На изломе

Александр Афанасьев, 2023

Роман "На изломе" – книга родившаяся из допущения, что 19 августа 1991 года было обычным днем, не произошло путча, и стороны подписали новый союзный договор. Но при этом – остались все горячие точки, по-прежнему плохо с экономикой, придуманные Горбачевым институты не работают, республики тянут одеяло на себя.В этих условиях – Москва обращает внимание на странную гибель украинского замминистра МВД Щекуна. Якобы его и всю семью расстреляла дочь, которую отец лишил наркотиков. На самом деле Щекун отправлял в Москву компромат, из которого следовало, что в Киеве процветает бандеровщина и готовится антисоветское восстание. Москва отправляет в Киев группу РУБОПовцев во главе с полковником Дедковым. Им быстро удается выяснить, что убийство было инсценировкой. Но и бандеровцы решают действовать – одна группа захватывает Верховный совет и всех депутатов в заложники, другая – устраивает покушение на президента Кравчука…

Стрелковый тир «Динамо». Киев, ул. Курская

, 4

Ремонт оружия украинской милиции производился там же, где и обучение стрельбе, — в стрелковом тире, на Курской, 4. До него поехали на машине — у подполковника был «Москвич-2141», гражданский…

— У вас бензин сколько дают?

Дамир невесело усмехнулся.

— Кому как. А так — десять литров⁴⁷…

— У нас и этого бывает не дают. Хорошо, что табак еще есть⁴⁸…

— Это точно.

— Ты откуда, с Казани?

— Да, только в Москву два года как перебрался.

— Я слышал, у вас в Казани беспредел полный, малолетки город делят⁴⁹.

— Да как сказать. Есть и такое — но сейчас везде так. В той же Москве — любера хади-такташевским не уступят⁵⁰. Беспредел сейчас везде.

— Да, у нас тоже… понаехало селюков…

— Селюков?

— Ну… у нас город культурный, так? А приезжают с села и начинается. Я сам видел — один мужик свинью на балконе держал, другой кур…

Дамир подумал про себя, что в Казани никто бы так не сказал. Да… есть сельская местность, там устои патриархальнее, есть город. Но понятия «селюки» — в Казани не было. А вот в Москве было — там говорили «понаехали».

— Слушай, а чего вы смерть Щекуна копаете… — как бы невзначай спросил сопровождающий.

— Да мне-то как бы фиолетово. Надо мной начальство есть — оно копает.

— Это ваш…

— Дедков, подполковник.

— А он…

— Да он псих, с Афгана…

— О как…

— Или не с Афгана. Интернационалист, короче. Чо хочет, то и творит…

— М…

Прикрепленный к нему подполковник Басков — больше вопросов не задавал…

…

Тренировочный комплекс «Динамо» был стандартным — серый кирпич, обычный набор залов. Чтобы попасть в тир, надо было найти неприметную дверь сбоку.

— Старший тут кто?

— Сейчас найдем…

Басков пошел искать, а Фазлиев огляделся. Тир как тир, все до боли знакомое — стрелковые места, плакаты на стенах…

Тогда почему у него ощущение, что он находится в чужой стране?

Первый раз такое ощущение у него было, когда его на полгода прикомандировали к группе Гдляна-Иванова, работавшей в Узбекистане. Это было еще до того, как под суд попали сами Гдлян и Иванов за выявленные в ходе следствия злоупотребления. Он помнил Ташкент — непривычные дома, не похожей на нашу архитектуры, непривычные базары, постоянно переходящие на узбекский в разговоре люди. И везде — незаданный вопрос: зачем ты к нам приехал, чужак, когда уберешься восвояси? Как будто он приехал не наводить порядок, не помогать им…

— Вот… прошу любить и жаловать. Полковник Сизокрыл.

Сизокрыл был аккуратным таким дедушкой, но Фазлиев, за счет своих занятий каратэ научившийся чувствовать людей, понял что с ним ухо держать надо востро. Дедушка был из тех, что любому молодому фору дадут… как бы и не из НКВД…

— В отставке, — уточнил он, вытирая руки ветошью

— Пистолет, из которого застрелился Сергей Павлович Щекун, находится в вашем распоряжении?

— Так и не упомнить…

— Давайте, проверим.

— Давайте, молодые люди. У меня все… записано.

Они прошли в каморку, где старик ловко нагнувшись, достал журналы, перебрал, нашел нужный.

— Ага… пистолет Макарова, ЛО 4243. Ваш?

Фазлиев вспомнил цифры — совпадало.

— Да.

— Так… ага, вот. Признан непригодным к дальнейшей эксплуатации, списан и передан на уничтожение.

Дедушка — смотрел с какой-то хитринкой, что взбесило Дамира. Но он был воспитан в восточной традиции и уважение к старшим не позволило ему ничего сказать.

— Что было с пистолетом?

— Износ рамки. По инструкции — ремонту не подлежит.

— Как же она могла так износиться?

— Ну, как. Заводской брак… наверное.

— Справку выпишите, — только и сказал Фазлиев.

— Ага. Это мы зараз…

Фазлиев повернулся и вышел из тренерской биндейки.

— Подожди, капитан. Послушай, капитан… — сказал Басков — ты извини, что я к тебе так обращаюсь, но ты сам напросился. Я не знаю, что ты тут пытаешься найти — но лучше бы тебе не копать здесь. А уехать в свою Москву или Казань там. Мы сами тут разберемся. Сергей Палыч — был человеком, который дал дорогу в жизнь многим из нас. И порочить его имя мы не позволим. Ясно?

— Послушай, подполковник, — в том же тоне, не повышая голоса, сказал Фазлиев, — ты извини, что я без уважения к старшему по званию, но уважение еще заслужить надо. Мы с тобой — не в бирюльки играем, и не вчера родились. Ты не хуже меня понимаешь, что дело Щекуна липовое, в нем концы не сходятся. И если бы Щекун был моим учителем — как ты говоришь — то я бы сделал все, чтобы найти его убийцу. А не сидел бы на ж… ровно. Мы делаем вашу работу, подполковник. И не уедем, пока ее не сделаем. Ясно?

Басков достал из пачки сигарету, посмотрел на нее, смял пальцами.

— Как знаешь. Только не ошибись, капитан. Это не твоя земля…

— Запросите данные по Зайцу, — требовательно сказал Фазлиев. — Должны были уже найти. Или и его… списали?

…

Заяц — так правильно и было, Заяц, фамилии на Украине были странные — жил на левом берегу Днепра, в районе, называемом Троещина — застроенном недавно высотными домами. Фазлиеву хорошо был знаком этот район — точно так же выглядел и новый район Казани, где он начинал участковым. Завод, полтора десятка безликих высоток, в которых заселили не попадя кого. До школы — целый километр чапать, до садика чуть меньше, кинотеатра нет ни одного на весь район. Из досуга — хоккейная коробка, которая никогда не заливается льдом, подвальные качалки, да подпольный видеосалон, просмотр фильма с Чаком Норрисом или Брюсом Ли — десятка, пятерка постоянному клиенту. После просмотра молодежь валит на улицу отрабатывать увиденные приемы на прохожих. Эх, наивные советские законодатели, решившие что проблему можно решить, запретив изучение каратэ. Он ведь и сам занимался каратэ, занимался у человека знающего и прекрасно знал, что каратэ — не более, чем инструмент. Если у человека червоточина в душе… И ведь первое, что сенсей заставил их заучить — суждение основателя каратэ о добре и зле. Почти полгода они занимались исключительно философией каратэ, перед тем как каждый из них освоил свой первый прием…

Молодость — это ощущение справедливости и энергия. Энергия, стимулированная бу (боевыми искусствами) может перетекать в хорошие и плохие поступки. Поэтому, если правильно следовать учению карате-до, то это отточит ваш характер и вы всегда будете стоять на страже справедливости. В противном случае, — когда учение используется для достижения злых целей, — вы становитесь червоточиной в человеческом обществе, вы оказываетесь на противоположном от человечества полюсе⁵¹

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

47

В позднем СССР не хватало бензина, заправиться было большой проблемой, машины перемещались по всему городу от заправки к заправке в поисках бензина, тратя тот же самый бензин. Служебные машины в те времена чаще всего заправляло автохозяйство МВД, это сейчас дали карточку — заправляйся. Но бензина не хватало и там.

48

Летом 1991 года был табачный кризис.

49

В Казани в конце 80-х годов произошел резкий всплеск молодежной преступности, милиция фактически утратила контроль над городом, с наступлением темноты — передвигаться в одиночку пешком было смертельно опасно.

50

Любера — группировка молодых накачанных отморозков из Люберец, существовавшая в 80-е и начале 90–х. Специализировалась на грабежах прохожих. Эта культура хорошо показана в фильме Лунгина «Луна-парк». Хади-такташевские — молодежная группировка с улицы Хади Такташа в Казани, ставшая самой сильной группировкой в городе.

51

Это слова Гичина Фунакоши, основателя современного каратэ