Ведьма

Александр Конторович, 2022

Магия… Палочка-выручалочка, к которой ты привыкаешь с рождения. То, что дает тебе власть над людьми и предметами, выручает в трудной ситуации и облегчает жизнь. Привычное и повседневное ощущение… Каково это – внезапно стать таким же, как и большинство окружающих тебя людей – ничем подобным не владеющими? Превратиться в того, кого в твоем, привычном, мире называют изгоями? Но – теперь ты будешь с этим жить. Ибо никакого иного выхода больше нет. Привыкай – теперь это твой мир…

Глава 4

В деревне Дану уже узнавали — кланялись, начиная издалека, но разговаривать опасались. Возможно, причиной тому были суеверия — язычников в этих местах не привечали, а может, виной тому был огромный нож на поясе обрядницы, с которым она никогда не расставалась.

Единственным, кто не боялся Даны, был четырехлетний Иван, который быстро пошел на поправку после ее лекарств. Семья ребенка не знала, чем отблагодарить девушку — старший Иван совал ей деньги, но Дана перенаправила его к настоятельнице монастыря со словами — что матушка Марфа скажет, пусть тот и сделает. Теперь сестры были обеспечены дровами как минимум до середины зимы.

Пока, хвала небесам, ни в монастыре, ни в деревне никто не болел, и Дана могла заняться сбором трав.

Но кое-что, всё-таки, следовало еще предпринять. Поэтому она поговорила с матушкой, и та съездила навестить в ближайший город настоятеля храма, которого знала уже много лет. А еще через несколько дней к игуменье приехал посетитель от протоиерея Александра и передал вырученные за золото деньги — пятьдесят тысяч рублей.

Кое-что Дана потратила на одежду — впереди была зима, и стоило позаботиться о том, чтобы не замерзнуть в снегу. Раньше она снег никогда не видела, знала, что где-то в Империи на высоких горных пиках снег этот был, но представить себе, что это такое, получалось плохо. Ее это, безусловно, волновало, поскольку окружающие предполагали, что она хорошо знакома с условиями жизни в этой местности. Оставалось надеяться, что снег не так страшен, как, например, Кнут Могила с его магией. Если она Кнута не испугалась, то и снег переживет.

Дана вставала очень рано, как и все в монастыре, и еще затемно выходила в лес, бродила по холмам, лугам, вдоль берегов ручьев — повсюду выискивая травы, кору, коренья, листья, плоды и цветы. Возвращалась тоже уже затемно, иногда за день успевая сделать две — три ходки, вечно нагруженная доверху растениями. Рядом всегда бежал верный Край, охраняя свою хозяйку. Так продолжалось недели две. Лето закончилось, и в свои права вступала золотая осень. Дана торопилась — до сезона дождей оставалось совсем немного, а потом, как ей сказали, наступит длинная зима. И эту зиму ей надо будет как-то пережить…

Она еле дотащилась до лестницы с целой связкой страшного на вид лишайника и собиралась уже забираться на чердак жилой части монастыря, где хранилось собранное ей богатство, как в дверях появилась одна из молодых послушниц — сестра Вера — и позвала Дану к игуменье.

— А что за срочность такая? — удивилась Дана, пытаясь снять с тебя слои паутины и вытряхнуть сухие листья из волос.

— Матушка сказала — срочно! Как только придет! — передала слова игуменьи сестра Вера. — Иди уже!

Связка лишайника выглядела так заманчиво и многообещающе, что Дане с трудом удалось с ней расстаться. Аккуратно сложив свое богатство в углу у лестницы — как бы сестры не выкинули сгоряча! — Дана, потеряв надежду привести себя в порядок, помчалась к матери Марфе.

— Звали, матушка? — заглянула в кабинет настоятельницы девушка.

И застыла. На стуле перед игуменьей сидел… Колдун. Тот самый Петрович, который чуть не испустил дух в трапезной монастыря, когда случилась авария. Дана не испугалась, просто вид гостя напомнил ей тот день, когда она потеряла все в своей жизни.

Видимо, она сильно побледнела, потому что гость вместо приветствия произнес:

— Не бойся меня!

Дана бросила взгляд в сторону от стола — два бугая, Леха и какой-то еще новый — сидели на шатких монастырских стульчиках неподалеку от своего патрона и бдительно следили, чтобы с ним ничего не произошло.

«Как будто мать Марфа может что-то ему сделать, — презрительно усмехнулась про себя Дана, — устроили тут представление, тоже мне, охранники! Лучше бы в коридоре ждали, у дверей, и то пользы было бы больше».

— А я и не боюсь, — взяв себя в руки после нахлынувших на нее эмоций, спокойно ответила Дана. — Чего мне тебя бояться?

— А ты смелая! — оценил ее ответ Колдун.

— Не жалуюсь.

В кабинете возникла пауза. Игуменья не пыталась «склеить» разговор, лишь с любопытством поглядывала на гостей и свою воспитанницу. Видимо, она считала, что время для активных действий еще не наступило. Колдун (в миру — Александр Петрович) тоже с любопытством смотрел на Дану, и ничего не говорил.

«Я зверушка, что ли, диковинная? — в душе у девушки заворочался гнев. — Долго он так на меня собирается глазеть?»

— Присядь, девочка, — игуменья вдруг показала Дане на свободный стул рядом с собой. — Александр Петрович приехал поблагодарить тебя. И я взяла на себя смелость — думаю, что ты со мной согласишься — попросить, чтобы он оформил тебе паспорт. Надо будет только в поселковый совет съездить, сделать тебе фотографию — остальное он возьмет на себя.

— Хорошо, — на всякий случай сказала Дана. Наличие или отсутствие паспорта ее никак не беспокоило, зато это явно радовало матушку Марфу, а ради нее Дана была готова съездить в поселковый совет.

— Я знала, что ты правильно меня поймешь, — улыбнулась игуменья. — Я схожу к сестрам и велю сделать нам чай.

Игуменья вышла, и Дана осталась один на один, если не считать двух болванчиков у стены, с посетителем.

— Почему тебя зовут Колдуном? — глядя на мужика, вдруг спросила она.

— Заслужил, — усмехнулся тот. — Меня в этих местах хорошо знают. Я тут дело большое имею, но ты, конечно, об этом ничего не слышала, я понимаю. Мне принадлежит несколько золотых рудников здесь — чтобы ты понимала.

На Дану это произвело впечатления — ноль. Да хоть все золотые рудники на свете — ей-то до этого что?

— И что — тяжелая работа? — поинтересовалась она.

— Да как тебе сказать, — удивился Колдун, — не жалуюсь. Но забот хватает. А ты, смотрю, тут, при монастыре живешь?

— Так мне больше негде, мой дом сгорел. Я теперь с сестрами. Ты что хотел-то?

— Да тебя увидеть.

— Ну что? Посмотрел? А то мне пора, темно скоро будет, мне надо печь протопить.

— Я вот что — поблагодарить я тебя приехал. Разве не помнишь — я же обещал, что найду тебя.

— Мало ли, кто чего в беспамятстве обещает, — пожала Дана плечами, — ну, раз так — благодари. Чего время тянуть?

— Ишь ты, гордая ты девица, однако!

— Себе цену знаю, — спокойно ответила Дана. — Ты делай, за чем пришел, а то пойду я, у меня еще собака не кормлена.

— Хорошо, — усмехнулся Колдун. — Вижу, девушка ты, прямо скажем, небогатая. А я — человек не жадный. Подумай, чего ты хочешь?

— Купи мне самострел, — не моргнув глазом, проговорила Дана.

Думать даже не пришлось — самострел был ее самым заветным желанием.

— Чего?!

Мужики у стены даже привстали в удивлении, не менее пораженным выглядел и Колдун.

— Зачем тебе… самострел? Ты в кого из него стрелять собираешься?

— Охотиться буду. В монастыре почти никогда мяса нет, а у меня собака большая. Ей мясо нужно. Купишь?

— Ну… самострела у меня нет, — покачал головой Колдун, — но арбалет я тебе могу достать. Думаю, это то, что ты называешь самострелом. Мяса твоей собаке — это вообще не вопрос, обеспечим… А еще что?

— А остальное у матери Марфы спросите — что она попросит, то и сделайте, — уже привычно сказала Дана, — так я пойду?

— А деньги тебе не нужны? — мужик внимательно посмотрел на девушку.

— Нет, у меня есть деньги, — не моргнув глазом ответила та.

— Откуда ты их взяла? Уж не за это ли получила?

И он аккуратным движением выложил на стол одну из её золотых монет.

— А тебе-то что? Я же ее не украла, а хоть бы и украла — ты того не знаешь. Не твое дело.

— Ошибаешься, девочка, все, что касается золота в этих местах, это мое дело. Особенно, золота такой высокой пробы.

— Ну, раз тебе оно так важно, так и бери себе. Хотя, впрочем, ты уже это, кажется, сделал, — усмехнулась Дана. — У меня больше нет, можешь не беспокоиться. И зря ты сюда охранителей притащил — меня ими не испугать.

Колдун внимательно посмотрел на девчонку перед собой — смелая, острая на язык, уверенная в себе. Огонь-девка! Оно и ясно — всю жизнь в тайге прожила, людей никогда не видела.

— Ты читать-то хоть умеешь?

«Знал бы ты, что я еще умею, не ухмылялся бы тут передо мной», — с горечью подумала Дана.

— Нет, но я и без чтения знала, как тебя с того света вытащить. Так что, если почитать — это не ко мне, извини, я по другой части. Надеюсь, тебе мои услуги больше не понадобятся.

— Так ты от любой болезни вылечить можешь?

— Нет, не от любой. Кровь остановить могу, боль убрать — не навсегда, на время, внутренние болезни, жар, воспаление. Раны глубокие и переломы — не в моей власти, смертные болезни — тоже. Все, что растения лечат, то и я могу.

— А ты, что же, травница?

— Нет, я — ведьма. Ведаю, когда и что с человеком сделать надо, чтобы легче ему стало…