Застывший огонь

Алекс Орлов, 2000

Двум агентам спецслужб, лейтенанту Мэнсону и Фрэнку Горовцу, приказано взорвать генераторную станцию на планете Пиканезо, однако, несмотря на обстоятельную подготовку, ход операции принимает неожиданный оборот: Мэнсон попадает на неосвоенную планету, населенную «народом звездного ветра», а Горовца хватают местные службы безопасности. Героям уготован сложный путь, сотканный из непомерных испытаний и ошеломительных открытий. Но цель у них одна – выполнить задание.

Глава 4

Когда Ленни Фрозен подошел к афишной тумбе, Франка была уже там. В расклешенном светлом платье она показалась Ленни ослепительной красавицей. Он даже оробел, боясь, что Франка, увидев его в нелепом полосатом костюме, попросту рассмеется.

Однако она не рассмеялась и, оглядев Ленни сверху донизу, сказала:

— Да ты просто франт!

— Вот, это тебе, — со смущенной улыбкой Ленни протянул Франке огромный букет, обошедшийся ему в двести кредитов.

— Ой, спасибо! — воскликнула девушка, беря цветы, и крепко пожала Ленни руку.

— Куда пойдем?

— Да куда хочешь, — отозвалась Франка.

— Давай сходим в «Пробку», — предложил Ленни.

— А что это такое?

— Что-то вроде бара, где собираются всякие интересные люди.

— А что они там делают? Едят?

— Да. Едят, пьют, читают стихи, слушают психоматическую музыку.

— Ну пошли, — кивнула Франка и взяла Ленни под руку.

Бесконечно счастливый Ленни Фрозен повел девушку в «Пробку».

Франка почти на целую голову возвышалась над своим кавалером, вид странной пары привлекал внимание прохожих. Они с улыбкой оборачивались, но Ленни ничего не замечал и чувствовал себя на седьмом небе.

Реклама разливалась разноцветными огнями, блестящие бока лимузинов отражали фонари, прохожих и Ленни Фрозена, которого было едва видно из-за огромного букета.

Возле бара «Пробка» стоял седой швейцар в ливрее, стилизованной под изорванный рабочий комбинезон, но расшитой, как и положено, золотыми галунами. Увидев, что Ленни и Франка заворачивают к бару, швейцар поклонился и произнес заученную фразу:

— Все для сверчков — толковая дринкуха и кайфовый саунд.

— Что он сказал? — не поняла Франка.

— Это он так здоровается, — улыбнулся Ленни. — Не обращай внимания, все это вроде спектакля.

Пара прошла внутрь, и подоспевший официант тут же проводил гостей за лучший столик возле искусственного камина.

— Чем будем сычуг конопатить? — спросил официант.

Франка переложила свой букет в другую руку и вопросительно посмотрела на Ленни.

— С нами можете говорить нормально, мы гости, — пояснил Ленни.

— О, какое счастье, сэр, хоть иногда видеть здесь нормального человека, — облегченно вздохнул официант. — Если бы вы знали, как иногда хочется поджечь этот бардак. Так что вам принести?

— А что у вас есть?

— У нас много чего есть, сэр, но не все это съедобно.

— А что съедобно?

— Кофе, соленые сухарики, рисовые палочки, коктейль «Людовик XIV» и травяное пиво «Коу». Все остальное — только приправа для наркотиков.

— Хорошо. Принесите мне пиво, а девушке…

— Тоже пиво. С сухариками, — сказала Франка.

— С удовольствием, мисс. — Официант с поклоном удалился.

— Самое главное здесь — представление, — сказал Ленни. — Через полчаса начнут собираться завсегдатаи, и тогда ты поймешь, зачем мы здесь.

Официант вернулся через три минуты, неся заказ, а потом снова убежал и притащил огромную вазу в виде амфоры.

— Это для вашего букета, мисс. — Он с улыбкой взял у Франки букет и поставил его в вазу рядом со столиком. — Ну вот, теперь у вас свой фикус, э-э, я хотел сказать, букет.

Появились новые клиенты, и официант поспешил к ним навстречу.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила Франка, пробуя пиво.

— Нет. Сейчас пришел во второй раз.

— А с кем ходил до этого?

— Ни с кем. То есть без девушки. Меня приглашал Джимми. Он, как и я, увлекается шахматами.

— А я в шахматах ничего не понимаю, — призналась Франка. — Даже конем ходить не умею.

— Я тоже, — улыбнулся Ленни.

— Правда? А как же увлечение?

— Я не играю в шахматы, я их коллекционирую.

— О, как интересно! — удивленно воскликнула Франка и взяла из вазочки соленый сухарик.

— Ну а ты чем увлекаешься? — спросил Ленни.

— Я? Ничем.

— Но после работы ты что делаешь?

— Что и все. Смотрю телевизор, ем, иногда хожу на свидания.

— У тебя есть парень?

— Постоянного парня у меня нет.

— А почему?

— У нас на работе ребята простые. Они сразу зовут к себе на квартиру да еще намекают, чтобы выпивки купила. О шахматах, понятное дело, не говорят ни слова.

— А что смотришь по телевизору?

— Сериалы про любовь.

— Какие?

— А все равно какие, — Франка пожала плечами.

Количество посетителей в баре постепенно увеличивалось, и вскоре на сцену взобрался худой человек с жидкой бородкой и длинными, перевязанными тесьмой волосами.

— Он будет петь? — спросила Франка.

— Я не знаю, — признался Ленни. — Сейчас посмотрим.

Длинноволосый встал спиной к залу и замер. Около пяти минут он стоял не шевелясь, затем повернулся и объявил:

— «На злобу ночи». — И снова надолго замолчал.

— Так будет он петь или что? — не выдержала Франка, нетерпеливо хрустя сухариками.

В этот момент длинноволосый начал декламировать:

Ночь, ночь, ночь,

Дерьмо, дерьмо, много дерьма,

Плевать мне, плевать,

Но я в дерьме. А вы?

Ночь, ночь, ночь.

Длинноволосый сошел со сцены, провожаемый аплодисментами.

— Что это было, Ленни? — удивленно спросила Франка.

— Стихи.

— Стихи про дерьмо?

— Каждый художник имеет право самовыражаться.

— За такие выражения могут и в участок забрать. Мой сменщик Карл Руннельфельд обозвал одну старуху «кошелкой с дерьмом», так за ним пришли полицейские. Он как миленький выложил три сотни штрафа и с тех пор больше не выражается.

— Это другое, Франка. Одно дело — искусство и совсем другое — брань.

Тем временем на сцену вышел очередной исполнитель. В руках он держал суковатую палку, в которую были вбиты два больших гвоздя с натянутой между ними струной.

— Ну и гитара у него, — покачала головой Франка. — Слушай, Ленни, давай еще закажем пива.

— А может, попробуем коктейль «Людовик XIV»?

— Хорошо, но только пусть и сухариков еще принесут.

— Ты, я вижу, голодная?

— Ага, — кивнула Франка, — после смены только и успела, что помыться да причесаться.

— Тогда пойдем в ресторан, я знаю одно место, где…

— Да ладно тебе, Ленни, деньги только тратить, — махнула рукой девушка. — У тебя дома есть чего пожевать?

— У меня дома? Да.

— Ну вот, сейчас досмотрим концерт этих чудиков и пойдем к тебе.

— Хорошо, — согласился Ленни, не совсем понимая, что Франка имеет в виду.

А на сцене продолжался номер «гитариста». Исполнитель дергал за единственную струну и громко выкрикивал:

— Кайф от музыки! Кайф от музыки!

— Да не особенно-то и большой кайф, — оценила выступление Франка.

— Совершенно с вами согласен, мисс, — сказал официант, который принес дополнительный заказ.

— Как же вы здесь работаете? Привыкли? — спросила девушка.

— К этому невозможно привыкнуть, мисс, — трагическим голосом произнес официант и, поклонившись, ушел.

— А тебе нравится, Ленни? — поинтересовалась Франка.

— Пожалуй, чересчур длинновато.

Наконец музыкальный номер закончился, и под жидкие аплодисменты «гитарист» покинул сцену.

— Ладно, поехали к тебе, Ленни, — сказала Франка, допивая свой коктейль. — Заодно покажешь мне свои шашки.

— Шахматы, — поправил ее Ленни.

— И шахматы тоже, — согласилась девушка.

Ленни подозвал официанта и расплатился.

— А цветы? — спохватился Ленни, когда они с Франкой были уже возле выхода.

— Пусть останутся там, в большой вазе, — сказала девушка. — Как настоящий фикус.

Швейцар помог Ленни поймать такси и вежливо придержал дверцу, пока Франка садилась в машину.

— В Старый город, — сказал Ленни, и таксист кивнул, бросив на клиента короткий профессиональный взгляд.

Машина быстро покатилась по вечерним улицам, притормаживая на перекрестках и сигналя пешеходам. Ленни Фрозен сидел рядом с Франкой, ее голова покоилась на его плече. Ленни было так хорошо, что он едва не расплакался, а когда такси остановилось возле дома, ему стало даже немножечко жаль.

— На каком этаже ты живешь? — спросила Франка, оглядывая здание.

— На восьмом. А что?

— Да ничего. Просто так.

Они зашли в темный двор, и тут девушка остановила Ленни и жарко его поцеловала.

— О Франка, — только и сумел сказать Ленни, когда отдышался. От поцелуя у него сильно закружилась голова. Ленни и не подозревал, что целоваться так приятно. Он встречался с женщинами, но это, за исключением одной пьяной студентки, были встречи за деньги. И ни о каких поцелуях не могло быть и речи. А тут…

— Крошка, поцелуй и меня тоже! — прозвучал чей-то грубый голос.

Ленни обернулся и в свете тусклого фонаря увидел Джада Килхера, хулигана-переростка, который частенько вымогал у Ленни деньги. Рядом с Джадом стояли два его дружка: гигант Пит Хотберг и Декс Санчес по кличке Шило.

— Привет, толстячок. Рад, что ты не теряешь время даром, — улыбнулся Джад Килхер, демонстрируя зубы из нержавеющей стали.

— Привет, Джад, — с наигранной бодростью произнес Ленни. — Извини, друг, мы спешим.

— Тю-тю-тю. — Джад шагнул навстречу и загородил дорогу. — Ты не хочешь познакомить нас со своей подружкой, Ленни? Не очень-то это хорошо по отношению к старым друзьям.

Пит и Декс Санчес радостно загоготали.

— Что тебе нужно, Джад? Денег? Изволь, я дам тебе, у меня есть. — Ленни трясущимися руками полез в карман. — Вот возьми, здесь больше трехсот кредитов, только оставь нас в покое.

Джад взял деньги и, положив их в карман, сказал:

— Надеюсь, ты понимаешь, Ленни, что я беру только взаймы и обязательно тебе отдам. Веришь?

— Верю, Джад. Конечно, верю, — с готовностью закивал головой Ленни. — А теперь пропусти нас, пожалуйста, домой.

— Проходи, Ленни, тебя я не держу, а твоя красавица пусть задержится. Ненадолго, уверяю тебя. — Джад Килхер снова улыбнулся, демонстрируя блестящий металл вставной челюсти. — Мы быстро.

Пит и Декс Санчес снова засмеялись. Затем Санчес дал Ленни пинка, а Пит Хотберг схватил своими клешнями Франку.

— Пусти, подонок! — закричала девушка и ухитрилась заехать Питу локтем по лицу.

— Ах ты, сука! — взревел тот и начал срывать с Франки платье.

Ленни вскочил на ноги и бросился на Пита с кулаками, однако Джад подставил ему подножку, и Ленни упал, больно ушибив колено.

— Обожаю, когда сопротивляются, — радовался Пит. — Кто первый, Джад?

— Я, кто же еще? — отозвался Джад и начал расстегивать ремень.

Ленни на четвереньках рванулся к Питу Хотбергу и впился зубами в его ногу.

— Куда смотришь, Шило! — завопил Пит, но Франку не выпустил.

Санчес ударил Ленни ногой в лицо, и тот отлетел на пару метров.

— Отдохни, приятель, — проговорил Санчес и, повернувшись к рычавшей, точно пантера, Франке, запустил ей руку под платье. — Хороша девка! Я второй!

— А я что же, последний? — обиделся Пит.

— Нет, ты всего лишь третий, а последним будет Ленни! — сказал Джад, и все трое рассмеялись. — Ленни! О, да тебе все мало? Шило, добавь ему.

Санчес вышел навстречу поднявшемуся Ленни.

— Ты смотри, Джад, он со мной драться собрался! А вот это видел? — В руке Санчеса блеснул нож.

Ленни стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Санчес сделал резкий выпад и, припав к Ленни, как к стене, замер. Через секунду он качнулся назад и упал на спину, демонстрируя рукоять ножа, торчавшего из его груди.

— Вот дерьмо, — выдохнул Джад, глядя на распахнутые глаза Санчеса. — Убей его, Пит!

— Моментально, — отозвался Хотберг и с силой отшвырнул в сторону Франку. Девушка ударилась о дерево и повалилась без чувств. — Моментально, Джад, — повторил Хотберг и двинулся на Ленни, ожидая, что тот начнет отступать. Однако противник сам сократил дистанцию, и в грудь Пита, как в барабан, ударила серия тяжелых ударов.

Хотберг запоздало махнул кулаком, и его рука попала в жесткий захват. Взвыв от боли, он упал на колени, затем последовал хруст позвонков, и огромное тело завалилось на бок.

— Эй, Ленни! Мы же друзья, Ленни, — бормотал Джад Килхер, отступая все дальше, к стене дома.

Но Ленни, казалось, не слышал его, сокращая дистанцию для следующей атаки. Джад хотел было убежать, но взгляд Ленни парализовал его, заставив трястись от страха и ужаса в предчувствии неминуемой смерти.

— Ле… Ленни, — только и успел пролепетать Джад Килхер, когда стальные пальцы сомкнулись на его горле. И наступила тишина.

Франка поднялась с земли и, прислонившись к столбу, дотронулась до своего лба. Там была здоровенная шишка. Девушка поморщилась и только сейчас заметила своего знакомого.

— Что произошло, Ленни? — спросила она.

Ленни дернулся и, повернувшись, увидел Франку. В его глазах не отразилось никаких чувств, и он двинулся к девушке. Казалось, он собирается уничтожить и ее тоже.

— Ленни, ты что?! — почувствовав неладное, вскрикнула Франка.

Ленни остановился, его лицо приняло наконец осмысленное выражение.

— Франка, что здесь случилось?

Со стороны улицы послышался вой полицейских сирен. По всей видимости, кто-то из жильцов вызвал патруль. Не долго думая, Франка схватила Ленни за рукав и потащила вдоль дома.

— Где твой подъезд?

— Следующий, — показал Ленни, едва не падая.

Франка втащила его в лифт и, спросив этаж и квартиру, нажала кнопку.

В лифте Ленни стало совсем плохо, и, когда двери открылись, он вывалился из него мешком.

Ощупав его карманы, Франка выудила ключи и, открыв квартиру, втащила хозяина внутрь. Там она с трудом забросила тело на тахту и только после этого оглядела свое платье.

Это было уже не платье, а несколько едва связанных между собой лоскутьев.

Ленни застонал, Франка озабоченно потрогала его лоб. С Ленни что-то было не так, однако о том, чтобы вызвать карету «Скорой помощи», не могло быть и речи. Там внизу, во дворе, Франка была в этом уверена, находилась целая армия полицейских.

Сбросив остатки нарядного туалета, Франка нашла в ванной купальный халат Ленни. Халат оказался коротковат, но это было все, что удалось найти в берлоге закоренелого холостяка. Никаких «дежурных» женских пеньюаров Франка не нашла, и это ей понравилось.

Девушка раздела Ленни до трусов и укрыла его одеялом. Тот как будто бредил и обильно потел, однако температура была невысокой, и Франка решила подождать до утра.

Вспомнив, что все еще голодна, она сходила на кухню и сделала себе бутерброд. Потом помыла посуду, которая копилась в мойке, наверное, не меньше месяца.

После всех этих трудов девушке захотелось спать, и она, раздевшись, скользнула к Ленни под одеяло.