Наследники Древних. Восточный ветер

Александр Зайцев

«Восточный ветер» – первая из трех частей фэнтези-романа «Наследники Древних». Книга повествует о начале событий, изменивших уклад жизни Наследников – потомков когда-то всесильных шести семей-правителей. Силы Наследников уже не так велики, как у их отцов, а устоявшиеся традиции мира становятся лишь преградой к развитию. Медленное затухание былого величия так бы и продолжалось, если бы не череда загадочных событий, представивших героев в новом свете. Но справятся ли они со всем, что их ждет?

Глава первая. Новый ветер

Сегодня ненадолго переменился ветер. За какие-то минуты один сменился на другой, а затем всё вернулось в обычное состояние. Эти изменения прошли незаметно для народа — стояло раннее утро, даже солнце не успело осветить красной дугой ночное небо. Но Алеар не спал. Он уже давно потерял возможность спать спокойно. Когда-то давно, в юности, его сон был непоколебим. И, раз окунувшись, он уже не покидал его до тех пор, пока полностью не насыщался. Теперь же всё было по-другому. Уже долгие годы Алеар просыпался от малейшего шороха, скрипа, писка. И когда сегодня ночью старый флюгер сначала перестал чуть слышно похлопывать остатками своей тряпичной части, а затем с лёгким поскрипыванием развернулся и зашумел снова, Алеар пробудился мгновенно.

Восточный ветер не менялся уже сотни лет. В первые секунды старик не поверил сам себе. «Видимо, я всё ещё сплю», — пронеслось в его голове. Но когда он поднялся на крышу и увидел весело трепетавший флюгер, все сомнения и надежды рухнули. А их место тут же заполнили страх и ужас. Ветер не просто затих — он ИЗМЕНИЛСЯ! Флюгер ровно показывал направление — Запад. Сейчас дул не восточный — западный ветер.

Алеар почувствовал, как его ноги слабеют. Не найдя ничего лучше, он сел прямо на ступени, ведущие на крышу. Волнения и страхи всё ещё рисовали жуткие картины, но заточенный годами мозг уже начал рассчитывать примерную продолжительность случившегося явления. «Около десяти минут», — отчитался Алеар сам себе, как только ветер снова переменился. Он встал и на ещё слабых ногах подошёл к флюгеру. Тот, словно ничего и не было, похлопывал на привычном ветру. И только стёртые следы пыли подтверждали, что старику это всё не привиделось. Размышляя о возможных причинах и последствиях случившегося, Алеар направился в Архивы. К полудню он просмотрел лишь малую часть общего реестра событий, но всё, что ему удалось найти, — это три-четыре записи о нескольких незначительных подвижках ветра в сторону юго-восточную, и чуть больше — в северо-восточную. Все они случались довольно редко, если верить записям, то не чаще, чем раз в сорок три — пятьдесят четыре года. Но самое важное — процесс подвижки ветра занимал почти целый цикл! Примерно полцикла он буквально по капле сдвигался в сторону нового направления, а затем шел обратно. Всё происходило так плавно, а изменения были так малы, что замечали их лишь Хранители Памяти. В большинстве случаев люди даже не знали об этих изменениях. А о резкой перемене не писалось нигде. Лишь к позднему вечеру Алеар нашёл действительно странный случай — Восточный ветер полностью сменился на Северо-Восточный почти на полгода, правда, было это более пятисот лет назад.

Устав от целого дня чтения, старик вышел к проёму в стене. Солнце садилось. Восточный ветер дул сильно и уверенно, будто и не было утреннего дезертирства. Город жил своей обычной жизнью. Часы в зале пробили восемь раз. Старик вздрогнул, напуганный резким звуком, затем удивился, как в течение всего дня ни разу не услышал их.

…Надо повернуть ключи в Зале Древних. Уже давно никто не помнил, зачем это нужно, но Хранитель должен был каждый день повторять ритуал. Поэтому Алеар встал и направился исполнять долг. Никто, кроме Хранителя или его ученика, не имели право заходить в этот зал. Как и всё во Дворце Памяти, Зал был исписан Знаками Древних и Первых Предков. Стены, потолки, пол и все предметы окутывались вязью этих знаков, словно паутиной. Оказавшись здесь впервые, Алеар был поражён красотой, но со временем первое впечатление угасло, восторги утихли.

Собственно, никаких ключей в зале не было — были рычаги. Они располагались в шести линиях. Начало каждой отмечалось определённым родовым знаком Древних. Из этих линий складывались внутренние стены огромной залы, образуя, на первый взгляд, бесконечный лабиринт. Задачей Хранителя было передвигать рычаги в строго определённой последовательности. Сегодня начало нового цикла — это значит, первый верхний рычаг двигается на одно деление вправо, завтра же он вернётся назад, а вправо сдвинется второй сверху, и так сорок один день, пока не будут использованы все комбинации и все шесть рычагов вновь не выстроятся в одну линию. Тогда цикл закончится.

Поставив рычаг в нужную позицию, Хранитель подошёл к алтарю и положил в его центр свой амулет. Дождавшись, когда все древние символы зажгутся, образовав колесо Первых из Древних, а перед алтарём появится сфера матового света, он начинал кричать на древнем языке Первых Предков. Будучи учеником предыдущего Хранителя, Алеар, впервые услышавший тогда эти звуки, потратил почти цикл на то, чтобы перевести их, но никакого смысла не нашёл. Ещё меньше смысла было сейчас. Тем не менее, откричав ровно столько, сколько положено, он записал результат, — обычное молчание, — в толстый том, лежащий рядом с алтарём, зарисовал положение рычагов, забрал амулет и покинул зал Древних. Перемена ветра, пусть и недолгая, но столь разительная, волновала его намного больше, чем бессмысленные древние ритуалы.

Латар бежал изо всех сил, он спешил так сильно, как мог. Сегодня ночью во время очередного подъёма к звёздам Латар упал. Такого никогда раньше не случалось. Он упал не потому, что сделал что-то не так, и не потому, что не совладал с восходящими потоками. Ветра не было! Правда, ветер очень скоро задул снова, но уже с другой стороны. Латару повезло, ведь он летал лет с четырёх, поэтому смог подстроиться под новый поток довольно быстро и более-менее успешно приземлиться, лишь слегка задев одинокое бордовое дерево, властно раскинувшее ветви вдали от Древнего сада. Оказавшись на земле, Латар первым делом сложил крылья, и, несмотря на то, что новый ветер был силён, так и не решился взлететь снова, отправившись домой пешком.

Всего через несколько минут он перестал жалеть об этом — новый ветер стих так же неожиданно, как и появился, и снова задул старый, привычный, но только через минуту или две. Две минуты без ветра! Это никак не укладывалось в голове. Как такое вообще возможно? Даже он не смог бы планировать над землей так долго.

Латар закинул крылья домой. Хотелось быстро перекусить. Он схватил с кухни кусок мясного пирога — еще горячего и явно приготовленного к обеду, оставленного, как говорил повар, лишь настояться и надышаться. Помимо этого, он ненароком захватил три яблока с парой жирных сливовых печений — и был таков, еле успевший удрать с кухни незамеченным.

Латар помчался навстречу разгоравшемуся солнцу, туда, где точно мог найти того, с кем не лишним будет обсудить событие. Забравшись на холм с одиноко стоявшим вечным деревом, он увидел, что Каар, его друг, уже там, на их обычном месте — около дупла, высоко среди ветвей.

— Скорей слезай! Я тебе сейчас такое расскажу! — закричал Латар, не успевая перевести дух. Каар сосредоточился и одним прыжком оказался около Латара.

Каар был старше почти на два года, и совсем недавно выяснилось, что он Вуйта — скользящий в пространстве. В семье Орл, к которой он принадлежал, не было Вуйт уже несколько поколений. Остальные Наследники Древних даже начали беспокоиться на этот счёт. Но дар Каара открылся вовремя. Правда, обучать скользящего приходилось самому Жрецу, ведь больше никто не знал тайн Вуйт. Латар же был из семьи Враан и очень хотел оказаться Бэклом, чувствующим время. Пока на скорое проявление его способностей оставалось только надеяться. Но если уж способности появятся, Латару не придётся ходить к Жрецу — дед Латара сам являлся Бэклом.

— Что у тебя случилось? — Каар говорил как всегда спокойно. — Ты понял, что Бэкл?

— Ещё рано, и ты это знаешь!

— Ну, бывают же исключения… Вдруг, ты особенный!

Каар сосредоточил взгляд за спиной Латара, явно намереваясь использовать способности совсем не в мирных целях. Однако Латар не собирался давать ему такую великолепную возможность и толкнул первым. Друг потерял равновесие, плашмя упав на спину.

— Ты должен быть быстрее. Никто не будет ждать, пока ты соберёшь внимание.

— Да, Жрец говорит то же самое, — потирая ушибленные места, ответил Каар. — Так что у тебя?

Латар, сделав вид, будто он совершенно не понимает, о чём идёт речь, спокойно уселся между корнями вечного дерева. Каар сел рядом. Он знал, что его друг не сможет долго молчать, если просто сидеть и ждать. И наоборот — Латар будет уходить от ответа до бесконечности, если начать его расспрашивать. Поэтому они оба молча сидели и внимательно рассматривали багровеющее небо. Скоро начнётся день — и будет он жарким.

Со стороны нижнего рынка ветер нёс обрывки утреннего шума, там уже вовсю кипела торговля. Солнечный свет, переливаясь, прыгал по крышам, раскидывая во все стороны озорные брызги. Ветер шелестел высоко в кроне дерева, словно приходя в себя от недавно пережитого. Наконец, Латар не выдержал и затараторил без умолку:

— Это всё ветер! Представляешь! Я сегодня поднимался к звёздам…

— Надеялся пробудить в себе силы? — не удержался Каар. — Я так и знал! Получилось?!

— Нет, — чуть насупился Латар. — Не в этом дело! Понимаешь, когда я поднялся на треть выше Башен Древних, — ветер перестал дуть!

— Ты имеешь в виду, ослаб? — вяло уточнил Каар.

— Нет! — Латар вскочил и замахал руками. — Его не было! Вообще! Ветер не дул!

Каар подозрительно посмотрел на друга, пытаясь понять, в чём суть розыгрыша.

— И как же ты тогда…

–… не свалился? — радостно спросил Латар. — Да я кубарем полетел вниз, наверняка бы разбился, всё случилось так неожиданно… — Он резко замолчал, снова подсев к другу и, оглядевшись, шепнул. — Но тут задул другой — с берега!

— Ты врёшь, — вырвалось у Каара. — С берега?

— Клянусь! Первыми Предками клянусь! Ветер дул с берега! — Латар говорил абсолютно серьёзно. Каар же пытался осознать сказанное. Такими клятвами просто так не бросались. Но и о ветре никто такого не говорил.

— А ты уверен, что это не был Дикий Ветер Сверху?

— Абсолютно! — сияя от произведённого эффекта, ответил Латар. И небезосновательно: Каар хлопал глазами, и было почти видно, как мысли пробегают у него в голове.

«Если он откроет рот, будет совсем как рыба», — подумал Латар.

— Но это ещё не всё, — Каар сосредоточился, внимательно слушая прохаживающегося перед ним Латара. — Мне, как ты догадался, удалось приземлиться на этом новом ветре. А когда я пошёл домой — ветра не было почти две минуты! Никакого! — Латар замер перед Кааром, а тот словно провалился внутрь себя.

С ним такое случалось, когда он задумывался над чем-то слишком глубоко. Он будто засыпал с открытыми глазами. Старший брат Латара говорил, что со временем это пройдёт. Сам же Латар считал причиной тот факт, что его друг оказался Вуйтой, и теперь мог проходить сквозь пространство.

— Ты поднимался потом?

Латар слегка вздрогнул от неожиданности.

— Нет, — врать было незачем, Каар не стал бы смеяться. Он понимал всю важность события.

— Это хорошо, — Каар заложил руки за голову и уставился в небо сквозь крону векового дерева.

— Я подумал, — всё же слегка оправдываясь, добавил Латар, — вдруг он снова пропадёт. Ты думаешь, ещё хоть кто-нибудь это заметил?

По лицу Каара было видно, как в его сознании пронеслась неприятная мысль — и что он её отогнал:

— Скорее всего, Хранитель.

— А Жрец? Ты сегодня с ним уже занимался?

— Нет, меня не пустили, говорят, он ушёл. Но, знаешь, по нему никогда нельзя сказать, о чём он думает и что знает.

— М-м-м, — согласился Латар. Он взял палку среди корней и стал рисовать на земле, двигаясь и таща её за собой.

У Латара оставалось совсем мало времени. Ему было почти четырнадцать, но ничего особенного он не чувствовал. И хотя Каар пробудился только после пятнадцати, это ещё ни о чем не говорило — Каар был Орл, а Латар — Враан. Врааны должны пробуждаться раньше!

Вдруг Каар резко встал и быстрым шагом пошёл в сторону Обители.

— Пойдём! Посмотрим, что есть у Хранителя про Ветер с Берега, — бросил он догоняющему его Латару.

— Полезем?

— Конечно! Не хочу зависнуть над Дворцом Памяти в тот момент, когда твой ветер решит задуть!

Латар усмехнулся:

— Он не мой.

— Не отставай, а то не успеем до вечернего отлива вылезти обратно, — и Каар ещё больше ускорил шаг, постепенно переходя на лёгкий бег.

В то время как Латар и Каар только направлялись к тайному лазу в Хранилище, случайно обнаруженному ими несколько лет назад, Алеар уже не первый час просматривал древние записи, медленно и внимательно разбирая каждый текст. Молчаливые Служители Памяти бесшумными тенями скользили по древним залам, пытаясь найти любые упоминания о смене ветра.

Хранитель провёл ещё два дня в непрерывном чтении, прежде чем нашёл упоминания о похожих изменениях. И следовавшее из них совсем не порадовало старика. Древние писали, что такая резкая перемена была предвестником Времени Дождя. Ничего более страшного за всю свою жизнь Хранитель ещё не читал.

Первые предки традиционно оказались немногословны, записи были всего на нескольких страницах, и к их концу всё чаще «Время Дождя» стало именоваться «Временем Смерти». Затопленные города, сырость, болезни, голод — судя по записям, это была лишь малая толика того, что ожидало их. Самым ужасающим оказались даты — бедствия охватывали десяток лет.

На собрание Высшего Совета Жрец пришёл последним. Он не любил опаздывать, но и спешить было не в его привычках. Все уже сидели за древним круглым столом.

Жрец занял пустое место с витиеватым символом на спинке кресла. Справа и слева сидели представители шести семей, шести Великих родов, кланов — Наследников Древних. По правую руку — Флиин, Враан, Маар, а по левую — Элеро, Орл, Верлоф.

Напротив восседал Хранитель, представляя потомков Первых и всех безродных. «Это Алеар? Какой же он старый… А я?». Мысли о возрасте были печальными, и Жрец гнал их прочь — так становилось легче, точнее, так у него появлялась возможность жить, иначе было невыносимо.

— Все здесь, — Хранитель прокашлялся и начал сразу, без прелюдий и вступлений. — Пару дней назад на исходе ночи изменился ветер.

— Подумаешь, качнуло стрелу немного! Неужели из-за этого нужно было всех созывать? Сейчас-то он дует как прежде.

«Все Верлофы такие нетерпеливые, — пронеслась мысль в голове Жреца. — А ведь действительно, все. Странно. Ведь если подумать…». Но Хранитель не позволил внутреннему диалогу Жреца развиться.

— Стрела не «качнулась», как вы выразились! Она — развернулась! Ветра не было, он полностью стих. А затем задул с Запада!

Над древними символами, которыми был изрезан весь стол, повисла тишина. Смена ветра — это нечто неслыханное, почти невозможное. Первым заговорил Враан:

— Хранитель, Вы абсолютно уверены в своих словах?

— Да. Ветер дул с Запада.

— Что говорят Архивы? — подключилась к разговору Орл.

Хранитель ей не ответил. Жрец заметил, что у него трясутся руки — мелкой, почти неуловимой дрожью. И губы двигаются, словно не слушаясь его, будто он хочет что-то сказать, но не может. «Он как перепуганный маленький ребёнок. Что же он узнал? Что могло его так впечатлить?».

Маар положила руку на плечо старику и повторила вопрос Орл:

— Что вы нашли, Хранитель?

— Смерть, — наконец выплюнул он.

— В каком смысле «смерть»? — уточнил Элеро.

— Если верить Архивам, — Хранитель наконец совладал с собой, — последний раз Западный ветер дул более ста лет назад. С собой он принёс Вечный дождь. Эту запись я нашёл среди книг, написанных Первыми Предками.

Все задумались, в молчании выражая уважение к Первым Предкам. Жрец никогда не понимал, почему их называют Первыми, словно до них никого и не было.

Хотя, судя по Архиву, так и есть. Среди того немного, что знал об этом удивительном месте Жрец, было разделение Архива на несколько частей: архив Первых Предков был самым древним, за ним шёл архив Сферы — откуда он взялся, что означал и кем составлен, не знал никто, а сами записи не представляли смысла. Впрочем, по словам Хранителя, как и большинство записей Первых. Наиболее ясными были архив Шести семей и архив Настоящего Времени.

Ходил слух ещё про архив Древних. Тот самый, в котором скрывались чуть ли не все тайны мироздания, но доступ к которому, увы, был даже не у всех Хранителей. Бытовало мнение, что для входа в этот архив нужно обладать какими-то особыми навыками или некой совершенно неопределяемой чистотой души. Видимо, на каком-то этапе истории либо не оказалось Хранителей, способных туда спускаться, либо они не видели в этом необходимости, но факт оставался фактом — архив Древних был утерян. При этом до сих пор оставалось загадкой, как такое произошло? Почему Хранители Памяти не могут найти Архив Древних, свободно перемещаясь по всем помещениям Архива, куда бы ни отправил их Хранитель? Всё это Жрец выпытал по крупицам у разных Хранителей.

«Судя по сказанному, это событие не просто масштабно, а имеет колоссальный характер. Такие вещи не происходят случайно. Надо понять, чем они вызваны». Размышления Жреца были прерваны тишиной. Все давно молчали и смотрели на него, дожидаясь разъяснений.

— Я не застал это время, — с едва заметной улыбкой сказал он.

Лица сидящих вытянулись от удивления. Каждый был абсолютно уверен в том, что Жрец если и не был сам одним из Первых или даже Древних, то наверняка жил среди них или во времена сразу после. Это его заявление стало второй шокирующей новостью за совет. Жрец намного моложе, чем о нём думают…

Вторая новость, как и первая, оказалась недоброй. Теперь надежда оставалась только на записи Первых. Каждый член совета понимал, что это значило, но никто не хотел говорить, будто молчанием можно было изменить сказанное Жрецом.

Флиин встала и подошла к одному из резных окон. Восточный ветер привычно затрепал её золотисто-медные волосы. Из гавани еле доносились звуки швартующихся кораблей, обрывки фраз, крики птиц. Всё было мирно и спокойно.

— Что об этом говорят Первые Предки? Они ведь пережили это?

Хранитель пожал плечами:

— Всё как всегда — настолько неясно, что почти бессмысленно. Запись в архивах говорит, что спасением им стали золотые улья. Но нигде не указано, что это такое или где находится.

«Золотые ульи. Какое-то знакомое словосочетание», — Жрец попробовал вспомнить что-то глубоко спящее в недрах его необъятной памяти, где-то в самом начале его пребывания здесь. Но ничего, кроме ощущения ускользающего так и не сформировавшегося образа, поймать не удавалось.

Враан тоже встал:

— Мы должны как можно скорее выяснить, что это и как оно может помочь.

— Я предлагаю перерыть родовые дома, — поддержал Верлоф, — возможно, там есть эти ульи или какие-нибудь упоминания о них.

Орл обратилась напрямую к Жрецу:

— Жрец, узнай у Первых, что нам искать и сколько у нас времени.

— Всё зависит от ветра, — снова заговорил Хранитель. — И мне нужна помощь, чтобы просмотреть весь архив Первых.

— Вы хотите выбрать ученика? Сейчас? — у Элеро от удивления даже бровь взлетела. «Ему нужно поработать с мимикой, иначе его перестанут воспринимать всерьёз», — пронеслось у Жреца.

— Нет. Мне нужен тот, кто уже читает язык Первых и умеет молчать о прочитанном.

«Он говорит обо мне!» — годы эмоциональной тренировки не позволили дёрнуться ни единому мускулу, никто даже не смог заподозрить, насколько это высказывание взволновало Жреца.

Архивы — это не просто списки описываемых событий. Это нечто большее. Жрец смог выяснить о них совсем немного, и лишь то, о чём и так знал каждый. Архивы хранились во Дворце Древних, к ним допускался лишь Хранитель, даже его ученик не мог их видеть, лишь Служителям Памяти дан был такой шанс, но только по прямому приказу самого Хранителя.

Говорили — это необычные книги, да, собственно, никто и не был уверен, что в архивах находились именно книги. Но Жреца волновал не только сам Архив. После стольких лет возможность пройти во Дворец Древних и увидеть что-либо, кроме зала Совета! «Это шанс, который больше может не выпасть никогда!»

— Язык Первых кроме тебя понимает лишь Жрец. Но он не может входить во Дворец Древних дальше зала Совета.

— Верлоф прав.

— Враан, мы все знаем, что он прав, — Орл говорила мягко, как с ребёнком, — но есть ли у нас столько времени, сколько потребуется Хранителю для изучения всего архива Первых?

Элеро тут же понял, к чему клонит Орл:

— Мы должны решить сейчас.

— Такие решения не принимаются на скорую руку, — вставила своё слово Маар.

— Но и тянуть с ним мы не можем. Неизвестно, сколько у нас времени. Может, мы уже опоздали? — Враан посмотрел на Хранителя. — Есть ли вообще в этом смысл?

— Я сказал всё, о чём успел прочитать. Теперь решать вам.

Жрец отвернулся к окну, он не мог больше спокойно сидеть. Очень хотелось встать и отойти, не слушая их разговор. Он отодвинул кресло и подошёл к одному из проёмов. Ветер нёс звуки моря, за спиной слышались приглушённые голоса: «Они заговорили шёпотом».

Жрец вздохнул и подставил ветру ладони. «Не хочу их больше слышать, пусть решают сами, в конце концов, это уже вне совета, и мне здесь быть необязательно», — с этой мыслью он развернулся и вышел из зала, оставляя представителей шести родов решать, возможно, самый важный вопрос в его жизни. Ему же предстояло ответить на свои.

Сказанное Хранителем тревожило. Дойдя до парадной лестницы, Жрец шагнул сквозь пространство. Минуя шумный город, он зашел в одну из Башен Первых, поднялся на самый верх и остановился. Дворец Древних со всеми членами Совета остался далеко, Жрец подошёл к проёму и прислонился к стене. Картина, на которую он смотрел, обволакивала спокойствием и, как свежая вода, смывала энергетическую шелуху от только что проведённого собрания. В обычные дни он мог стоять так часами.

Перед взором Жреца лежал древний сад. Теперь его называли именно так — Древний. А ведь когда-то он был просто рощей, саженцами. Но не теперь. Сейчас он стал одним из вечных символов Первых Предков и Древних, олицетворением их сил и знаний, разноцветным бессмертным морем. Жрец любил это место из-за немноголюдности. Попусту лазить из любопытства в одну из твердынь Первых считалось непочтительным. Это никоим образом не могло остановить мальчишек — Враана и Орла, но заметив Жреца, они исчезали так быстро и бесшумно, что многие опытные воины могли бы позавидовать.

«А ведь когда-то я сажал этот сад. Прошлый Жрец, Агнор, говорил, что сначала я должен обуздать себя и стать частью этого мира. Тогда мне нужны были сильные проводники и якоря. И мы решили посадить небольшой сад. А получился настоящий лес. Я сажал его восемь лет, каждый день семь деревьев в шести участках сада в честь Древних, и восемь — в связующей аллее в честь Первых Предков. Действия мои казались странными, а суждения Агнора — неясными, впрочем, как и деревья, которые я сажал. Они были пугающими и в то же время удивительными. Сколько лет прошло, веков…»

Жрец замечал, как прекрасно колыхающееся море под порывами привычного восточного ветра. Иссиня-чёрные Нирвы, деревья Враанов, вздымались вверх, поглощая и уже не выпуская обратно ни капли света, выделяясь тёмными и довольно мрачными пятнами на фоне всего сада. Они обладали матово-чёрными, словно исписанными самим временем стволами и резными тёмными листьями, непохожими один на другой.

Нирвы напоминали живую безлунную ночь рядом с золотыми куполами Раштов части Флиинов. Те, как маленькие солнца, оставленные взрослыми светилами поиграть, пока решаются важные дела, взрывались ярким золотом округлых крон. Рашты заполняли светом всё вокруг, их большие шаровидные кроны будто сами излучали свет, сияя и освещая изумрудно-зелёное море Мааров. Их деревья — Аргилы — обладали потрясающей широтой и палитрой цвета. Здесь был и изумрудно-зелёный, и глубинный тёмно-синий, и нежно-голубой. Встречались и деревья с сине-зелёным отливом. Их листья, словно застывшая пена дневной волны, колыхались под ветром, создавая иллюзию поверхности водной глади.

На краю этого моря вздымались успокаивающие, тонкие, пепельно-серые Лирты части Элеро. Они восходили острыми пиками в небо. Издали казалось, что это причудливые постройки сумасшедшего архитектора, разбросавшего в самом центре сада строгие конусные серебристые пики с абсолютно гладкими стволами без единой ветви или листа. Но это было не так, ох, как бы обманулся тот, кто поверил первому впечатлению от Лирт.

Следом за этими грозными, ощетинившимися на небо острыми зубами Элеро плавно колыхалась перламутрово-белая паутина Лоритов Орлов. Нежные, воздушные, с множеством тонких ветвей, танцующих на ветру и почти незаметных в лучах яркого полуденного солнца, они текли под ветром, словно сам свет, слегка мерцая и обманывая своей лёгкостью и изяществом. Тонкие стволы хоть и производили впечатление едва весомое и совсем летучее, на самом деле были крепкими, а благодаря удивительной гибкости практически не ломались. И вот эти ажурные, абсолютно неземные деревья в свою очередь натыкались на огненно-рыжую стену Роржнов части Верлофов, этих древних исполинов, осанистых, крепких, каждое из которых могло спокойно сойти за десяток, а то и два самых обычных деревьев. Роржны, скорее, не стояли, а сидели — похожие на старых уставших великанов, присевших с краю и отдыхавших перед дальней дорогой, раскинув свои могучие ветви с огромными рыжими листьями.

И всё это пространство словно рассечено кровавой галереей Первых предков, вытекающей в смешанное озеро из всех деревьев. «Великолепная картина», — прошло несколько сотен лет, прежде чем Жрец увидел истину, задуманную Агнором. Это был не сад и даже не лес, нет — это было вечное напоминание, прекрасное и одновременно горькое. Краем глаза Жрец заметил движение у одинокого бордово-красного дерева Первых Предков. Присмотревшись, он увидел двух мальчишек, бегущих через пустынное пространство к тёмному сектору сада. Это было странно, хоть в эти части и приходили для молитвы Первым или за ответом к Древним, но редко это были дети, они вообще нечасто заходили так далеко. Исключением мог стать поход с членами семьи, дабы пробудить в чаде силы рода. Но эти двое были из разных семей, он это ясно видел. Постарше — Орл, а младший — Враан.

Жрец улыбнулся. Каар и Латар! Для этих двоих это просто прогулка — они были завсегдатаями Сада. «Они знают сад так же хорошо, как и я». Жрец был уверен, что в Саду не осталось ни одного уголка, в котором не побывала бы эта пара. Поэтому он нисколько не удивился, когда в Кааре проснулся Вуйта, напротив, было бы странным, не случись этого. И подозрительно, если в скором времени в Латаре не проснётся Бэкл. Жрец расслабил взор — и дети превратились в еле заметные точки, которые вскоре затерялись среди острых пик тёмной части сада.

Повернувшись к одной из стен, Жрец вдавил в камень кольцо с печатями Первых и Древних. Камень раскалился, а затем исчез, открыв взору нишу с различными предметами. Выбрав тонкий зелёный обруч и белый шар, Жрец закрыл тайник и вновь подошёл к проёму. Он поместил шар в одно из углублений у самого края, надел обруч так, чтобы тот плотно прилегал к вискам и затылку. Закрыл глаза и, чуть помедлив, начертил над шаром какие-то знаки. Жрец делал это уже многие годы, но всё равно каждый раз его передёргивало. Через всё тело проходил разряд тока, и Жрец оказывался в бесконечном море образов и потоков информации. Любая, даже мимолётная мысль вызывала шквал различных зрительных, тактильных, осязаемых и главное — эмоциональных видений. Неподготовленного человека могло просто-напросто отключить или даже убить такой массой. Но Жрец был опытен, за его спиной стояли годы тренировок под руководством Агнора и века самостоятельного использования этих даров Древних. Он сосредоточился на Западном Ветре. Ему предстояло долгое плавание в поиске нужной информации.

Закончил Жрец глубокой ночью. За общением с Древними время не ощущалось — для них всё было «сейчас». Убрав Предметы Силы на свои места, он сел к проёму с видом на море. Так глубоко из времён он ещё никогда не видел и не чувствовал. Образы, всплывавшие сегодня, были огромны, колоссальны, ужасны и прекрасны одновременно.

Западный Ветер был вестником Смерти. Она шла вслед за ним, во всех своих материальных и энергетических обличьях.

«Этот мир никогда не перестанет тебя удивлять, дай ему только шанс. Но всегда помни — ты не был рождён здесь, а значит, и обрести покой здесь не сможешь», — это были первые слова Агнора, когда Жрец пришёл к нему. Он искал помощи, ответов, покоя, но Агнор дал ему другое — смысл жизни:

«Ты можешь обучиться и стать частью этого мира, это нелёгкий и небыстрый путь. Я вижу в тебе дары всех Древних. Если ты решишься, то я помогу открыть их в твоей душе и покажу тебе мудрость Первых Предков». Тогда это было столь заманчиво — все эти волшебные дары, таинственные знания… Конечно, он согласился. В течение многих лет Жрец сомневался в выбранном пути, пока однажды Агнор не позвал его к себе и не прошептал:

«Ты сможешь защищать этот мир так долго, пока будешь помнить, кем ты был и кем стал — ты Жрец, несущий мудрость Первых Предков, хранящий дары Древних. Другого имени у тебя больше нет. Теперь, мой ученик, ты часть этого мира, а он часть тебя — и этом твоя ноша».

Через несколько дней старый Агнор скончался. Ему было около ста семидесяти трёх лет — и он выглядел соответственно. Агнор и Жрец провели вместе чуть больше ста лет, только Агнор высох и поседел, а Жрец не изменился. И сейчас, после общения с Древними, Жрец впервые засомневался, в силах ли он противостоять тому, что надвигается за Западным Ветром.

«Есть ли среди всего того зла, что идёт на нас, смерть и для меня?».

Не мысли о самоубийстве (он оставил их задолго до обучения у Агнора), но любопытство терзало его. Скоро рассвет, надо поспать. Идти никуда не хотелось, да и сил не было, что случилось впервые за последние несколько веков и тоже разжигало интерес Жреца. В итоге он вытянулся во весь свой огромный рост на полу и закрыл глаза.