Лунный календарь любовников

Xenia Freeda

Никогда не влюбляйтесь в призраков…Повивальные обряды, страшные сны, вещие предзнаменования и роковые встречи.Магические истории о женщинах, бросивших вызов себе и окружающим. Возвращающие чуткость к себе по крупицам.

Два сапога пара

У Анны Леонидовны Воропановой некоторые привычки и особенности характера передавались по наследству. Её бабушка Галина Львовна была глупа как лиса, но умна как рыба. Она впитывала знания с губ любовников через уши. Можно сказать, она оттачивала ум игрой в шахматы с любовниками, где партии состояли из хитроумных ходов по обмену знаниями: она отщипывала кусочек знания у одного мужчины и потом передавала его следующему, дожидаясь ответа, а ответ выдавала за свой.

Именно таким образом она узнала настоящий рецепт печенья «Мария», обменяв его на историю княжны Марии Александровны, супруги герцога Эдинбургского, того самого, что бороздил моря, захлебываясь ромом, и был таким буйным, что не мог жениться ни на ком, кроме русской. В честь русской княжны это печенье и было названо.

Анна Леонидовна никогда не работала в полнолуние, не имела в любовниках мужчин — близнецов, могла по родинкам прочитать прошлое и будущее человека, а во снах узнать, чем он болен, и сильнее всего была влюблена в своего прадеда. Изобретателя, лауреата технических премий, красавца с высокими скулами, выглядывающими клыками из — под плотно сжатых губ и манерно закрученными усиками. Он родился весной, когда шампанское пенится особенно сильно, а дамы меняют темные платья на светлые атласные наряды, а умер поздней осенью, облаченный в бекешу, где — то по дороге на Сумы в братской могиле.

В тот год Анне исполнилось двадцать четыре. Она разбирала альбом с фотографиями бабушки и наткнулась на снимки Александра Михайловича. Родственник будто ожил и подмигнул ей одним глазом, прищурившись, холеной рукой подкрутил ус. Анна почувствовала тепло, разлившееся в животе и груди, и резкий прилив жара к шее. Она захлопнула альбом и отложила его на полку.

Доподлинно известно, что мы наследуем от предков не только цвет глаз, расположение родинок, толщину губ и форму носа, но и характер, талант, предрасположенность, желания и даже привычки, например, любовь к тонкому слою сливочного масла, намазанного на хрустящий хлеб, или привычка дремать в полдень.

Анна же не только унаследовала многочисленные таланты и пороки своих прародителей, но и умение различать, кому они принадлежат. Так она наверняка знала, что любовь к рыжебородым мужчинам и английскому луковому супу достались ей от сестры бабки — Александры Львовны, но Анна не позволяла этим желаниям брать над собой верх, потому что человек состоит из желаний, а желания — это именно то, что может даже покойника вытянуть с того света.

В тот год Осенние Деды наступали медленно, они принесли первый снег, перемешанный с дождем, и острый северный ветер. Вороны появлялись у окна, чтобы склевать поздние яблоки китайки, ярко — красные на фоне черных ветвей, припорошенных снегом. Короткие дни уступали место длинным ночам, ночам наполненным волшебством, и теперь она особенно остро чувствовала это. Его присутствие. Она поняла, что он рядом, и что она интересна ему ровно также как и он ей. Ведь Александр Михайлович умер в самом расцвете сил, и хотя он всю жизнь был верен своей жене — наполовину немке, которая скончалась раньше него, он забрал в могилу все нереализованные желания и не созданные устройства.

Духи бесплотны, они утратили мешок из кожи, костей и мышц и даже сознание. Но сила их воспоминаний и желаний живет так долго, словно она впечатана в пространство.

Духи привязаны к своим домам, сундукам, вещам, платьям и ботинкам, домашним животным, единственным свидетелям их мертвого состояния, безделушкам, постелям, сохранившим следы любовной страсти, к людям, с которыми они чувствовали что — то ранящее и глубокое, будь то испепеляющая страсть, нежная любовь или слепая обида, словом, они привязаны ко всему тому же, к чему и живые.

Анна металась, меняла любовников как перчатки, они водили её в рестораны, покупали белое вино, рислинг или совиньон блан, биодинамическое вино из лучших виноградников, растущих на коровьем роге, опрыскиваемых отваром из одуванчиковых листьев на седьмой день лунных суток, вино, впитавшее в себя во время выдержки в погребах десятую симфонию Шостаковича и остатки лунного месяца. Они водили её в театры, на вечерние прогулки по набережной от Юсуповского дворца до Исаакиевской площади, но она жила как в чаду, боясь, как бы любовники не заметили, что теперь их трое.

В главную ночь Осенних Дедов, она предупредительно погасила электричество, зажгла восемь белых и восемь розовых свечей, и обойдя по часовой стрелке большой солнечный круг три раза, как это делали её предки больше двух тысяч лет, обратилась к духам с вопросом о суженом. Ответ показался ей в мутном зеркале воды, разрезанном криком из глубины горла. Лицо приобрело черты покойного родственника.

После той ночи стало совершенно ясно: зверь вырвался из клетки, он больше не жил в её плоти, подогреваемый желаниями, теперь он жил так как она и хотела — рядом с ней. Александр Михайлович стал нетерпим. Ревновал, прогонял гостей дребезжанием стекол и скрипом паркета, по вечерам усаживался в большое кожаное кресло и требовал кофе с молоком, по утрам — чтения газет и финского масла, намазанного на тонкий ломтик бездрожжевого хлеба. Анна Леонидовна потакала всем желаниям возлюбленного, пока они не стали такими тяжелыми, что упали из головы через шею прямиком в живот. Тогда ровно в полдень она взяла старую коричневую сумку, с которой ходила за покупками, вышла из дома, оставив гостя в кресле с сигарой, дошла до самого лучшего европейского ресторана около Таврического сада, заказала луковый суп (да, порой вызывать покойника легче заказав его любимое блюдо) и слёзно созналась во всём той самой сестре бабки, которая предпочитала рыжебородых мужчин, и та, в обмен на обещание наконец — то найти достойного жениха и родить дочь, открыла ей тайну обряда по отправлению духов в потусторонний мир.

В ночь на Самайн Анна провела обряд. Абсолютно выжатая сопротивлением возлюбленного, его гневом и нежеланием покидать мир живых, тяжестью обряда и собственной сердечной болью, она лежала в ванне и вздрагивала от каждого скрипа. Раздался дверной звонок. Анна осторожно оделась, на цыпочках подошла к двери.

Конец ознакомительного фрагмента.