Бесстыжий

Алекс Мара (2024)

— Твой жених пожалеет, что опоздал на помолвку. В этом платье ты как фея! — щебечет подруга. Дверь открывается, и перед толпой гостей, пошатываясь, появляется мой жених. Следом заходит хихикающая девица в помятом платье. В руке она держит разорванный чулок и босоножку. — Пойдемте, девочки, познакомлю вас с папочкой! — ухмыляется мой жених, и в зал заходит вторая «уважительная» причина его опоздания. Полуодетая. Все трое направляются к Дону Агати, главе синдиката. Вокруг нас суетится охрана. У моего брата в каждой руке по пистолету. Он в ярости. Я не смогу остановить кровопролитие. Избежать свадьбы тоже не смогу. Вторая независимая книга цикла «Жемчужины синдиката».

13

«В женской академии Корстона девушки из лучших семей обучаются по стандартной программе, одобренной Советом синдиката. Самые успешные выпускницы получают титул «жемчужин» и становятся идеальными женами лидеров синдиката».

Пока я поднимаюсь по лестнице резиденции Дона Агати, в памяти звучат заученные слова из рекламной брошюры академии. Я выдержала долгие годы обучения в островной крепости со спартанской дисциплиной под нещадным давлением учителей и родителей. Я стала жемчужиной, лучшей из многих, поэтому должна справиться с тем, что меня ждет.

Почему же я чувствую себя маленькой девочкой, которой хочется залезть под кровать от страха?

Поправляю юбку, одергиваю блузу. В джинсах меня бы не пустили в резиденцию Дона, пришлось переодеться. Ему сообщили, что я пыталась бежать, и он велел доставить меня к нему домой. Немедленно.

Меня ведут в библиотеку. Дон сидит в кресле в домашнем пиджаке и шелковых брюках.

Стою перед ним, как провинившаяся школьница.

Дон раскуривает сигару. В семь утра?!

Тяжелые шторы кровавого цвета задернуты, в библиотеке полутьма.

— Знаешь, Нария, в моей библиотеке есть несколько первых изданий редких книг и коллекция древних полотен, для хранения которых требуются особые условия.

Я немного озадачена таким началом разговора, но киваю. Потираю ладони друг о друга, ежусь. Полагаю, особые условия включают в себя холод и полутьму. И сигарный дым?

Еле подавляю нервный смешок.

— Всем нам нужны особые условия, чтобы до конца раскрыть свой потенциал, — продолжает Дон. — Например, моему сыну нужна правильная женщина, истинная жемчужина, которая сможет его вдохновить.

Ироничный внутренний голос требует спросить, на что мне предстоит вдохновить Орсона, на волшебную поэзию или на управление криминальной империей, от которой он отказался несколько лет назад.

— Мой сын рожден стать сильнейшим Доном и править северо-западом. Скоро… — Дон морщится, но тут же продолжает. — Однажды наступит день, когда я передам ему бразды правления, а пока он должен быть моим подручным, моей правой рукой, а не консильери этого выскочки Романи! — Раздраженно взмахивает сигарой, рассыпая пепел по ковру.

Сглатываю, переступаю с ноги на ногу. Надеюсь, Дон Агати не узнает, что я как раз собиралась ехать к «выскочке», вернее, к Дону Романи за помощью.

— Ты должна постараться, Нария! Мы с тобой знаем, что лучше для Орсона, и ты поможешь направить его на путь истинный.

— Орсон не из тех, кто станет прислушиваться к женщине…

— Такая женщина, как ты, может вить веревки из мужчин! — Дон отмахивается от моих слов, как будто знает обо мне нечто особенное, чего не знаю я. — В тебе убийственное сочетание чувственности и невинности. Мой сын сопротивляется тебе, но это ненадолго. И тогда ты направишь его по нужному пути. К власти.

Достав очки из кармана, Дон раскладывает газету на коленях и углубляется в чтение.

Наш разговор… завершен?

Дон не собирается наказывать меня за попытку побега?

— Иди, Нария! — приказывает, не отрываясь от газеты. — Тебе приготовили комнату. Ты останешься в этом доме до свадьбы.

До свадьбы?! Так долго?

— Завтра, — говорит Дон, глядя на меня поверх очков. Как будто услышал мои мысли.

Свадьба завтра?!

— Дон, умоляю, скажите, где мой брат…

— Он занят и не сможет прийти на свадьбу. И с Адой Романи тебе придется повидаться в другой раз.

Пристальный взгляд Дона понятен без слов. Он знает, куда я собиралась ехать и зачем. Не накажет меня сейчас, потому что ему нужна моя помощь, однако не спустит с меня глаз. И не забудет о моем промахе.

Сцепив дрожащие руки в замок, взываю к Дону.

— Клянусь, Сальво предан вам до глубины души! Он бросился на мою защиту, потому что он глава семьи…

— Сальво так сильно мне предан, что пытался переметнуться к Доменико Романи?

Дон об этом знает?!

Нам конец.

— Прошу вас, пощадите брата! Я все сделаю…

— Начни с того, что померяй свадебное платье. Уверен, оно тебе понравится. Оно хорошо подчеркнет твою фигуру. — Пробегается взглядом по моему телу, от чего я вздрагиваю. — У тебя тело настоящей женщины, и, поверь, мой сын это заметил. Ему это понравилось.

Если это комплимент, то меня от него подташнивает.

Пытаюсь снова заговорить о Сальво, но Дон указывает на дверь.

На негнущихся ногах выхожу в коридор.

Меня ведут в отведенную мне комнату.

Каждый шаг дается с трудом, в голове туман. Слишком много событий, ошибок и опасностей.

Сворачиваю за угол и налетаю на Орсона.

Отпрянув, как от прокаженной, он пытается пройти мимо, но я хватаю его за руку.

— Орсон, подожди, нам надо поговорить!

Он останавливается, смотрит на меня сверху вниз. Снисходительно. С презрением.

— Все, что хотел, я тебе уже сказал. Ты пожалеешь о том, что не уехала.

— Так это ты прислал сообщение?!

— Естественно, я. Никто другой и не пытался спасти твою задницу! Вместо того, чтобы тихо уехать, ты проболталась. Похвасталась подружкам, что едешь в Европу за покупками, да? Так вот: они на тебя донесли. Хотя, может, ты и не собиралась уезжать. Сговорилась с моим отцом и пытаешь мною манипулировать? Надеешься растопить мое черствое сердце или как там пишут в любовных романах? Интересно, что он тебе обещал за помощь…

Орсон зол на отца и убежден, что я в заговоре с Доном. В принципе, он прав. Пусть я не соглашалась помогать Дону Агати, однако моего согласия никто и не спрашивал. Дон приказывал, а не просил.

— Орсон, где мой брат?

— Жизнь Сальво была намного лучше, пока в ней не появилась ты. Моя тоже.

Я жемчужина синдиката, и у меня немалая выдержка, но… у всего есть предел.

— Выговорился? Полегче стало? Может, лучше поговорим о деле? — восклицаю, всплескивая руками в чисто итальянском жесте, впитанном с молоком матери. — Я только что узнала, что свадьбу перенесли на завтра.

Орсон долго смотрит на меня, щурясь, потом подходит, склоняется к моему лицу. Так близко, что вижу мое отражение в радужке его глаз.

— Дорогая, я сгораю от нетерпения, — говорит с насмешкой, но в глазах — лед.