Жизнь по контракту 2. Территория ВЮГО

Александр Ермак, 2020

Герман не выполнил условия Контракта, заключаемого с каждым членом Гражданского Общества, и просрочил время, в течение которого можно было все исправить. Молодого человека перемещают на территорию Вне Юрисдикции Гражданского Общества (ВЮГО). Там ему приходиться бороться за свое собственное выживание и выживание тех, кто так же, как и он, оказался на территории ВЮГО, не совершив никаких серьезных преступлений. Пройдя ряд испытаний, Герман находит на территории ВЮГО свою девушку, а также часть старых товарищей-бунтарей, которые, как и он, были перемещены с территории Гражданского Общества. Вместе они разрабатывают план побега, который им в конечном счете удается. Вернувшись на территорию ГО и снова связавшись с Движением, Герман со своими товарищами принимает участие в новой попытке свергнуть режим Контракта.

4. Бандиты

Когда утром Герман открыл глаза, то увидел за столом знакомую фигуру.

— Проснулся… — сказал Деомид, — Я вот тебе поесть принес.

— Спасибо, — поблагодарил Герман, вставая с кровати.

Деомид же нетерпеливо смотрел на него:

— Что-нибудь надумал? Чем заниматься будешь? Могу из тебя хорошего гончара сделать. А то после меня во всем поселении, только один человек и останется при этом ремесле. А оно нам хорошую прибавку дает.

Герман покачал головой:

— Нет, к искусствам я не очень подходящ. Буду в горе работать. Как все. Рана моя заживает…

Ему было стыдно лепить горошки вместе с мальчиком-подмастерьем, когда рядом женщины рубят камень, вывозят его в темноте на тяжелых тачках по узким проходам горы.

— Что ж, — Деомид развел руками, — Дело хозяйское… Поешь и пойдем, покажу тебе твое рабочее место.

Они зашли в каменоломни тем же путем. Оставили за спиной основной туннель и повиляли по лабиринтам, поднимающимся вверх. Вышли к одной из вырубок, возле которой были и вчера. Там работало два человека, две женщины, как теперь уже знал Герман.

— Вот, привел вам нового работника, — сказал Деомид, — научите его рубить-тесать камень, вывозить наружу.

Женщины вздохнули:

— Мужчина нам пригодиться…

Так начались рабочие будни Германа в каменоломнях. Он быстро освоил нехитрую технологию работы с киркой. В свете тусклой керосиновой лампы выдалбливал куски серого пористого камня из горы. Потом специальным инструментом там же на месте обтесывал добычу. Обломки мягкого камня быстро превращались в аккуратные блоки-кирпичи.

Весь день он с напарницами рубил, тесал и снова рубил. Женщины оказались несловоохотливыми, молчаливыми. Долбили камень, как будто ни о чем на свете больше не думая. И Герман не приставал к ним с расспросами, просто старался облегчить их работу, насколько это было возможно. Хватался за самые большие камни, грузил и толкал тачку к выходу из горы, подсвечивая путь керосиновой лампой. А женщины не благодарили его ни словами, ни взглядами. Только вздыхали все время.

В сумерках Герман вместе с другими работниками выходил из горы, выкладывал в аккуратные пирамидки дневную добычу камня на специальной площадке рядом с воротами. Потом вставал в очередь к ручью помыться. Люди монотонно сменяли друг друга под струями воды, совершенно не стесняясь своей наготы, заботясь только о том, чтобы не задерживать товарищей слишком долгой помывкой. В опускающейся на землю ночи все было безрадостным, унылым. Серый воздух. Серая вода. Серые тела.

Помывшись, Герман ужинал и ложился спать. Распорядок дня напоминал ему жизнь в лесном лагере, когда они рубили лес в паре с Олегом. Глядя же на гончара Деомида, Герман вспоминал погибшего учителя истории Анджея…

День за днем летели однообразно. Короткое серое утро в поселении. Серый рабочий день в горе. Быстрый серый вечер. Ночь. Да, только ночь была расцвечена всеми красками. Во сне Герман гулял с Евой в зеленом лесу. Они валялись на желто-белой ромашковой полянке. На венке, который сплела себе любимая, сидела красная божья коровка. И у Евы были алые губы. Герман тянулся, тянулся к ним…

Ни во сне, ни на яву он не мог себе представить, что Ева погибла. Герман был уверен, что они найдут друг друга. Обязательно найдут. Только вот когда и как, если он каждый день проводит в этой горе? Кто его и видит все это время, так это только две женщины-напарницы. И еще Деомид, который время от времени отвечает на возникающие у Германа вопросы.

— А чего все поселенцы неразговорчивые? С кем ни пытаюсь заговорить, все отмалчиваются…

— А о чем говорить? Новостей здесь нет. У многих попавших сюда действительно серьезные преступления за плечами, о которых никому вспоминать не хочется. Такие поселенцы свою жизнь у нас воспринимают, как искупление. Те же, кто попал сюда из-за нелепости правосудия, видят в других перемещенных настоящих преступников и общаться с ними не стремятся. Многие замыкаются в себе. Даже те, кто живет семьями, почти друг с другом не разговаривают.

— А дети? Они здесь тоже какие-то тихие. Не кричат, не балуются…

— Дети берут пример с взрослых… И потом взрослые просто запрещают им общаться со сверстниками, рассказывать, кто их родители, почему здесь, о чем говорят, чем занимаются дома после работы. Но, конечно, за детьми не уследишь. Все равно они в горе собираются вместе. И играют, и болтают. Только осторожно…

— Может они вырастут нормальными людьми? Не обремененными грузом совершенных преступлений…

— Вряд ли. У нас здесь нет ни школы, ни вообще чего-либо специального для детей. И им ведь нельзя жить в поселении, приходиться все время быть в горе, дышать вместе с взрослыми отравленным каменным воздухом. У нас много детей умирает…

Деомид показал Герману кладбище, находящееся невдалеке от поселения. Маленьких холмиков было предостаточно. Да и большие свежие тоже имелись. Деомид качнул головой в сторону двух:

— Очень хорошие парни были. Недоучившиеся врачи. К ним в наше поселение даже из других мест приходили. А вот судьба какая. Стольким людям помогли, а сами из-за болезни-лихорадки какой-то умерли. Оба в один день заболели, и в один же день богу душу отдали…

— А как их звали? — почему-то спросил Герман.

И услышал в ответ:

— Ярик и Славик.

Похоже, это были те самые ребята, про которых как-то рассказывала Ева. Их переместили просто из-за того, что они подшучивали над Эрастом…

После посещения кладбища Герман с особым чувством смотрел на встречающихся ему детей. Кто из них доживет до совершеннолетия? Кто станет будущим оплотом поселенцев?

Чаще всего Герман думал о Луизе. Этот подмастерье Деомида, безусловно, был очень талантлив. Герман любил заходить в гончарное помещение и смотреть, как работает Луиз. У него были очень тонкие и ловкие руки. Луиз тщательно, но вместе с тем и быстро, и красиво расписывал горшки, наносил на них затейливый орнамент. А еще на стене гончарного помещения прибавлялись новые странные животные. Зеленая собака с длинной пастью, усеянной зубами. Рыжая кошка с огромной гривой и кисточкой на хвосте….

Мальчик при появлении Германа замирал и опускал голову. Он как будто стеснялся. Герману от такой реакции подмастерья тоже становилось неловко и он, быстро полюбовавшись картиной на стене, уходил.

Имелся в поселении и еще один человек, который заметно нервничал при появлении новичка рядом с собой. Это был Джером. С ним Деомид познакомил Германа еще во время первого похода в гору.

— Весь в отца, — вздыхал глава поселения, глядя на крепкого юношу, — вот только к чему это приведет?

Джером был явно не рад появлению Германа в поселении. Он, очевидно, переживал себя наследником Деомида и ему совершенно не нужен был конкурент.

Глава поселения, как-то зайдя к Герману вечером, рассказал:

— За несколько дней до того, как пошел я в этот раз к мосту, рядом со мной в туннеле обвалился потолок. Упал огромный камень. Чудом не на голову мне. Я потом все там осмотрел. Никакого обвала не должно было быть. Кто-то специально подрубил выступ, чтобы от него отвалился большой камень. И еще кусок веревки там нашел. Кто-то дернул, чтобы камень упал в нужный момент. Ну, когда я по туннелю проходил… У меня нет доказательств, но устроить этот обвал, кроме как Джерому, некому. — Деомид внимательно посмотрел на Германа, — Я это тебе рассказываю для того, чтобы ты понимал все происходящее здесь, чтобы был осторожнее и в горе, и около. На тебя тоже может свалиться камень или что-то другое…

Да, взгляд Джерома во время его встреч с Германом не был добрым. Хотя, скорее всего, добрым он не был вообще никогда. Джером чем-то напоминал Герману Эраста.

В один из дней Герман предложил Деомиду:

— Слушай, может все-таки в поселении какой-нибудь выходной устроить. Или праздник. Думаю, людям плохо здесь не только от работы и плохого воздуха. Надо иногда их встряхивать, отрывать от работы и печальных размышлений. У нас, помню, в офисе после вечеринок всегда как-то веселее становилось. Жизнь казалась не такой однообразной и мрачной.

Деомид почесал затылок:

— Конечно, может быть ты и прав. Но только что делать-то в этот праздник? Нет у нас здесь никаких развлечений. Я когда-то пытался ввести выходной день, так люди просто провели его на территории поселения, потому что выходить за нее опасно. Все слонялись между горой и воротами, наталкивались друг на друга, ругались и в конце концов расходились по домам. Там от нечего делать тоже ругались уже внутри семей. И потом снова уходили в гору. Больше некуда. А там, в горе, просто так сидеть и холодно, и сам со своими мыслями начинаешь ругаться. Потому здесь все только и делают, что работают…

Герман тоже почесал затылок, но засыпая вечером, продолжил, тем не менее, думать о выходном дне. Он вспоминал игры, в которые играл в детстве с родителями и друзьями, и еще как они с Гиви и Сэмом развлекались после работы, и как веселились с Эликой на выходные. Когда она еще была с ним…

От игр его мысли перетекли к делу. Подумалось о том, что Арон был не таким уж и плохим начальником. И может быть не стоило так резко уходить из «ЛокИнформ»…

Потом Герман увидел Еву в голубом платье. Она шла на встречу по городской улице и что-то говорила, улыбаясь своими алыми. Герман напряг слух и проснулся. Хотел подосадовать, что такое чудесное видение прервалось в самый неподходящий момент, но услышал какой-то голос уже наяву:

— Так вот ты где?

Герман прислушался. Это был знакомый мужской голос:

— Наконец-то, тебя нашел. К себе почему-то после работы не пошла. А возле этого дома что делаешь? Наверное, меня ждешь?

Тут же взвизгнула и быстро, громко заговорила девушка:

— Пусти! Отпусти меня! Я Деомиду все расскажу! Все! Отпусти! Отпусти меня!

Мужской голос был спокоен:

— Иди, пожалуйся Деомиду. Да мне плевать и на него, и на всех здесь. А ты моя. Только моя. Так что давай лучше по-хорошему…

— Пусти!

Герман быстро встал, открыл дверь и вышел на порог. Увидел, как кто-то тут же бросился за дом. Еще один человек медленно поднялся с земли. Несмотря на темноту, Герман понял, кто это. Джером, ни сказав ни слова и только сплюнув, медленно пошел по улочке-тропиночке между домов. Как только его фигура скрылась из вида, перед Германом появился запыхавшийся Деомид:

— Пойдем к воротам.

— Что-то случилось? — встревожился Герман.

— Да, — сказал Деомид, — идем быстрее.

Они подошли к воротам, у которых уже стояло несколько мужчин поселения. Леон, сидящий на верхней ступеньке лестницы, громко шептал вниз:

— Говорю вам, там точно кто-то шныряет в темноте. Но кто точно, не могу сказать. Глаз у меня уже не тот…

Деомид вздохнул:

— Мы все тут полуслепые…

Герман тут же залез к Леону. Напряг глаза, но в слабом свете луны ничего на пустыре перед поселением не увидел.

Леон указал рукой:

— Туда смотри.

Герман стал всматриваться в указанном направлении и заметил вдруг, что в одном месте земля как будто шевелится. Догадался, что это кто-то ползет. В сторону поселения.

— Ну что там? — спросил Деомид.

Герман, спустившись, подтвердил:

— Да, кто-то действительно ползет в нашу сторону.

Деомид тут же скомандовал:

— Леон, спускайся, уводи женщин и детей в гору. А вы ребята, собирайте остальных мужчин, доставайте оружие. Это явно бандиты…

Мужчины быстро разошлись. Деомид же протянул Герману вытянутый из-под рубахи пистолет:

— Держи. Лезь наверх и пальни пару раз. Если не попадешь ни в кого, то, может быть, получится просто спугнуть бандитов. Больше в такое время вести себя так некому.

Герман, взяв пистолет, спросил:

— Откуда?

Деомид объяснил:

— В поселении мастеровых умельцы делают. Нам, конечно, такого оружия иметь не положено. Но надо же чем-то отбиваться от мелких бандитов. Я его берегу, никогда за поселение не выношу…

Герман залез снова наверх, увидел, что шевеление на земле происходит уже гораздо ближе. И еще он разглядел, что ползущих на самом деле как минимум трое. Но может быть, рядом с ними был кто-то и еще. Нужно было всмотреться получше.

Пока Герман напряженно буравил взглядом слабо освещенное пространство перед поселением, мужчины снова собрались у ворот. Уже в большем количестве, и теперь у них в руках были ножи, палки. Поселенцы были готовы биться за свою какую-никакую, но все-таки жизнь.

Когда ползущие фигуры приблизились еще ближе и вдруг замерли, Герман понял, что бандиты готовятся к решительному броску на ворота. Не зная точного количества «ночных гостей» и их вооружения, не стоило допускать организованного нападения. Герман решил расстроить планы бандитов, показать, что поселенцы их заметили и готовы вступить в бой. Он прицелился и выстрелил в ближайшего прижавшегося к земле человека.

Тут же раздался вскрик. Судя по нему, Герман не промахнулся. Он выстрелил во вторую фигуру. Теперь уже никто не вскрикнул. Но зато с земли вскочили пятеро. И бросились они не к поселению, а от него.

Судя по бегству противника, эта бандитская атака была отбита. Однако, поселенцы-мужчины не расходились всю ночь, ожидая, что нападение может повториться. Герман продолжал напряженно всматриваться в темноту. Иногда ему казалось, что земля снова начинает шевелиться. Но стоило моргнуть несколько раз и он понимал, что привиделось. Бандиты не решились напасть еще раз.

Как только рассвело, Герман и Деомид вышли за ворота. Никого рядом с поселением они не обнаружили.

— Но похоже, ты кого-то ранил, — сказал Деомид, указывая на бурые пятна на земле, — Ему же хуже.

— Почему? — не понял Герман.

Деомид поморщился:

— Его добьют свои же.

— Добьют? — удивился Герман.

А Деомид спокойно объяснил:

— Конечно. Кто из бандитов будет возиться с раненым. Тем более что у ослабленных людей можно забрать одежду и… не только. Этого подранка если еще не съели, то съедят. Ты знаешь, как это делается…

Герман вздохнул:

— Что будем делать?

— Ничего. — пожал плечами Деомид, — Это не первое такое нападение. Я же тебе говорил, что ночами нападают только небольшие, никому не подчиняющиеся банды. Этой ночью члены нападавшей шайки поняли, что мы можем дать отпор. Поэтому к нам в ближайшее время они вряд ли сунутся. Тем более, что ты обеспечил их едой… Так что жизнь продолжается…

«Но разве это жизнь?» — подумал про себя Герман. В слух же, возвращая пистолет Деомиду, сказал другое:

— Эти не вернутся, но могут прийти другие. Надо бы серьезно заняться охраной лагеря. Сделать дальнюю сигнализацию, дополнительное ограждение, ловушки смастерить. Я умею все это делать. — он вспомнил Родиона. — У меня был хороший учитель…

Но Деомид на это лишь покачал головой:

— Ты, конечно, правильно думаешь. Вот только нельзя нам укрепляться.

— Почему? — не понял Герман.

Деомид указал на каменный забор:

— Потому что нам разрешили делать защиту только от таких вот бродячих, никому не подчиняющихся банд. Если же мы озаботимся серьезной обороной, то Кривой подумает, что мы решили выйти из его подчинения. Тогда все поселение разрушат и перебьют всех, кто под руку попадет.

— Кривой? — переспросил Герман.

— Да, — кивнул Деомид, — Помнишь, я тебе рассказывал, что вся территория ВЮГО поделена между бандами. Так вот, наше поселение на территории Кривого. Вернее даже не его. Кривой только объезжает ее, собирает дань, разбирается с теми, кто не подчиняется. А над ним еще кто-то стоит. Я того человека не видел, и ничего о нем не знаю. И может быть это даже к лучшему…

Герман задумался:

— Значит, укрепляться нельзя.

Деомид подтвердил:

— Нельзя. Все, что нам позволяет Кривой, так это иметь хороший каменный забор да использовать в качестве оружия палки, кирки и лопаты. Пистолет, который есть у меня, как я тебе уже говорил, нелегальный. Кривой увидит — убьет. Решит, что я его замыслил пристрелить. Бандиты, они же все постоянно об одном и том же думают, как бы первым убить своего соседа по жизни…

У Германа после этого разговора как-то все мысли насчет праздника из головы улетучились. Какой тут может быть праздник, если все время ходишь под смертью.

Они вернулись на территорию поселения. Помогли Леону запереть ворота. Деомид отправил всех в гору:

— Все, идем на рабочие места. Кто хочет спать, там и спите. Кто не хочет, трудитесь…

Едва вся цепочка поселенцев втянулась в гору, как шедших последними Германа и Деомида догнал Леон:

— Едет автомобиль.

— Автомобиль? — не понял Герман.

— Ты не ослышался, — подтвердил Деомид, — в крупных бандах есть автомобили. Не знаю, откуда точно они тут взялись, может, остались со времени военной базы. Но их в мастерских ремонтируют, поддерживают на ходу. Керосинщики топливом снабжают, автомобильным маслом.

Герман предположил:

— Наверное, это кто-то из крупных бандитов едет. Днем. На автомобиле.

Деомид кивнул:

— Наверняка, это Кривой. Легок на помине.

— Что ему надо? — спросил Герман.

Деомид пожал плечами и крикнул идущим впереди поселенцам:

— Все — обратно. Построиться у ворот. К нам, похоже, Кривой приехал.

Герману же Деомид шепнул на ухо:

— Вы стройтесь, а сбегаю вглубь, проверю, как там спрятаны наши женщины.

Все мужчины снова собрались у вновь же распахнутых ворот, встали в ряд.

К моменту, когда большой грузовой автомобиль медленно пересек неровное поле и въехал в поселение, запыхавшийся Деомид уже был рядом с Германом. В руках он держал расписной кувшин.

Грузовиков на самом деле оказалось два. Второй скрывался в пыли, поднятой колесами первого. Оба мощных авто имели пустые прицепы.

На территории поселения из кузовов остановившегося транспорта вылезло не меньше двух десятков человек с винтовками и автоматами. Все они ждали указаний приземистого крепкого человека со шрамом через правую щеку. Герман догадался, что этот бандит, покинувший автомобиль последним, очевидно, и есть Кривой.

Деомид почтенно поздоровался. Однако, никто из бандитов на его приветствие не откликнулся. Кривой, внимательно осмотрев выстроившихся поселенцев, наконец, заметил Деомида:

— Что, не ждал?

Глава поселенцев, стараясь говорить как можно любезнее, ответил:

— Как же тебя не ждать. Вот камень для тебя приготовили в полном объеме… И потом, ты же наша защита. Вот только этой ночью кто-то пытался на нас напасть. И сейчас, наверное, издали наблюдает. Только теперь нам не страшно. Увидят, что к нам грузовики твои приезжали, и убегут, оставят нас недоброжелатели в покое. Мы очень ценим тебя и твоих людей. Ты посмотри, какой я специально для тебя кувшин сделал. Сам расписал. — Деомид подал Кривому кувшин. — Ты же хотел кому-то подарок сделать.

Бандит глянул на преподнесенный кувшин одним глазом:

— Годится для подарка… Только ты мне зубы не заговаривай. У тебя же были дети — девочки, и ты меня просил, чтобы я их не забирал, подождал, пока подрастут. А что-то сейчас вообще ни одной бабы здесь не вижу.

— Умерли девочки, — вздохнул Деомид, — Не уберегли. И женщины здесь возле горы тоже как мухи мрут.

Кривой не поверил:

— Хочешь сказать, что вы тут совсем без баб живете. Врешь! — кивнул своим подручным, — проверить поселение!

Бандиты бросились по домам, а Кривой показал на кнут в руках оставшегося рядом с ним бандита:

— Если найдут хоть одну бабу, то я сам тебя на нем повешу, Деомид. Там, в лесу, чтобы обглодали тебя те, кто к вам ночью приходил.

Деомид очень естественно загорячился, на глазах его появились слезы:

— Не вру! Честное слово, не вру! Нет у нас теперь ни женщин, ни детей! Совсем плохо жить стали.

Но Кривой не хотел верить:

— Не только тебя, всех повешу.

Тогда Деомид показал рукой за ворота:

— Хочешь, могилки похоронные покажу. Детские.

Кривой пристально посмотрел на Деомида:

— Это мысль. Но только не просто покажи. Еще и раскопай, чтобы мы косточки молодые увидели-пощупали.

Деомид пожал плечами, обратился к Герману:

— Неси кирку, лопаты. Дома у меня возьми.

И только Герман собрался было исполнить указание главы поселения, как тот добавил:

— Только мы не знаем, от чего они все умерли. Если эта болезнь заразна, то нас потом не наказывай, мы и так болеем и мрем здесь…

Герман в нерешительности смотрел то на Деомида, то на Кривого:

— Так идти за киркой и лопатами?

Кривой поморщился. Видимо, ему не очень-то хотелось лезть в могилы с умершими от неизвестной заразы людьми. В это время из ближних и дальних домов стали возвращаться бандиты, отправленные на поиски спрятанных поселенцев:

— Нет никого!.. Пусто!..

Бандит покрутил в руках подаренный кувшин и сказал:

— Ладно. Только в следующий раз приготовьте мне женщин. Не знаю, где вы их возьмете, но чтоб имелись. Если я буду возвращаться каждый раз от вас без баб, мне не жить. Но сначала я успею разобраться с вами…

Глава поселения ничего не успел ответить. Кто-то из стоявших в ряд поселенцев крикнул:

— Врет Деомид! Врет он все!

— Врет? — удивленно переспросил Кривой, отыскивая взглядом кричавшего.

Из ряда поселенцев вышел Джером:

— Врет. Есть у него и дети, и женщины. Только он их прячет.

Кривой усмехнулся:

— Что скажешь, Деомид?

Герман был готов тут же своими рукам придушить Джерома. Однако Деомид ничем не выдал своего волнения, ответил совершенно спокойно:

— Не обращай на него внимания. Больной он у нас на голову. Как повзрослел, так всюду ему женщины чудятся. А теперь вот еще и про детей говорить начал.

Но Джером бросился к ногам главного бандита:

— Я не больной. Я все знаю. Пойдем в гору, я покажу, где он их прячет. Только одну из них, одну девчонку мне отдашь.

Кривой кивнул двум своим подручным:

— Сходите с ним, проверьте. Только осторожно там, шеи не сломайте.

Джером, однако, не спешил встать на ноги, все пытался заглянуть Кривому в глаза:

— Но ты мне отдашь ту, на которую укажу. Обещаешь?

— Обещаю, — дернул покалеченной щекой Кривой.

Джером тут же вскочил на ноги и взмахом руки пригласил бандитов следовать за собой.

Герман посмотрел на Деомида. Тот по-прежнему казался безмятежным:

— Пустое беспокойство. Нет у нас женщин. Больной он у нас. Видения у него и причуды.

— Разберемся, — сказал Кривой и посмотрел на Германа, лицо которого, видимо, еще не стало таким же серым, как у всех поселенцев, — А это кто?

Деомид тут же ответил:

— Мой помощник. Хороший каменотес.

— Из недавно перемещенных?

— Да. — подтвердил Деомид.

— Ну-ну, — Кривой отвел глаза от Германа и сплюнул. — дай что-нибудь попить, а то в горле пересохло.

— Молочка? — заботливо спросил Деомид.

— Нет. — покачал головой Кривой, — Помню чай у тебя всегда был хороший.

— Да, конечно, — закивал Деомид, — сам готовлю из полевых травок. Сейчас все устроим, напоим высокого гостя. Идем ко мне в дом. А мои люди, — он кивнул Герману, — тем временем тебе камень загрузят.

Глава поселения увел Кривого и еще нескольких бандитов к себе в дом. Герман же вместе с другими поселенцами принялся грузить готовый камень на прицепы к автомобилям. Это была дань, за которой собственно и нагрянули «гости».

Когда утоливший жажду и поболтавший с Деомидом Кривой вернулся к воротам, то там его уже ждали и заполненные камнем прицепы, и бандиты, ходившие вместе с Джеромом в гору:

— Никого не нашли. Да и кого там найдешь в темнотище…

Деомид тут же вставил слово:

— Когда я тебе обманывал.

Кривой нахмурился на растерянного Джерома:

— Ты нас хотел обмануть.

Парень попытался оправдаться:

— Нет. Они, правда, были. И женщины, и дети. Деомид их куда-то спрятал. В какое-то новое место.

Глава поселенцев на это развел руками:

— Ты же видишь, парень больной. Ему женщины за каждым углом мерещатся. С утра их в чужих домах искал. Потом решил, что они в горе. Теперь еще что-нибудь придумает…

Кривой ткнул пальцем в Джерома, но Деомид опередил, попросив:

— Не убивай убогого. Мы о нем позаботимся. Все-таки тварь божья.

Кривой махнул рукой и скомандовал:

— По машинам! — потом обернулся к Деомиду, — Только помни, что я тебе сказал. Не выполнишь, пеняй на себя.

Бандиты расселись по местам. Мощные грузовики плавно вытянули груженые прицепы с территории поселения.

Леон уже было взялся за створку ворот, чтобы закрыть их, как мимо него наружу бросился Джером. Оказавшись вне поселения, он обернулся и крикнул:

— Деомид, я найду их в следующий раз! Я вернусь! Я свое все равно возьму!

И тут же оседающее облако пыли, поднятое автомобилями, накрыло Джерома. Он скрылся из вида.