Мир снов. Часть первая

vladimir_d.h.t, 2021

Недалёкое будущее. Глобализация, роботизация и информатизация, призванные нести всеобщее благо, бесповоротно меняют окружающий мир. Молодой человек по имени Дэвид, пытающийся найти своё место в жизни, невольно сталкивается с осознанным сновидением. Его переживания выходят далеко за рамки классического понимания человечеством реальности и законов физики, а столкновение с опасными и не поддающимися объяснениям событиями не дают ему вернуться к прежней жизни. Одержимый идеей во что бы то ни стало овладеть данным навыком, Дэвид невольно оказывается втянут в очень запутанный и противоречивый государственный эксперимент по контролю наркомании. Смирившись со стремительным падением на социальное дно и необратимыми повреждениями психики, Дэвид сталкивается с человеком, который единственный не считает его сумасшедшим… Содержит нецензурную брань.

Глава 1. Ложное пробуждение

— Дэвид, ДЭВИД! — голос долетал откуда-то издалека, — Дэвид!

На самом деле голос принадлежал преподавателю в вузе, а обращён он был к студенту, который в наглую спал на третьей парте, опёршись подбородком об руку. Услышав своё имя, молодой человек вздрогнул и всхрапнул, чем вызвал многочисленные смешки сокурсников. А преподаватель меж тем продолжал:

— Теория общественного договора Гоббса применительно к современной проблеме глобализации — я жду, — мужчина в классическом костюме, с седой бородой и усами, коротко стрижеными волосами, так же с сединой, угрожающе нависал над сонным студентом, который отчаянно пытался собраться с мыслями и понять, чего от него хотят.

— Теория общественного договора — это когда общество договаривается, — студент искренне пытался как-то сформулировать мысль, но язык после сна не слушался, — когда общество договаривается…что за чушь, — последние слова вырвались почти беззвучно, но преподаватель стоял достаточно близко, чтобы услышать.

— Вы на аттестации получаете красный диплом — вот это чушь. Значит так, товарищи, уже четвёртый человек не может ответить на один и тот же вопрос, что говорит о том, что вы стадо баранов, не желающих учиться. В связи с этим, всем задание — подготовить реферат к следующему занятию на тему теорий общественного договора, — преподаватель осёкся, видя, что студент, которого он с таким трудом разбудил, поднялся с места, чтобы покинуть аудиторию, — я никуда вам не разрешал выйти!

— Я сам себе разрешил, — студент, пробурчав это себе под нос, продолжал планомерно продвигаться к выходу, не глядя в сторону свирепеющего профессора.

— За ваше хамство я буду вынужден написать докладную, что крайне негативно скажется на предстоящей зачётной неделе лично для вас!!! — преподаватель удовлетворённо сел за стол, считая это неоспоримым аргументом.

— Таким образом, уважаемые собравшиеся, — Дэвид наконец выбрался к выходу, откуда начал вещать на всю аудиторию, — вы видите в действие общественный договор, суть которого, по заверению господина Гоббса, заключается в том, что будучи больше не в состояние выносить анархию, постоянную грызню за территорию и собственную жизнь, общество договорилось, что каждый отказывается от части прав в том случае, если это делают остальные, к примеру, я отказываюсь от права убивать, если каждый из вас сделает то же самое. И дабы блюсти эту договорённость, был создан институт государства, который должен был следить за соблюдением договора.

— Вот, так и надо было сразу отвечать, так и быть, не напишу на вас докладную в этот раз, — профессор, видимо, решил, что возымела действия его угроза.

— Именно это, — продолжал студент, — я называю чушью, потому, что общество само по себе не способно договориться о чём бы то ни было. Посмотрите на аудиторию, раз за разом из-за оплошностей одних студентов, страдают все, выполняя дополнительные задания, задерживаясь после пар. И всё, на что мы способны — это поругать отстающих. И я такой же. Мы не можем ни о чём договориться даже сейчас. А вы считаете, что это было в до государственный период?! Это вы, — студент показал на профессора, — принуждаете нас соблюдать правила, это вами они придуманы, нам они не нужны, мы о них не договаривались.

— Т.е. вы утверждаете, — профессор поднялся со своего места, — что философ Гоббс был неправ?! Вы далеко не первый, кто ставит себя выше признанных учёных, между тем, вы не знаете и половина того курса, что мы изучаем.

— Я утверждаю, что я прав только потому, что в нашем, намного более продвинутом обществе, теория общественного договора является, на самом деле, навязыванием прав сверху ради блага тех, кто сверху. Раз это происходит так сейчас, то это было так же и при зарождении государства. А теперь, если вы разрешите, я выйду умыться и выпить кофе, иначе я выключусь прямо здесь, — с этими словами Дэвид развернулся и вышел из аудитории под слова профессора «вы видели перед собой наглядный пример комплекса…», дальше слов уже было не разобрать. Войдя в туалет, Дэвид направился к крану и, включив холодную воду, подставил голову под струю. Ободрение пришло, но стоило вытереть лицо бумажным полотенцем, как снова навалилась сонливость. Сзади донёсся резкий и жутковатый звук старых качелей. Дэвид практически подпрыгнул на месте, с облегчение обнаружив, что это просто открылась входная дверь.

— Ты чего?! — вошедший парень усмехнулся, опасливо поглядывая на своего сонного знакомого.

— Да так, не ожидал, — Дэвид опять посмотрел на себя в зеркало, чувствуя какую-то страшную тайну, которая сегодня ему приснилась, но он уже не мог вспомнить детали этого сна.

— А ты чего такой сонный, всю ночь гулял?! — голос принадлежал всё тому же вошедшему парню, который встал у форточки и закурил сигарету, наблюдая за медленно светлеющим серым ноябрьским небом.

— Можно и так сказать, — Дэвид подошёл к собеседнику, жестом попросил прикурить, и после долгой первой затяжки осторожно продолжил, — у тебя бывало такое состояние, что ты думаешь, что проснулся, а на самом деле находишься во сне?

На эти слова его собеседник медленно повернулся к Дэвиду, взял сигарету в рот, чтобы освободить руки, и наклонил голову Дэвида назад, чтобы лучше рассмотреть зрачки:

— Чего пил? Чем заедал?

— Ты не понял, — Дэвид вырвал голову из чужих рук и тоже уставился в окно, — я что-то делал, потом оказалось, что это сон и я проснулся.

— Т.е. тебе приснилось, что ты проснулся, а потом ты проснулся по-настоящему?

— Да, но это ещё не всё. Когда я проснулся через какое-то время оказалось, что и это сон. И так много-много раз, я уже не помню и половины таких сюжетов, зато отчётливо помню последний — я шёл по городу, он был разрушен, повсюду были трупы, и всё так реалистично, как наяву, — рассказ был прерван звонком, означающим конец пары.

— Пошли, — сокурсник докурил сигарету и бросил в мусорное ведро, — тебе надо выпить кофе.

Дэвид вообще не очень любил ходить по коридорам вуза во время перерыва между парами — было полно студентов, которые либо бешено носились во время сессии, пытаясь закрыть долги, либо бешено носились между сессиями, потому, что экзамены ещё далеко. В любом случае всегда было очень шумно, оживлённо и тесно. Проталкиваясь через гудящую массу людей, он вежливо пожимал все протянутые ему в приветственном жесте руки, монотонно отвечал «привет, всё нормально», и старался не забыть, куда он идёт и зачем. Благо его сокурсник постоянно оглядывался, чтобы не потерять Дэвида из вида. Когда они пробрались по шумным коридорам в такую же шумную столовую, Дэвид окончательно сдался, и рухнул на первое попавшееся свободное место. В поле его зрения попался экран чужого планшета, потом экран смартфона какого-то случайного прохожего, следующей точкой, куда упал взгляд — был экран плазменной панели в столовой. И во всех этих экранах Дэвид видел новости на тему одного и того же события — окончание отстройки «бедных кварталов».