Красная стрела и многое другое. Детектив

Александр Абрамович Козлик

Детектив о работе следствия и другие рассказы, основанные на реальных уголовных делах. Исторические рассказы о криминале и следователях, а также о службе в армии и охотничьи байки.

Глава третья. Зона

Вместе с адвокатом «касатку» (кассационная жалоба) подали, но они, как и предполагали, вышестоящий суд оставил приговор без изменений. Через две недели повезли Николая Ивановича на «зону». Так уж повелось в России, что за истекшее столетие, почти половина населения прошла через «зоны». Страшные сталинские годы, сотни тысяч безвинно загубленных жизней, и все во имя «государственных» интересов. Вроде бы, возродилась новая Россия, но принципы правления остаются те же. Чем же руководствуются сотрудники, когда для раскрытия преступления, они бьют и пытают людей, добиваются признания вины? Их влекут премии, новые должности, очередные звания? Наверняка это главное, но прикрываются все одним — «государственными» интересами: «вор должен сидеть в тюрьме». Так докажите, что он вор, покажите свое профессиональное умение, но не фальсифицируйте, не превращайтесь сами в преступников. С такими мыслями ехал Николай Иванович в Мордовию. Монотонный стук колес, навевал тоску и уныние, сто лет прошло со времен Столыпина, а вагоны, почти, не изменились, даже название сохранилось.

По прибытию на «зону», прошел карантин. «Зона» оказалась большой, на 1500 человек. Все бывшие «менты», «комитетчики», налоговики и военнослужащие внутренних войск. Соседями по бараку оказались трое молодых, по сравнению, с ним, ребят. Все отнеслись к нему с уважением и понятием, ведь с каждым из них государство обошлось жестоко, перечеркнув нормальную жизнь, разрушив все, что было.

Сергей Котовский, 30 лет от роду, бывший старший опер по особо важным делам. Был женат, ребенок 5 лет. Однако, как только его арестовали, жена забыла про него. Баба видная была, мужики и так вились вокруг нее, а как только его не стало, тем более запестрили. Всеми фибрами души, старался забыть жену, только дочку было жалко, отца ведь никто не заменит. Посадили его за превышение полномочий с применением насилия. Статья 286 УК РФ, стала весьма распространенной среди работников милиции. Видно, в следственном комитете Генеральной прокуратуры появились новые показатели работы — это число привлеченных «ментов» к уголовной ответственности. С этой целью следователи стали поднимать материалы, по которым было отказано в возбуждении уголовного дела за несколько лет и по которым проходили «менты». Отменяли постановления, возбуждали уголовные дела и направляли в суд. Там штамповали приговора, и «зон» для «ментов» стало не хватать.

Но в случае в Сергеем, все было несколько сложнее. Занимался он раскрытием убийства некого коммерсанта и наткнулся на «комитетчиков». Стал копать и установил связь между погибшим и «старшими братьями». Его предупредили, чтобы не лез, куда не следует. Не послушал. Тут и возбудили уголовное дело, мало того — арестовали, хотя дело было два года назад, и впаяли, почти по максимуму — 5 лет. Суд превратился в настоящий фарс: никаких доказательств вины Сергея, мало того, эксперт отрицала наличие каких-либо телесных повреждений у потерпевшего, но, тем не менее, судья с «чистой» совестью определила ему 5 лет лишения свободы, не зажмурилась даже, и спит спокойно.

Второй — Адык Хаджиев, чечен, 38 лет, бывший боксер, бывший сотрудник милиции. Был на стороне федералов еще в первую чеченскую, вынужден был бежать после отступления войск. Работал в Твери, опером. Во вторую чеченскую вернулся, но стал чужим для своих, не приняли его и при первом же случае, просто подставили. Якобы за взятку отпустил бандита: деньги у него не нашли, но для нашего правосудия, это не обязательно, осудили на основании показаний свидетеля. Дали 4 года лишения свободы.

Адык был зол на весь белый свет, при воспоминании о суде, трусить его начинало и белым становился. «Всех убью, — кричал он, — жить не буду, но со всеми рассчитаюсь. За что посадили?». Горячий мужик, да и только. Смеяться над ним нельзя было, уж очень он обижался. Он не русский. Это с русским подраться можно, потом распить бутылку водки и другом станешь, а чечен обиду держать будет, пока не отомстит. А может так и надо.

Третий — Павел Кашин, 33 лет, бывший спецназовец внутренних войск, снайпер. Под два метра, здоровый, сил девать не куда, а спокойный, как мамонт. Во время второй чеченской, в перестрелке со снайпером, победил. Оказалось, что убил он девушку. Стали утверждать, что она никакой не снайпер, а мирный житель. Руководство сдало его, лишь бы замять скандал и посадили его за неосторожное убийство на три года.

Все трое сблизились между собой. Лидером, негласно, стал Николай Иванович, не только из-за звания и возраста. Он был всегда спокойным, выдержанным, рассудительным, вселял уверенность в окружающих, как говорится, вселял: «веру в светлое будущее». Хотя каждый из них понимал, какое может быть будущее, после судимости. Жизнь надо начинать сначала.

По вечерам, усевшись в уголке, беседовали о многом, что волновало их. Больше всего волновали дела, и постоянно возникал вопрос, почему так несправедливо государство обошлись с ними, ведь верой и правдой служили государству, а оно, в лице своих опричников, растоптало их, особо не задумываясь.

Адык, все время кипятился и твердил: «Мстить надо, мстить надо, нельзя прощать надругательство над собой, за нами остальные пойдут».

Николай Иванович все больше отмалчивался, но мысли о месте волей — неволей приходили к нему. Он понимал, что это означает вступить в борьбу с государством, а такая борьба, почти, никогда успехом не заканчивалась. Государство всегда побеждало, начиная еще с древних времен. Он гнал эти мысли от себя, но горячность Адыка ему нравилась. Павел и Сергей, посмеивались и подзуживали Адыка: « Давить их надо, давить!» День за днем, время шло, его ведь остановить нельзя. Первым на УДО (условно-досрочное освобождение) пошел Павел. Обменялись адресами, обещали встретиться у Николая Ивановича после освобождения. Затем должен был освобождаться условно-досрочно Николай Иванович, но…, следствие про него не забыло. Ведь расследование дела о покушении на олигарха ничем не закончилось. Процесс провалился, и карьера Пупченко и Пивнюка зашаталась. Им вновь было заявлено, что дальнейшая их судьба зависит от раскрытия данного дела. Ими были отработаны остальные версии, но так и не удалось нащупать что-либо реальное. И как ни странно, они опять решили вернуться к Николаю Ивановичу. Вышли на суд и задробили ему условно-досрочное освобождение. Опять вокруг него завертелись «стукачи» зоны, пытаясь наладить контакты. Николай Иванович сразу понял, откуда ветер дует, раз стали ворошить прошлое.

Задумался Николай Иванович, мало того, что осудили неправедно, так еще и спокойно жить не дают. Не он один страдает, вокруг него уже не единицы, не десятки, а сотни лиц, безвинно осужденных. И все это только во имя благополучия тех, кто обязан строго соблюдать законы, судьбы людей их не волнуют, а президент и правительство спокойно смотрят на это, ничего реального не предпринимают. Молодая демократия в России не в силах противостоять нарушениям прав человека. Главным направлением стало, как и в советские времена, «интересы государства». Но под этими интересами скрывались мелкие корыстные интересы карьеристов, их стремление к власти. Стали опять, как в 30-е годы прошлого столетия, появляться дела, построенные по сюжету следователей. Направлены они были на аресты «криминальных авторитетов», но при этом, стремились придать делам общественный резонанс, привлекая заведомо невиновных лиц: работников милиции, высокопоставленных чиновников, кого сдавало руководство, и чем громче были имена, тем звонче было дело и обещало быстрое продвижение по служебной лестнице.

Адык и Сергей были возмущены положением дел у Николая Ивановича и всячески его поддерживали. Тут им попалась на глаза книга: «Белый крест», о создании организации в одной из латиноамериканских стран, из полицейских, борющихся с судебным произволом и бандитами. Они сами создали свой суд, разбирали быстро и жестоко, мстили за произвол и погубленные жизни.

Так и родилась в их головах идея о создании комитета по борьбе с судебным и следственным произволом. Они понимали, что борьба будет жестокой, бескомпромиссной и обреченной на поражение. Но, несомненно, привлекшей к себе внимание общественности и потребовавшей внесения серьезных изменений в законодательство и реорганизацию судебных, следственных и милицейских органов. Защищавших, прежде всего, права человека и именно, в этом должны быть заключены основные интересы государства. Другого пути, чтобы привлечь внимание и принятия мер, Николай Иванович и его друзья, просто не видели.

Сергей был осторожен в принятии окончательного решения, он отлично себе представлял развитие событий, но его обида была сильнее его. Он служил честно и добросовестно, что теперь его ждет? Жена взяла развод и вышла замуж за другого. Приезжала к нему и обещала дать денег, если он откажется от дочки, ее новый муж хочет удочерить ее, и они собираются уехать заграницу на постоянное проживание. Послал ее, куда подальше Сергей, но злость и обида, душили его.

А Николай Иванович уже то же определился и решил, что пора разрабатывать структуру новой организации. Пришлось вспоминать методы работы подполья во время Великой Отечественной войны и лекции в Академии.

Лучшей структурой были «пятерки». Когда каждый из пятерых подбирал себе надежных друзей, также не более пятерки и возглавлял ее, т.е. был руководителем и так далее, рождалась пирамида. В случае провала, выявлялась только одна пятерка, все остальные не знали друг друга. Проникновение агентов было затруднительно, так как руководитель сам определял степень надежности каждого.

Предстояло разработать программу комитета, ее задачи и цели. Но прежде всего, необходимо было подобрать свою «пятерку», которая положит основу всей организации. Павел уже на воле и неизвестно было, как он воспримет такое предложение, да и нужно ли это было ему. Сергей еще окончательно не определился, только Адык был готов, хоть завтра приступить к работе. Но его горячность и язык могли подвести, его следовало еще приучить к дисциплине. При этом не следовало забывать, где они находятся. Обстановка на «зоне» была сложной, несмотря на то, что все «бывшие», много было таких, которые готовы были продать друга, брата и родных, лишь бы выбраться на «волю». Приходилось быть очень осторожным. Очевидно по заданию следствия, вокруг него много еще таких «друзей» крутилось. Тем не менее, именно здесь и проявлялась истинная натура человека. Николай Иванович стал присматриваться к окружающим. Так он познакомился с Петром Константиновичем Барановым. На «воле» Баранов работал заместителем начальника по безопасности у олигарха Ивановского Николая Александровича. Тот был достаточно самостоятельным человеком, здравомыслящим и не всегда шел на поводу у чиновников, любителей подкормиться за чужой счет. Это не всем нравилось и к нему стали подбираться наши правоохранительные органы. Зацепили Петра Константиновича, рассчитывая, что тот сдаст своего «хозяина». На сделку со своей совестью Петр Константинович не пошел, и его осудили за халатность: один из его охранников, по пьяной лавочке, застрелился из служебного оружия, которое было выдано ему по личному разрешению Петра Константиновича. Дали ему три года, за несговорчивость. Петру Константиновичу было около 50 лет. Возраст, почти, такой же, как у Николая Ивановича, бывший начальник криминальной милиции одного из районов гор. Москвы. По характеру они были схожи и поэтому быстро сошлись и часто стали проводить вместе время. У Петра Константиновича подходил срок УДО, и он рассчитывал, что его отпустят, похоже, было, что про него уже забыли. Империя Ивановского все-таки была развалена, но еще оставались «островки», которые возглавляли близкие к Ивановскому люди. Эти люди его не забывали на «зоне» и он рассчитывал, что после освобождения, помогут с работой. К власти, Петр Константинович относился крайне негативно, но высказывался всегда иносказательно, не забывая, где он находится. Но обида за «посадку» чувствовалась во всем его поведении. Перед судом, Петр Константинович немного волновался, а вдруг вспомнят про него, но все обошлось и его освободили. Перед расставанием, обменялись адресами и решили встретиться. Мечта была общая: хорошенько попариться и выпить по 100 грамм на «воле».

В это же время, появляется на «зоне» Пивнюк П. Т. Вызывает на встречу Николая Ивановича и пытается внушить ему, что с ними бороться бесполезно, надо признать, что он совершил покушение, тогда они могут сделать ему поблажки, даже срок не увеличат, а так, найдут, за что зацепиться и добавить. Не стал Николай Иванович с ним разговаривать, выслушал все и сказал: «делайте что хотите, раз совесть позволяет», и ушел.

Но тут повезло Николаю Ивановичу, не все же время черная полоса длится. Не стало руководство дожидаться очередного «раскрытия» покушения на Гогия, отстранили Пупченко и Пивнюка от расследования данного уголовного дела.

Подошло время освобождения, и Николай Иванович поехал домой.

Семья тепло встретила Николая Ивановича: жена и сын вовсю старались, чтобы он поскорее забыл тот кошмар, через который ему пришлось пройти. Сын рассказал, как его задержали и поместили в КПЗ, допрашивали почти сутки, вынуждая дать показания, что отец с кем-то встречался, чего-то готовил, проверял оружие. Следствие пыталось определить круг его знакомых, чтобы добыть нужные им показания. Только после того, как Николай Иванович дал признательные показания, что оружие его, сына выпустили и пригрозили, что к нему могут еще вернуться. Из разговора с сыном, Николай Иванович понял, что тот поражен тем, что произошло, особенно беспределом со стороны следствия и оперативников. Он никогда не встречался с нашим правосудием и методы его работы, поразили до глубины души. Сын решил покинуть Россию и уехать жить за рубеж, независимо куда, лишь бы, не здесь. Сын окончил Академию им. Баумана, учился в аспирантуре и разослал везде письма с просьбой о поступлении в магистратуру университетов. Он стал уговаривать и Николая Ивановича уехать в Америку. Там уже жили дальние родственники, и могли помочь с переездом. Николай Иванович пообещал сыну подумать.

Воспоминания о происшедшем давило на сердце, особенно мысли, что его сделали преступником. Освободился он накануне 9 мая. Обычно, сослуживцы по Афгану собирались на праздник в Москве. Но Николай Иванович не пошел на встречу — ему было стыдно. Многие понимали, что такое у нас правосудие и не обращали внимание на судимость, но были и такие «доброжелатели», которые хорошо знали Николая Ивановича и в душе были довольны, тем, что с ним случилось. Хотя их было меньшинство, но Николай Иванович никого не захотел видеть и не выслушивать никаких сочувствующих слов. Он уединился у себя на даче и с удовольствием занялся ремонтом. Николай Иванович стремился забыть все, отторгнуть от себя прошлое, но от себя ведь не сбежишь, голову не отключишь. Точно так же, когда он находился в СИЗО, каждое утро мысли возвращались к уголовному делу, вновь он возвращался к прошлому.

Адык появился на даче совершенно неожиданно. Он только освободился, ехать ему было не к кому, и решил он приехать к Николаю Ивановичу, посоветоваться, что делать дальше, как жить. Николай Иванович обрадовался Адыку, тот стал ему как сын, который разделил его страдания. Затопил баньку, хорошо попарились, выпили и опять Адык заговорил о беспределе, который творится в стране. Выслушал его Николай Иванович и прямо спросил: «А ты готов отказаться от всего, ради борьбы с этим беспределом?» Тот не колеблясь ни минуты, ответил: «Да!».

Это «Да!» неожиданно сработало, как клапан, который открыл движение, и Николай Иванович сказал: «Ладно, завтра поговорим». Он решился. То, что долго и, подспудно, зрело, наконец, достигло своего предела. Николай Иванович решился. Сын уже уехал заграницу учиться и больше его ничего не сдерживало. Жена поймет, она привыкла ко всему, в худшем случае, уедет к сыну.

В эту ночь Николай Иванович уснуть не смог. Прежде всего, нужно было достать деньги. Без них создать организацию и привлечь к ее работе людей, было невозможно. Даже минимальные затраты были непосильны для военного пенсионера, их только на сигареты и хватало и то, если самые дешевые покупать. Тут он вспомнил о Баранове Петре Константиновиче, решил с ним связаться, может, чем поможет. Уснул только под утро, усталый от всех мыслей.

Адык утром был как «огурчик». Николай Иванович предложил ему отдохнуть и пожить с ним на даче. Тот с удовольствием согласился, так как спешить было некуда. Чечня не горела желанием его видеть, хотя обстановка там менялась к лучшему. Но Адык был в обиде на земляков за «посадку», да и за все житье такое.

Николай Иванович позвонил по телефону, который ему дал Петр Константинович и с радостью услышал его голос. Они тут же договорились встретиться вечером и посидеть в ресторане. Петр Константинович выглядел презентабельно и ничем уже не напоминал зека, с которым он общался на «зоне». Ресторанчик был небольшой, уютный. Сели в уголке, сделали заказ и стали осторожно прощупывать друг друга. Петр Константинович рассказал, что друзья его не забыли, работает он генеральным директором охранного предприятия. Клиенты все свои, так что работы хватает. Бывший хозяин живет за границей, но бизнес здесь поддерживает, через подставных лиц. Самому в России появляться нельзя, опричники рыщут. В свою очередь Николай Иванович рассказал, что проживает на даче, отходит от прошлого. Петр Константинович предложил ему идти к нему работать заместителем, обещал хорошую зарплату. Между тем Николай Иванович рассказал, что приехал Адык и все горит желаем отомстить за беспредел правосудия. Сказал больше для того, что выяснить, как среагирует Петр Константинович на такое заявление. На что Петр Константинович, спокойно так сказал: «Не мешало бы». Тогда Николай Иванович в лоб и спросил у него: «А ты бы согласился?». Тот задумчиво посмотрел на Николая Ивановича и ответил: «Подумать надо». И действительно ведь: «Подумать надо». На том и расстались, договорились встретиться через неделю. Николай Иванович понял, что Петру Константиновичу надо подготовить почву для серьезного разговора.

Неделя прошла в мучительных размышлениях, ведь предстояло от всего отказаться, от спокойной пенсионной жизни, забыть семью, даже подставить жену и сына, хотя они ни в чем не были виноваты. Но то, что творилось в стране, вызывало жгучий протест и требовало коренных изменений. Президент стоял на позиции: «Лес рубят, щепки летят», тем самым фактически закрывал глаза на творимый беспредел в правоохранительных органах и суде. Его ссылки на то, что суд разберется, выглядели смехотворно, так как суд ничего не решал, он просто штамповал приговоры. Прокуроры, представляя обвинение, порой даже не знали суть его, так как не успевали прочитать и судья без зазрения совести, подсказывал ему, на что необходимо обратить внимание. Процесс превращался в фарс, с заранее известным результатом и все участники процесса, это понимали.

Трудно было решиться на то, чтобы отказаться от обычной, нормальной жизни, после тридцатилетней армейской службы и трех лет «зоны», Николай Иванович совсем не хотел туда возвращаться. Но задавал себе вопрос: «Если не ты, то кто?» Да, борьба с государством обречена на поражение, но она привлечет всеобщее внимание, вначале появятся сотни сторонников, затем тысячи, сотни тысяч и тогда государство вынуждено будет принять меры по защите человеческой личности и уважение прав человека и гражданина.

От всех невеселых мыслей отвлекал Адык. С его энергией и жизнелюбием, трудно было оставаться грустным. Они много стали ездить по городу и Николай Иванович с удовольствием, знакомил его с памятными местами столицы.

Через неделю, как и обещал Петр Константинович, раздался звонок. И они вновь договорились встретиться. В этот раз Петр Константинович пригласил его к себе на дачу, по всей видимости, где он и гарантировал конфиденциальность.

Петр Константинович сразу же заговорил с Николаем Ивановичем откровенно и спросил его, готов ли он к созданию такой организации и как он себе все это представляет. Николай Иванович откровенно ответил ему, что, по его мнению, создание очередной оппозиционной партии ни к чему не приведет. Появятся просто еще одни очередные болтуны, их и так хватает. Необходимо создание некой военной организации, призванной запугать продажных судей, следователей, сотрудников прокуратуры и милиции. Тогда реакция государства будет быстрой, жесткой и направленной на ликвидацию организации. В свою очередь, это привлечет всеобщее внимание общественности и тогда уже будет невозможно оставить все без изменений. Поэтому о создании организации, необходимо во все услышании объявить по Интернету и через оппозиционные газеты. Представить программу организации, ее цели и пути достижения. Опять был взят тайм-аут. Нужно было опять все обмозговать. Прошла неделя, и встретились там же. Петр Константинович пришел хорошо подготовленным, с конкретными предложениями. Структуру организации одобрили и решили, что Петр Константинович войдет в «пятерку» Николая Ивановича, но о нем никто не должен знать, даже из его членов, только Николай Иванович. Петр Константинович берет на себя материальное обеспечение организации, идеологию и пропаганду. За Николаем Ивановичем — ведение военной стороны, подготовка и проведение акций по запугиванию сотрудников правоохранительных органов и судей. Необходимо было подготовить список незаконно осужденных и лиц, которые вели данные уголовные дела, а также программу организации. Предстоял организационный период.