у Сью и Славы была их маленькая свадьба. И это было чудесно! Драм так хорошо помнил тот день, что сейчас ему даже показалось вдруг, что он чувствует в воздухе запах цветов — совсем, как и в ту ночь, когда у них в такси рядышком ехали сразу два больших букета — магазинный и полевой. Наверное — это так показалось ему из-за того, что они проезжали мимо какого-то цветущего куста или дерева. А все цветущие кусты, да и деревья, по ночам, обычно пахнут ещё гораздо сильнее, чем ясным днём. Это уже давно замечено и никто не поспорит с тем, что в ночном синеватом прохладном воздухе, аромат цветов становится совсем чудным, и светлым, и сладким, и невероятно прекрасным — как сверкание далёких звёзд в летнем небе. Словно бы он предвещает собой много и очень-очень даже много всего чудесного в будущем — он предвещает ещё не наступивший день и ещё очень-очень много других не наступивших до сих пор дней…

Когда все доехали до больницы, так оказалось, что и двор возле неё пахнет цветами. Ведь прямо у входа цвели пышные белые кусты. И Сью даже разулыбалась, глядя на них. А Слава разулыбался, глядя на неё.

Слава очень надеялся, что их скоро отправят домой. Но так оказалось, что этого сейчас делать нельзя. Выяснилось, что у Сью довольно сильная инфекция и ей нужно остаться здесь. Иначе всё может пойти очень-очень плохо. И Слава, опять, перепугался, но сказал Драму, погладив его по спинке:

— Ну ничего, Драм! Прорвёмся! И не такое бывало… В конце концов, может быть, скоро, и правда, наступит нечто лучшее, чем мы даже можем ожидать… Как у вас тогда было со Сью — с той клубникой и автобусом. Помнишь, ты мне рассказывал?..

— Да… Помню. — кивнул Драм, который был, тоже, напуган не на шутку и выглядел совсем потерянным в тусклом свете лампочки, что освещала ту часть коридора, где Слава и котёнок ждали — когда Сью отпустят с очередной процедуры. — Я думаю — это муха. — сказал он, немного подумав.

— Что муха?.. — не понял Слава.

— Ну, муха, которая прилетела и села Сью на щёку — наверное это она принесла ей инфекцию. Ведь Сью говорила, что мухи разносят заразу… А я… ещё и… её поцарапал, когда хотел от той мухи защитить!.. И вот!.. Конечно инфекция быстро попала к ней в кровь! Что я наделал!.. — в отчаянии стал чесать лапой ухо котёнок.

— Ну, не переживай… Ничего. Возможно — что это ещё и не ты… Хотя у тебя-то на когтях тоже могла быть инфекция, но… Но, во всяком случае — ты ничего ведь плохого не хотел?.. Вот и хорошо! В любом случае — ты не виноват. Будем ждать — что же из этого получится…

И Слава, вместе с Драмом ждали долго в коридоре, и стали, пока ждут, разговаривать о всяких совсем отвлеченных вещах. Чтобы было немножко веселее.

— А помнишь ту книжку про маленьких мышек, что помогают людям в сложных ситуациях? — спросил Слава, улыбнувшись. — Вот, нам бы сейчас сюда таких мышек — хотя бы просто поболтать и немножко успокоиться!

— Да, помню… Помню книжку. Там ещё кошка такая — совсем, как та незнакомая кошка, что кормила меня, пока Сью не пришла. Она, тоже, совсем даже хорошая, но отчего-то, всегда этого не показывает. Мне кажется, что они очень похожи — та кошка из книжки и та кошка, что мне помогала. Хотя та, что была в книжке — та, наверное, была более счастливой, чем моя знакомая кошка. Ведь она жила в доме и у неё всё было, что надо. А моя знакомая — жила на улице и у неё совсем ничего не было…

— Возможно… Возможно, что та была и счастливее, Драм. — сказал Слава, — Хотя, вот, знаешь — твоя хозяйка Сью жила, почти так, что у неё совсем ничего не было. А между тем — она, кажется, была куда более счастлива, чем я, у которого, вроде бы, всё и было. Но просто Сью, кажется, знала получше меня — откуда брать счастье. Ведь оно добывается, как видно, из самых, даже, обычных и ничего не стоящих для нас вещей. За него ничего не надо платить. Оно дано нам Богом совсем даром — чтобы каждый мог просто брать и пользоваться.

— Да, Сью, как раз, тоже об этом говорила. — подтвердил Драм. — Она говорит, что всё то, что люди называют богатством — как раз-таки, наоборот, отнимает счастье и заставляет тебя двигаться по жизни ближе к земле, тогда, когда ты мог бы летать — ведь богатство — тяжёлая штука…

— Согласен. Наверное это так… А ты знаешь… Я, просто, всё думаю про эту книжку. Ведь Сью, мне так кажется, и сама — совсем как та маленькая мышка кондитер. Она бы хотела всем-всем дарить счастье и радость, помогать и утешать. А у самой — никого, такого же, рядом и не было. Тебе не кажется, Драм?

— Кажется. — утвердительно кивнул котёнок.

— Мне кажется, что она, до сих пор, никак не может свыкнуться с той мыслью, что может и к ней кто-нибудь так относиться, как и она ко всем. А ведь это же так просто и понятно!!! Но, ощущение такое, что Сью это кажется какой-то такой неправдоподобной сказкой, в которой она, всё никак не может освоиться. Я вижу это всё время по её взгляду — она постоянно извиняется, глядя на тебя, за то что ты для неё хоть что-нибудь, пусть даже и крохотное, делаешь. Она постоянно напугана тем, что это всё так происходит. Она, всё никак не поймёт, что, ведь так и должно быть!..

— Да, всё никак не поймёт… — кивнул Драм утвердительно.

— А как это странно — не находишь?.. — немного засмеялся Слава, — Что мы сейчас здесь Сью подыскиваем диагнозы — её мыслям и чувствам, а там — за дверями — другие, тоже, её обследуют, но только на предмет физических проблем. И всё одновременно!

— Ага. — кивнул утвердительно Драм.

В этот момент в коридор вышел врач — Славин друг по имени Саша, который у Славы и Сью был свидетелем на их маленькой свадьбе. Саша немного озадаченно потер затылок и не сразу стал отвечать на вопрос Славы:"Ну что?.."

— Ну… что… — начал он наконец, — Будем вас отправлять домой.

— Да?.. — весь засветился Слава.

— Да… Но тут просто уже всё сделали, а так…

— Что-то не так? — опять нахмурился Слава.

— Ну… Как сказать… Пока не знаем — так или не так. Там, просто, такая ситуация, что немного пошло заражение на место операции. Но пока ещё неизвестно — будет ли что-то дальше развиваться или нет. Чуть-чуть началось нагноение у шва. Но пока это не критично. Мы бы, конечно, оставили другого пациента здесь, но тебе можно её забрать домой. Я скажу какие данные мне нужно будет — передавай… Температуру, ну и так далее… Я напишу. А так — и Женьку к вам буду присылать — он тоже будет смотреть, контролировать. Лекарства я дам. И надеюсь, что всё как-нибудь пройдет…

— А если не пройдёт? — узнал Слава, — Что?..

— Ну… — почесал затылок Саша, — Надеюсь, что пройдёт.

— Но всё-таки? Что-то может быть плохое?

— Если сильно заденет то, что не нужно задеть — то может дойти до абсолютной атрофии мышц конечностей. Но это — уже крайний случай. Самое худшее, что может быть. Надеюсь не поразит сильно. Но частичная атрофия, скорее всего, будет. Скорее всего…

— То есть?.. Что… Она так и ходить не сможет?

— Ну… Может быть, что и ходить, да… И руки поднимать. Но здесь всё слишком неопределенно — сейчас мало что можно сказать. Возможно, что ещё речь повредится… Возможно, что ещё и полностью восстановится и будет ходить сама. Шанс такой есть.

— Шанс… То есть — до этой инфекции мы с тобой говорили о том, что она точно сможет ходить, когда чуть отойдет от операции. А теперь?.. Есть только шанс, что она сможет?

— Да… — кивнул Саша, не глядя на Славу и усиленно потирая затылок, — Так вот выходит… Извини… Мне жаль. Но будем надеяться на лучшее! В конце концов — это ведь только малюсенькая царапина, из-за которой всё… Так ведь не должно быть, чтобы от маленьких повреждений были большие проблемы, да?.. Верно? — улыбнулся Саша, так, словно успокаивал маленького ребёнка.

— Да… Не должно быть… — растерянно кивнул Слава, бегая глазами по полу. — Так что, это, всё-таки от того пореза, да?.. Царапины?

— Мы думаем, что так… — кивнул Саша.

— Так, что — это всё из-за меня? — расстроенно спросил Драм и Саша обернулся на котёнка, которого ещё не понимал так хорошо, как Слава, и от того подумал, что тот просто встревоженно мяукает. И сказал весело:

— Выше хвост, товарищ! Ещё поставим хозяйку на ноги!

А Слава — просто растерянно поглядел на котёнка и, видимо, не придумал совсем, что сказать.

— Так что давай — сейчас будем вас отправлять. Я напишу — когда какие данные передавать — ты, я думаю, справишься. Всё-таки не далёкий от медицины человек! Всё — поехали, чтоб не до утра возиться!

И Славин друг хлопнул в ладоши и решительно открыл дверь в кабинет.

Сью потихоньку переместили в машину и Слава, вместе с Драмом, сели за ней следом. Они ехали домой по ночному городу и Сью весело шутила про то, что замечала из окна, рассказывала интересные истории, которые ей вспомнились в связи с ночными поездкаии: о том, как она, однажды, добиралась с работы по ночному городу, из-за того что смена перешла в ночь, а часть города, как оказалось, перекрыли из-за какого-то праздника, и ночной автобус по ней не мог проехать — пришлось идти пешком до той части, где он снова ехать мог. Благо — Сью хорошо знала маршрут ночного автобуса, ведь частенько так добиралась на нём до дома после ночных смен. Потом Сью должна была оказаться на следующей подработке — уже рано утром, и чуть-чуть на неё опоздывала. Это была съёмка сериала в парке. И она должна была там играть девочку подростка в массовке. Она не поспевала ко времени встречи в метро, ведь только к утру добралась до дома, где ей нужно было взять нужную для съемок одежду, и от того попросила возможности прибежать уже на место съемки. Ей сказали, что это можно и она попыталась сама найти место по указаниям того человека, что всех их там собирал. Но у неё, тогда ещё, не было такого телефона, в котором можно было бы посмотреть карту. Был только кнопочный. Поэтому она всё никак не могла отыскать то место, где должна была быть съемка — а это был небольшой парк аттракционов в Измайловском парке. А Сью, чтобы успеть побыстрее, решила поехать не на метро, а на МЦК — это такая наземная кольцевая дорога в Москве — как вроде метро, но только снаружи… ведь так было ближе. И из-за того что она шла по указаниям человека, с которым договаривалась, не от метро, а от МЦК — так получилось, что сильно запуталась. И даже человек на другом конце провода совершенно не мог понять — где же именно она находится и что же ей нужно предпринять, чтобы добраться до места. Тогда она стала просто спрашивать у редких прохожих, которые в этот ранний час проходили возле парка — где ей найти аттракционы. Но ранние прохожие были, видимо, или не местными, или местными, но не умели достаточно хорошо объяснять — так, чтобы Сью смогла понять. В итоге — она, сначала, пошла, по указанию какого-то мужчины — вперёд по аллее и вышла к жилым домам. Потом она переспросила дорогу у женщины, что вместе с дочкой куда-то спешила. Та указала ей дорогу и Сью направилась по тому пути, что ей описали. Но от чего-то — входа в парк всё не было. А был только длинный-длинный проезд между парком и лесопарком, в котором даже не было тротуара для людей, а только дорога для машин. И Сью очень долго бежала по этому самому проезду — прямо по траве — ведь очень спешила скорее попасть на место и не подвести людей, что её ждут. В пути у неё оторвалась одна ручка от пакета с вещами, а затем и вторая — всё из-за её косорукости, как сказала Сью. И пришлось ей нести так пакет, как совсем было неудобно — безо всяких ручек. От этого она стала идти медленнее, чем могла до того, и, значит — ещё больше опаздывала. Но наконец — спустя долгое время — она добралась до ещё какого-то жилого квартала и там появились ещё какие-то люди. И входы в парк. Тогда она спрашивала у людей — но они опять не знали, где аттракционы. Наконец она прошла и ещё одну оконечность парка — но только уже гораздо меньшую, чем та, где не было тротуара. Людей было совсем мало, ведь утро было совсем раннее и туманное. И как это, должно быть, смотрелось смешно со стороны — испуганная растрёпанная смешная девчонка бежит с пакетом без ручек по парку и вдруг подлетает к тебе — человеку, пришедшему мирно прогуляться и успокоить нервы с утра, и вдруг спрашивает у тебя — где найти детские аттракционы?!. Ведь ей туда очень уж срочно надо попасть! Должно быть — как, смеясь, описывала Сью — это было до ужаса нелепо и страшно, ведь человек думал, что встретил какую-то буйную сумасшедшую, а повсюду вокруг — совсем никого. И некого будет позвать на помощь, если вдруг сейчас она бросится на тебя и покусает. Поэтому гуляющие растерянно пожимали плечами и говорили о том, что не знают — где найти колесо обозрения (а именно оно было тем ориентиром, что искала Сью), хотя явно были местными и Сью тогда ещё поражалась тому — как так они могут этого не знать?.. Конечно — только потом к ней пришло понимание того, как же сильно она могла напугать этих бедных людей!.. В конце концов она дошла до ещё одного края парка и, не увидев там колеса, пошла по следующей его оконечности. В какой-то момент ведь оно должно было ей где-то встретиться?!. И наконец стали появляться какие-то маленькие киоски и кафешки — что говорило о том, что она уже находится на более цивилизованной территории, а значит — аттракционам самое место где-то здесь. А так как Сью уже шла по ухоженному парку, а не вдоль лесополосы — то и шлось ей уже легче, чем по траве и гальке. И очень даже быстро она пришла к нужному месту. Колесо обозрения как раз показалось где-то над деревьями и Сью с удивлением обнаружила, что оно было, ну совсем даже крошечным!.. Совсем-совсем не то, что она о нём себе представляла! Ведь оно и называлось — большое колесо. Наверное от того, что ещё где-то в парке было и какое-то другое — ещё меньше этого. И съёмка, как раз, началась ещё только через несколько минут после того, как Сью добралась-таки до места. И она даже успела чуть-чуть посидеть, и отдохнуть, и отдышаться после дороги. Но зато пото-ооом, как рассказывала Сью — их, вместе с остальными актёрами из массовки, сто-оолько крутили на каруселях!.. Сколько она за всю жизнь, наверное, ещё не крутилась!.. Сперва — на одной — высокой, где ты сидишь в кресле, подвешенном за цепочки и кружишься по воздуху на высоте, пока там где-то внизу камера снимает крупным планом артистов. А потом — их (Сью и ещё несколько ребят) посадили на такую небольшую карусель, где были большие и яркие сиденья-машинки… или вроде вертолетики?.. Она точно не помнит… И они летали по кругу и, при этом — то вниз, то вверх. Эту сцену с каруселью снимали столько дублей подряд, что у Сью, из-за того что её ноги висели и болтались всё время в воздухе, свешиваясь вниз из яркого кресла-машинки — одна нога выше, а другая ниже — таки затекла одна из них — та, что была, как раз, выше. И очень сильно затекла, как обычно бывает у неё, если вдруг она где-нибудь себе ногу пережмет — посидит как-то не так, или ещё что-то. И когда дети стали с той карусели выходить, так Сью даже ступнуть на неё не могла, ведь совсем этой ноги не чувствовала. В итоге, она сразу же зашаталась, когда попробовала сойти с аттракциона и чуть не свалилась. А женщина режиссёр поняла, что что-то не так и сказала ей и ещё одному мальчику, который, как раз, летал вместе со Сью в их двойной машинке — оставаться здесь, на месте у выхода. И они будут снимать следующую сцену, где герои стоят у карусели, а катающиеся, якобы, только садятся туда и им еще проверяют билеты. Так и стали снимать. А потом — какое-то время они просто ходили по парку за главными героями, словно гуляющие, и Сью очень старалась как можно артистичнее ходить. Тем более, что у неё уже отошла нога к тому времени. Конечно — потом-то в фильм войдёт всего только половинка твоего артистичного плеча, что, может быть, промелькнет на заднем плане — да и это — только в лучшем случае. Именно так, смеясь, рассказывала Сью. Но зато — так не слишком уж скучно ходить туда-сюда сто двадцать дублей подряд, если ты будешь придумывать себе целую роль, и целую, даже возможно, предысторию и внутренний конфликт своего персонажа! Ну а потом — Сью и ещё нескольких ребят отправили снова крутиться на первой карусели. Ведь когда на переднем плане герои разговаривают и за их спинами ходят туда-сюда десятки очень артистичных прохожих — то совсем непонятно, отчего же это большая карусель над их головой стоит без движения?.. Ведь время-то ещё раннее и простые посетители в парк не пришли. Тем более что день теперь будний, а не выходной. И Сью крутилась ещё несколько раз, пока ей не стало дурно. Она от себя совершенно такого не ожидала, но, всё же, ей стало дурно настолько, что она сошла с карусели и попросила чуть-чуть передохнуть. Она даже стала искать — нет ли у неё в сумке какого-нибудь ненужного пакетика… Но он не понадобился, ведь, к счастью, Сью ещё со вчерашнего утра ничего не ела — просто не успела. В общем, как рассказала радостная Сью — это был, ну такой потрясающий день! Интересный, полный всяких разных приключений и передряг! В тот день она получила аж целую тысячу зарплаты!.. Да это ещё учитывая то, сколько бесплатно её повертели на каруселях! Ведь каждый билет в кассах стоил триста, а то и триста пятьдесят рублей!.. Поэтому Сью до сих пор очень довольна той съемкой. К тому же — и по пути через ночной город, когда она хотела оплатить проезд в первом троллейбусе, на котором она ехала, чтобы сесть на ночной автобус — так оказалось, что валидаторы полностью сломаны. И никто из пассажиров совершенно не может ими воспользоваться. Так что Сью даже не потратила дополнительной поездки, что ей пришлось бы сделать в противном случае, из-за того, что улицы были перекрыты. Да и целая тысяча за такой съемочный день — тогда для неё это было ужасно много!.. Ведь Сью ещё была подростком и её совсем не брали никуда на работу. Разве что иногда. И это значило, что она почти заработала в этот день на целый день аренды квартиры! Конечно тогда ей ещё помогали мама с папой, но ей уж очень хотелось оплачивать жильё самой, ведь это она, на этот раз, захотела остаться в Москве после учёбы, а из-за этого на неё всё время сыпались упреки из родного города… Но сейчас об этом, правда, Сью не сказала. Ведь сейчас она рассказывала весёлую историю из жизни и неприятные моменты ей хотелось упустить. Просто Драм и Слава уже знали из прошлых разговоров обо всём этом. А ещё Сью понравилось то, что, хотя она и играла днём подростка на каруселях, но вечером, когда пришло время снимать восьмидесятые годы и Сью показала в вагончике-костюмерной свои вещи, подходящие к тому времени, что она взяла из дома в большом количестве — чтобы уж точно не подвести людей — ей сказали, что все они не совсем подходят и одели в красивое лёгкое платье восьмидесятых годов, плащ, да ещё дали шикарные исторические босоножки на каблуке, которые были не очень удобные, но зато какие!.. Это был, кстати, первый раз, когда Сью стояла на каблуках в своей жизни. В общем — хоть она и играла, ещё днём, подростка — теперь она была уже элегантной красивой леди и очень красиво и артистично проходила на заднем плане — по маленькой дорожке среди парка — и придумала себе такую роль — будто она идёт вечером с работы домой… А в другом дубле — для разнообразия — просто вырвалась из дома на чуть-чуть подышать… И она смотрит печально на дальние дома. И думает о семье — о муже и троих детях (два мальчика-сорванца, лет девяти-десяти и девочка лет трёх. С косичками и плюшевым мишкой) — и о своих собственных передрягах в отношениях с ними, и леди задумчиво и растерянно перебирает в руках ручки сумочки (что ей тоже выдали в костюмерной) и очень трагично подбрасывает ногами осенние листья, пока идёт через парк в глубоких раздумьях. Правда в каких-то дублях до неё совсем не доходило дело, ведь их — актеров массовки — по одному, через некоторый промежуток времени, выпускала на ту самую маленькую дорожку ассистент, выглядывая из-за вагончика постоянно и предварительно оценивая обстановку. Поэтому так случалось, что Сью не успевала подумать о детях уже на дорожке, и приходилось ей думать вне кадра — за грим-вагончиком. Хотя это было и не настолько удобно, ведь за грим-вагончиком не было столько листьев, чтобы пинать их ногами. Но всё равно… Так что Сью в этот сказочный день, ещё и почувствовала себя изысканной леди из прошлого века — такой, каких обычно играют актрисы трагического амплуа. Она и подумать тогда не могла, что её — смешную маленькую Сью можно лишь только чуть-чуть переодеть и она перевоплатится в такого взрослого и красивого человека! Правда когда она, наконец, взглянула в зеркало — то оказалось, что это была всё та же забавная Сью, с лицом надутого обиженного ребёнка, но только вот, на ней вдруг, с чего-то, оказалось надето изысканное платье, плащ и босоножки. Какое же сильное было у Сью удивление, когда она поняла, когда отправилась домой вечером, что ей стоило всего только несколько метров пройти в сторону от того места, куда она изначально приехала утром, чтобы попасть на место съемки!.. Просто она не заметила его из-за того что вышла не из метро, а со станции МЦК — немного поодаль. Всё это Сью рассказывала очень весело и интересно. Но только к концу рассказа слова стали у неё получаться чуть более зависающими — такими, словно они увязали у неё во рту, как в зыбучем песке.

А Слава всё время молчал и только смотрел на неё. И даже смеялся только уж в самых смешных моментах историй. Ведь Сью так красочно и забавно описывала свои промахи, что не засмеяться тут было уж и совсем сложно! Но было такое ощущение, что он разучился совсем говорить. Драму это показалось странным. И наконец он спросил мысленно:

— Слав… А чего ты молчишь?.. Я молчу — это от того, что мне страшно стыдно из-за того, что я наделал!.. Я не могу себя ничем оправдать, я не могу уже ничего исправить, я не знаю — что мне делать дальше!.. Да и Сью рассказывает чересчур интересно! Слишком интересно, чтоб её перебивать… А ты-то чего молчишь?..

— Я… — ответил Слава, всё ещё глядя на Сью и не отрываясь, — Я, вот, всё думаю… Смотрю на неё и думаю… Мне просто не верится, что эта девочка больше никогда не пойдёт! Мне не верится, что она никогда не сможет пошевелить рукой или произнести слово… Это просто не про неё!.. Этого не может быть! Мне просто не верится, не верится!..

Слава так громко сказал мысленно про то, что ему не верится, что, кажется, Сью эту фразу услышала тоже. И перестала болтать, и посмотрела на него немножко испуганно и спросила мысленно:

— Не верится во что, Слав?.. Ты чего на меня так смотришь?..

Слава попытался набрать воздуха, чтобы что-то сказать, но, как будто бы слова чем-то привязали внутри, и они, как птицы на ниточках, взлетели, но не смогли подняться выше его горла. Их тут же рвануло назад и Слава даже вздрогнул от этого.

— Сью… — еле выдавил он из себя хоть это.

— Чего? — узнала Сью растерянно.

— Сью… Он те…бе… Саша не сказал?

— Что не сказал?.. Что-нибудь не так? Ну вот — он опять говорит всё только тебе, да? А со мною — всё молчком! Я же говорю, Слав — он, кажется, считает меня твоим ребёнком, которому совершенно не стоит ничего говорить!.. — немного засмеялась Сью, но, всё ещё, растерянно глядя на Славу.

— Сью… Тут такое дело. Если инфекция сильно тебе повредила там… что-то на месте, где тебе опухоль вырезали, то… То ты можешь больше не встать. Ты можешь даже перестать говорить, Сью. И двигать руками не сможешь… Но я в это не верю. Совсем не верю, Сью. Мы точно прорвёмся!.. Вопрос только в том, что ты должна ведь об этом знать, да?.. — внезапно затараторил Слава, — Вот… Ну и знаешь. И всё. Я думаю — этого ничего не случится… И всё будет нормально… И Драм… Драм тоже. Хорошо?..

— Да… — озадаченно сказала Сью и на несколько секунд, кажется, глубоко задумалась. Взгляд её потух и стал невероятно далеким. Но ещё через секунду она снова повеселела, разулыбалась до ушей и весело добавила, — Я ж говорю!.. У меня уже было такое — когда я тогда ногу сломала. Был шанс, что я вообще не смогу никогда ровно ходить. Но один раз, когда мы пошли с мамой вместе в магазин и я ковыляла по улице, неуклюже совсем, так мне мама сказала, расстроенно так — что, вот, она теперь ходит, как будто с ребёнком инвалидом. Она всегда думала и переживала — как бы у неё не был больной ребёнок. И всё для этого сделала. А я — вот так по глупости взяла, да и сломала ногу… И хожу теперь вот так. И я уж не знаю — как так, но всё-таки, после этого очень быстро я стала ходить ровно. Мне, просто, очень этого захотелось… Ну и я, просто, очень-очень сильно об этом попросила Бога — чтобы мне просто не быть стыдом для родителей. И вот — теперь порхаю, как бабочка!.. Ну, то есть — порхала… И сейчас, тоже — что бы там ни было, Слав, я очень и очень постараюсь поправиться… Мне, и так, ужасно стыдно за то что ты со мной возишься… А если… А если ещё хуже — я…

Сью не успела договорить — Слава её крепко-крепко обнял.

На следующий день Слава сходил в ту квартиру, где остановились родители и принёс им в большой корзине, которую, к своему удивлению, нашёл у Сью, свежераненых оладушков, баночку меда и три баночки варенья — абрикосовое, малиновое и смородиновое. Он извинился за то что не приглашает на завтрак в их со Сью квартиру. Просто — как он и объяснил своим маме и папе и маме с папой Сью — им ночью пришлось съездить в больницу и Сью сейчас спит, ведь почти всю ночь не смыкала глаз. Он не хотел бы её будить, и от того принёс им завтрак сюда.

— Ну, что Вы!.. Не стоило так напрягаться!.. — замахала руками и засмеялась мама Сью, — Мы бы и сами легко что-нибудь себе организовали! Тем более, что мы с Еленой Георгиевной нашли, если честно, так много общего!.. И, в том числе — любовь к кулинарии. Не на постоянной основе, конечно — но так, для души… И мы бы прекрасно могли бы состряпать что-нибудь на досуге, ещё и для Вас!.. Ведь Вы, тоже, получается, не спали и наверное очень устали! Но, что же!.. Спасибо Вам большое! Вы очень и очень заботливый молодой человек!

— Да… не за что… — замялся Слава. — Садитесь есть скорее — сейчас остынет…

— Да, да… — сказала мама Сью, — Точно. Тем более, что нам уже надо поторапливаться… Мы так совсем опоздаем на поезд…

Все сели завтракать. А Слава садиться за стол не собирался — он хотел скорей вернуться к Сью и, если что, контролировать ситуацию. Но родители уговорили его немножко посидеть и перекусить вместе с ними.

— Ну, молодой человек! Вы нас просто разбаловали!.. — улыбалась мама Сью, когда начала есть первый оладик, — Это же просто уму не постижимо — как вкусно! Мы так себе просто у Вас наберём столько лишних килограмм и заработаем ожирение!.. Я, конечно, как врач, должна бы себе запретить эту всю Вашу вкуснятину употреблять, но как живой человек — просто не могу!.. Ну не могу и всё тут!.. Потом лучше буду лечиться, ну а теперь не могу!.. Елена Георгиевна, Вы вырастили чудесного сына и просто наиотличнейшего кулинара!.. Мне даже немножко жаль его за то что его, вот так вот, взяла в оборот моя дочь! С её аппетитом и с таким талантом к кулинарии, какой есть у Вашего сына — она станет его заставлять постоянно готовить — без всякого перерыва и продыха!..

— Ну, это уж он только в отпуске на такое способен. — улыбнулась в ответ и Елена Георгиевна, — Мой сын столько времени проводит в командировках, что Вашей Сью, вряд ли удастся наесться его кулинарии вдоволь. Он тот ещё бродяга!.. Ну, ничего… Я надеюсь — мы для неё найдём кухарку…

— Надеюсь, что не придётся. — улыбнулся Слава, — Надеюсь, что я теперь буду поменьше ездить. Хотя бы насколько-то — по возможности.

— Ну, как меньше? — улыбнулась мама Славы, — А деньги-то сами себя не заработают. Я понимаю это, конечно… Но всё же — ох уж и тяжело, наверное, придётся твоей жене из-за твоих постоянных разъездов!.. Ну, зато — хоть она отдыхать от тебя сможет. Если что…

— Да, уж это скорее — ему ещё от неё отдыхать придётся!.. — засмеялась мама Сью, — Моя Сью ещё как умеет надоесть!.. Она просто не понимает иногда, что от неё тоже должен быть отдых, как и от всего на свете!..

— Ну, уж я не знаю — когда я смогу устать от Сью!.. — засмеялся Слава, — Скорее — вот это уж точно — она скоро устанет от меня. Я слишком уж надоедливый!

— Вы просто плохо ещё её знаете!..

— Да, ты уж совсем от неё не отстаешь!.. — засмеялась Елена Георгиевна, — Ты просто бледный, как труп — сам-то тоже не спал?.. А ещё нам оладики эти зачем-то готовил… Я, всё-таки, поищу сиделку. У Светы — риэлтора, здесь вроде есть знакомые в одной фирме…

— Не надо, мам!.. Я ведь уже сказал! Это пока постоянно следить надо… А потом… — Слава немного задумался.

— Ты, кстати, опять с ней оставил кота без присмотра?

— Нет… Нет, он не кот, то есть. Он же котёнок ещё!.. Мам, ничего страшного — всё нормально… Он абсолютно мирный!..

— Да уж, мирный!

— Да честное слово!..

— Да у моей знакомой из поликлиники был шпиц — тоже очень мирный. Ко всем ластился и ласкался. А чуть ему кто не понравится — так облает, да как накинется! Хорошо что на поводке — а то бы и закусал. Животные, говорят, иногда чувствуют не очень хороших людей и на них, даже и те, что очень спокойные, бросаются!

— Да, да… Мы когда в Тамбове жили — соседский терьер так же — чуть только завидит кого курящего… например… или подвыпившего — сразу бросается! — охотно подтвердила мама Сью.

— Вот-вот!.. Я и о чём! — кивнула Елена Георгиевна.

— Ну, нам, кстати, пора уже понемногу собираться, Володь… Славочка, Вы нас извините… Спасибо, ещё раз, за потрясающий завтрак, но нам уж пора поспешить. А то так недолго и опоздать!..

— Да, да. Конечно. — кивнул Слава, — Я извиняюсь ужасно за то что так получилось, что Вы не успеете Сью повидать… Я понимаю, конечно, что Вы страшно хотите, но… — Слава поглядел на родителей Сью прямо и не моргая, — Я думаю, что сейчас её лучше уж не тревожить. Пусть лучше поспит.

Конец ознакомительного фрагмента.