Боец без правил. Роман

Александр Кваченюк-Борецкий

Наша жизнь походит на бои без правил. И кубок победителя зачастую достается совсем не тому, кто этого заслуживает. Кровавый ринг стал для Глеба Горна жестоким испытанием, когда однажды неизвестный позвонил ему и предложил вернуть возлюбленную: она вдруг бесследно куда-то пропала! Для этого Горн должен проиграть в предстоящем бою, где на кону стоят большие деньги. Он прекрасно понимает, что схватка может стать для него последней. Но у Глеба нет выбора…

11

— Глеб! — сказала Мария Сергеевна, когда тот, умывшись, невозмутимо принялся за завтрак.

— Что — «Глеб»? — набив рот жареной колбасой с луком, с трудом произнес юноша. — Я уже почти семнадцать лет, как Глеб! Ты, разве, не знала об этом?

Женщина стояла в шаге от стола и, с трудом сдерживая слезы, с болью в сердце посмотрела на него. Сын ее сильно вырос и возмужал. Он был уже почти взрослым. Его открытый и в то же время дерзкий взгляд серых глаз, прямой слегка приплюснутый нос, широкая улыбка — все это было ее, родное, и вызывало тихий восторг и умиление.

— Я могу тебя попросить кое о чем?

Глеб даже не взглянул на мать, стараясь быстрее покончить с завтраком, чтобы не опоздать в школу.

— Я, кажется, догадываюсь, о чем, ты меня хочешь попросить!

Так, ты так бы и говорила, что речь пойдет не «кое о чем», а «кое о ком»! То есть, об этом подонке Головнине! Скажи, разве, я не прав?..

Мария Сергеевна отвела взгляд, стараясь не смотреть в глаза сыну.

— Ты не мог бы какое-то время пожить у бабушки?

Глеб едва не поперхнулся очередной порцией перловки…

— Я?! У бабушки? Но почему?!

Мария Сергеевна в расстройстве чувств едва не прокусила губу до крови.

— Понимаешь… Виктор Иванович… Он… Он угрожал мне! И я боюсь… Чтобы он не причинил тебе зла! Тебе лучше какое-то время не показываться дома… Так будет спокойней тебе и мне!..

Вытаращив глаза, Глеб смотрел на мать, не мигая.

— Но я… Я не сделал никому ничего плохого! За что он будет меня преследовать?! Ма, ты — в своем уме?

Как ни крепилась Мария Сергеевна, слезы навернувшись на глаза, потекли по ее щекам тоненькими ручейками.

— Глеб!

Это восклицание, казалось, вырвалось из самого ее сердца. И Глеб не мог на него не отреагировать. Жалость к матери и к самому себе вдруг пронзила его насквозь.

— Ты — что? Снова хочешь жить с этим отморозком?! А я… Я стал для тебя помехой?..

— Нет, Глеб! Нет!

Мария Сергеевна, шагнув навстречу сыну, прижала его голову к своей груди.

— Тогда говори правду, ма! Говори так, как есть!

— Поверь… Поверь мне!

Женщина изо всех сил тщетно старалась взять себя в руки.

— Тебе лучше не знать этой правды!.. И ни о чем не спрашивать…

Глеб попытался высвободиться из объятий матери.

— Значит, ты все лжешь! И этот… Этот оборотень в погонах стал тебе дороже родного сына! Да и был ли твой сын…

Глеб умолк оттого, что, не в меру расчувствовавшись, дальше не мог произнести ни слова.

Наконец, большим усилием воли он овладел собой.

–…Когда-нибудь дорог тебе вообще?!

Встав из-за стола, юноша бросился в свою комнату.

— Глеб! Погоди, сынок!

Но тот уже выскочил из квартиры, даже не попытавшись прикрыть за собой дверь.

— Желаю тебе счастья, ма! — эхом донеслось до Марии Сергеевны из подъезда.