Existцензор

Александр Арсентьев (2024)

Судьба, Рок, Карма — называйте это как угодно, но в день совершеннолетия вся моя жизнь словно сорвалась с цепи и понеслась в хохочущую Бездну!Сны, видения, неожиданные навыки и таланты — мало? Тогда получите в нагрузку полномасштабную Охоту, открытую на меня чертями неизвестного происхождения!Не сойти с ума мне помогло лишь появление прекрасной Незнакомки, но и здесь все оказалось не так просто…

Глава 5

Он еще раз окинул меня слегка удивленным взглядом — так, как будто усомнился в первоначальной своей оценке. Потом поджал губы, после чего с долей напускного высокомерия произнес:

— Ну-у, Алексей Лисицын…, — внезапно он хищно улыбнулся.

И именно в этом хищном оскале, который он выдавал за улыбку, промелькнула вся его сущность. Бандит обыкновенный, как он есть! С той лишь разницей, что этому удалось мимикрировать — нацепить, так сказать, маску респектабельности для поддержания своего образа. Сменились времена — меняются и образы. А те, кто не смог совершить подобное перевоплощение, ушли в небытие вместе с разбитным временем. По мужику было явственно заметно, что повидал он на своем веку немало. Немало такого, от чего захватывает дух и начинают трястись поджилки. Иногда что-то подобное сквозит во взгляде моего отца…

— Не скажу, что у нас возникла проблема, но…, — он многозначительно умолк, пытаясь «продавить» меня пристальным взглядом.

По его мнению, вероятно, я должен был потеряться под этим тяжелым взглядом, сникнуть и оказаться в полной его власти. Вполне вероятно, что так бы оно и произошло, если бы… Я не знал, как это охарактеризовать, но сегодня в меня словно демон вселился! Я открыто взглянул в его глаза и вздернул подбородок, понуждая его к продолжению:

— Я слушаю вас, Илья Сергеевич…, — и обезоруживающе улыбнулся. — Можно сказать — весь внимание!

И в этот момент Гурский неожиданно отвел взгляд в сторону. Нет, не от нерешительности, а… Как будто человек, неожиданно меняющий стратегию! Ему была нужна пара секунд для того чтобы перегруппироваться и нанести свой удар с другого ракурса. Что он тут же и сделал. Тон Гурского неожиданно стал до тошноты официальным.

— Алексей Владимирович, — собеседник внезапно перешел на «вы». — Так сложилось, что сегодня я узнал о том, что мой младший брат попал в больницу с переломом челюсти. Я побеседовал с ним, навел справки в отделе полиции… Переговорил со свидетелями. Исходя из всего этого, картина складывается весьма удручающая. Для вас и ваших друзей — удручающая…

Ожидая моей реакции, Гурский вновь многозначительно умолк. Игрок, мля… Бросит первый шар и смотрит — что из этого выйдет. Я вновь взглянул в его глаза… Сквозь каменную стену, которую он там попытался соорудить, блеснул азарт и искренний интерес. Вот точно — игрок! Наверняка и на «стрелку» эту сам направился чисто из спортивного интереса — вспомнить молодость и блеснуть давно забытыми талантами.

По идее, не по рангу ему было самому участвовать в этой встрече. Солидные люди его уровня посылают в таких случаях своих подручных. Как в народе говорят — «шестерок» или «шнырей». Судя по «перстням», которые собеседник пытался спрятать, по всем «понятиям» именно так он и должен был поступить. А он — нет, сам пошел на встречу! Ну, как есть — игрок!

Тупо наехать у него не вышло. Решил зайти с другой стороны — официальной. Ну, здесь я его немного огорчу…

— Илья Сергеевич…, — я выдержал паузу и снисходительно улыбнулся. — Насколько я понимаю, вы сейчас намекаете на то, что ваш брат вроде как и не написал на нас заявление? Но, если что — напишет, да? И, скорее всего, не писать его именно вы посоветовали ему, так? Понятно ваше желание вспомнить лихие годы бурной молодости… Хотите сделать меня и моих друзей чем-то обязанными вашему брату в материальном плане… Вынужден вас огорчить — ничего у вас не получится. Я так же, как и вы, навел кое-какие справки. И, знаете, картина вовсе не удручающая…

Я жестко посмотрел в его глаза и добавил:

— Мутная картина! Именно ваш брат стал инициатором конфликта. Его толкнули, извинились за это… Чем ответил он? Он, словно истеричный баклан, устроил из-за этой мелочи побоище! Побоище, в котором могли пострадать люди. Никакой моральной компенсации ваш брат не получит! Хотите дать делу официальный ход — да пожалуйста! Разбираться будем долго и нудно. К тому же…, — я выдержал театральную паузу и тоже попытался улыбнуться в тон ему — хищно и плотоядно. — Вам, вроде как, не по понятиям обращаться за помощью к представителям закона. В определенных кругах не поймут…

Во взгляде собеседника промелькнула неприкрытая ярость. Да что там ярость — животное бешенство! В этот роковой момент я всем своим нутром ощутил — еще секунда и он набросится на меня. Прямо здесь, даже несмотря на многочисленных случайных свидетелей. Что ж, пусть попробует… Спина, правда, навряд ли выдержит. Впрочем, я искренне сомневался в том, что он это сделает. И чтобы подтвердить свои сомнения, я намеренно подлил масла в огонь:

— Впрочем, вы же всегда можете попробовать решить вопрос и иными… ммм, методами. Да? — я открыто и твердо взглянул на него. — Ну, что ж… Попробуйте… Только прежде подумайте — вам оно надо?

Ярость во взгляде Ильи Сергеевича исчезла — он сосредоточенно переваривал мои слова, просчитывая ситуацию и возможные варианты развития событий. И, по тому, как его глаза наполнились сомнением, я понял — он уже решил, что игра не стоит свеч. Более недалекий индивидуум, на его месте, вероятно, и пошел бы ва-банк — хамил бы, потеряв над собой контроль, угрожал… А потом наверняка и воплотил бы свои угрозы в жизнь. Но, скорее всего, Илья Сергеевич и выжил именно благодаря способности к рациональному мышлению. И не только выжил, но и преуспевал на данный момент. Я легко читал все это по его физиономии. Нет, ну словно открытая книга!

А потом он меня, признаюсь, удивил! На лице собеседника я внезапно прочел что-то типа озарения — так, как будто ему открылась какая-то вселенская истина. Он беззвучно пошевелил губами… «Алексей Владимирович Лисицын… Владимирович…» — явственно прочел я, хотя никто и никогда не учил меня чтению по губам. Впрочем, тут мог быть факт выразительности его губ…

И после этого Гурский взглянул на меня совершенно по-другому — в его взгляде была определенная степень понимания и даже — что-то сродни уважения! Так, как будто он общался с равным себе!

«Итак, позади переломный момент битвы!» — почему-то решил я про себя. А теперь… А теперь, по идее, ему нужно отступить, но… Но непременно «сохранить при этом лицо»! Потерять лицо для таких людей — смерти подобно! Над созданием своего имиджа такие люди работают всю свою жизнь, а потом уже (как они полагают) имидж работает на них! Но, на мой взгляд, тут было больше из разряда самоутверждения. Свидетелей на данный момент нет, поэтому проиграть он мог только в своих же глазах, что было равносильно потере самоуважения. По тому, как его зрачки метнулись из стороны в сторону, я просек — он лихорадочно размышляет в поисках достойного выхода из ситуации. И я помог ему в этом… Можно сказать — протянул утопающему соломинку.

— Илья Сергеевич, — я доверительно взглянул на него. — Я прекрасно понимаю ситуацию, в которой все мы оказались… Вернее, несдержанность вашего брата привела к тому, что мы сейчас общаемся не вполне дружелюбно. Могу предложить вариант, который наверняка устроит обе стороны… Непосредственно перед нашей встречей я разговаривал с тем самым человеком, который невольно и стал причиной инцидента. Так вот он, узнав о том, что я иду на встречу с вами, просил меня передать свои искренние извинения. Я поддерживаю его, так как являюсь организатором пиршества и, по идее, отвечаю за все что там произошло. И мы считаем…, — я выдержал паузу, — что этого достаточно.

Последние мои слова легли в беседе подобно железобетонным плитам — основательно, бесповоротно и без возможности вариантов.

Гурский наморщил лоб, пошевелил губами и какое-то время молчал. Я еще раз «перепроверил» свою проникновенную речь и встряхнул головой — все верно! Если человек разумный — то он примет мои извинения. А, приняв их, он исключит возможность дальнейшего развития конфликта. Наконец, Илья Сергеевич обрел дар речи, и тон его был доверительным:

— Я согласен с тобой — иногда мой брат бывает несдержанным… Это я уже не раз замечал за ним… И…, — он взглянул на меня с неожиданным оптимизмом. — Сегодня я передам ему ваши извинения. Надеюсь, что он их примет…

Про себя я отметил, что брат их несомненно примет. Попросту исходя из того, что и деваться-то этому самому брату будет некуда… Развел конфликт на пустом месте, огреб на свою голову, да еще и кучу людей в эту, выражаясь батиным языком, «непонятку» вписал…

— Илья Сергеевич, — я дружелюбно улыбнулся во все свои тридцать два зуба. — Я искренне рад, что мы пришли к взаимовыгодному соглашению! Всегда приятно пообщаться с умным интеллигентным человеком!

Гурский приподнялся со стула и протянул для пожатия сухую крепкую ладонь. Я пожал ее, глядя ему в глаза — в них читалось искреннее восхищение. К чему бы? А потом я понял — к чему! Гурский не спешил уходить…

— Алексей…, — он задумчиво пожевал нижнюю губу. — Знаешь… Пообщавшись с тобой сегодня, я подумал… Скажи, ты не хотел бы работать на… У меня?

Вот это номер! Я аж опешил…Смущенно улыбнувшись, я поднял на него растерянный взгляд.

— Простите, но… Чем я могу быть полезен бизнесмену вашего уровня? Честно, я не понимаю…

— Алексей, — Гурский по-отечески положил мне на плечо ладонь. — Умные люди с хорошо подвешенным языком ценились всегда и везде! В последнее время я все чаще пытаюсь отогнать от себя навязчивую мысль… Мысль о том, что население постепенно деградирует. Всё вокруг становится…каким-то фальшивым, что ли… Примитивным до отвращения…

Я неуверенно кивнул, на всякий случай согласившись. Изъяснялся Гурский довольно витиевато и не вполне понятно, но ход его мысли я уловил.

— Одним словом, — прервал он свои невнятные потуги. — Грамотных людей рядом не хватает — способных ясно мыслить, видеть суть вопроса и, что немаловажно, принимать определенные решения! Чем можешь быть полезен, спрашиваешь? Да именно этим! Главное — качества, а в суть того или иного вопроса вникнуть недолго! Ну, так как?

Он испытующе смотрел на меня. А что я мог ответить? Идти в услужение к бывшему «авторитету», ныне перекочевавшему в разряд успешных бизнесменов? И решать за него «вопросы», подобные тому, который мы разбирали сегодня? Принимать участие в «мутных» схемах? Кого-то, неверное, такое предложение и заинтересовало бы. Причем, не кого-то, а многих. Да практически всех! Но… Не мое это, вот и все!

Я обезоруживающе улыбнулся и открыто взглянул в его глаза.

— Илья Сергеевич, ваше предложение очень лестно для меня, но… Сегодня мне уже сделали очень выгодное предложение, и я уже пообещал сотрудничество…

— Где? Кто?! — хватка бизнесмена давала о себе знать. — Назови условия, и я вдвойне перекрою озвученную сумму!

— Я, к сожалению, еще не говорил с работодателем на этот счет, — смущенно ответил я. — Поэтому ничего конкретного ответить не могу. Но, уверен — предложение очень выгодное!

Гурский дежурно взглянул на наручные часы. Время — деньги! А потом вновь хлопнул меня по плечу.

— Ты, вот что, Алексей! Взвесь все, подумай… Возможно, еще и примешь противоположное решение! Как я тебе сказал, удвою вознаграждение! Еще пообщаемся! А сейчас, извини, мне нужно бежать. Все, надеюсь — до встречи!

М еще раз пожали друг другу руки, после чего он пружинистой походкой направился в сторону сверкающего на солнце «Майбаха», за рулем которого сидел «квадратный» водитель. Задняя дверь открылась, и из салона поспешно выскочил еще один человек в костюме — он бдительно осмотрелся и услужливо открыл перед патроном дверь авто.

«Водитель, охранник…», — подумалось мне. — «Интересно, во время беседы меня держали на мушке?»

А я-то, как наивный благородный рыцарь, явился на встречу один, без прикрытия…

«Майбах» плавно тронулся с места и вскоре исчез из поля зрения.

Я, оглушенный всем произошедшим, опять рассеянно пялился в одну точку, не вполне понимая — что именно только что произошло… Казалось, что шокированный мозг отказывался предоставлять какие-то выводы по поводу беседы с Гурским. Хотя, какой там беседы — несколько минут назад у входа в «Элегию» разыгралось целое сражение! Мать ее, битва!

Невольно я почесал затылок… «Лисицын, ты полон скрытых талантов…», — рассеянно подумал я. В желудке заурчало. Ну, как же — после дел ратных и подкрепиться не грех!

Привлекая внимание официантки, я взмахнул рукой и уже через несколько мгновений заказал для себя шашлык и стакан яблочного сока. В ожидании попытался отвлечься от сумбурных мыслей, в буквальном смысле перегрузивших мой мозг. Так и перегореть недолго… Кто ж потом будет выдумывать слоганы и продающие тексты для клиентов «Торекс»?

В тот момент, когда я рассеянно жевал жилистый кусок мяса и машинально отыскивал на столике стаканчик с зубочистками, на меня вновь свалилось что-то вроде озарения… Либо — откровения…

Не знаю, с какого именно перепуга, но я словно бы какой-то частью своей души оказался весьма далеко от уютной прохлады сквера близ «Элегии»…

Была ночь, либо — поздний вечер. Промозглый поздний октябрь. Холодные порывы ветра швыряли в лицо редкие снежинки вперемешку с каплями ледяного дождя. Мы стояли на набережной реки. Чуть правее, сияя огнями, нацелились в темные небеса части разведенного моста. Нева? Догадку подтвердил сверкнувший шпиль Адмиралтейства. Точно — Нева и Питер!

Мы — это я и еще пятеро крепких ребят. Наши потрепанные иномарки, припаркованные, стояли тут же — прямо на проезжей части. Такое место предстоящего урегулирования вопроса было выбрано не случайно — сам вопрос был вполне решаемым, так что конфликт был маловероятен. Впрочем, с уверенностью этого никто утверждать не мог.

Мы зачарованно наблюдали за тем, как медленно опускаются половинки моста. Для нас, приезжих, это зрелище было чем-то из разряда экзотики. И лишь я один, по большому счету, мог оценить всю красоту момента — просто в силу того, что мозгами и воображением Бог не обидел. Именно поэтому меня и пригласили на эту «терку» и даже снабдили кое-каким полномочиями в плане принятия решений. Но, на крайний случай, в «Мерседесе» сидел Трехпалыч — правая рука нашего авторитета. Обстановка была нервозная. Мы здесь — люди посторонние, не враги местным, но все же… Как-никак, решался вопрос о вилянии на приграничной территории.

Мост занял приличествующее ему местоположение и уже через пару минут мы заметили, как в нашу сторону стремится кортеж из пяти иномарок. Я коротко выдохнул — слава Богу, а то заминка уже начала выбивать меня из колеи, даже несмотря на то, что все «подводные камни» беседы я тщательно проработал. Возможно, что именно с таким расчетом местные и выбрали время стрелки? Типа — пусть понервничают, за мостом последят, переминаясь с ноги на ногу…

Я обернулся на сопровождающих меня бойцов — вроде бы спокойные. Лица, правда, интеллектом особо не отягощены, но пристойные и соответствующие ситуации. Смущал, правда, Дыня — амбал с силуэтом параллелепипеда… Про него говорили, будто афганец, с тяжелой контузией в прошлом, но… Лично я никого из них не знал, но думаю, что в интересах Трехпалыча подбор адекватных бойцов. Как-никак, сам башкой в данном случае рискует…

Питерские подъехали. Я вышел вперед. Мне навстречу выдвинулся высокий мужчина в дорогом черном пальто — не чета короткой «коже», в которую была упакована его «пристяжь». Он хмуро взглянул на меня и сухо представился:

— Винторез. Думаю, саму суть дела не нужно обсуждать. Важно решить вопрос на взаимовыгодных условиях.

Вот сразу видно — человек слова и дела! Я представился, после чего мы уже в более непринужденной обстановке обсудили нюансы общего дела. Когда особо конфликтная сторона вопроса была разрешена, Винторез протянул мне руку.

— Приятно было иметь дело с воспитанным человеком, — он сухо улыбнулся.

— Взаимно, — сдержанно ответил я.

И тут бандитскую идиллию нарушил хриплый выкрик, раздавшийся за моей спиной.

— Да ну нахуй! — взревел Дыня, выдвинулся в уровень со мной и полез к себе за спину.

Участники «стрелки» заметно оживились. В дело включились инстинкты каждого из присутствующих… Небольшой пятачок на набережной осветили короткие вспышки и сухие хлопки выстрелов… Что-то, словно тараном, мощно ударило меня в грудь, отчего я едва не рухнул на сырой асфальт и обессилено припал на одно колено. Все пятеро наших лежали на покрытии трассы. Питерские, затаскивали тела своих бойцов в салоны иномарок. Я инстинктивно коснулся груди и немедленно ощутил что-то горячее и липкое… Приплыл. Или — поплыл, судя по тому, как набережная покачнулась перед глазами.

В этот момент раздался громкий хлопок, и «Мерс» Трехпалыча разразился искрами и языками пламени. Сука, так и не вышел — отсиживался в салоне! Взгляд мой упал на раскидавшего короткие руки Дыню… Аккуратное пулевое точно посреди лба. А во лбу — звезда горит… Награда нашла героя! Меня вновь повело. Асфальт встал на дыбы и больно ударил меня по правой щеке…

Тем временем, питерские срочно отчалили. Из последних сил я пополз в сторону «Мерса». Мне навстречу из него тлеющим мешком вывалился Трехпалыч… Я ухватил его за отворот куртки и захрипел:

— Ты какого хера на стрелку отморозка притащил?!

— Я-а-я…, — прошептал было тот, а потом его глаза остекленели…

Где-то вдалеке послышался многоголосый вой сирен, а ночное небо над Питером осветилось от всполохов проблесковых маячков. Я умирал…