На факультете ин. яз. Душанбе

Jurakhon Mamatov

Книга о горцах и горянках, о простых жителях высокогорных селений, гордо и молчаливо переносящих ежедневные суровые горные будни. «Я – привилегированный человек, что увидел эту красоту…», – так сказал один из иностранцев, восторженно разглядывая первозданную красоту памирских гор…В книгу также включены рассказы о любви, о юных чувствах, о школьных и студенческих переживаниях, прочитав которые читатель вправе заключить: «все люди Земли живут, влюбляются и переживают одинаково…»

Гроза в Душанбе

Ранним майским утром после сильнейшей грозы по улице Ленина со стороны «Нагорного» текла самая настоящая река из глины. Мутная вода покрыла все тротуары и останавливаться не собиралась.

Троллейбус затормозил напротив чайханы «Рохат». Водитель открыл двери, но пассажиры выходить не решались: вода доходила почти до колен. Ладно бы просто вода — по течению неслись разные щепки и крупные ветви, о которые можно было сильно пораниться.

Я опаздывал на первую пару. Предстоял зачёт по фонетике английского языка. Немного поколебавшись, разулся, снял носки, закатал джинсы и вышел из задней двери троллейбуса №1. Вода была прохладная. Я медленно побрел в сторону пединститута.

На остановках, взобравшись на скамейки, люди дожидались транспорта, а может, и вообще — отлива воды. Вокруг, как это всегда бывает в моменты природных буйств, царило всеобщее оживление. Доносился громкий и беззаботный студенческий смех. Несмотря на то, что ливень уже прекратился, с молодых листьев чинар прямо за шиворот капали крупные холодные капли дождя. Воздух пропитался озоном, и дышалось особенно легко. Я оглянулся вокруг и заметил, что таких «лихих и отчаянных», как я, оказалось ещё несколько — это были студенты. Мы дружно шлёпали по воде, подбадривая себя шутками.

Дойдя до здания «Пожарки», я пересёк улицу и оказался напротив нового корпуса пединститута, между тротуаром и крыльцом которого образовался настоящий бассейн. Кроме как вплавь, добраться до крыльца было невозможно. Неподалёку, на небольшом островке сухой земли под склонёнными ветвями ивы я заметил девушку, беспомощно глядевшую по сторонам. Голова моя была забита мыслями о предстоящем зачёте, поэтому я, не поднимая глаз, прошлёпал мимо, но, пройдя несколько шагов, остановился и обернулся в её сторону. Девушка была похожа на русскую, с красивыми зелёными глазами. Они были не просто зелёные, а сверкали, как тысячи изумрудов, — такие лучистые, искрящиеся. А может, в них отражалась весна?

— Помочь перейти? — с улыбкой спросил я её.

— А вода не холодная? — смущенно спросила она.

По тону её голоса я понял, что она стесняется попросить помощи. До начала зачёта оставались считанные минуты, и мне не хотелось опаздывать.

Я уверенно подошёл к девушке, и не успела она опомниться, как я поднял её на руки и, мысленно удивившись её легкости, по щиколотки в воде вброд добрался до крыльца. От её влажных волос пахло весенним дождём. Небольшой бежевой сумочкой она пыталась прикрыть чуть оголившиеся, сверкающие белизной коленки. «Очередной мой безумный поступок за сегодняшнее утро», — пронеслось у меня в голове.

— Спасибо, — тихо прошептала она смущенным голосом.

Добравшись до крыльца, я опустил её на первую ступеньку и, не оборачиваясь, быстрыми шагами пошёл в сторону третьего корпуса и лишь на первом этаже натянул на влажные ноги носки и обулся. К зачёту я успел.

Позже я частенько встречал эту зеленоглазую девчонку во дворе пединститута или в читальном зале библиотеки. Только нам понятными взглядами мы приветствовали друг друга. Между нами была неуловимая связь. Никто даже не догадывался о нашей игре. Никто, кроме майской грозы, мокрых чинар и весенних вод города. Но они тоже игриво молчали…

Вот такой вот был месяц май в Душанбе в девяносто первом году.