Проект Ирион

Айлин (2023)

Тайна, которая хранилась десятилетиями находиться под угрозой. Герман Олегович, директор завода, обычный человек, патриот своей страны, пытается в одиночку противостоять целой системе и еще даже не догадывается, что уже давно находиться под пристальным вниманием спецслужб. Евгения, молодой сотрудник завода, невольно оказывается втянута в опасную игру и ее жизнь оказывается под угрозой…

Глава 2

Итак, у каждой из наших бабушек была весомая причина работать и совершенно не желать ухода на заслуженный отдых, поэтому снисхождения от них Евгении ждать точно не стоит. Собственно говоря, Евгения и сама уже давно не питала никаких иллюзий относительно благодушных коллег — бабулек и старалась изо всех сил разобраться с масштабом необходимой к выполнению работы. Раз бабушки держат оборону, Евгения решила пойти с мировой в другие отделы завода. Цель была одна — установить связи и выяснить, какая им информация от экономического отдела и в какие сроки требуется.

Вы же понимаете, что не всё так просто… Большинство отделов, а особенно бухгалтерия, поняв появившуюся уникальную возможность перераспределить свою работу и водрузить ее на плечи Евгении, не упустило свой шанс этим воспользоваться. Энтузиазм Евгении таял на глазах, масштабы предстоящей работы вызывали чуть ли не панические атаки, но отступать было поздно, да и некуда: позади были наши любимые бабули. И тут совершенно неожиданно Евгения получила громадную поддержку и помощь в лице главного конструктора завода Изольды Петровны, или, как ее величали на работе, «матери предприятия».

Изольда Петровна была из тех женщин, которые по жесткости, волевым качествам и техническому складу ума могли любому мужчине дать фору. Сложно было сказать, почему ее слова воспринимались как приказ, подлежащий немедленному исполнению: то ли ее так уважали, то ли до ужаса боялись. Но точно можно было заметить то, что директор завода без крайней необходимости старается не вступать с Изольдой Петровной в дискуссию и предпочитает не перечить, дабы не услышать в свой адрес массу нелицеприятного, причем прилюдно. Многие старожилы предприятия шептались, что в молодости между директором завода и Изольдой Петровной, тогда еще юными коллегами, трудившимися в одном отделе, была интрижка. Однако он так и не решился перевести их взаимоотношения на более серьезный уровень, вероятно, боясь не выдержать по жизни жесткого прессинга ее характера. Изольда Петровна замуж так и не вышла, детей она также не имела, всю свою жизнь посвятила труду на этом предприятии, и знала практически всё и про всех как в профессиональном, так и в личном плане.

И вот Изольда Петровна прониклась симпатией к нашей Евгении и взяла ее под свое крыло. Но вы ошибаетесь, если думаете, что это упростило масштабы ее работы.Отнюдь. Изольда Петровна решила, что настоящий производственный экономист должен знать абсолютно всё о процессе изготовления продукции: где, как и какие материалы закупаются для ее изготовления; какие этапы контроля они проходят, прежде чем попасть в производственные цеха; как организована технология изготовления изделия; как работает служба ОТК; как осуществляются реализация и отгрузка продукции. И всё это Евгении предстояло подробно изучить, и не просто изучить, а организовать и наладить фактический учет движения затрат по всей технологической цепочке изготовления продукции, чего до этого на данном заводе никто не делал со времен развала Советского Союза.

Надо отдать должное Изольде Петровне: она лично провела Евгению по всем отделам и отдала указания рассказать и разъяснить всё необходимое и наладить максимальное взаимодействия для формирования грамотной отчетности.

Итак, наша Евгения начала свой путь знакомства с персоналом. Больше всего ее удивило, что, в отличие от администрации, на производстве работают молодые. В производственных помещениях завод оказался не таким уж старым и уже совсем не напоминал Советский Союз. Там царили передовые технологии и новое оборудование, персонал был весь одет с иголочки в новые спецкостюмы.

Евгения попыталась отнестись к плану Изольды Петровны по ее погружению непосредственно в азы технологического процесса изготовления продукции с пониманием. Ей всегда было интересно получать новые знания, и этот случай был не исключением. Евгения в тот же день, вооружившись технологической картой одного из серийных приборов, блокнотом, ручкой и телефоном и получив на складе белый халат, шапочку и бахилы, без которых на некоторые участки просто нельзя было попасть, направилась изучать технологию изготовления непосредственно на производстве.

На входе в один из цехов Евгения столкнулась с проблемой: вход только по спецпропускам. А у нее такого пропуска не было, и ее никто не предупреждал, что ей надо его оформлять.

Оказалось, допуск в этот цех есть только у избранных сотрудников завода, и бабули в их список не входили. Евгения, недолго думая, пошла с этим вопросом к Изольде Петровне, которая и помогла с допуском. Использовав свой авторитет, она убедила в необходимости полного изучения технологии производства, иначе не будет от Евгении никакого толка, и сбежит она, как ее предшественницы, через неделю.

Такая инициативность немало удивила директора завода, но он не стал сопротивляться Изольде Петровне. Напротив, он проявил максимальную лояльность и сам организовал оформление допуска для Евгения. Директор лично позвонил в Первый отдел, который курировал оформление таких допусков, и попросил запустить процесс. На удивление разрешение пришло через два дня. Оказалось, у Евгении в период обучения в университете был уже оформлен допуск к подобного рода секретной информации. Евгения, сама того не зная, несколько лет была допущена к необходимому для завода уровню секретности и была невыездной. И всё это из-за курсовой работы по организации и запуску в производство гальвано-химического цеха на действующем предприятии. Евгения понятия не имела, что работала с реальными данными и разработанный ею цех был воплощен в реальность и давно успешно функционировал.

Получив необходимые разрешительные документы, Евгения направилась изучать производственный процесс. Первым на ее пути оказался цех электроники. Назывался он по старинке, но там всё было оборудовано по последнему слову техники. Мастером участка был высокий мужчина, угрюмый и немногословный. Ему не нравилось присутствие посторонних в цехе, а Евгения для него была именно непонятным посторонним субъектом, требующим контроля и внимания с его стороны. Он довольно жестко определил ей границы дозволенного в пределах данного цеха: работников при непосредственном выполнении операции не отвлекать, к оборудованию близко не подходить, руками материалы, полуфабрикаты или готовые изделия не трогать, и много-много других запретов. Евгении приходилось сначала довольно долго с разрешенного расстояния наблюдать, как работник выполняет ту или иную операцию, после идти к технологу и просить прокомментировать данную операцию и помочь состыковать со сложным техническим языком, которым она описана в технологии производства. Процесс продвигался медленно, но Евгения не сдавалась, чем довольно сильно стала раздражать мастера цеха, который, снова увидев ее рядом с каким-либо рабочим местом, демонстративно закатывал глаза, давая понять, что ей давно пора закругляться со своими наблюдениями. Конечно же, Евгения и половины не поняла из того, что ей показали, но всё старательно для себя зафиксировала.

Надо сказать, что в будущем мастер цеха и Евгения стали неплохо ладить, а Евгения помогла улучшить систему оплаты труда в цехе электроники, разработав специально для них положение по премированию сотрудников за работу со сниженными показателями технологического брака.

Методично, в соответствии с технологической картой Евгения обходила цех за цехом. Особый интерес у нее вызвал гальвано-химический цех: во время учебы ей довелось разрабатывать нечто подобное, и теперь было интересно увидеть, как это всё работает в реальности. Гальвано-химический цех оказался довольно небольшим помещением с неприятным, тяжелым воздухом, в котором неподготовленному человеку находиться было некомфортно. Несмотря на специальную усиленную вытяжную систему, в цехе сохранялось ощущение вечно сырого воздуха. Работники там получали доплату за вредные условия труда, ходили в специальных прорезиненных сапогах и фартуках. Работа была тяжелая, и сотрудники были от этого не в восторге, но трудились ради повышенной заработной платы и возможности досрочного выхода на пенсию. К Евгении там отнеслись с большим пониманием. Долго сидеть и дышать этим тяжелым воздухом ей не разрешала мастер цеха: она лично показывала каждую операцию, выполняемую работником, а после выводила Евгению к себе в кабинет и там детально разбирала с ней всё увиденное. Такой доброжелательный и грамотный подход со стороны мастера цеха позволил Евгении довольно быстро разобраться в технологических процессах и продолжить свой путь изучения дальше.

Еще Евгении запомнился металлозаготовительный цех. Там стоял такой шум, что Евгения не слышала даже то, что сама говорила: работа многотонных прессов заглушала абсолютно всё. Работники цеха сидели в берушах, иначе бы через какое-то время просто оглохли. Сотрудники данного цеха, несмотря на тяжелое производство, были только женщины. Причем все дамы были настолько колоритными личностями, что о каждой из них можно было бы долго рассказывать. Но, наверное, стоит остановиться только на самой яркой даме — Элеоноре.

Элеонора была колоритна во всем: во внешности, манере одеваться, манере разговаривать, манере общаться с мужчинами. Элеонора приходила на работу всегда с боевым раскрасом на лице: это обязательно были черные стрелки, яркие тени до самых бровей, накладные ресницы. Прическа Элеоноры всегда была необычна и непредсказуема: то она была пепельной блондинкой с ярко-красной прядью на лбу, то фиолетовой с оранжевыми пятнами по голове, то черной с разноцветными прядями.Бывало, сбривала половину волос на голове, а на оставшейся красовался разноцветный ирокез. Элеонора предпочитала одежду кислотных оттенков: несмотря на то что ей было уже засорок пять, ее образы были дерзкими, яркими и далекими от соответствия биологическому возрасту. Никто ни разу не смог угадать ее следующий образ и не рискнул его повторить.

У Элеоноры были муж и дети, однако это нисколько ее не ограничивало в бесконечных интрижках с мужской частью персонала завода и любовных победах. При этом стоит отметить, что чарам Элеоноры поддавались как простые работяги из цеха, так и мужчины из администрации завода. Так, почти год беззастенчиво и очень напористо за благосклонностью Элеоноры охотился начальник производства, сам также вполне себе семейный человек. И только ленивый на заводе не обсуждал их бурные свиданки в цехе у прессов после окончания рабочей смены. Лишь случайно задержавшийся директор предприятия, став свидетелем подобного безобразия в рабочей дисциплине своих подчиненных, смог внушить им, что в столь солидном возрасте, да еще и будучи семейными людьми, не стоит так открыто демонстрировать свое отношение друг к другу, и порекомендовал прекратить подобную порочащую связь. Ну или, на худой конец, снимать квартиру для встреч… В работе Элеонора была не менее шустра, все наиболее значимые и срочные заказы обязательно проходили с ее участием. Она умела договариваться с мастером цеха, чтобы иметь достойный заработок, но не сильно упахиваться.

Самым закрытым и таинственным был цех стекловарения. Сам процесс превращения огненной капли в изделие из стекла прямо на глазах наблюдающего завораживал каждого, кто приходил наблюдать. Цех стекловарения на этом предприятии был почти уникальным, так как большинство заводов в стране, где производится варка стекла, давным-давно перешло на автоматизированную выработку стекломассы, а тут еще работали в ручном режиме. Сотрудники этого цеха трудились в спецкомбинезонах, жаропрочных и крайне тяжелых, на ногах носили сапоги, способные защитить в случае падения горячей капли или брызг. По окончании смены, которая у них длилась не более четырех часов, они теряли в весе от одного до трех килограммов, и, чтобы не получить тепловой удар, в процессе выработки они должны были выпивать по три литра воды каждый. Все ребята были очень подтянутыми, физически крепкими и выносливыми. Работа эта проходила по первой сетке вредности и предполагала досрочный выход на пенсию. Платили хорошо, но труд очень тяжелый, так что шли на нее молодые ребята, желающие обеспечить себе возможность купить собственное жилье. Как правило, до пенсии никто так и не оставался: уходили сразу же, как только решали свои бытовые проблемы. Правда, надо отметить, что работа не каждому давалась. Как говорилось, стекло надо чувствовать. Это чутье либо есть от природы, либо его нет: и порой полгода обучения уходили коту под хвост, потому что ученик так и не мог освоить профессию. И тогда горе-ученики переходили на более простые специальности — стекловара, заготовителя или засыпщика шихты. Вредность также была, но платили уже гораздо меньше. Из-за постоянного потока рабочего персонала и в целом повышенной сложности работы в цехе стекловарения то и дело менялся мастер: кто-то не выдерживал интенсивности труда, кто-то не мог найти общий язык с подчиненными.А надо сказать, практически все рабочие здесь обладали особым гонором.

Евгения как завороженная смотрела, как работники в тяжеленных спецкостюмах с легкостью перемещаются по верхней площадке печи и специальной палкой, на конце которой был небольшой шарик, достают огненную каплю стекломассы, отрезают ее специальными ножницами прямо в прессформу и одним нажатием превращают ее в готовое изделие. Изделие получается еще очень горячим, но уже застывшим.Тут же другой работник в жаропрочных рукавицах уносит его для контроля и передачи для дальнейшей обработки по технологической цепочке.

Евгении долго любоваться никто не разрешил: народ в этом цехе был грубый, привык общаться между собой криками и руганью, что сильно смущало Евгению. В какой-то момент мастер цеха просто подошел и сказал:

— Мадам экономист, шла бы ты работать к себе в кабинет, только зря ребят отвлекаешь от дела. Не дай бог еще травму производственную получат из-за тебя. Всё, что надо знать, написано в документации. Что непонятно, спросишь у технологов, а тут всё равно никто ничего объяснять тебе не станет.

Всё было сказано предельно ясно и понятно, поэтому Евгения сразу же ушла. Смысла вступать в словесную перепалку или жаловаться на них она не видела. Решила пока поизучать документацию и поспрашивать технологов.

Рецепт стекла — вещь, казалось бы, общедоступная. Открываешь интернет и читаешь: есть масса вариантов в зависимости от того, какую марку стекла необходимо сварить. Собственного говоря, в технологической карте наварки стекломассы было довольно подробно всё расписано: какие материалы и в какой пропорции необходимо добавлять, при какой температуре и сколько времени варить, как и при каких условиях допускается выработка стекломассы и многое другое. Поэтому, получив небольшие разъяснения от технологов, Евгения сформировала необходимые для учета материалов и готовой продукции формы и попыталась их заполнить в соответствии с фактическими данными, которые были представлены в журнале технолога цеха. А вот на практике всё оказалось сложнее, чем она предполагала. Долгое время Евгения, сводя отчеты по расходу сырьевых и выпуску готовой продукции, никак не могла понять, как же так выходит, что именно на участке стекловарения баланс затрат материалов всегда отличается от норматива, причем порой в сторону излишка, а порой — недостачи. При этом в технологии варки стекла четко прописаны весовые пропорции составляющих рецепта, и ежедневно в журнале технолог по стеклу фиксирует необходимый объем для засыпки, чтобы наварить необходимое количество стекломассы. Казалось бы, что тут может не совпадать? Достаточно сложить все засыпки, и вот он — расход материалов. Но нет, не совпадало, и точка. Евгения мучилась этой загадкой пару месяцев, закидывала вопросами технолога по стеклу, заставляла мастера цеха писать объяснительные, дергала всех и вся, но логичного ответа так и не получила. Технологи говорили про эрклез, нагар и еще приводили массу умных доводов, которые якобы влияют на процесс варки, но Евгения понимала, что это всё не то. Варка — это то, что происходит уже после засыпки материалов. А у нее не сходился именно отчет по материалам, то есть то, что происходит до начала варки. И никакие процессы самой варки на это влиять не могут, если только в процессе не происходит изъятие или досыпка каких-то материалов. Это категорически отвергали технологи. С изъятием понятно, что это нереалистично: насыпанное в варочное окно моментально плавится, и доставать обратно просто нечего. А вот досыпать вполне можно и в процессе варки, но это прямое нарушение технологического процесса наварки стекломассы.

Евгения утомила всех своими навязчивыми вопросами. Работники не понимали, почему ей так это надо знать, если директору нет до этого никакого дела. Уже не раз проводилась в цехе инвентаризация материалов, и каждый раз выявленные нестыковки — излишки и недостачи материалов — просто списывались в учете, и всё. Никто никаких вопросов больше не задавал.