Принцы Асгарда

Ади Сноу

Если бы мы не доверились своим чувствам, восторжествовал бы разум и… привет, Рагнарёк! Правда, тогда мы с братом об этом совершенно не думали. Мы действовали.Тор.Помните мои слова на обложке первой книги? Короче. Пришлось нам с братом слегка надавить, и, та-дам, часть глав написаны буквально с наших слов! То бишь от первых лиц. Не волнуйтесь, добрые читатели, в процессе надавливания ни один автор не пострадал!Локи. Книга содержит нецензурную брань.

Близкое знакомство

Я явился посреди улицы, и доспехи мои сияли в лучах высоко стоящего солнца. Молот привычно отягощал ладонь, а плащ весомыми крыльями хлопал по ногам. Я был величественен!

Но мидгардцы этого не поняли.

— Твою мать! Чего встал-то, клоун?

Плешивый муж зло таращился на меня, высунувшись из прорехи колесницы, в которую не было впряжено ни коня, ни козла. Колесница урчала и разражалась пронзительными звуками.

Оглядевшись, я понял, что меня окружают возничие похожих колесниц. Не покидая своих мест, они смотрят на меня и проявляют недовольство, не ведая почтения и страха.

Шум нарастал и крики множились.

Я только спустился в этот мир, но уже начал испытывать раздражение. Почуяв мой приближающийся гнев, Мьёльнир задрожал в руке, наполняясь пламенем битвы.

— Эй! — ко мне бежала дева, подняв над головой блестящий прямоугольник. — Охренел?! Быстро с дороги!

Она схватила меня за руку и потянула за собой, уводя от шумных колесниц и крикливых мидгардцев в них. Прямоугольник в её руке всё время был обращён ко мне.

Когда мы достигли стены возвышающегося строения, она отпустила меня и убрала блестящую штуку от лица.

— Ты дурак совсем? Жить надоело?

Она была необычной. Разноцветные жгуты, торчащие по всей голове, огромные дырки в ушах и рисунки на теле, едва прикрытом одеждами. Большие серые глаза смотрели на меня с интересом, без страха.

— Я пришел посмотреть этот мир, — начал я, но дева лишь громко рассмеялась, обхватив живот руками.

— Точно дурак! Ты вообще, откуда такой? Тпру, стой! Не отвечай! С Комик-Кона?! — она отступила, оглядывая меня с головы до пят. — Ты, блин, ещё бы на МКАДе вылез постоять!

Я половину из сказанного ею не понял, а на вопрос «откуда я», она просила не отвечать. Так что я молчал.

Потом дева вопрос повторила, и я ответил, что мой дом не здесь, что я асгардский воин и сын Одина.

Она закатила глаза и засмеялась ещё сильнее.

— Мне такие двинутые ещё не попадались! Не, ты прикольный! А расскажи ещё чего-нибудь?

Она снова подняла блестящий прямоугольник к моему лицу.

— Что это за штука и зачем ты всё время поднимаешь её?

Дева расширила глаза, закашлялась:

— Это ты про мобилу? Блин, круто играешь! А как тебя зовут?

— Тор, сын Одина.

— Понятно. По-человечески как зовут?

— Тор.

— Да, блин, мама с папой как назвали?!

— Тор!

— Ёооо! — снова закатила глаза. — Хрен с тобой, не хочешь говорить, не надо. Давай по кофе, Тор?

Она так резко поменяла тему разговора, что я немного растерялся, но это был первый житель нового Мидгарда, который хотел продолжить со мной беседу и вообще что-то спрашивал. В прошлый раз их безразличие удивило меня больше, чем волшебство цвергов!

— Я не знаю кофе.

— Угу, — она хохотнула, придвинулась вплотную ко мне, приподнявшись на пальцах, повернула свою блестящую штуку, в которой я с удивлением увидел нас с ней. — Пошли познакомлю.

И пока мы двигались в выбранном ею направлении, я узнал, что от рождения она Света, но обращаться следует Джанга, она бариста и «кофе её всё», что «шататься по городу в таком прикиде стрёмно», а «таскать с собой кувалду — ваще зашибись». Я возражал, но она не слушала меня, лишь показывала пальцем на проходящих мимо мидгардцев, с любопытством разглядывавших нас. Кое-кто тоже поднимал прямоугольники, похожие на тот, что был у самой Джанги.

Мой плащ широкими взмахами цеплял проходивших слишком близко, и я вынужден был перехватить его рукой. Мьёльнир скрылся в широких складках и перестал привлекать к себе внимание.

Я впервые был в жилище этого мира. В обитаемом жилище.

Здесь было тесно! Стены словно наползали, давили на меня. Даже стойло моих козлов было просторнее! Я всё время за что-то задевал. Ни повернуться, ни сделать жест руками. Джанга безостановочно смеялась и направляла на меня свой прямоугольник.

Наконец мне и самому стало смешно.

— Слон в посудной лавке!

— Ты продаёшь посуду?

— Живу я тут! Иди туда, — она махнула рукой в сторону одного из ответвлений, и я пошел в указанном направлении.

Здесь её обиталище оказалось чуть более просторно, и тут было окно.

Джанга шла следом.

Место она назвала кухней, и я в очередной раз удивился, как можно готовить туши для пиров на таком маленьком пространстве?

Она использовала предметы, которые жужжали и ревели, дымили и подогревали. И, кстати, я увидел водопад, о котором упоминал Локи! Он, правда, оказался маленький и совершенно не такой, как я себе представлял.

От неожиданности я несколько раз хватался за молот, но опасности не было, а маленькая дева вряд ли могла быть угрозой мне — сильнейшему асгардскому воину.

Наконец она поднесла мне полную чашу с горячим питьём, чёрным, как ночь. Запах, дурманящий и сильный, ударил в ноздри, и я вспомнил, что уже чуял его — в той самой негостеприимной обители, где не смог утолить голод, а золото моё оказалось не желанным.

Я запомнил — это кофе! И пить его следует обжигаясь, неспешно, ощущая горечь вкуса и слабую кислинку послевкусия. Я пил и обжигался, и всё чувствовал. И это было ново!

Джанга продолжала думать, что я не искренен и смеялась надо мной, но не обидно, в её смехе я не ощущал зла.

— Так ты с Комик-Кона?

— Я из Асгарда. Я говорил тебе.

Джанга связала веревкой разноцветные жгуты на своей голове, от чего они торчали вверх, словно сухие ветви, и, поглядывая в мою сторону, безостановочно касалась пальцем своей прямоугольной вещи. Она вообще почти не выпускала её из рук, и вещь всякий раз настойчиво звенела, призывая снова и снова касаться себя и гладить.

— Блин, ну вот нафига ты так тупо врешь?! Асгард — это сказки. Его нет!

— Асгард есть! Я оттуда. Это мой дом. Почему ты не веришь? — я даже перестал пить кофе, хотя мне очень понравилось питьё.

Джанга развернула ко мне вещь (я никак не мог уловить её название), и я увидел странного вида постройку, большую водную гладь, длинный разноцветный мост через неё и непонятного вида… я даже не мог понять — что это?! Я перевёл взгляд, она внимательно смотрела на меня:

— Ну, видел?

— Видел. А это что?

— Это — Асгард! — она широко улыбнулась, словно одержала славную победу.

Я засмеялся:

— Нет! Это не Асгард! В Асгарде нет таких мест!

— Ну вот же, смотри — это дворец, — она показала пальцем на большую ступенчатую постройку. — А это вертушка в которой тот, с желтыми глазами, стоял. А это мост! Как его там? Би… Би…

— Биврёст!

— Во! Точно! Это самое слово! Короче, у тебя своя версия? И, кстати, в кино Тор с другой причёской ходил, так что ты средненько косплеишь. Но придуриваешься зачётно!

Я всё же не понимал на что она указывает и думал, может стоит рассказать ей больше — о великом ясене и о девяти мирах, о величественных чертогах, парящих в облаках, и прекрасных садах Идунн, о единой судьбе наших миров. Что вообще она знает о моём доме? Что она знает о непрерывных битвах, которые мы вели, о славных победах? Что знает она о великой магии, сотворившей мой Мьёльнир? Может, показав его силу, я смогу убедить её, доказать, что она зря мне не верит?

Не отводя от неё глаз, не поднимаясь, я протянул руку, и молот, качнувшись, устремился ко мне от дальней стены.

— Э! Э! Это ты как сделал?! Блин, положи эту хрень сейчас же! — Джанга почему-то закричала, вскочила, опрокинув чашу с питьём, темные струйки разбежались по сторонам, и прямоугольная вещь в её руке пронзительно зазвучала, вероятно тоже испытав страх.

А я не двинулся с места, силясь понять, что произошло?

Ведь она была спокойна и не боялась говорить со мной, она проявила гостеприимство, уважила меня, я был к ней добр, даже когда она посмеивалась над моим незнанием. Я был терпелив и благодушен. И что сейчас не так? Почему она испугалась, а требующая ласки вещь кричит человеческим голосом? Что это за магия?

— Это Мьёльнир — лучшее творение цвергов!

— Да мне насрать чьё это творение! Как эта херня сейчас прилетела?! Блин, реально, что ты за псих?

Я встал, досадуя на то, что так хорошо начавшееся знакомство перестало быть благожелательным, и внезапно осознал, что её неверие мне было неподдельным. Она не слышала моих возражений, она полагала всё шуткой. И теперь Джанга говорила много незнакомых слов, в которых я подозревал оскорбления. Она кричала и вместе с её криками рос мой гнев, а молот начал раскаляться.

Её странная вещь прекратила издавать человеческие крики и смолкла, но только лишь для того, чтобы снова начать кричать, и Джанга тряслась и размахивала руками, словно ничего не слыша.

Я указал молотом на источник шума:

— Заставь это замолчать! Когда вы кричите вдвоём, я совсем ничего не понимаю! Я пришел в твой дом с миром, так не буди мой гнев!

Она успокоилась так же быстро, как и расшумелась. Без всякой нежности хлопнула кричащей вещью об стол и наставила на меня палец:

— Так, всё! Хватит играть! Ты кто? По-нормальному, а не все эти Тор-Мотор. Я думала, ты прикалываешься и будет забавно, но ты какой-то… Блин, положи эту свою херню! Все! Стоп! Давай по-нормальному, без фокусов. Да опусти ты эту хрень!

Я всё ещё стоял, направив в её сторону Мьёльнир, но он уже почти не светился, отзываясь на моё призванное спокойствие. Опустив руку, я сел на маленькую квадратную скамью, поставив молот к ногам.

Джанга не спешила садиться.

— Так, — она подняла опрокинутую чашу и, наконец, тоже присела. — Давай попробуем ещё раз. Ты кто? Чем занимаешься?

Она выжидательно смотрела мне прямо в глаза, и я подумал, что сейчас самое время воззвать к Хеймдаллю и уйти, забрав её с собой. Останавливало только то, что в моём доме она не могла быть мне полезной, да и не было у смертной шанса, попав в чертоги, вернуться обратно.

Я выдохнул, успокаивая мысли, и уже в который раз повторил:

— Я — Тор, сын Одина, воин Асгарда…

Она не дала мне договорить, снова схватив свой блестящий прямоугольник:

— А теперь ты слушай сюда! — она снова начала гладить и касаться пальцами этой вещи. — Вот! Читаю — «Асгард, Осгор — „ограждённый участок асов“ — в скандинавской мифологии небесный город, обитель богов-асов. Асы — существа порядка, ведя войну с ванами — существами природы, построили укреплённый Асгард.» Скандинавская мифология! Ясно тебе? Мифология! Никакого Асгарда нет и никогда не было. Так что, бро, у тебя охренеть какая фантазия, только не надо по ушам ездить, что это всё правда. Теперь давай по-нормальному — чем ты занимаешься и как эта кувалда летает?

Я озадаченно смотрел на неё. Она быстрее Фрейи переходила от гнева к любопытству.

Я молчал, она тоже молчала, тараща на меня серые глаза, в которых снова не было ни тени страха. Определенно, она начинала мне нравиться. Будь она валькирией, я бы был рад с ней в шутку побороться. Джанга достойная дева, но она не верила, что мой мир существует, и под рукой у меня сейчас было единственное доказательство.

Я снова поднял Мьёльнир и протянул, показывая его ей:

— Этот молот — удивительное творение Брокка и Эйнтри. Он может убивать и воскрешать, он раскаляется пламенем битвы, он возвращается ко мне, куда бы я его не метнул, — я поставил молот и продолжил. — Он не знает поражения. Это лучшее оружие, что признали все асы. И никому не под силу его поднять, кроме…

Она не стала слушать, махнула на меня рукой:

— Мне вся эта фигня не интересна. Я спрашивала, как эта хреновина сейчас к тебе прилетела? Что ты сделал? Там магнит или радиоуправление? Ты физик что ли?

— Я сын Одина!

— А я дочь Сергея и что? Ты задрал одно и тоже повторять! Давай, показывай, как это работает.

Она резко вскочила и метнулась к моему молоту, схватив и попытавшись поднять.

— Это не под силу ни асу, ни вану, ни йотуну. Уймись, смертная!

Она кряхтела и сопела, лицо налилось кровью, разноцветные жгуты тряслись от напряжения её тела, но Мьёльнир стоял неподвижно. Я с интересом наблюдал. Поняв, что руки ей плохие помощники, она попыталась пнуть молот, но лишь громко вскрикнула и присела, обхватив ногу:

— Нифига себе! Из чего он сделан?!

— Только Брокку и Эйнтри это известно.

— Брокк и Эйнтри — это кто?

— Цверги. Свартальвхейм их мир, а Нидавеллир чертоги…

— Пипец! У меня дома псих с кувалдой, которого я сама притащила… Ой-ёоо…

Она обхватила голову руками и негромко завыла.

Сидела она долго и завывания то стихали, то нарастали с новой силой. Сначала это было забавно, но вскоре наскучило, и я коснулся её плеча:

— Встань, я желаю говорить с тобой.

— Знаешь, — она подняла голову, с каким-то другим выражением лица. — Я вот думаю, если на секундочку, на совсем маленькую, представить, что ты то самое, про что говоришь, то ведь можно смело утверждать, что зелёные человечки существуют. Ты веришь в зелёных человечков?

Я не знал, кого она имела в виду, потому решил не отвечать. Джанга смотрела на меня, раскачиваясь из стороны в сторону, и вскоре я поймал себя на том, что тоже покачиваюсь.

Рукой остановив шатающуюся деву, я наконец ответил вопросом на вопрос:

— В твоём жилище есть более удобное для бесед место?

— А чем тебе кухня-то плоха? Разговариваем вот, вроде.

— Здесь тесно и неудобная скамья.

— Табуретка, громила! Это табуретка. Слушай, так ты реально не отсюда или все-таки за нос водишь? Ну-ка, подними эту штуку, — она постучала пальцем по рукоятке молота. — Хотя, какой смысл? Ты всю дорогу эту байду таскал, как будто она ничего не весит. А я её поднять не могу, а при хорошей подготовке ведь соточку жму! Плечи у тебя нехреново раскачены… Но даже ты с соткой в руке гулять бы не смог. Значит всё же какой-то приборчик… Черт, прямо хоть раздевай тебя!

И вот тут я начал понимать, зачем Джанга пыталась разозлить меня и вела себя странно. Я рассмеялся:

— Так вот что ты хотела?! Узнать, каков сильнейший Асгардский воин?! Я многих слов не понимаю, но сейчас я понял тебя. Нет, Джанга, я не хочу разделить с тобой ложе. Я спустился в твой мир, чтобы познать его, не тебя.

Она тоже рассмеялась, словно обрадовалась моему пониманию. И смеялась так счастливо, что слёзы туманили её глаза.

— Какое ложе?! Ты о чём, озабоченный?! О чём ты думаешь-то?! — сквозь смех голос её стал тонким, срывался.

Но она смеялась и смеялась, а я снова недоумевал:

— Разве это не твои слова «хоть раздевай тебя»? Разве это не для того, чтобы увидеть меня во всей…

— Да причём тут ты?! Я хочу увидеть прибор, которым ты этой кувалдой управляешь, а не твой перспективный стояк! Кстати, как твой молоток называется, забыла?

— Молот! Мьёльнир. Так почему ты желаешь меня раздеть?

— Да потому, что в руках у тебя ничего нет, остальное я не вижу, но эта фигня, которую я с места сдвинуть не могу, порхает как бабочка, когда ты к ней руку тянешь. Понял?!

Я понял. И понял, что и теперь ничего ей не объяснил, вздохнул и начал ещё раз с самого начала:

— Брокк и Эйнтри, мастера-кузнецы, на спор выковали этот молот, и мой брат в том споре проиграл.

— Так у тебя ещё и брат?! — Джанга щёлкала ногтем по рукоятке молота и уже без смеха смотрела на меня. — Значит крутыши-кузнецы сделали вот это? И чего брат? Хотя, ладно, про брата потом расскажешь. Так как эта штука летает-то?

Я привалился к стене и поднял руку. Мьёльнир дрогнул, и рукоять легла мне в ладонь. Джанга вытаращила глаза, словно впервые это увидела:

— Но как?!!! И ты его ещё и держишь! Ну-ка, а поставь его вон там, — она махнула рукой куда-то в глубину своего жилища. — Чтобы ты его не видел. Наверняка прибор работает только в зоне видимости, оттуда эта кувалда ведь не прилетит, правильно?

Я усмехнулся:

— Молот вернётся ко мне сквозь любую преграду. Я разрушу твое жалкое жилище!

Джанга поднялась и стояла, почесывая нос:

— Так, хорошо, давай я сделаю вид, что я не слышала про моё «жалкое» жилище, что я тебе верю, что ты Тор-забыла-чей-сын…

— Одина!

Она отмахнулась:

— Его самого! Что ты зашибенски крутой и вообще не отсюда, и никаких технических штучек у тебя нет, а есть исключительно вот такие фокусы-покусы, которые я нихрена не понимаю. Я сделаю вид, что это не тупой розыгрыш, но мне нужны доказательства посерьезнее.

Я поднял брови, это был вызов и бросала мне его смертная дева. Без тени страха! Словно истина была с ней, а не со мной. И это было глупо. Мне доказывать, кто я, в мире, которому мы покровительствовали от самого его создания! Я скрипнул зубами, но сам себя остановил, вспомнив, что мир этот другой. Совсем другой! Потоки времени смешались, соединив миры и разорвав привычные связи. Нет того Мидгарда, который я знал. А этот Мидгард не знал мой Асгард. Мы сшили новое полотно нитями времени, потоками магии, единой объединённой силой и одной жертвой.

Это новый чуждый мир!

Мне нужен был Локи. Здесь. Сейчас.

Мой мысленный зов был краток, но ещё более кратким был звук, который я услышал. И Джанга тоже.

Воздух задрожал, как болотная топь, просветлел и разорвался с тихим шелестом сиянием радужного моста. Мой брат шагнул вперёд, и стало совсем тесно.

— Привет! Не ждал? — Локи довольно улыбаясь, наклонился, хлопнув меня по плечу.

Я посмотрел на притихшую деву. Она была неподвижна. Её решительность исчезла, как исчез и румянец со щёк. Бледной тенью стояла она в своем собственном жилище и, кажется, последние сомнения развеялись. Магия! Чистая магия сотворённая на её глазах. Внезапное появление брата, похоже, убедило её в том, что всё, сказанное мною, не было пустой болтовней.

Расширившимися глазами она смотрела на Локи, который с любопытством оглядывался по сторонам:

— Тесновато. Впрочем, когда я здесь жил, квартирка у нас тоже была с гулькин хрен. Надо же, а кое-что изменилось! Значит время ещё немножко подвинулось. Вот такого у нас не было! — он повернулся к недавно жужжавшему и гремевшему творению, которое давало темное горячее питьё. — Это что, кофе? Ммм, вкусно пахнет! Как оно работает? Эй!

Брат помахал рукой перед лицом остолбеневшей девы. Я встал, перехватив молот, отстранил брата и негромко поинтересовался:

— Зачем ты здесь? Наигрался с кошкой? Скучно стало?

Локи дёрнул бровями и улыбнулся, словно мы не расставались, а он не изменял своему обещанию пойти сюда со мной:

— Обиделся на меня что ли?! Так я же пришел! И ты тут тоже не скучал, Златоокий всё видит, сам знаешь. А она миленькая!

— К ней следует обращаться Джанга. Она хозяйка этого жилища…

Краем глаза я уловил движение и едва успел подхватить падающую деву.

— Опаньки! Ну, дела! — Локи потянулся заглянуть ей в лицо. — Надо её куда-нибудь пристроить!

Он неспеша двинулся в глубину обиталища Джанги, с любопытством оглядываясь по сторонам, а я перехватил ставшее безвольным тело. В моих руках она была как тонкая ветвь, и сквозь доспехи я не чувствовал её. Подняв деву на плечо, я пошёл следом.

Мой брат толкнул одну из дверей:

— Ух ты, какая штуковина! Это телек что ли?

— Сюда клади! — Локи встал рядом с ложем, покрытым странной тканью.

Опустив тело Джанги, я выпрямился, все ещё не выпуская из рук Мьёльнир:

— Повторяю — зачем ты здесь?

— Братишка, не злись! — Локи подошёл вплотную, обхватив пальцами мою руку, удерживавшую молот. — Слегка увлёкся, не понял, что ты уже собрался идти. Я бы ни за что не пропустил такое веселье, правда! Ну, не злись!

Он потянулся и запечатлел поцелуй на моей щеке. Я отстранился, не испытывая нежности к нему в этот миг.

Да, я был зол на то, что он променял данное мне обещание, на болтовню с Фрейей. Да, я не был к ней расположен и, да, я с трудом принимал расположенность к ней брата. Сказал бы, что ревновал, если бы не знал, что ревность ни к чему — у Фрейи нет чувств! Ни к Локи, ни к кому-то ещё. Ей нужно только одно — обладание! Всем лучшим и драгоценным, до чего она только сможет дотянуться. Она будоражила своей красотой, но ничего не давала взамен, лишь брала. Конечно, её чары были сильны! Очень сильны. Бывало, что и моё естество откликалось на её зов… Но нас объединял лишь Локи. Он тянулся к ней с самого детства, словно моего внимания или внимания других из нас было ему мало. Тянулся к тому абсолюту, которым чувствовал и себя. Часто уходили они вдвоём, бросив всех посреди веселья. О чём были их разговоры — я не знал, но знал другое — явится Фрейя, и брат променяет любую игру, забудет все обещания.

— Тор! Ну я же сейчас здесь! — он напрягся, словно прочитал мои мысли, я это видел. — Хватит думать об этой кошке!

Локи рассмеялся, шутливо ткнув меня в живот кулаком.

Я молчал и молчал долго:

— Мне не нужны сейчас ни кошки, ни коты, даже такие мягкие!

— Зачем ты так, брат? — это было грубо, и он поджал губы. — Я никого не предал, я обещал пойти с тобой и я пошел. Хеймдалль противился, но я верен данному слову. В чём ты меня подозреваешь? Думаешь, что ты ушел, а я с Фрейей?.. Да нет!!! Нет, Тор!

Локи расхохотался, словно шутке не было равных, одной этой мыслью делая меня соперником нашей величайшей любовницы.

И мы бы сцепились, как это уже не однажды было, но подала голос Джанга, очнувшаяся на ложе.

— Мамочки… Этот хрен откуда свалился?

Она неловко пыталась привстать на локте, мотая головой, как боднувшая великое древо корова.

Локи мгновенно переменился в лице и вновь лучился улыбкой. Склонившись над копошащейся Джангой, он заговорил успокаивающим голосом, но раздосадованность мною в нём всё же сквозила:

— Это ты про меня что ли? Братишка хотел посмотреть твой мир, дорогая, но рванул так быстро, что я отстал. Пришлось догонять. Ты нормально? Водички может?

Я тоже ещё скрипел зубами, негодуя на Фрейю и Локи. Даже не знаю, на кого больше? Наверное всё же на Фрейю, брату я прощал многое. Даже очевидное. Джанга подняла голову и нашла глазами меня:

— Это, блин, что сейчас было?

Я выдохнул, пояснил:

— Твоё удивление оказалось столь велико, что чувства покинули тебя, и тело ослабело…

— А я, блин, не догадалась! Бла-бла-бла! Как этот вот тут нарисовался?! — Она всё ещё мотала головой, словно надеялась вытряхнуть увиденное.

Брат хмыкнул, а я начал отвечать:

— Хеймдалль открыл Биврёст и он, — я указал молотом на причину переполоха, — пришёл по нему в твой мир. Это развеяло твои сомнения?

Локи вдруг тоже замотал головой и через плечо обернулся ко мне:

— Что?! Значит всё это время ты с ней объяснялся?! Не, брат, так с миром можно знакомиться до посинения! Чего, чего? — он распрямился, отодвинутый рукой Джанги, вяло сползавшей к краю ложа.

Наверное она собиралась встать. Я протянул свободную руку, намереваясь помочь, но тоже был отстранён неточным взмахом.

Локи отступил, вставая плечом к плечу со мной:

— Из всех смертных, брат, ты нашёл самую впечатлительную.

— Ментов вызову — сам впечатлишься, — пробурчала рассерженная и ошарашенная дева.

Перебранка была бесполезна. Я присел к ней на край ложа, поставив Мьёльнир рядом. Ложе ощутимо просело.

— Наши миры изначально были разделены и лишь с помощью магии стали едины. Я пришел в твой мир, чтобы узнать его. Ты сказала, что не веришь мне, что тебе нужны доказательства серьёзнее моего молота. Вот доказательство — мой брат, пришедший на зов. Вы, мидгардцы, полны неверия, но даже вам должно быть ясно, что мы другие. Взгляни на нас!

Джанга сидела, уставившись широко распахнутыми глазами в никуда, разноцветные жгуты на её голове покачивались:

— Да я, блин, уже насмотрелась. Как эту хрень развидеть теперь? По мне точно дурка плачет! Так, ладно. В общем, оба-два встали и нахер отсюда. Мухой! Мне насрать кто вы такие и откуда, я больше в эти игры не играю.

Она встала, и, слегка покачиваясь, пошла прочь. Мы с Локи переглянулись. Он криво улыбался, но в глазах ни тени веселья. Я был неприятно озадачен:

— Не понял её слов, но понял, что она не хочет нас знать.

Брат кивнул и присел рядом на дрогнувшее, под ещё и его весом, ложе Джанги.

— Тор, брат, ты испугал её до усрачки. Ей просто страшно.

— Я не пугал! Мы разговаривали с ней. И я был близок к тому, чтобы она вняла мне, пока не явился ты!

Я не стал уточнять, что мысленно воззвал к нему, в очередной раз столкнувшись с неверием Джанги. Да он и сам об этом догадывался. Но не окажись Локи поблизости, даже стражу было бы не по силам тут же явить его в этот мир. Значит брат сам искал меня, и сам явился к Златоокому. Только так могло получится, что мой зов тут же был услышан и исполнен. Искал меня Локи! Искал! Вот только для чего?

Наша беседа остановилась. Мы сидели в чужом жилище чужого мира.

Не знаю, о чем думал Локи, а я больше всего сейчас желал метнуть Мьёльнир, разнося всё окрест, высечь молнии и оглушить Мидгард раскатами грома.

Затея не удалась, остаётся бесславно вернуться в Асгард.

Брат опустил мне на колено руку и, заглянув в глаза, негромко спросил:

— Хеймдалль?